ПУШКИН Алексей Семёнович (из ненаписанного) Фантасмагорическая бредятина из жизни и быта преподавателей одного из высших учебных заведений. Б О Р О Д А Данное, если можно так выразиться, произведение создавалось группой студентов-хвостистов во время глубокого двухнедельного запоя (по поводу сдачи автором очередного зачета), можно сказать - в бреду, и, по сему, как плод больного воображения, ни коим образом не может претендовать на описание событий, происходивших в действительности. Возможные совпадения имен и должностей персонажей пьесы с реальными индивидами, так же, случайны и не преднамеренны. Пьеса публикуется исключительно с целью пополнения реестра наглядных пособий для врачей-психиаторов, практикующих различные формы шизофрении, а так же, в назидание любителям водить дружбу с Зелёным Змием. * * * ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА и ИСПОЛНИТЕЛИ: Юсфин – зав. кафедрой РТП, ДТН, членкор и т.д., и т.п. Черноусов – ученый секретарь кафедры РТП, КТН, доцент РЕКТОР - ректор ВУЗа, ДТН, членкор и т.д., и т.п. Иван Филиппович - ДТН, профессор Чижикова – ДТН, профессор Владимир Борисович – ДТН, профессор Александр Львович – ДТН, доцент Доброскок - КТН, доцент Хромов – самый младший старший преподаватель Мэр – мэр города Экс-президент – бывший президент Президент – действующий президент Тамара М. – личный секретарь Юсфина Секретарша – секретарша 1-й хвостист 2-й хвостист Хор студентов Охрана в штатском Другая охрана в штатском Американьский шпион * * *
- Вот и сижу с бородою, тьфу, как козел! Брить жалко, а носить стыдно. Так и живу. И. Ильф, Е. Петров. «Золотой теленок». - Седина в бороду - Бес в ребро ... Народная мудрость Кафедра рудно-термических процессов (РТП): два ряда аудиторных столов со стульями, входная дверь, дверь кабинета зав. кафедрой, дверь кабинета ученого секретаря, два маленьких окна по бокам, прикрытая пикантной занавесочкой, дверь в сортир, в центре висит распиленная пополам аудиторная доска зеленого цвета. Ощущение тесноты и неприкаянности. Из открытой двери комнаты ученого секретаря доносится веселенький мотивчик: Я бороду не брею, Успех большой имею, На каждом переулке Съедаю по три булки… Вдоль криво расставленных столов задумчиво проходит зав. кафедрой: Юсфин: -Да, я в годах и знаменит, Одних ученых званий с два десятка, Трудов - вагоны, рукописей - тонны. В чужих краях и принят и известен Усердием своим на ниве Чёрной, Так сказать, Металлургии, И матери ея Термической Науки. И ушлый швед, и гордый англичанин, И косоглазый сын морей дальневосточных, Всяк норовит совета испросить: Как печь задуть? Да что в нее добавить, Чтоб соблюсти термический режим и плавку получить… Однако, за последни годы, Нет чувства радости от праведных трудов, И заседанья Кафедры уже не тешат душу, И самому себе признаться страшно, Что до седых волос доживши, Ни разу не носил я БОРОДЫ ! Не ощутил её небритости блаженной И сексуальности, проросшей на лице… Заламывает руки, скребет ногтями чисто выбритые щёки. - О, горе мне ! Я черной завистью пылаю… И выходя порой из кабинета, Глаза боюсь поднять, чтобы не выдать Великих чувств мне теребящих душу… А он, ученый секретарь, мальчишка, Не знавший титанических трудов, Судьбой обласкан - БОРОДУ таскает, Ни грана не ценя ея великого предназначенья: Так, походя, то отрастит, то сбреет, А то запустит, будто то не БОРОДА, А так, игрушка, сладкая забава. Ну, почему судьба несправедливо Так одарила одного и обошла другого, По всем статьям достойного награды?… Но, чу, шаги… Нельзя подать мне вида… Молчи, печаль, молчи… Входит Черноусов Юсфин: - А, Пал Иваныч, в добрый час… Черноусов: - Рад встрече, Юлиан Семёныч ! Что грустен ты, да и задумчив так, Как будто проглотил ты вектор Напряженности термического поля В районе фурмы доменной печи? Юсфин: - Я тоже встрече рад. А ты, брат, В БОРОДЕ часть завтрака оставил… Черноусов (шабурша всей пятерней в бороде): - Что борода, безделица, пустое… На пол сыпятся хлебные крошки, сухая вермишель, дамские шпильки, обертки от презервативов и прочий хлам): Юсфин (отступая в сторону): Пустое, говоришь... А, вот, намусорил - Уж это сверх всех правил ! А подметать кто будет? Черноусов (пытаясь ногами запихать мусор в угол): - Да, ладно, блин! Тамара подметет. Послушай лучше, как я тут представил Ту формулу, что не далася нам, на семинаре. Юсфин: - Изволь, коли не шутишь, посмотрю… Черноусов: - Нет, не шучу, клянуся бородою !… Юсфин (в сторону): - Он БОРОДОЙ клянется, шалопай бесстыжий ! Да, впрочем, как все баловни судьбы - Они похожи друг на друга, Как те безмозглые куска агломерата, Не знающие счастья, павшего на них ! Черноусов: - Так, может быть, пойдем, засядем в кабинет ? Юсфин: - Что ж, пойдем, пожалуй… Уходят. Из раскрытого окна доносятся веселые студенческие частушки: - Борода, моя бородка, До чего ж ты довела: Говорили раньше: щетка, Говорят теперь: метла. Мне ни холодно, ни жарко Не бывает никогда, Даже злые искры сварки Отшибает борода. Зря вы, други простофили, Морду скоблите порой, Мне же с детства рыло брили Пропагандой совковой. Эй, вы девки и молодки, Чай не слышали ни где, Что бывает очень стойкой Сексуальность в бороде. У девчушки-потаскушки Долго не было б беды, Коль у шустрого Павлушки Не случилось б бороды. Входит Ректор. За ним вбегает секретарша, что-то хватает со стола и убегает. Ректор: - Какая тишина и затхлый дух во всем… Лишь секретарша скачет меж столами…. И на стене висит зеленый полдоски… Какого черта здесь доска ! ?… Ах, да, Юсфин здесь занимается наукой ! Ну, что ж, дружок, я намекну тебе: - Коммерцией здесь надо заниматься ! - А не поймешь, по старости годов, Испробуешь ты радости БОМЖов ! Из кабинета, о чем-то горячо споря, выходят Юсфин и Черноусов. Юсфин (завидя ректора, прогибает спину, только что без реверанса. Слышно, как трещат старческие позвонки): -Ба, Ректор! Здравы были ль Вы всё это время? Ректор (снисходительно сует два пальца для рукопожатия): - Да, слава Богу, вроде бы здоров… Скажи, Юсфин, что здесь так мрачно, смрадно, Не след начальнику ютиться в запустеньи.
Юсфин: -Да, запустенье, что ж, бывали дни покруче, Однако всех нас случай вздрючил: Не корысти или хотенья ради Влачу убогое существование здесь - Проклятом этом захолустье… Пожар, пожар погнал меня сюда. В чем был сюда я перебрался, И книгу спас, бесценную притом: “Der Strijjka und Britje” она зовется. Ещё в далеком позапрошлом веке Немецкий парикмахер Shnider, Исследуя растительность волос, Значенье БОРОДЫ на морде превознес И описал ... Ректор: - Да, я про книгу эту слышал… И, говорят, с картинками она, Ну, что же, на досуге, как-нибудь, Зайду и полистаю… Юсфин (в сторону): - Забудет, сучий кот, зайти… Однако, Надо бы заданье дать лентяям-аспирантам, Чтоб сделали с полдюжины картинок, Потешить самолюбие его, Чай, ректор все-таки - не просто так дерьмо, Хоть в брадобрействе ни черта не смыслит… Ректор: - Послушай-ка, Юсфин, что бреешься так часто? Лихой зав. кафедрой, а ликом лыс как девка. Смотри, перед тобой твой мудрый секретарь, Умен и крепок, и ведь, опять же, БОРОДЕНЬ какая, Не зря он так геральдикой грешит: Весьма похож на Генриха Шастого… Юсфин: Четвертого… Ректор: Четвертого, пожалуй… Юсфин: Да, Генрих рыжий был… Ректор: Пустое. Тут, была бы БОРОДА, А цвет ей можно изменить всегда. Тебе пошло бы в бороде. Что жмуришься, не завидно тебе ? Юсфин (насупившись): - Да, как сказать, изволь, чуть-чуть пожалуй… Пауза. Юсфин (взрываясь, со слезой в голосе): - Да, мать твою, завидую ! Достал… Достал ты пропагандою своею… Да, если б БОРОДА росла на морде у меня, Хотя б как у китайского подростка, Не уж то я б в зав. кафедрах ходил, Не уж то б слушал я твои занудны речи, Я б ВУЗом править стал… О, если б только борода росла, Но , нет её, нет, нет и нет… Нет счастья в жизни ! Закрывает лицо рукавом и уходит в дальний угол сцены. Ректор: - Да, не серчай ты так… Ты видишь, сам я брит, как пёсий нос, Но мне-то сан не позволяет, Приходится с оглядкой поступать И пожеланья с поветрием сверять: Вот, бишь, в футбол играть намедни научился, Того гляди, придется мне напялить кепку, И шевелюру пышную к чертям нулевкой сбрить, Чтоб стул насиженный под задницей сберечь, Хоть лысая башка, а все ж не давит плеч… Да что там, временами впору застрелиться, Чем каждый божий день молве в угоду бриться !
Тамара М. из комнаты секретарей: Я говорила, я увещевала: - Юсфин, возьмись за ум, набычься как-нибудь, И рыло не скобли, Она и отрастет! - Но, тщетно все, не внемлет он советам… Крадясь, бочком входит Хромов, открывает, было, рот, чтобы что-то сказать... Ректор: - А вот и Хромов, ушлый автоматчик. В стране давно и производства-то уж нет, А он тут с автоматикой пасется. Да, гнать его, паршивого кота ! Он всех нас автоматикой заразит…К тому ж На заседанья кафедры не ходит, И морду бреет каждые три дня, Совсем от современности отбился, Слыхал, небось, как Штаты Югославию валтузят, А ты трехдневною щетиной промышляешь, Позор! Бери пример хотя бы с Чингиз-Хана... Хромов: - Что Югославия, да мать её етить, Вот как бы бороду к получке отрастить, Слыхал, что в Институте борода Получке не наделает вреда. Ректор (раздраженно): - Вам все получка, да получка, Все ноете, как на прошпекте сучка. Хромов (канючливо): - Нет ни работы путной, ни халтуры, Так чем прикажете поддерживать натуру? Одно лишь остается инженеру: Последовать крамольному примеру И, натянув домашнюю тельняшку, Скулить мотив о гордом том «Варяге», Что, вдруг, попав в пучину Перестройки, Не захотел мараться грязной пеной, Участвуя в развале Государства, А предпочел уйти в пучину моря И истины холодного познанья, Хоть не чем там дышать и не чем жить... Ректор: -Во, блин, дает: туда же про «Варяг», А ряху отрастил - за месяц не обгадить - И брюхо будто у беременной слонихи... Отстань же, скройся с глаз, иди учить детей, Доволен будь пол ставкою своей !
Входит Александр Яковлевич. Ректор: - Вот, Александр Яковлевич, душка, Нутро поет завидя лик его, Опять же человек при бороде, Смотрите, как все точно, аккуратно, Такому и научные труды не грех простить… Появляется Владимир Борисович. Ректор: -Ба, ба, кого я вижу ! Борисыч, ты! Ну, брат, хорош, хорош! Что там Фидель, оклад и седина ! Послушай-ка, а бес тебя не тешит? Ведь лето выдалось, жара такая, что Кипят мозги, заходит ум за разум, И лысая башка, и бритое лицо, Покрыты пота каплями величиною с вишню, А ты, блин, в бороде - сам черт тебе не брат! Ведь энергичен, строен, сексуален, И девки, хоть в испарине, но все ж, К тебе, наверно, уж построились рядами, И в штабеля уложились. Лежат, сигнала ждут… А тут, хоть колесом пройдись, Хоть стойку на ушах, Видать и вправду дело швах, Без БОРОДЫ на этом свете... Открывая дверь ногой, спиной вперед входит Чижикова. В руках куча папок. Часть папок с грохотом падает на пол. Кое-кто из мужчин бросается их поднимать. Чижикова: - Что разорались вы как дети? По что сыр-бор горит? Привет вам, господа ! Всех рада видеть вас ! (Черноусову) Здорово, БОРОДА ! Час от часу твой вид нахальней, Развязанней и сексуальней… Черноусов (пытаясь поцеловать ручку): - Мерси, мадам, за комплеман! Но тут народ Моей растительности ходу не дает… Чижикова: - Ну вы, благое мужичьё, заладили нытьё: - Аль бриться, аль не бриться, - Как Гамлеты у царственной гробницы. Почаще, братцы, надо мыться, А уж природа довостребует своё ! Вот нам лафа: прокладки, то да сё, И “Head & Sholders”, всё в одном стакане, Бывалоча, как вмажешь после бани: Волосья дыбом, искры из ушей, Ни перхоти, ни блох, ни, даже, вшей! Хвостисты, толпясь в дверях: 1-й хвостист: - Похоже здесь без бороды каюк. Пойду хоть в грязи морду изваляю…
2-й хвостист: - Где грязи ты найдёшь в жару такую? 1-й хвостист: - Ты прав, по нашим временам и грязи не найти Бесплатно. Придется затянуть потуже поясок, Но грязь сыскать и морду извозить, а то, ей-ей, Нам не видать зачета здесь, как собственных ушей! Расталкивая хвостистов, входят Иван Филиппович и Доброскок. Доброскок (как бы про себя): - Оно, конечно, как же, БОРОДА… Она и на охоте очень помогает С природой слиться, в зарослях скрываться. Однако, за кусты цепляется, зараза, Да, и репья потом не выдерешь ни чем. Одно тут средство - брить без сожаленья… До следущей охоты… Иван Филиппович: - Нет, брат, шалишь! У нас в Сибирях, брат, Без бороды - каюк. Особенно зимой: Чуть зазевался - так полморды отморозил. А что репья, так по весне расчешешь, Коль зиму перетопчешься с успехом. Опять же бабы липнут к бороде, Что твои мухи на кусок варенья, Она, вишь, им щекочет естество, Другая вроде бы и не хотела, А стоит бородою шевельнуть, Да глазом подморгнуть, глядишь - сомлела, Кордоны рухнули - свободен в крепость путь. Так, брат, щетина защищает в непогоду И не дает угаснуть человеческому роду. Ректор: - Во, дифирамб загнул, А сам-то бороду в кармане что ли носишь? Благообразен с виду, ликом лыс, Как шантрапа, на морде у которой Сей благородный злак не прорастает. Иван Филиппович: - Так ведь давно живу я в средней полосе, Привык, да и морозы здесь не те, Опять же слабый пол изнежен: Боится быть поколотым щетиной, Подвержен всяким глупым предрассудкам: Как в бороде - так ты лицо с Кавказа, Завидев - разбегаются заразы. * * *
За входной дверью какая-то возня. Слышно, как хвостисты катятся вниз по лестнице. Все замолкают и поворачиваются на шум. Входит Мэр. Мэр: - Привет, друзья! Я тут с инспекцией учебных заведений. Всё меряете - чьё мохнатей рыло. Достойное занятие и, другой рядь, Уж непреминул бы я вставить клизьму, Одну на всех, и здорово большую. Но сам я нынче, несколько, не в форме... Послушай, Ректор, да и вы, братва честная, Как Мэр ваш накануне оплошал. Ректор: - Да, стоит ли?... Мэр: - Нет, нет, послушай, брат, да намотай на ус, А, есть он у тебя? Ха-ха! А, уса-то и нету! Ну, все ж, послушай, как поддался я навету... - Намедни мне жена преподнесла на ужин Грибков солёненьких, да и на вкус отменных. Поужинав, я вышел прогуляться В Манеж - моё любимое творенье. Спустился в низ, дивяся шику, блеску, Зашел я в зал игральных автоматов... А тут грибок нечаянно взиграл, И мнил я голубка пустить тихонько, Но выдал, вдруг, такого Обенбаха, Что высыпались стекла все кругом. А кепку сдуло, как и не бывало: ОМОН потом искал, да так и не нашел... Теперь вот, на чеченский след киваю, Чтоб скрыть злодейства этого причину И от суда жену свою сберечь. Хоть стерва подлая, а все-таки супруга, Опять же, бабки за кордоном отмывает, Что мне в отечестве своем далось намыть, На стройках Храма, да околичной дороги... Народ поймет, народ простит оплошность, В конце концов, желудку не прикажешь: Когда и как грибочком пошутить, Да, братцы, это вам не бороду растить... А женам не мешало б попенять: Чтоб думали, когда грибки мужьям давать! Раздаются возгласы: - О, да! Конечно! - Это ж надо! - Вот те, бабуся, и грибки! - ...и кепку сдуло... Ха-ха-ха! Ректор: - Ну, Мэр, ты, брат, даешь! А мы-то думали, Что, впрямь - чечены наследили! А, вот, я знаю, почему сие произошло: С лохматой головы, чай, кепку б не снесло! Ректор (в сторону): - Теперь футбол отложится, наверно, До выходных. Однако, как все скверно! * * * На улице слышен визг тормозов, отрывистые команды. Вбегает охрана в штатском, занимает единственный вход, осматривает окна, интересуется сортиром. Входная дверь с грохотом падает. Входит Экс-президент: Экс-президент (морща нос): Что попритихли, вашу мать, доценты!? Закройте рты, да подскажите мне, экс-президенту: Что делать мне с докучною семьёю, Когда она на шее, свесив ножки, Желая только ублажать свою мамону, Великою страной мешала управлять? (Куда б её послать, едрёна мать !?) Опять же, дочь и зять - заразы, Делишки темные - а все, ведь, на слуху! Погнать бы, сволочей, за их проказы, Да, если б собственное рыло не в пуху. И так хреново всё, темно с похмелья, Руль в рынок: мы на Запад держим нос, И Биллом Клинтоном целуемся взасос, Играем джаз: он с саксом, я на ложках. Казалось бы: Ну, кайф! Ну, прямо, икебана! Средь мелкоевропейского тряпья, Расцвел, как баклажан, счастливый Кофе Анон, И миром полнится Земля ! Тут, бац! Левински! Мать её, кошару! Она своим обмоченным шмотьем Так другу Биллу нервы потрепала, Что у него к любви апатия настала, И он забросил джаз и саксофон. Ираком занялся, потом на Югов взлез... Зачем? Видать, попутал парня бес. Клюет носом, прикрывает глаза: Я с горя то ж: забросил ложки... А тут, то ли Юмашев, то ли Макаревич, С его паскудной, блин, задрюканной «Машиной» И «Смаком», что смердит с телеэкрана, И та, с засаленным Юдашкиным покроем, На всю мою Великую Державу, С её, ядрена мать, генпрокурором, И мэром сей Столицы достославной, Не раз нарушили покой мой тихий... Ирландия, опять же, мать ее ...
Чихает. Взбодрясь, вытирает нос платком. Задирая брови, делает большие глаза. Поднимает указательный палец вверх, будто поймал за хвост не плохую идею: - Так, насморк! Грипп! И, тихо-тихо, Сначала в ЦКБ, потом в Барвиху, А там, коль Бог не выдаст, заберусь, В своё поместье «Северная Русь». Мэр (ехидно): - А что с семьею делать будешь? Не уж то их проказы позабудешь? * * * Опять с улицы слышен визг тормозов и отрывистые команды. Новая охрана в штатском (но в другом), с шумом спускает с лестницы предыдущую охрану, занимает единственный вход, осматривает окна, интересуется сортиром. В сортире удается добыть американьского шпиона. После нескольких зуботычин охрана молча мочит его в том же сортире. Шпион: - Ой! Ай! Не надо! Я больше не буду! Входит Президент. Поправляет нимб над головой (он уже в курсе проблемы). Президент (как бы продолжая давно начатый разговор): - М-м-м- …. - Вот тут я, давеча, в Китае подвизался… Хрен знает, бес какой занёс меня туда, Но заприметил очень важный фактор: Китайцы сплошь на харю гладки, Раскосы, блин, улыбчивы заразы, И морды все имеют БЕЗ щетины, И как в толпе приветственной сойдутся, Лоснятся так, что слепнет глаз от бликов. Я думаю и нам бы не мешало Такое свойство харям приобресть, Чтоб отличать своих от инородцев Чих представителей я обещал мочить в сортире, Коль мохнорылость враз не изведут. Ну, а досель, я Кантемирова наместником поставлю На той земле. Хоть жулик этот той же гадской крови, Но рыло начисто отбрито у него, И тем доверие вселяет в душу... Впервые оглядывает присутствующих: Но, господа, вы тоже мохнорылы… Так как же мне в приметах разобраться? Как отличу: мочить иль не мочить… Вот в чем вопрос… Достойно ли наитию поддаться, Иль нужно оказать сопротивленье, Когда покров ухмылки снят : Серьёзны лица, а глаза как щёлки! Что зыркаете, словно волки? Зажрались, падлы ! Да… Вот пакостный народ: Сколь волка не стриги – Он скоро обрастет.
Мэр: Смотри-ка, закормил… Да, на твоих коврижках На голове не волосы, а только шишки. В совковы времена, бывало, Росли ветвистые рога, Да время то пропало… Президент: Пропало, да… Но бороды – то слишком, Я лысину, быть может, разрешу. Так, плешь интеллигентскую, быть может… Чтоб от студенчества хоть чем-то отличаться… Да, и носы, пожалуйста, подправьте. Здесь, кое-кто, с горбинкой норовит, А тот, и бульбочку на кончике навесил… Не то! Не можем Мы фривольности позволить! Нос «уточкой» - совсем другое дело. Задумайтесь над этим, господа. Сколь можно от студенчества лихого Тащить традиции годов шестидесятых И Понтекорво лик перенимать? Пора и профессуре меру знать! Да, видно тема эта бесконечна, Как жизнь сама, Как змей, себя кусающий за хвост! Но, пользуясь правами президента, Намерен я на сем поставить точку И драму эту прекратить, Покуда новых персонажей не прибудет! Быть по сему! Да! Так тому и быть!
Полная эйфория. Присутствующие аплодируют, ликуя, сдирают с себя усы, бороды, шевелюры - бросают все на пол. Мэр старается содрать свою лысину (кепку-то потерял). Тамара М. топчет свой импортный рыжий парик. Александр Яковлевич, уже без усов и бороды, старается скрутить с носа бульбочку. Владимир Борисович аккуратно отстегивает свою бороду и шевелюру, сует все это добро во внутренний карман пиджака. Только Черноусов, имея вид ”упрямый и нераскаянный”, остается в бороде (как в последствии выяснилось - она у него была настоящая и не отстегивалась). Хромов же, пользуясь всеобщей неразберихой, просто смывается с глаз долой. Вдруг раздается звонок межправительственной связи. Президент: - Однако, чу! На проводе сам Буш, Разборки у него с Саадамом, А тот, блин, с детства в БОРОДЕ ... Придется другу Бушу Посодействовать в беде! Разворачивается на каблуках и уходит. За ним уходят все. Появляется Зав. Кафедрой. Он, оказывается, все время был у себя в кабинете, все слышал, но участия не принимал. Юсфин: - Во, зашпендерил, песий сын! Да, так и надо этой мрази! Подумать только, в унитазе ... “ Мочить в сортире!” О, как, блин! Однако же, какие страсти… Чтоб не привлечь к себе напасти, Оставлю я бесплодные мечты О бороде, о шевелюре. Что предначертано моей натуре Приму покорно, как эпиграф* красоты. К тому ж теперь такие нынче времена, Что борода похоже вовсе не нужна, А лысина, к тому ж, еще опасна… Какай же лик носить? Не ясно… Чтобы иметь небитую личину, Похоже, надо отпустить себе щетину! Чтоб не привлечь до задницы ежа, Иметь прикид столичного БОМЖа! *) путает с эталоном (Прим. автора)
Кланяется. Слышно, как трещат старческие позвонки. Занавес. 2001год. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
