Сергей Золотилов

 

Окно родного дома

 

В прозрачном, ярко-голубом июльском небе над узкой, городской дорогой, зажатой между старыми пятиэтажками, парил бумажный самолетик. С высоты полета видна длинная вереница разноцветных машин. Пробка. Жара. Время от времени в автомобилях с шумом включаются вентиляторы – перегреваются двигатели. На разделительной полосе серые от пыли и выхлопных газов, тополя. Нелепые, куцые, после весенней обрезки городские тополя, с огромными листьями, торчавшими прямо из ствола.

Самолетик плавно снижается – это обычный тетрадный листок в клеточку, на котором виден детский почерк, и яркие красные звезды на крыльях, нарисованные фломастером. Он подрагивает от легких движений ветра, то вдруг поднимется, то опустится в пике, и тут же вновь подхваченный потоком воздуха, набирает высоту.

Внизу на дороге колонна машин немного продвинулась и вновь замерла. Самолетик стал забирать влево, совершая разворот у грязных тополей, похоже, пришло время выбрать место посадки. Он снижается, неспешно, уверенно, будто в кабине опытный пилот. Вот и гладкая, полированная, поверхность темно-зеленого капота новенькой иномарки. Посадка! Самолетик прижался к поверхности капота машины, и пробежал, как по взлетной полосе, по нему до конца, крепко застряв в держателе дворника.

 

В салоне автомобиля мужчина лет сорока. Пальцы нервно барабанят по рулю не в такт музыке, из магнитолы. Сосредоточенное, усталое лицо, взгляд исподлобья, тонкие красные жилки на белках глаз, тяжелые веки, тяжелые мысли.

-Все не так! И эта жара, и боль в висках, и чертова пробка! На работе чехарда, дома «каменные лица», еще и кондиционер в машине сломался! Это в самое пекло! Тоже мне – иномарка! Почему я?!- раздраженно думал мужчина.

В бардачке он взял таблетку седальгина, разжевал и с трудом проглотил горечь. Откинулся на сиденье, потянулся всем телом и стал вращать головой, разминая затекшую шею. Головная боль немного утихла, но веки оставались все такими же тяжелыми, словно налитые свинцом.

На дороге движение. Стоящий впереди автобус дернулся, выпустил облачко сизого дыма из выхлопной трубы, и поехал. Водитель встряхнулся, включил передачу, но проехал всего несколько метров, буквально на пару машин вперед. Автомобили остановилась.

- Если так и дальше пойдет, до работы доберусь только через час. Да и черт с ней с работой! Надо расслабиться, голова болит – нет сил, терпеть, – он вновь откинулся на кресле, закрыл глаза и стал массировать затылок и виски. – Когда колонна двинется, машины, стоящие позади, просигналят. Надо отдохнуть, хоть пару минут.

Но беспокойство одержало верх, он открыл глаза и тут на фоне пыльных листьев тополя, увидел приближающийся белый самолетик. Самолетик летел прямо в лобовое стекло, как на таран. Вдруг, самолетик снизил высоту, проскользил по капоту машины и оказался у самого стекла.

Внимание мужчины сосредоточилось на самолетике. Вокруг все жило своей жизнью – та же пробка, те же деревья, та же жара, но стало неясным, подернулось туманом, звуки затихли. Лишь ярко белел самолетик за лобовым стеклом автомобиля. Мужчина перевел взгляд на рядом стоящий дом. В окне на третьем этаже он увидел мальчика лет восьми, тут же мальчишка высунулся в открытую створку окна и в полет отправился очередной бумажный самолетик.

- Но ведь это мой дом, мое окно! Точно так же лет тридцать назад, я запускал самолетики, они так же опускались на дорогу и тополя! Хотя машин тогда столько не было, да и тополя были еще совсем молодые, тонкие. И небо было еще более голубым, и деревья были зелеными, а не серыми как сейчас. Именно это окно было нашим. Вот оно, сразу за водосточной трубой. Сколько мы уже здесь не живем? Маму я забрал пятнадцать лет назад. Пятнадцать лет!

Он видит чужие занавески, кактусы на подоконнике, и вспоминает. Слезы в глазах не дают возможности двигаться дальше, хотя пробка уже стала рассасываться, и машины позади отчаянно сигналят. Мужчина включает «аварийку» и торопливые машины потянулись в объезд.

 

- Здесь в этой квартире еще был жив отец. Его не стало, а я приезжал к матери и всегда ощущал и его присутствие в доме. Что-то надежное, близкое и родное было в этих стенах, в старых книгах, старой мебели. Я видел свои игрушки, которые чудом сохранились, а в шкафу все так же висели некоторые вещи отца. Я знал каждую царапину, каждую неровность и шероховатость стен.

Смешно, но я помню, что в туалете, на двери были небольшие подтеки краски и они были так похожи на лицо старушки с большим носом. На стенке в коридоре под обоями была заметна небольшая неровность. Это я тренировал удар лет в восемь, а отец обещал мне купить боксерские перчатки, если я пробью стену. Купили перчатки довольно быстро, и стена отделалась легким испугом.

Здесь все было моим, и как в детстве, я чувствовал себя спокойно и уверенно в родном доме.

 

А где сейчас эта уверенность? Почему в моей жизни остались только раздражение и постоянное беспокойство?

 

Когда мне было лет десять, мы ездили с отцом в деревню, в его родительский дом. Ездили каждый год, но почему-то сейчас вспомнилась именно эта поездка. В доме жил его старший брат со своей семьей. На верху, под крышей, была маленькая комната, вот там мы всегда и останавливались. В ней все было так, как в то время, когда отец здесь жил. Старый сундук с грамотами, тетрадями и книгами, журналами. Вырезки, фотографии, какие-то мелочи. Все хранилось в неприкосновенности. Не сказать, что отец как-то сильно менялся, когда приезжал в деревню, но он оттаивал, расслаблялся. Я любил это время, он брал меня с собой на речку, в лес, показывал свой стадион, который сделал сам с деревенскими ребятами. Там уже ни кто давно не занимался, ворота сгнили и разрушились трибуны, но футбольное поле еще не заросло окончательно, и были видны очертания этого исторического сооружения. Рядом со стадионом росла сосна, на которой, еще пацаном, мой отец вырезал свои инициалы. Уже тогда эта сосна сильно выросла, и надпись поднялась высоко, но еще видны, немного изуродованные буквы. Это были самые счастливые моменты моей жизни – не часто мы с отцом вместе отдыхали, веселились, разговаривали.

Этот дом и сейчас стоит, там также живут наши родственники. Наверное, сундук, все так же стоит в маленькой комнатке на верху, а вот хозяина уже давно нет.

 

Слезы высохли, мужчина выключил «аварийку» и свернул во двор своего дома, припарковался на крохотном пяточке и вышел из машины.

 

- Сколько всего было в этом дворе! Мальчишки выросли, но, наверное, все помнят, как мы гоняли в футбол, хоккей, копали в сугробах пещеры. Мы сами сделали теннисный стол и резались в теннис, пока родители силой не загонят домой. А девчонки с нашего двора! Первая любовь, первые ухаживания, такие нелепые и смешные. Букет сирени с боем доставшийся в соседнем дворе и подаренный той самой, первой!

Осталась старая скамейка – на ней играли на гитаре, пили вино, когда стали постарше, здесь меня провожали в армию.

Вот на этом месте стояли большие деревянные качели. Что мы с Максом только не выделывали на них, такие трюки, что циркачи бы позавидовали! А Макс сейчас в Израиле. У него все хорошо: жена, дети, работа, дом. Все в порядке. Недавно прислал письмо по «электронке» с фотографиями. Улыбается, а глаза грустные, все равно там все чужое.

Время идет, и мы, мальчишки с нашего двора, все дальше друг от друга. Нас все дальше откидывает центробежная сила, как в старом аттракционе. Крепко стоит на ногах, спокоен и уверен лишь тот, кто в центре круга, у оси, на своей земле, крепко пустив корни. Пусть все хорошо, но всегда будет не хватать материнского тепла, уюта родительского дома, мелочей, таких важных для осознания себя человеком, имеющим своё место под солнцем, свое пространство, своих людей.

Все мы хотим иметь место, где можно было бы скинуть на время, с себя груз ответственности. Почувствовать себя защищенным и любимым ребенком в родном доме. Место, где можно побыть одному, расслабиться и набраться сил. Лечь на старый диван, взять, знакомую до каждой запятой, книгу, задернуть шторы, включить лампу с зеленым абажуром и лежать. Читать, не вспоминая о своих проблемах и заботах, читать, вновь переживая приключения Следопыта, мушкетеров. Так как в детстве. И уснуть, под легкий шорох листвы за окном, или стук дождя по стеклу.

Моя новая квартира – не такое место. В ней все новое, эти вещи и стены не имеют истории. Здесь все только начинается складываться. Может детям эта квартира и будет родным домом, тем самым «началом начал», а для меня эта квартира будет простым местом жительства.

Но может ради детей и надо сохранить все так, как есть сейчас, так как они запомнят на всю жизнь? Это в ней, в этой квартире, они сейчас хулиганят, переживают свои победы и поражения. Учатся жить. Пройдет лет двадцать и, наверное, и им захочется вернуться в родной дом, где тебя ждут и все знакомо до каждой трещинки в полу. Поваляться на своем старом диване, посмотреть свои рисунки, детские фотографии, прижать к груди любимую игрушку. Ощутить полную защищенность от внешнего мира, покой и тихую радость.

Ведь это так важно иметь свой родной дом.

 

Мужчин завел машину, и поехал дальше, с твердым желанием научить своего пятилетнего сына сегодня вечером, делать бумажные самолетики.