Лыжик. Странное имя для маленького мальчика. Да и вообще для человека, родившегося в Сибири.

Лыжик всегда стыдился своих ног. Они казались ему немного пухлыми. Когда родителей не было дома, часто стоял обнаженный перед большим зеркалом, и стыдился.

За этим занятием я его и застал в тот день. Мы дружили давно. Пару лет точно. Наши мама и папа были знакомы еще дольше, чем мы. Собственно я был вынужден дружить с ним, хотя я порой тоже стыдился его немного пухлых ног.

- Привет, Лыж! (я всегда так его называл)

- Привет Максим. - Он быстро натянул штаны и повернулся ко мне.

Черт! Даже сквозь штаны угадывались его пухлые ноги. Я покраснел.

- Ты опять стыдишься моих ног? - спросил он.

- Нет, - я не мог сказать правды. Тогда я был слишком мал для этого.

- Тогда пойдем играть! - глаза его округлились и он пошатнулся, потому что трудно стоять на таких ногах, как у Лыжика, особенно когда вы говорите "Тогда пойдем играть".

Мы выбежали на крыльцо, и радостно-утренне-летнее солнце улыбнулось нам. Вернее ослепительно улыбнулось.

Ближе к обеду, когда оно уже не улыбалось, а жестко припекало, Лыжику вдруг пришла в голову изумительная идея пойти прыгать с крыши сарая.

Я согласился, потому что это был лишний повод продемонстрировать свое "ноговое" превосходство.

Сарай предстал перед нами как гигантская испещренная торчащими гвоздями скала. С легкостью забравшись наверх, я подал руку Лыжу. Его ноги безвольно повисли, когда я тащил его наверх и шкрябали по стене. Он пыхтел, краснел, но все равно не сдался и, через пару минут мы оба смотрели вниз. Туда, в бездну, нам предстояло прыгать, между прочим, без всякой страховки!

По жребию, Лыжик прыгал первым. Я видел, как пот выступил на его грустном лице. Стоя у края, он посмотрел на свои ноги, глубоко вздохнул, зажмурился и исчез.

Я подбежал к краю. Лыжик лежал, распластавшись на земле, и громко смеялся. Я подумал тогда, что он стукнулся головой.

- Смотри, как это делает чемпион! - крикнул я ему.

В этот момент шифер подо мной треснул, я неуклюже вскинул руки и мой полет начался.

Это был самый долгий полет в моей жизни. Спиной вниз, ободрав левую руку об отколовшийся шифер, я пикировал вниз к неизвестности. Ужас на моем лице, наверное, был неописуем.

Что-то мягкое и нежное приняло меня в свои объятия. Непонимание и одновременный восторг вскружили мне голову и я забылся в обмороке.

Очнувшись, я увидел сидящего рядом товарища. Он потирал теперь уже родные и такие близки для меня ноги. Больше я никогда не стеснялся ног Лыжика и бил всех кто смеялся над ним.