Вера Трофимова

 

МАЛЕНЬКОЕ АНТИЧНОЕ БЕЗУМИЕ

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

 

1. ДАРИЙ, писатель, он же ДАРИЙ 3-й, царь персидский

2. ВИКТОРИЯ, она же Царица СТАТИРА, жена Дария

3. ТАША, их дочь, она же Царевна СИРИТА

4. СЛАВКА, он же АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ

5. ВЕЛИКАНЬ Иннокентий Маевич, актер, он же ХОР, он же Военачальник Александра

 

Сцена погружена в темноту. Появляется Великань.

 

ВЕЛИКАНЬ (к публике): Сцена изображает поле битвы. Сломанные копья, брошенные мечи, доспехи… Хорошо бы парочку трупов в костюмах древних персидских воинов, но понятно, что это уже перебор. Тут же, как бы невзначай, попадаются предметы современного быта. Впрочем, всё очень условно.

На заднем плане – шатер царя Дария 3-го, азиатская роскошь которого зависит от кармана постановщиков. Так что напрягите свое воображение!

И вот под бряцание арфы и пение труб… Музыку, пожалуйста! …Появляюсь я, в одеянии и маске античного трагического актера. Я – это, разумеется, я, любимый вами Великань Иннокентий Маевич.

 

Надевает маску.

 

ХОР (откашлявшись и простирая руку):

Дарий разбит! Величайший из ныне живущих,

Персов владыка повержен юнцом македонским!

Да, Александр, сопляк никому неизвестный,

Персов могучее войско драпать заставил!

Храбро персидские воины бились, однако

Дарий-то, грозный владыка, с поля сраженья… того.

 

Появляется царь Дарий.

 

ДАРИЙ:

Что это значит «того»? Выбирай выраженья!

ХОР:

Ну, не «того», а немножко… ударился в отступ.

ДАРИЙ:

И ничего не ударился! Просто меня

Вид македонской фаланги немного расстроил.

ХОР:

В чувствах расстроенных кинулся он к колеснице

(Враг между тем приближался фалангою стройной).

Тут же над полем послышался рык Александра…

 

Влетает Славка в доспехах и шлеме, размахивая мечом.

 

СЛАВКА (орет, дико вращая глазами):

Где этот Дарий? Где он, засранец надменный?!

Не убивайте, он мой!

(Убегает.)

 

ДАРИЙ:

Положение не из приятных.

Мне ли, царю, пререкаться с нахальным мальчишкой?

Я предпочел посильнее хлестнуть лошадей!

ХОР:

Бросил ты войско и кухню свою полевую

С кашей кипящею, и с поварами впридачу.

ДАРИЙ (вздыхая):

Да, поваров, между прочим, особенно жалко.

ХОР:

Но, кроме каши, не бросил ли ты, о великий,

Кое-что чуть поважнее?

ДАРИЙ:

Ты о солдатах?

Ах, ерунда! У меня этих армий – навалом.

После персидские бабы еще нарожают.

ХОР (гневно):

Кроме солдат не оставил ли ты малодушно

Дочь и супругу свою, царицу Статиру?

 

ДАРИЙ (хватаясь за голову):

Ай! Ай-яй-яй! О, жена! О, дочурка родная!

Что за рассеянность! Надо же так замотаться!

ХОР:

Дарий персидский! Зачем на войну потащил ты

Кухню, жрецов, массажисток, и даже семью?!

ДАРИЙ:

Что понимаешь ты, смерд! Я воюю с комфортом.

ХОР:

Что ж, и не жаль тебе, Дарий, покинутых женщин?

 

ДАРИЙ:

Жалко… Слегка. Нет сомненья, бедняжки погибли.

Страшно подумать, что этот зверь Александр

Сделает с ними! Какой уж там Джек Потрошитель!

Траур по ним соблюдать прикажу я и пышный

Им закажу некролог. О, мои голубицы!

(Утирает слезу.)

Впрочем, великим царям слезы лить неприлично.

В принципе, жен у меня без Статиры довольно,

Семь или восемь… Так поспешим же в кабак,

Персы мои, утешаться за кружкою пива!

(Уходит.)

 

Открывается шатер.

Появляются Царица Статира (Виктория) и царевна Сирита (Таша), обе в экзотических одеяниях.

 

ВИКТОРИЯ (голосит вслед Дарию): Пропил меня, да? Продал за кружку пива, пьянь несчастная!

ТАША (она оживлена и прихорашивается, глядя в ручное зеркальце): Мама, говори, пожалуйста, гекзаметром.

ВИКТОРИЯ (не слушая ее): Господи, что ж это такое, думала, за писателя выхожу, а он пьяница и трус оказался! А еще царь!

ВЕЛИКАНЬ (снимая маску трагического актера) Надо было за меня выходить.

ВИКТОРИЯ: Ты-то уж помолчи, Иннокентий! Может, я, от тебя спасаясь, и вышла за него. Кто же всерьез за актеров замуж выходит!

ТАША (широко распахнув глаза): Ма-а-ма! Так у тебя тоже был бойфренд?

ВИКТОРИЯ (вздыхая): А ты думаешь, ты одна такая? Был, деточка.

ТАША: Ну надо же! А меня пилишь!

ВИКТОРИЯ: Все матери пилят, порядок такой. Ох, неотразимый он был, Иннокентий Великань… А зарабатывал тем, что квакал.

 

Начинает медленно танцевать. Великань присоединяется к ней.

 

ВЕЛИКАНЬ (танцуя с Викторией): Я озвучивал лягушек в мультиках и учился в театральном, о божественная.

 

Появляется Дарий.

 

ДАРИЙ (грозно): И ты молчала об этом, неверная?!

ВИКТОРИЯ (продолжая танцевать с Великанем, насмешливо): В принципе, жен у тебя без Статиры довольно. Ты всегда был так занят, я не хотела тебя расстраивать.

ДАРИЙ: А теперь захотела, да?!

ВИКТОРИЯ: Теперь другое дело, ты же умер.

ДАРИЙ: Что-о-о?! Это не повод, чтобы… И потом, я же понарошку!

ВИКТОРИЯ: Не обижайся, милый. Тебя я полюбила от противного.

ДАРИЙ: В каком смысле?

ВИКТОРИЯ: Ты не умел квакать.

ВЕЛИКАНЬ (во время сложной танцевальной позы говорит с вызовом): Кстати, через год я научился виртуозно хрюкать и лаять… и сразу стал зарабатывать втрое больше! Ах, если бы ты набралась терпения, дорогая…

 

ДАРИЙ:

О! Видят боги, терпенье мое истощилось!

Ты! Пес смердящий! Актеришка жалкий, умри!

 

Идет на Великаня с обнаженным мечом.

 

ВЕЛИКАНЬ (отскакивая):

Чу! Александр, еще не остывший от битвы,

К нам приближается. Горе царевне с царицей!

ДАРИЙ

Ты не уйдешь от ответа, пачкун недостойный!

 

Великань уворачивается от меча и простирает руку к Виктории.

 

ВЕЛИКАНЬ:

Горе! Покинутая малодушным супругом,

Плачет царица Статира в богатом шатре!

 

Царица Статира (Виктория) поспешно начинает плакать.

 

ЦАРИЦА СТАРИРА:

Трус! Дезертир! Ты беспомощных женщин оставил!

Что с нами будет, о боги!

ЦАРЕВНА (ТАША):

Не плачьте, мамаша.

Выход найдется всегда.

ЦАРИЦА СТАТИРА:

О чем говоришь ты?

ЦАРЕВНА:

Я не боюсь Александра. При мне мой кинжал.

Дария дочь не склонится пред оккупантом.

ЦАРИЦА СТАТИРА:

Юные девы легко рассуждают о смерти!

Но, если даме за сорок, и близится климакс,

Жизнь этой даме, увы, бесконечно мила!

ХОР:

Выход царя Александра! Литавры и трубы!

 

Женщины с визгом прячутся за пологом шатра.

Входит Александр Македонский в шлеме с белыми перьями. Это Славка.

 

АЛЕКСАНДР:

Конницы военачальник, храбрый Пармений!

 

ХОР (подходя к нему строевым шагом):

Здесь я, мой царь.

АЛЕКСАНДР:

Чей богатый шатер перед нами?

ХОР:

Хм… Тут табличка. Прочтем.

(читает)

«Миссис Дарий, царица».

Ниже помельче: «Закрыто. Прием по субботам».

 

АЛЕКСАНДР:

Нынче суббота?

ХОР:

Среда.

АЛЕКСАНДР:

Только не для меня.

(Подходит к шатру.)

ХОР:

Полог отдернул наш победитель, и что же?

Видит он деву, прекраснейшую из прекрасных!

 

Смена света, музыка. Царевна (Таша) гордо стоит перед Александром.

 

СЛАВКА: Дядя Кеша…

ВЕЛИКАНЬ: Что, племянник?

СЛАВКА: А ведь она и правда того… Прекраснейшая.

ВЕЛИКАНЬ (вздыхая): Ты бы на мать ее посмотрел лет двадцать назад!

СЛАВКА (обращаясь к Таше): Знаете что?

ТАША: Что?

СЛАВКА: Я теперь точно знаю, где у человека душа.

ТАША: Ну, и где?

СЛАВКА: В животе. Вот когда я вас увидел, у меня в животе все перевернулось.

ТАША (фыркая): Тоже мне, комплимент! (в сторону) Впрочем, выглядит он очень мужественно. Только одного переднего зуба не хватает.

СЛАВКА: А я вашего папу знаю, он писатель.

 

ДАРИЙ (появляясь из темноты):

Дочь, берегись! Он племянник актера и бабник!

 

СЛАВКА: И маму вашу знаю, мы с ней чуть ли не каждый день… не здороваемся.

 

Из темноты появляется Виктория.

 

СЛАВКА (неуверенно): Здрасьте, Виктория Васильевна.

ВИКТОРИЯ (игнорируя приветствие): Детка, этот молодой человек… Тебе не нужно с ним встречаться.

ТАША (не отрывая глаз от Славки): Почему это не нужно?

ВИКТОРИЯ: Ну… Не нужно, и все тут.

ТАША (так же): Кому не нужно? Мне нужно.

ВИКТОРИЯ (решительно): Он тебе не пара!

ТАША (восторженно): Да ты что, мам! Это же Александр Македонский!

 

Все исчезает в темноте. Остаются двое, Славка и Таша. Их танец.

 

ВЕЛИКАНЬ (умоляюще): Давай, давай, парень! Не отпускай ее! Вспомни, как я тебя учил, заполняй ей уши!

 

АЛЕКСАНДР (СЛАВКА):

О персиянка, о Дария чудная дочь!

Влажные черные очи твои, как озера,

Так же ночами блестит под луною вода.

Члены твои соразмерны, божественно стройны,

Голос твой нежен и кожа амброзией дышит.

Радость моя, удалимся в пустыню от мира,

В Клин или Тулу махнем,

в Москве невозможные пробки!

 

ТАША (сомлев): Господи, как красиво… Ну почему в жизни так не говорят!

СЛАВКА: Так у меня же дядя – актер. Большой актер, можно сказать, величина.

ВИКТОРИЯ: Доченька! У этого шалопая нет ни денег, ни работы! Как у моего, первого!

СЛАВКА (с вызовом): А вот и есть!

ТАША (с укором): Вот видишь, мама! Есть!

СЛАВКА: Я рекламы на столбах расклеиваю. И еще на остановках. Видали нашу остановку, всю обклеенную? Мой почерк!

 

Из темноты возникает Дарий.

 

ДАРИЙ (скорбно):

Детям на памперсы он заработать не сможет,

Клея рекламную дрянь на фонарных столбах!

 

ВИКТОРИЯ: С кем ты связываешься, горе мое! У него ни родителей нет, ни воспитания!

ВЕЛИКАНЬ (с возмущением): Неправда! Я его воспитывал… когда не пил. А когда пил – тоже воспитывал.

СЛАВКА: Ага. Так что воспитания этого у меня хоть завались. Мне даже приходится ограничивать себя в культуре.

ТАША (не отрывая от него глаз): Вот видишь, мама!

 

Запел саксофон… Все исчезло, остались только двое влюбленных. Их слова отдаются эхом.

 

ТАША: А мы где?

СЛАВКА: Не знаю. Нигде. В пространстве.

ТАША: Это и есть «оно»? То самое, что бывает раз в жизни?

СЛАВКА: Да, это «оно», моя божественная.

ТАША: Я думала, со мной этого никогда не будет.

СЛАВКА: И я так думал.

ВЕЛИКАНЬ: Не отвлекаемся! По тексту, по тексту! (шепотом) Жми, парень! Дожимай! Мне не повезло, так хоть тебе! Э-эх!

 

ЦАРЕВНА (ТАША):

О Александр, юный герой македонский!

Что сотворил ты со мною? Где моя гордость?

Лишь увидала тебя – и замерло сердце,

Кровь побежала по жилам огненной лавой…

О ненаглядный! Мой победитель прекрасный!

Знаю, что нужно тебя ненавидеть, но где же

Силы мне взять? Не могу я тебя ненавидеть!

Радуйся, царь! Я отныне навеки твоя!

 

Музыка заполняет все вокруг. Любовь, любовь, любовь!

 

ТАША: Месяц сумасшедшего счастья! Никого не вижу вокруг, только его!

СЛАВКА: Два месяца сумасшедшего счастья! Полный отпад!

(Подхватывает Ташу на руки и кружит.)

ТАША: Мама! Знаешь… Я, кажется, беременна.

 

Музыка резко обрывается.

 

ВИКТОРИЯ: Доигрались! Говорила же я тебе: предохраняйся!

ТАША (беспомощно): Славик!

СЛАВКА (он как-то сразу увял): Ну, Наталья, ты даешь…

ТАША: Что нам делать?

СЛАВКА: Ну… Знаешь, я, вообще-то, детей не планировал…

ТАША: А их не планируют! Мне мама говорила, что дети случаются всегда не вовремя!

СЛАВКА (постепенно отдаляясь от Таши и снимая по дороге шлем и доспехи): Понимаешь… Мне тут армия светит… А откосить – бабок нет. Ты прости… Только ерунда все это. Какой из меня папа, блин? Прости, Таша. Ты уж того… Не порти себе жизнь, да и мне тоже, о` кей?

(Исчезает в темноте.)

 

Таша молча смотрит ему вслед.

 

ДАРИЙ (кашлянув):

В принципе, я как бы умер… Пойду прогуляюсь.

ТАША:

Папка!

ДАРИЙ:

Прости, мой мышонок. Отцы, как известно,

Мало что смыслят в любовных делах дочерей.

(Уходит в темноту.)

 

ТАША (отчаянно): Мама!

ВИКТОРИЯ (строго): И не вздумай. Я тебе уродоваться не позволю. Ты здоровая, молодая… Он, этот твой Македонский… Не кололся?

ТАША: Вроде нет.

ВИКТОРИЯ: Так «вроде» или нет?

ВЕЛИКАНЬ (пылко): Ни-ни, помилуйте! У нас с этим строго.

ВИКТОРИЯ: Помолчи, Иннокентий! (обращаясь к Таше) Так вот, родишь. А ты (обращаясь к Великаню) помогать будешь из своей лягушачьей пенсии!

ВЕЛИКАНЬ (прижав руки к сердцу): Как же иначе, о божественная? Ведь наследник, внук!

ВИКТОРИЯ (вздохнув): Хорошо бы девочка была. Мужики все сволочи.

ВЕЛИКАНЬ: Не все! Не судите строго ребенка. Он одумается. Он просто испугался, но он одумается. И работать пойдет…

ВИКТОРИЯ: Ах, да помолчите вы, Иннокентий Маевич, в самом деле! Работать он пойдет… Сказочники…

 

Виктория и Великань исчезают в темноте.

Таша остается одна в луче света.

 

Праздничное сумасшествие закончилось. Наступила жизнь.

Затемнение.