Неяркое закатное солнце нависло над земными просторами. Было тихо и безмятежно. Низко, над травой, вилась ленивая мошка, выше – стремительно и ловко кружилась в подкрашенном воздухе наевшаяся птица. Ветер колыхал верхушки зелени, создавая шум. Горизонт четко разделил две стихии, и земные жители более не беспокоили небесных, но так же и в небе позабыли о землянах.

Мак свесил ноги с песчаного обрыва и не спеша осматривал мир, вот в таком его усталом великодушии.

- А правда, Учитель, что небо не единый континент, а состоит из нескольких частей?

- Нижнее, среднее и верхнее, - откликнулся учитель, жуя травинку и отгоняя назойливую мошку.

- И их жители вправду друг с другом борются?

Учитель вскинул голову, прищурился, что-то выискивая в небе, потом кивнул головой.

- Правда.

Мак тоже посмотрел в небо, и увидел как два облачных великана борют друг друга, срастаясь телами.

- Земляне, - сказал вдруг Учитель, - могут достичь нижнего неба, поднимаясь по дорогам солнца и луны, среднее небо населяют облачные жители, которые могут упасть на землю, а верхнее небо – непостижимо.

- Недостижимо? – переспросил Мак.

- Не-пос-ти-жи-мо.

Мак лег на спину и долго смотрел вверх.

- А как же они борются? – спросил он.

- Как умеют.

Облачные великаны повалились набок, и их конечности переплелись, так, что уже нельзя было разобрать, кто побеждает.

- А что станет с облачным жителем, если он упадет на землю?

- Он будет всегда смотреть в небо.

Мак почему-то испугался и сел, чтобы не смотреть в небо.

- А землянин может упасть в небо?

- Да, - сказал Учитель, - только он насквозь пролетит все небо и упадет на обратной стороне земли.

- А где она – эта «обратная сторона»?

- Кто-то говорит, что здесь же.

- Почему же она тогда «обратная»?

- Мой учитель говорил, что обратная сторона движется от завершения к началу.

Мак надолго задумался, так, что солнце совсем подкралось к горизонту.

- А как это можно заметить? – спросил Мак.

- К сожалению, никак…

 

Несмотря на свое имя, Ра предпочитал темное время суток.

Он испытывал какое-то странное чувство, наблюдая за разноцветными городскими огнями. Это был восторг одновременно с чувством покоя, хотя поименовать словом его ощущения было невозможно. Можно было сказать много слов, но все они были бы далеки от истины, а можно было промолчать, и все же это было не молчание.

Как только солнце исчезало за горизонтом, Ра одевал свои старые кеды и отправлялся путешествовать по городу, его Городу, такому знакомому и каждый раз совсем иному.

Ра был ночной житель, и все дневное его не интересовало. Он знал, что есть люди, которые бодрствуют днем и спят ночью, но почему-то эти люди представлялись ему какими-то манекенами или даже тенями, которые отбрасывают ночные жители.

А ночных жителей в городе было много. Ра даже знаком с некоторыми из них. Но все они были иными, нежели Ра. Потому что они знали иной Город, не тот, по которому каждую ночь бродил Ра.

Только не нужно считать Ра каким-то монстром. Он не был им. Скорее, это был очень добрый малый, воспитанный, в меру скромный, и где-то даже умный. Просто он был другим…

Хотя что значит – «другим»? Если каждый из нас «другой». «Не такой, как все». «Непохожий на остальных». Ведь так можно сказать про каждого.

Можно так сказать и про Ра. Но сам он себя не считает каким-то выдающимся. Он думает о себе лишь как о частичке Великого Города, часть которого он узнает каждую ночь.

 

Я знаю, что никогда тебя не увижу.

Я и раньше замечала тебя только тогда, когда слышала твою песню. Песню, которую никогда не могла запомнить, но тем не менее узнавала ее по первым аккордам, если только в твоей песне были аккорды, в чем я лично сомневаюсь.

Что же во мне было такое, раз ты обратил на меня внимание? И чего же я лишилась теперь? Наверное, я этого никогда не узнаю.

У меня всегда затекала шея, когда я подолгу смотрела вверх, но пока ты летал, я не могла опустить взгляд. Пока однажды не потемнело в глазах и…

Они сказали, что я никогда не смогу видеть...

А чего мне видеть? Ведь я до сих пор помню каждый взмах твоих крыльев. Хотя глазами я любила смотреть на тебя. Но приятней было ощущать тебя подушечками пальцев. А этого лишил меня ты…

Передвигаться в пространстве я научилась быстро. Руками легонько касаешься стен, и вот уже перед тобой возникает образ, а дальше остается считать шаги.

Я знаю, ты бы так не смог.

А я как будто была слепа с рождения…

Иногда мне кажется, что я вот-вот вспомню мелодию твоей песни. Иногда я даже ее слышу. То две ноты в скрипе качелей, то тишину в интонации вопроса, то легкость в солнечном свете.

Подушечками пальцев я касаюсь лепестков цветка, и на мгновение мне кажется, что это ты. Тогда все мои чувства горьким комом забивают горло. Но спустя миг я понимаю, что обманулась, и во рту остается лишь неприятная кислая слюна.

Странно, да, что чувства можно определить на вкус? Может быть тогда ты мог бы меня легонько коснуться, самым краешком, и почувствовать у себя на языке вкус моей…

Я слышу, как ты в ответ на мои мысли тихо вздыхаешь и говоришь:

- Ула-Ула…

Я никогда уже не узнаю, что же тебя привело ко мне…

 

«Я – Тур», - говорил он себе, купаясь в солнечном свете.

- Я – Тур! – кричал он, катаясь на лунной паутине.

«Я - Тур», - тихо шептал он самому себе, отдыхая на спине у ветра.

Он чувствовал себя богом, он был богом, и как бог не лишал себя вседозволенности.

Он бывал щедр, если у него было настроение, и тогда поля зеленели, живность плодилась, дома богатели. Но если он хандрил – поля покрывались песками, животные гибли от неизвестных болезней, а в доме навсегда исчезал смех.

- Я – Тур!!! – кричал он, когда был зол, и от его крика кипели моря и рвалася земля, вздымались горы и воздух становился черным.

Но потом он остывал.

«Я – Тур», - думал он и печально смотрел на мертвые земли.

- Я – Тур, - говорил он, и вновь из песков тянулась в небо трава, выползала из укромных уголков оставшаяся живность, а вслед за ними появлялись люди.

- Я – Тур! – говорил он им и дышал на них своей божественной мудростью.

- Я – Тур, - говорил он и люди ему поклонялись.

 

Каждую ночь дорога появлялась перед внутренним взором Ра, как яркая нить на карте, поэтому он безошибочно знал путь своего следования. К тому же он всегда предвидел разнообразные встречи, правда, не всегда он мог угадать того, кто встретится ему на пути.

Однако не всегда все происходило по сценарию, который рождался в голове Ра.

Вот и сегодня неожиданно для самого себя заинтересовался переулком, который приманил Ра своим необычным зеленым свечением. Ра свернул со своего пути и неожиданно понял, что оказался совсем в другом мире.

В этом мире не было не только Города, но здесь даже не существовало цивилизации, по крайней мере, той цивилизации, которую подразумевал Ра под этим словом. Ра слышал шум древесной листвы, и угадывал в нем музыку. Ра слышал скрип калитки, и угадывал за ним чью-то усталую фигуру. Ра видел свет, но это был не искусственный свет неоновой рекламы, а мягкий свет очага или трепет свечного огонька.

Ра наконец увидел источник зеленого света, который привлек его к себе. Не раздумывая, Ра открыл дверь и вошел. И оказался в помещении, где зеленого света не было и в помине. Но зато здесь было очень дымно и пахло жареной пищей. Кто-то взял за руку Ра и усадил за небольшой деревянный столик. Ра коснулся поверхности стола и почувствовал ее необработанную шероховатость.

Это была загадка, которую нужно было решить.

Сквозь дымную завесу невозможно было ничего увидеть, но по шуму голосов, доносящемуся отовсюду, Ра понял, что людей в помещении много. Из дыма возник силуэт и грохнул на стол огромную деревянную кружку. Ра осторожно попробовал напиток. Пиво. Ра глотнул смелее.

- Они появляются только ночью, - четко произнес кто-то.

- Тогда нужно найти ночного охотника, - ответил другой.

- Где ты видел ночного охотника? Как я отличу его от других?

- Он должен хорошо ориентироваться в пространстве.

- Почему?

- Это же ночной охотник.

- Что еще?

- Он должен быть совсем иным. Ты сразу это почувствуешь.

Повисло молчание.

- Так значит, я его найду? - спросил первый голос.

- Ты его уже нашел.

- Где?

Тут кто-то сильно толкнул Ра в бок, кружка вылетела из рук и грохнулась оземь. Кто-то неуклюже шагнул прочь, но поскользнулся и упал. Ра опустил руку и поднял пустую кружку.

- Вот он, - сказал второй голос.

Ра быстро встал и поспешил прочь. Несмотря на то, что он ничего не видел, ему удалось сразу и беспрепятственно достичь выхода. Ра толкнул входную дверь.

Что-то погнало Ра вперед, но когда он единожды оглянулся, зеленого света, привлекшего его сюда, не было. Как не было выхода.

Ра отчаянно замер.

- Господин кажется заблудились? – Ра узнал второй голос.

 

Когда я вступил с ним в единоборство, я знал, что я его одолею. Но битва вышла долгой и тягостной, и никто из нас не мог одолеть другого.

Тогда мы прекратили бороться.

- Кто ты? – спросил он, - и почему я не могу одолеть тебя?

- Я – Нол, я – воин, - сказал я, - и я одолел восемнадцать тысяч самых разнообразных существ и никогда еще не проигрывал. Как ты смог мне противостоять?

- Я – Тур, - просто ответил он, - и мне нет равных.

Мы сели на вершине горы и надолго погрузились в размышления.

- Видимо, все оттого, что мы не умеем проигрывать.

Тур отрицательно покачал головой.

- Видимо, мы настолько высоко поднялись, что выше уже идти некуда, - сказал он.

- Что ж, - сказал я, - путь воина я прошел до конца, теперь мне нужен другой путь.

Я встал и собрался уходить.

- Погоди, - сказал Тур, - мне никогда не было равных, и я устал от этого. Я предлагаю тебе другой путь, не менее сложный. Я предлагаю тебе путь братства.

- Не знаю, - ответил я после недолгих раздумий, - смогу ли я пройти этот путь, но я рад буду идти с тобой, а не против тебя.

И мы ступили с горы вместе.

 

Ула чувствовала, как земные толщи нависают над ней всем своим беспредельным грузом.

От чувства тяжести она не могла избавиться никогда, поэтому после нее оставался глубокий грузный след. Впрочем, от всех жителей Подземья оставался такой след. У отца Улы след был даже глубже, чем у других обитателей. А у деда, говорил отец, след был даже еще глубже.

- Мельчает нынче народ, - тяжко вздыхал родитель Улы.

Однако Ула хотела быть легкой, хотела, чтобы ее следа вовсе не было видно.

- Зачем? – удивлялась мать.

- Зачем? – удивлялись подруги.

- Зачем? – спросил тот, на кого обратила внимание Ула.

Ула не могла ответить на этот вопрос.

Но и жить без ответа она не могла.

Однажды Ула тайком от всех поднялась на поверхность, туда, где земля была только внизу, под ногами, а все остальное занимала пустота, и еще что-то, чему не было названия.

Ула испугалась и поспешила вниз. Первое время она вздрагивала от ужаса, вспоминая о своем походе, но после все чаще и чаще мечтала об еще одной прогулке.

Ула стала бывать на поверхности.

Если бы об этом узнали жители Подземья, они бы приковали Улу, решив, что она умалишенная. Зачем же иначе ей понадобилось подниматься на поверхность.

Но Ула была слепая, и ей дозволялось бродить где угодно и сколько угодно. Ведь слепые в Подземье считались привилегированными, так как их коснулось сияние Вечного Пламени.

Ула выползала из-под земли и подставляла лицо теплу, которое было похоже на тепло огня, только источник этого тепла Уле найти не удалось. Она вдыхала ароматы, котрые приносил ей ветер и перед ее слепым взором вырастали дивные образы.

Ула стала замечать, что тяготится землей и почти не оставляет след…

 

- Этот парень был совсем безбашенным. Он даже, наверное, позабыл свет солнца. Он признавал только ночь. Причем ночь с городским освещением. И он мог всю эту ночь наматывать километры по всяким злачным закоулкам, пить со всякой сволотой и вытворять настолько невероятные вещи, что даже наши ребята впадали в ступор.

Вот однажды он на спор забрался на фонарный столб и сиганул оттуда головой вниз… Месяц в клинике.

Мы после этого его не трогали.

А то подошел ко мне и стал какие-то вещи рассказывать жуткие. Я не шугливый, но в тот день сбежал от него. Потом еще неделю дергался от ужаса. А вспомнить что он говорил не могу. Хоть убей.

Я, знаете ли, считаю себя человеком смелым и свободным от предрассудков. Я ведь тоже ночной житель. Но от этого парня старался держаться подальше. Да и он ни с кем особо не сходился. Были у него тут знакомые, но они тоже на крышу двинутые, мы их не трогаем.

Но уважаем. Это смелые ребята. Проводники. Они тебя по Городу куда хочешь доставят. Ночью с закрытыми глазами могут передвигаться. Я сам видел…

Нет, сейчас их найти нельзя. В полночь подходите. Они иногда бывают. Только не надо им никаких удостоверений показывать, так спрашивайте.

И, это, если вы вдруг найдете Ра, скажите ему, что он может на нас рассчитывать в любом случае. Мы своих никогда не бросаем…

 

Мак стоял с закрытыми глазами, чувствуя, как ветер кружит вокруг него, закручивает пространство, надеясь сбить ориентировку. Но Мак уже научился не обращать на ветер внимания.

В какой-то момент Мак сделал шаг, за ним еще один. Он шел, и дорога мягко стелилась под ноги.

Страха совсем не было. Только каждый раз, когда Мак ставил ногу, казалось, совсем на мгновение, будто под ногой пустота. Но потом дорога появлялась, и Мак делал еще один шаг.

Когда Мак понял, что уже пришел, он открыл глаза. Обернулся. И почувствовал, как нехорошо колыхнулось в груди.

Он был совсем не там, где он должен был быть. А значит, часть его пути пролегла там, где земли под ногами не было.

Отпустило.

Мак не стал думать о том, как он прошел по воздуху, или, может быть, он шел совсем не там, где ему представлялось.

Мак никогда не задавался бессмысленными вопросами. Потому что он верил. Или потому что должен был верить.

Мак посмотрел вокруг.

Закрыл глаза, чувствуя, как ветер кружит вокруг него.

Сделал шаг.

За ним еще один.

 

Это невозможно передать.

Это можно знать. Знать, как держит тебя ветер, как уносится под тобой земля, и вдыхать, вдыхать, вдыхать. Вдыхать терпкий морозный воздух небес.

Здесь может парить только Тур, здесь имею право быть лишь я один, здесь места лишь для меня одного, и только мой крик могут слышать небеса.

Я – Тур.

Я – Тур, и я не могу рассказать о том, что я чувствую, потому что это может понять лишь Тур, и все остальные слова бессмысленны.

Что значит – летать? Никакая птица не способна испытать то, о чем знаю лишь я, и птичий полет – лишь пародия на то, что делаю я.

Я – Тур.

Настоящий полет – свобода. Только поистине свободный способен забраться так высоко, и только поистине свободный может получать от этого наслаждение.

А кто еще так свободен?

Покажите мне хоть одного бога, который летает выше, чем летает Тур.

Покажите мне хоть одного бога, который лишь отдаленно похож на меня.

Нет таких. Потому, что я – Тур – единственный.

Я – Тур.

Я – Тур, и небеса баюкают меня. Я – Тур, и ветер подчиняется мне. Я – Тур, и я единственный. Я – Тур – единственный, кто может летать. Летать так высоко и свободно.

Я – Тур.

 

Здесь никогда не бывает солнца, и люди даже не подозревают, что существует такой мир, где оно есть.

В этом мире, в мире, где нет солнца, никто не стремится вверх, потому что здесь все одинаково. Стены равны полу, пол – потолку, и все это равно человеку.

Здесь стремятся не вырасти, а стать частью. Частью окружающего мира. То есть стеной, полом или потолком.

Мое имя – Ула, а это означает, что я – равная. Равная полу, стене или потолку. То есть, никакой разницы нет. Вообще.

Здесь тихо. Спокойно. Серо. Мертво.

Здесь смерть – праздник, а рождение – печаль. И удивительно, что люди еще тут живут. Плодятся и стремятся к чему-то. Хотя бы к тому, чтобы быть равным. Или умереть.

Здесь люди живы только потому, что все равно, а значит, нет никакой разницы – жить или умереть. Все – равно.

Все, что окружает меня – равно. Бессмысленно. Безмысленно.

Серые стены, серый потолок, серое небо, которое ничем не отличается от всего остального. Даже от человека. Который пытается стать этой серостью. Стенами, полом и потолком.

Все равно. Все равнозначно.

Все абсолютно бесполезно.

И нет никакой разницы, являюсь ли я серым небом или серым человеком.

 

…Никогда не было света.

Ни белого, ни никакого иного.

Зато было много оттенков тьмы.

Тьма серая. Это когда что-то заканчивается или что-то начинается. Когда вдруг начинаешь понимать, и кажется, вот-вот и ты наконец разглядишь то, что скрывается там. Где увидеть является невозможным. Серый цвет – это граница, это свет перемен, это цвет дозволенности. Потому что в нем одинаково хорошо видны и белое и черное. В то же время, серое – это бездушность, отсутствие какого-либо признака, серый цвет – это цвет пустоты.

Тьма белая. Это – боль. Это – ясность. Это время прятаться и скрываться, бежать и отступать, время предавать и бояться. Белый цвет – это цвет глупости, потому что в белом скрываются многие цвета, но они не видны до тех пор, пока белое не уйдет. Белый свет – это агрессия, нападение, белое – это признак беды. Именно во время белой тьмы приходит смерть.

Тьма черная. Лучшее время. Спокойное. Время сна. В тьму черную не могут проникнуть ни серая, ни белая. Черная тьма поглощает все. Боль, ясность, страхи и желания растворяются в черной тьме. Черный цвет – это цвет песни. Черное – это время присутствия и отсутствия. Черная тьма бесконечна, и в то же время ее никогда не бывает много. Черное – это вечность. Это легкость, которая скрывается в забвении. Это чистота, которая заключена в целостности. Черная тьма – это тьма жизни.

А еще бывает тьма смешанная. Это когда черное переливается в серый, а серое становится белым. Тогда все становится равноценно и равнозначно. В это время все бессмысленно, и во всем таится смысл. Именно в это время должное свершается, и невозможное становится обыденностью.

В это время я ждала того, что было предначертано, и чего случиться не могло.

Он пришел, и тьма переливалась вокруг него, меняя оттенки.

- Кто ты? – спросила я.

- Я – Ра, - был ответ, - и здесь я – охотник.

И тогда на мои глаза опустилась черная тьма…

 

Дорога завершалась, исчезая в глубине цветной мутью.

Я смело сделал шаг, чувствуя, как подо мной прогибается мир, как вытягивается, не желая отпускать меня. Но я был непреклонен.

Что-то громко хлопнуло, и я вдруг оказался нигде, и застыл в недвижности в междумирье, так как не знал, как движутся в таком пространстве.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я почувствовал ветер, который все возрастал. Скоро меня несло с такой скоростью, что перестал улавливать происходящие перемены.

Но я вдруг понял, куда меня несет, и мне явно не хотелось там оказаться. Я стал сопротивляться. И тогда ветер ударил с огромной силой, меня, почти бессознательного, закружило в вихре. Но я продолжал сопротивляться изо всех сил.

Что-то огромное протянуло ко мне конечности и схватило. Я отчаянно дернулся и выскользнул. Меня опять понесло ветром.

Я стал замечать, что вокруг меня кружатся сотни миров, и между этими мирами туда-сюда снуют невероятные существа. Между некоторыми мирами лежали дороги.

Я ухватился за одну из дорог и тут же ветер оставил меня. Я встал на дорогу и пошел. Кто-то вышел мне навстречу и плотоядно оскалился.

Я прыгнул и приземлился на другой дороге. Мимо меня пронесся маленький мальчик, катящий на длинной проволоке небольшое колесо.

- Здравствуйте, - поздоровался он.

Я кивнул и пошел дальше.

Я прошел сотни миров, видел множество невиданных чудес. Я избежал многих опасностей и наконец достиг мира, который был моим. В пути я обзавелся сотней товарищей и гораздо большим числом врагов. Теперь я был совсем не тот, каким когда-то вышел на дорогу.

- Кто ты? – спросило существо, преградив мне дорогу, когда до конца пути оставалось лишь несколько шагов.

- Последний, кто задал этот вопрос, давно растворился в вечности, - ответил я, зная, что битвы не избежать, и то же время не желая вот тут, у подножия своего мира, проливать чью-то кровь, какого бы цвета она не была.

- Ты пройдешь только через меня, - сказало существо и приготовилось к нападению.

- А если я назовусь? – спросил я, вытаскивая меч.

- Все равно тебе придется драться со мной, - сказало существо и расправило крылья.

- Зачем? – спросил я.

- Я – Тур, - сказало оно, - и причиной всему лишь я сам.

- Меня зовут Ра. Запомни. Это имя будет последним, которое ты узнаешь в своей жизни.

Я посмотрел на мир, который лежал за его спиной, и подумал о том, что это будет самая важная битва в моей жизни.

Я выдохнул, вскинул меч и ринулся на своего врага…

 

Мак сидел на краю и переплетал звездный ковер. Учитель направлял его, внимательно следя за рисунком.

- Возьми эту красную, закрепи ее за синей, а потом желтенькую… нет, возьми поменьше. Вот так… А теперь вот эти звездочки… а между ними вон ту, беленькую…

Мак наблюдал за тем, как из под его рук рождаются неведомые существа, как оживают и движутся по звездному ковру, совсем незаметно для обычных глаз.

- Небесные жители легки, - говорил Учитель, - но слишком своенравны… Поменяй эту звездочку, возьми крупнее… Земляне слишком подвержены лени, но созидательны. Только это их и спасает… Нет, здесь нужно по-другому: красную, синюю, две красных, желтую… Жители же подземья крепки и постоянны, но лишены всего остального… сначала синюю, потом красную…

Мак выпустил очередное чудище и взялся за следующее.

- Начни с маленькой желтой, а дальше вот таким рисунком, - Учитель прочертил пальцем в воздухе узор.

Мак сосредоточенно выводил узор.

- Молодец, - похвалил Учитель, когда Мак закончил, - теперь попробуй сам.

Мак принялся складывать существо, которое недавно сам выдумал.

- А кот их так расселил? – спросил Мак, - и почему они такие разные?

Учитель пожал плечами. Из под рук Мака родилось еще одно неведомое существо.

- А кто решил, что оно должно быть таким? – Учитель указал рукой на убегающее животное.

Мак замер.

- Кто мы? – спросил вдруг он, - как мы тут оказались? В чем наша цель?

Учитель рассмеялся.

- Ты – неведомое существо, - он указал на Мака, - и ты тут для того, чтобы плести звездный ковер. А за то, что ты тут, ответственен лишь вот этот звездный ковер.

Мак секунду подумал, тряхнул головой и вновь погрузился в работу.

Звездный ковер трепетал в его руках, вырастая. Учитель внимательно следил за работой, не говоря ни слова.

 

Высоко в небе появилась точка, которая выросла в крылатое существо, и это существо спикировало на гребень горного пика.

От поднятого крыльями ветра несколько камешков покинули свои насиженные места и устремились вниз. Один из них провалился в глубокую расщелину.

Крылатое существо уселось верхом на камень и что-то тихо запело.

Где-то в глубине горы чьи-то руки подняли камень и, ощутив его тепло, обратили внимание другого существа.

Прошло очень много времени, прежде чем из расщелины выползло нечто, слепо шаря руками. Крылатое существо обернулось. Песня оборвалась.

- Кто ты? – спросил крылатый.

- Ула… Ула-ула-ула… - был ответ.

- Я – Тур, - сказал крылатый и рассмеялся.

- Тур… Тур-тур… - повторило слепое существо.

- Ты никогда не видел, как летают боги? – спросил крылатый.

Слепой отрицательно замотал головой.

- Я подарю тебе глаза, и ты увидишь, как пуста твоя жизнь, - сказал крылатый и засмеялся еще громче.

Слепое существо замерло, слушая то ли переливы смеха, то ли завывания ветра.

- Ула-ула… - сказал крылатый, - ты увидишь такое, отчего тебе не захочется жить…

 

Если бы здесь было небо, оно было бы черным.

Если бы кто-то мог попробовать ее слезы, они бы оказались горькими.

Она слушала, как вода заплетает и расплетает песню, а перед ее взором кружило в небе крылатое существо и, словно снегопад, сыпались с неба перья.

Она слышала его смех и вспоминала небесный простор, который выгонял из нее ее крепкую тяжелую душу.

Крылатое существо со смехом пронеслось совсем рядом, задев кончиками крыльев и вновь унеслось прочь.

А перья густым снегом все падали и падали, и скоро уже земли не было видно, вокруг было бело, и ветер поднимал перьевые вихри.

С неба сыпался смех, а она слышала сквозь него звон стали, и ей хотелось кричать, но она боялась открыть рот, чтобы не спугнуть удачу, которая всегда была на правом крыле у того, кто сейчас смеялся в небе.

Она смотрела вверх, пытаясь сквозь перьевой поток разглядеть хоть что-либо. Ей ничего не удавалось.

А снег из перьев шел все гуще и гуще, и скоро уже засыпал ее с головой.

Дышать стало нечем, и ей стало вдруг невыносимо страшно.

И тогда она закричала. И крик ее расколол вселенную…

Ула проснулась и вдруг поняла, что Он мертв…

 

Ра устало опустился на камень и стер рукавом кровь с меча.

Дорога под ним дрожала от напряжения.

Совсем недалеко лежали останки неведомого существа, которое преградило Ра путь.

Ра отдышался, встал и пошел вперед.

Впереди была длинная дорога и еще не ему придется оставлять позади себя чью-то смерть.

В этом была своего рода обреченность. Обреченность на победу.

А это было даже еще хуже, чем право на поражение.

Проходя мимо останков, Ра спихнул их с дороги и они поплыли прочь, пока их не подхватил ветер.

- Эй! - кто-то позвал Ра.

Ра посмотрел в ту сторону. Перед ним возникло нечто, чему Ра не смог найти название.

- У меня есть для тебя подарок, - сказало Нечто.

Оно взмахнуло конечностью и перед Ра возникла картина, где кто-то, ил что-то вдруг упало с земли в небо.

- Что это значит? – спросил Ра.

- Я не знаю, - сказало Нечто, - но оно должно согревать тебя в пути.

Ра пожал плечами.

- Это все?

- Да, - ответило Нечто.

Оно внимательно продолжало смотреть на Ра.

- Я что-то должен сделать? – спросил Ра.

- Да, - сказало Нечто, - но не мне. Прощай.

- Прощай, - ответил Ра, - и спасибо тебе, хотя я сам не знаю за что…

 

Мак смотрел в небо, и чувствовал, как он вдруг стал терять вес.

Ему было очень страшно, но он продолжал смотреть в небо, как будто там было что-то важное, от чего решалась его судьба.

В шуме ветра Маку слышался чей-то разговор, хотя о чем он, Мак понять не мог.

«Что это значит?»

«Я не знаю, но оно должно согревать тебя в пути.»

Мак уже совсем не притягивался землей, когда вдруг его мировоззрение изменилось. Он понял, что находится не в начале пути, а в самом его финале, что он не в самом низу, а на самом верху истории.

«Это все?» - продолжал шептать ветер.

«Да.»

«Я что-то должен сделать?»

«Да, но не мне.»

Мак почувствовал, что он начинает падать.

«Прощай, и спасибо тебе…»

Потом Мак слышал только свист ветра в ушах и ломоту во всем теле.

«Мне, наверное, придется разбиться насмерть», - успел подумать Мак.

А потом он просто перестал существовать…

 

Когда Мак открыл глаза, кто-то очень мудрый сидел на камне и рисовал пальцем на песке.

Мак поднялся и смотрел, как из-под руки неведомого существа появляются слова. Почему-то это было очень важно.

 

МАК.УЛА.ТУР.РА

глупая шутка

 

- Что это значит? – спросил Мак.

(07.02.07)