Все-таки вторую секунду после пробуждения я люблю больше первой. Потому что соображать начинаю именно со второй секунды. И почему-то в этот думообразующий миг всегда появляется одна и та же глубочайшая мысль: «Поспать бы еще немного». Впрочем, мысль мыслью, но вставать нужно. Хотя бы из чувства противоречия.

 

Представляя, как на нескорой еще пенсии буду спать до одиннадцати утра в удобном гамаке на каком-нибудь теплом острове, я потянулся и живенько соскочил на пол. Два наклона в стороны достаточно для зарядки? Наверное, достаточно. Все же я не удержался и добавил к наклонам один поклон – к нижней полке холодильника, за ветчиной. Потом еще вверх потянулся – за банкой кофе. Теперь точно достаточно.

 

Процедура одевания отработана так же блестяще, как и зарядка. Джинсы, клетчатая рубаха, кожаная жилетка, высокие кожаные сапоги и широкополая шляпа с загнутыми полями. Кто и когда впервые покусился на ковбойскую моду, не знал никто, но одежда эта давно стала профессиональной формой архитекторов.

 

Автоматически протерев рукавом и так сверкающий значок на груди, я вышел на улицу, дохнувшую в лицо остаточной утренней свежестью. В небе ни облачка. Хорошим будет день.

 

- Доброе утро, Город, - тихонько произнес я.

 

- Доброе утро, Макс, - слегка насмешливо откликнулся Город. – Что-то ты не очень спешишь на работу.

 

- Так я уже на работе. Что у нас новенького?

 

- Много чего. Я, в отличие от некоторых юных архитекторов, не трачу драгоценное время на сон.

 

- Ух, ты! С каких это пор время для тебя стало драгоценным?

 

- Оно всегда таким было. Просто…

 

…Я не очень внимательно прислушивался к болтовне Города, соскучившегося за ночь по общению, решая, каким способом добраться до Управления. Собственно говоря, почему бы и не на такси? И быстрее, и новости узнать можно.

 

- Ладно, Город, - не очень вежливо прервал я разговорившегося старика, - доберусь до офиса, продолжим.

 

- Хорошо, Макс, как скажешь. Могу и вообще молчать. – В голосе Города явно послышалась обида.

 

- Не обижайся. Ты же знаешь, что я тебя люблю.

 

- Ладно, езжай, давай. – Кажется, лесть, хоть и в виде чистой правды, сработала. - Вот и такси едет.

 

Каким образом Город умудряется узнавать мои мысли – непонятно. Сам он только глупо хихикает, если спросишь.

 

Я махнул рукой, не глядя, и обернулся к остановившейся машине. Это пятно краски на передней двери мне знакомо.

 

- Привет, архитектор! – Голос у Давида явно оперный. Бас. Да и внешность подходящая. Ему бы на сцене царя Иоанна петь, а не баранку в дряхлом авто крутить.

 

- Привет! Добросишь до Управления?

 

- Без проблем. Прыгай.

 

Я ехал на работу, автоматически внимательно присматриваясь к провожающим меня домам, пытаясь заметить неприятности. В том, что они существуют, я был уверен. Неприятности стали одолевать архитекторов много десятков лет назад. Редкий день обходился без них. И сегодня – не тот день, как подсказывало мне тренированное чутье.

 

- Слышал? - Отвлек меня от раздумий бас Давида. - Город снова учудил, новенький бизнес-центр снес.

 

- Где?

 

- Здесь, рядышком.

 

Да, сегодня точно не тот день.

 

- Давай туда, - вздохнув, бросил я водителю.

 

Гора разномастной мебели вперемешку с битой офисной техникой высилась над тем местом, где еще вчера стоял красавец-дом из стекла и бетона. Сконфуженные сотрудники неожиданно рухнувших на землю фирм ошарашено перешептывались друг с другом, робко поглядывая на красных, словно разгневанные помидоры, начальников.

 

- Город, - тихо позвал я, не дожидаясь, пока люди заметят меня.

 

- Ну? – Тут же откликнулся он.

 

- Что это еще за безобразие?

 

- Ты о чем?

 

- О том, что вижу. Ты зачем бизнес-центр снес?

 

- Согласно техническому заданию, - возмутился Город, однако с легким, почти незаметным, сомнением в голосе. – Снести здание номер восемнадцать на Кленовой улице. Здесь парк будет, между прочим.

 

- Не будет здесь парка, - тоном усталого учителя ответил я, - это не Кленовая улица. Это Липовая улица. Ты снова перепутал.

 

- Да? А почему клены растут?

 

- Где ты видишь клены?

 

- Везде.

 

- Это липы. И улица Липовая поэтому.

 

- Точно?

 

- Да.

 

- Ты уверен?

 

- Уверен. Абсолютно.

 

- Знаешь, честно говоря, мне и самому эти клены странными показались. Но вот ведь – так и не смог вспомнить, как они должны выглядеть… Может быть, это все-таки клены?

 

- Нет, Город, это липы. Ты снова не то сделал, что нужно.

 

- Ой… И что теперь?

 

- Не знаю. Сейчас доберусь до Управления, будем решать.

 

Не замеченный пострадавшими, я быстро прыгнул в машину.

 

- Проблема? – поинтересовался Давид.

 

- А ты как думаешь? – огрызнулся я.

 

- Говорят, что Город мстит людям. За то, что те его поганят.

 

- Чепуха! Ты же знаешь, что он просто болен. Обычный склероз, в его возрасте вполне простительный.

 

- Тебе виднее, - легко согласился водитель. – Ты ведь у нас архитектор все-таки.

 

В голосе Давида послышалось понятное сожаление. Как обычно, когда речь заходит об избранности моей профессии. Но ведь мы, архитекторы, не виноваты в этом. Нас Город выбирает. Сам. По каким-то понятным ему одному признакам. Когда мы спрашиваем, почему именно мы, он всегда отвечает одинаково: «Потому что так правильно». Вот и все, понимай, как хочешь. Только люди все равно нам завидуют. Они считают, что слышать Город – большое счастье. Возможно, в других городах так и есть, но не в нашем случае. Общаться, а тем паче – работать - с каменным склеротиком – то еще удовольствие. Каждый день - как в разведке в тылу врага. Знаешь, что засада, но не знаешь, под каким кустом.

 

Впрочем, Город я люблю. Безумно люблю. Всем сердцем, всем своим существом. Так же, как и остальные архитекторы – все восемнадцать человек в двухмиллионном мегаполисе.

 

- Стоп! – прервал я ворчание Давида, еще не совсем понимая, что зацепил глаз. Машина свернула к обочине и остановилась. Я всмотрелся внимательнее и рассмеялся.

 

- Что такое? - Давид еще не увидел несуразицы.

 

- Посмотри на казармы.

 

Через пару секунд рядом со мной оглушительно грохотал мощный хохот. Еще бы! Строгие казенные прямоугольники войсковой части украшали легкомысленные стеклянные башенки с фонариками наверху.

 

- Вот радость-то у военных будет! – сквозь хохот пророкотал бас Давида. За что ж Город их так невзлюбил-то, не знаешь? То проходной пункт в лабиринт превратит, то вот - башенки эти.

 

- Да нет. Он таким способом извиниться пытается. Помнишь, года три назад у Города острый приступ склероза был? Когда он последнюю войну вспомнил? Он же тогда не только все дома перекрасил в мышиный цвет, да окна до уровня образцово-показательный бойниц сузил, он еще и казармы под землю загнал. Бомбоубежища, мол. А потом долго не мог вспомнить, какими и где они должны быть в мирное время. Побегали тогда военные за нами.

 

- Знаешь, я иногда спрашиваю себя, - прекращая смеяться, задумчиво произнес Давид, - почему люди не уезжают из Города? Сложно ведь так жить, постоянно ожидая подвоха.

 

Честно говоря, я тоже частенько задумывался об этом. Каждый из нас, проснувшись, рискует обнаружить себя в другой квартире; выйдя на улицу – не найти знакомой булочной, не узнать стоящий рядом дом.

 

- Не знаю. Наверное, потому что его склероз незлобный, смешной чаще всего. Да и не все ведь города живые, есть такие, которые изначально мертвыми строились, как и один район у нас, а в неживом городе не каждый жить сможет.

 

- Это ты о Старом районе? Разве он мертвый?

 

- Конечно. Город его не чувствует вовсе. Да и домами то, что там стоит, назвать сложно. Хотя я думаю, что люди не уезжают отсюда по другой причине. Потому что они любят старика – ведь он у нас все-таки настоящий красавец - и готовы простить ему все.

 

- Ну, не скажи. Я сегодня ночью одного типа подвозил в центр – неприятного такого, с бегающими глазками. Так он всю дорогу болтал, как его достал и сам Город, и его жители. Мол, Город развращает людей, делает из них бездельников, разучившихся о собственном жилье позаботиться. Упертый донельзя.

 

- Всякое бывает, всегда найдется недовольный довольством других. - Пожал плечами я. - Ладно, поехали дальше, я уже совсем опоздал.

 

*

 

День бежал, как обычный будний день. В темпе лошади, намазанной скипидаром в одном месте и, к тому же, привязанной к летящей ракете. Нас, архитекторов, все-таки слишком мало для такого объема работы. Ночью Город, похоже, чувствовал себя совсем неважно. Сообщения о новых чудачествах больного сыпались как из новенького рога изобилия.

 

Ближе к вечеру я попал на Красные холмы, на которых еще совсем недавно скучно жила небольшая деревушка. Сейчас Город вплотную подошел к ней, готовясь поглотить полностью. Жителей уже переселили в городские квартиры, а их убогие избенки необходимо было снести. И снос нужно было обсудить с Городом.

 

- Почему я вообще должен сносить эти дома? Они скоро сами рухнут.

 

- Так надо. «Скоро» - это по твоим понятиям, а люди столько ждать не могут.

 

- Может, подождут все-таки?

 

- Нет.

 

- Точно?

 

- Да.

 

- Ну, тогда по старинке можно, динамитом. Красиво будет. Как фейерверк.

 

- Ты что! Взрывать нельзя! Запрещено. Так уже давно никто не делает.

 

- А почему тогда в центре решили динамитом сносить? – Помолчав немного, неожиданно спросил Город.

 

Я напрягся. Где-то внутри меня дзинькнул набат, сердце, заметавшись, пропустило удар.

 

- Когда? Кто это тебе сказал такое?

 

- Сам видел. Сегодня ночью один человек заложил взрывчатку под стену торгового центра.

 

- Какой человек?

 

- Не знаю. Ты же в курсе, что люди для меня на одно лицо.

 

Я стоял дурным столбом и пытался понять: был ли, в самом деле, человек с динамитом? И, если был, то прошедшей ночью, или лет сто назад?

 

- Город, сосредоточься, пожалуйста, - сглотнув, попросил я. – Это, в самом деле, нынешней ночью было?

 

- Разумеется! – Возмутился Город. – Я еще подумал, почему бизнес-центр на Кленовой должен сносить я, а это здание просто взрывают. Обиделся, между прочим. Зря обиделся, что ли?

 

На всякий случай я достал коммуникатор и связался с Управлением. Никакие взрывные работы в ближайшем обозримом будущем не планировались. И все тот же вопрос, прозвучавший много раз подряд от разных лиц – от нашего координатора до шефа полиции: «Он ничего не напутал?» Откуда я знаю? Может, и напутал. Но лучше бы проверить.

 

- Город, - позвал я после новых правильных вопросов полицейских, - в каком торговом центре это было?

 

- Недалеко от мэрии, - почему-то смущенно откликнулся Город.

 

Начиная подозревать неладное, я спросил:

 

- Ты не помнишь, в каком?

 

- Угу… не помню. Но рядом с площадью. Кажется, площадь Конституции она называется.

 

Час от часу не легче. Площади Конституции в нашем Городе нет. Может быть, и была когда-то, но теперь точно нет. Я знаю, я - архитектор. И тут я вспомнил разговор с таксистом.

 

- Давид? – Благо наш координатор не стал задавать лишних вопросов, быстро выяснил номер телефона и связал с нужным водителем. – Ты где точно высадил того пассажира, неприятного?

 

- Который плохо о Городе отзывался?

 

- Ну да.

 

- В центре.

 

- Это я знаю. Точнее!

 

- На Синей улице. У площади Радуги. Там еще огромный торговый центр новый недавно появился.

 

Фу-у… Сошлось! Я быстро набрал номер полиции и сообщил о своих догадках. Теперь остается только ждать.

 

- Не успеют. – Вдруг отозвался Город. – До взрыва меньше четырех минут осталось.

 

- Откуда ты знаешь?

 

- Там к взрывчатке будильник приделан. Старый, ручной работы. Я его чувствую.

 

Приплыли… Кажется, Город сказал правду. Неприятный ком появился в горле и стремительно стал расти. Как же неприятно ощущать свое полное бессилие хоть как-то повлиять на ситуацию, изменить ее; остановить ход будильника, подкрадывающегося к катастрофе. Тик-так, тик-так… Так, торговый центр… тысячи людей…

 

- Я правильно понял, Макс, - прозвучал в моей голове задумчивый голос, - снос торгового центра – личная инициатива этого человека?

 

- Да, так и есть. Личная сволочная инициатива.

 

- Тогда, может быть, стоит убрать оттуда взрывчатку?

 

- Этим как раз и занимаются. Только ведь не успеют - ты сам сказал.

 

- Они - нет, а я успею.

 

- Как?! – невольно заорал я. – Ты ведь только стройматериалы перемещать можешь!

 

- Ну, во-первых, взрывчатка тоже стройматериалы, - раньше была, по крайней мере, - рассудительно сказал Город, - во-вторых, я могу обрушить небольшой кусок стены, обхватить пакет кирпичами и все вместе вышвырнуть подальше. Есть еще такой любопытный способ…

 

- Достаточно! – Нетерпеливо выкрикнул я. – Любым способом, но сделай это побыстрее. Пожалуйста!

 

- …Сделано, - спокойно произнес Город некоторое время спустя. И почти сразу, где-то далеко, у леса, послышался грохот мощного взрыва. – Вот, никто не пострадал. А дыру в стене я уже заделал. Правда, пришлось забрать материалы из другого места. Но ты ведь меня прикроешь? Да, Макс, прикроешь?

 

Почему-то после последнего вопроса со мной случилась легкая непродолжительная истерика.

 

- Конечно, прикрою, не волнуйся, - пообещал я, отдышавшись и утирая рукавом выжатые смехом слезы.

 

*

 

Я еще несколько часов сидел на Красных холмах, беседуя с Городом о всякой ерунде и рассматривая с высоты простирающиеся передо мной кварталы, парки с фонтанами; все эти шпили, башенки – все то, что Город создал для нас. Создал кропотливо, с великим тщанием и большой любовью. И не его вина, что склероз городов не лечится. Разве это главное? Здесь я живу, здесь я работаю и здесь мне спокойно. Спокойно, несмотря ни на что.

 

Спасибо, Город!