ТУРАИСА - СТОЛИЦА ВИЛИОНА.

 

ГЕНЕАЛОГИЯ РАВАНЫ.

1.

Генеалогия Раваны. Отцом Раваны и Куберы был Пуластья, а дедом – сам Самосущий Владыка живущих, Творец всех миров, великий подвижник вулканоподобный Брахма (и сам Вулкан). Пуластья, четвёртый сын Брахмы, для свершения сурового подвижничества, поселился в пустынном скиту, построенном на склоне священной горы Меру. Пустыня – это не обязательно песок и песчаные дюны, пустынный скит мог находится и в лесу, в горах, на берегу реки, озера, моря; так, как у русских монахов, у которых скиты пустынь размещались в лесах. « В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою».

Пуластья, по заклятью которого забеременела Илавела, дочь отшельника из Солнечного рода, был вынужден взять её в жены; она родила ему сына, которому дали имя Вишравас и который по стремлению к святости не уступал отцу. Вишравас был женат на Дева-Варнини, дочери мудреца Бхарадваджи. Бхарадваджи был сыном Брихаспати. Дева-Варнини (по другим источникам это была корова) родила Вишравасу (по другим источникам самому Пуластье) сына, именем Кубера ( другое имя Куберы Вайшравана, то есть сын Вишравана). Нужно отметить здесь, что генеалогия Куберы, как и многих других богов и героев древнего язычества, в разных первоисточниках подаётся по разному. Это связано, главным образом, с разными периодами осмысления и интерпретации мифов, смещением функциональной значимости ментального образа в мировоззренческой структуре этноса.

Брахма, вулканоподобный творец вселенной, определил функциональную значимость Куберы; он стал богом богатства, владельцем летающей колесницы «Пушпаку» и владыкой якшей, обитателей гор (Кайласа и Хавилы?). Место обитания Куберу определил Вишравас; Куберу поселился в пустующем городе Ланка, из которого до него, Вишну и Гаруда, изгнали ракшасов в подземный мир, нижний мир. Ланка, находилась на вершине горы, возвыщающейся на берегу южно-океанского потока, омывающего большой остров.

Ракшасов и якшей в самом начале этногенетического творения создал вулканоподобный Прародитель Брахма; они возникли из его стоп и предназначено было им изначально быть хранителями первозданных, то есть, по всей вероятности, плавленых, протоматериальных вод, изливающихся из земных недр через узко-кратерные врата вулканов. Вишвакарман, внук Дхармы, построил для них город Ланку (город Хиламех-Хана). Превратив Ланку в неприступную крепость, якши и ракшасы стали тревожить своими набегами асуров и богов; тогда явился к ним сам Вишну на своей грозной птице по имени Гаруда и после кровопролитной битвы изгнал их из города. Этот пустующий город стал резиденцией Куберы.

В подземном мире, то есть в Нижней Земле Мало-СанТонии (Мардухиана, Маркондеи, Моря-да-Оекана, Марасантии), в земле Маг-гана (Хила Мех-хана), в то время правили братья Сумалин и Мальяван. По совету Сумалина, его дочь Кайкаси, достигнув горы Меру, соблазнила Вишраваса, который предрёк Кайкаси, что родит она трёх ужасных видом детей и одного добродетельного. Пришло время; Кайкаси разродилась тремя сыновьями и одной дочкой. Это были:

1. десятиголовый, с двадцатью руками, с пламенеподобными волосами и ртом, полным клыков, ребёнок, которому определили имя Дашагрива («Десять шей»), получившему позднее известность как Равана («Ревущий»);

2. следом за ним родился великан (вулкан) Кумбхарана;

3.третьей родилась дочь Шурпанакха;

4. Вибхишана, добродетельный сын Кайкаси родился четвёртым. Когда родился Дашагрива («Равана»), сотряслась земля, померкло солнце, взволновался океан, а с неба на землю пролились кровавые дожди. Побуждаемые матерью в желании сравняться с Куберой, братом своим по отцу, могуществом, братья предались суровому подвижничеству, чтобы снискать благословение Брахмы. Кумбхарана отдал своё тело на истязания стихиям; летом изнывал от зноя, зимой замерзал в ледяной воде. Вибхишана стоял на одной ноге, воздев руки к солнцу и не отводя от него глаз. Дашагрива («Равана»), совершив очистительный пост, сжёг на огне все десять своих голов. И так тысячу лет подряд. Брахма заметил подвиг своих потомков и предложил им выбрать каждому для себя дар от него: Равана выбрал бессмертие, но Брахма отверг эту просьбу; тогда Равана попросил, чтобы он стал неуязвимым для всех, кроме людей, которых он считал не опасными для себя. Вибхишана возжелал для себя, иметь всегда чистую в помыслах душу, устремлённость к добродетели и возможность всегда быть верному избранному пути. Брахма ко всему этому добавил ещё и бессмертие, в котором отказал Равану. Кумбхарана, чтобы не злодействовал, заснул на долгие годы; для этого боги пошли на подлог, вместо него слова: «Да засну я на долгие годы!», произнесла из его нутра богиня речи, Сарасвати. Брахма немедля исполнил его просьбу.

Сумалин, довольный дарами, данными Брахмой его внукам, благословил их всех. Равана же он настроил на то, чтобы вернуть ракшасам прежнюю их столицу Ланку, отобрав её у Куберы. Прахаста ходил послом к Кубере и потребовал от имени Раваны вернуть Ланку племени ракшасов. По совету Вишраваса, Кубера покинул Ланку. Поселился Куберу в горах, на вершине Кайласы. Ракшасы заняли Ланку и превратили её в настоящую крепость. Царём ракшасов в Хил-Ланке стал Равана.

 

ДЕЯНИЯ РАВАНЫ.

2

 

ЛИНГАМ ШИВЫ.

Утвердив свою власть в Нижней Земле, Равана устремляется с визитом вежливости на север, к горам Кайласы; там, рядом с новыми владениями Куберу, находилась обитель Шивы (Шиванна, Сиванну). К нему и держал свой путь Равана, чтобы засвидетельствовав своё почтение великому богу, добиться ещё большего могущества в этом мире. Шива, довольный вниманием нового владыки Ланки, столицы Нижней Земли, одарил гостя священным лингамом, вырезанным из камня. На прощание высказал свои пожелания, которые выражались в том, чтобы Равана воздвиг святилище Шивы в Ланке; там, где лингам впервые коснётся земли, он останется там навсегда. Подданные Раваны будут поклоняться лингаму Шивы и с благодарностью приносить ему жертвы; тогда власть самого Раваны будет непоколебимо закреплёна актом поклонения народа Нижней Земли лингаму Всемогущего Шивы.

Боженята встревожились; усиления ракшасов они никак не желали. Тем более усиления Раваны на берегах Нижнего Океана, в торговой Ланке, расположенной на путях караванных дорог четырёх сторон света. Равана находился на противоположном берегу Нижнего Потока Океана, на другом берегу которого находилась Хил-Ланниха (город Керамики); именно в этом месте Варуна, хозяин вод, неисповедимыми путями проник в тело Раваны, заполнив его до отказа влагой. Равана остановился, чтобы слить из себя излишки влаги. Это момент уловил Индра; он предстал перед Раваной, чтобы принять у Раваны каменный образ Лингама Шивы. Приняв из рук Раваны каменный лингам, Индра уронил его на землю. Лингам глубоко в землю проник, одна верхушка торчать над землёй осталась; до сих пор её видят паломники, когда посещают место встречи Равана с Индрой, Вайдьянадху, чтобы почтить вулканический лингам, дар Шивы Равану, равному ему демону-ракшасу. Ведь все знают для себя, что демоны – это униженные старые Божичи, униженные и обесчещенные молодыми богами, такими как Мардукиан (Маркондея) или Зевс с ахейского Олимпа (Болинбана), лишивших предков своих божественных лингамов, а значит и божественной производящей силы. А где нет силы, там нет власти.

Там, где Равана слил из себя влагу, внедрённую в него Варуной, образовалась река, которую назвали Кхусру. Разгневанный Равана поклялся жестоко отомстить богам и свою клятву он сдержал.

 

РАВАНА, КУБЕРА и ШИВА.

3.

 

КАК РАВАНА ЖЕНИЛСЯ.

Равана, как и многие прочие во времена пале-неолита, любил охоту; она ему доставляла не только пищу, но и чувственное удовлетворение. Особенно когда охота бывала удачной. А удачной она бывала всегда; не могла не быть по определению, потому, что дикого зверья и пернатой дичи в его царских угодьях было без меры много. По этой самой причине в его царстве обитало много отшельников. С одним из них, зодчим асур, по имени Майя, Равана встретился на охотничьей тропе, в лесу. Майя был не один; его сопровождала прелестная Мандодари, дочь его.

- В этом лесу не живут ни люди, ни олени; ответь мне, кто ты и что ты делаешь в этом глухом лесу? – спросил Равана. – Ещё скажи, кто эта дева?

- Это дочь моя, - отвечал Мая, сын Дити. – Моя жена Хема умерла, оставив дочь для утешения в старости. Это несчастье для отца, когда дочь остаётся в доме отца, не имея возможности продлить род отца и матери. Чтоб род не подвергся бесславному угасанию, мы идем, чтоб найти для неё достойного жениха и мужа. Теперь откройся, сын мой, кто ты и кто твои родители.

- Я Равана, мой отец – Вишравас, известный миру подвижник, а дед – Пуластья, четвёртый сын Брахмы.

Равана взял в жёны прелестную Мандодари; в Ланке она родила ему сына, которому дали имя Мег-Ханада (Громогласный).

 

Экспансия Раваны на восток.

Тем временем, брат Раваны, Кумбха-карна спал в пещере непробудным сном, насланным на него Брахмой по желанию богов, озвученным изнутра голосом Кумбха-карны мудрой Сарасвати. Равана решил наказать небожителей за наведённый на брата непробудный сон; он собрал свою дружину и ветром ворвался в северные горы. Разорению подверглись многие божественные рощи при храмах; разорив небесную рощу Нандана, которая принадлежала Индре и Кубере, Равана вернулся в Ланку.

Оскорблённый этим неспровоцированным набегом, Кубера шлёт к Раване гонца с требованием объяснить своё поведение; равана убивает гонца. Затем Равана ускоренным маршем устремился в горы Кайласа. Кубера выслал навстречу войску раваны воинственных якшей; закипела круговерть стремительной встречной битвы, лоб в лоб, рука к руке. Равана отступил, дал отдохнуть своей дружине. А затем шаг за шагом, круша бесчисленно воинов Куберы, неуязвимый для врагов Равана подошел к стенам обители Куберы. Сварбхану, привратник обители Куберу, вырвал из петель огромные крепостные врата и в ярости ударил ими Равану. Покачнулся Десятиглавый богатырь, захаркал кровью. Однако дар неуязвимости, данный за подвиги подвижничества Раване, быстро вернул ему силы и ответным, этими же воротами, ударом, он вогнал Сварбхану, богатыря Кайласы, в землю. Все якши в страхе бежали от Раваны, видя его неуязвимость.

Видя беспомощность войска, в бой вступила личная дружина Куберы во главе с воеводой Мани-бхадрой. Равана устремился навстречу Мани-бхадру; тяжёлая палица опустилась на голову воеводы Кайласы и, шлем, зачищавший ранее его голову, от этого удара вдавился в макушку головы отважного воина, каким был Мани-бхадр. Застонали стены города, когда увидели потрясенного ударом Мани-бхадра, отступавшего со своим воинством к городским воротам.

Из городских ворот Кайласы стремительно вышел сам Кубера с палицей в руке; его сопровождала дружина богу равного царя.

- Безумец! – вскричал Кубера, - Ты пренебрёг моими увещеваниями, теперь твоя гордыня и безрассудство навлекут на тебя гнев. Тот, кто сеет смуту, от кого исходит война, того ждёт злая судьба.

Разгневанный кубера со всей яростью, на какую был способен, нанёс удар палицей по голове Раваны; для любого из людей этот удар был бы смертелен, но не для Раваны, неуязвимого по воле самого Брахмы. В жестоком поединке Равана сумел поразить Куберу в голову; тот упал бездыханным и его дружинники унесли тело куберы в рощу Нанданы, где лучшие лекари Кайласы оказали ему надлежащую помощь. Равана не стал добивать Куберу; брат всё-таки, хоть и не единокровный.

Тем не менее, завоёванной добычей не погнушался, город и окрестности пограбил, увёл в полон многих воинов. К тому же и подарок Брахмы, летающую колесницу «Пуш-паку» отобрал у беспомошного брата и вернулся на ней во главе своего победоносного воинства в Ланку (Хиланик-Хану, столицу керамики, Кан-неш хилу, глинистыми горшками знаменитую факторию торговли керамикой).

 

Равана, Нандин и Шива.

Однажды, когда Равана в сопровождении своего войска находился в очередном походе, то ли учебном, то ли боевом, история об этом умалчивает, колесница «Пуш-пака» внезапно, некой таинственной, причём неопознанной силой, была остановлена. Это случилось там, у некой вершины с зарослями тростника, где некогда, в предназначенное для его рождения время, родился Сканда, сын Шивы. Словно из ниоткуда возник на склоне горы карликовый уродец со сморщенным лицом и лысой головой; он сказал: «Не езди дальше, Десятиглавый; на вершине горы обитель Шивы. Он отдыхает; нарушать его покой никто не смеет».

- Кто ты есть, карлик с лицом обезьяны, чтобы отдавать нам приказы? – удивился в гневе Равана.

- Моё имя Нандин; я – слуга всемогущего Шивы, - отвечал с достоинством отшельника Нандин. – За то, что ты подверг осмеянию мой внешний вид, назвав меня обезьяной, скажу наперёд; именно обезьяний народ разгромит войска твои и лишит тебя власти.

Пройдёт всего несколько лет, таких же лёгких как полёт мотылька: явится пред Ланкой Рама, сын вулканоподобного Дашаратхи, в сопровождении отборного войска обезьяньего народа Сурабхи и Ханумана и лишит неуязвимого Равана власти над Ланкой. Племя Раваны будет изгнано из Ланки; славный народ Раваны уйдёт на закат дня и построит новые города в царстве Вилиона: Трою (Тураиссу, Троицу), Арцаву (Варцаву), Куяву… А ещё, много позднее, после поражения от микенских Ахейцев в Троянской войне, наследники славного богатыря Раваны создадут в междуречье Днестра и Днепра новое Волыно-Туровское княжество и Волыно-киевскую полянскую Русь, а Арцавяне создадут новое великопольское царство со столицей Варшавой. Всё повторяется; особенно незабываемы родные тотемные имена родо-племенных предков. Кто мы? Откуда мы? Куда идём?

Равана, заносчиво презрел слова нандина, сошел с колесницы. Затем в запальчивости неуязвимости своей произнёс: « Эту гору я вырву из земли с корнем!» Приблизившись вплотную к горе, Равана обхватил гору богатырскими руками и, к удивлению всех, оторвал её от земли. Возмущению Шивы и Умы, его жены, дерзости Раваны, посмевшего нарушить покой десятирукого бога, не было предела. Шива поднял ногу и своей стопой опустил гору на место, при этом придавив царю Ланки руки. Равана от нестерпимой боли издал такой вопль, что даже боги всполошились. С тех пор Равану стали среди богов звать именем, которое дал ему Шива: «Равана-Ревун». Равана взмолился к Шиве; отпусти с миром, впредь буду праведную жизнь вести. Шива освободил его руки из-под горы, вручил ему на прощание мечь-кладенец и отпустил с миром.

 

ЭКСПАНСИЯ РАВАНЫ И КШАТРИИ.

Время шло непрестанно; оно дало Раване шанс ещё более могучим сделать своё царство. Укрепившись неимоверно, он спустился с гор Нижней (Ниш-шанны, Нис-саны, Кан-ниса) земли; спустившись, он потребовал от кшатриев верноподданнической покорности. Тех же, кто не захотел покорится его власти, он уничтожал в кровопролитных битвах вместе с их воинскими дружинами.

Так он дошел до высокой горы, на которой Марутта, царь Солнечного рода, проводил церемониальный обряд жертвоприношения богам в присутствии самих богов. Сам процесс ритуального обряда проходил под управлением верховного жреца-брахмана Самварта, сына Ангираса.

Весть о приближении воинства Раваны так перепугала богов, их жен и боженят, что они используя известную им магию оборотничества, предпочли принять поспешно разные зооморфные обличья, чтобы избежать встречи с богоборцем, мстителем за родного брата Кумбха-карна, беспрбудно спящего в вулканической пещере. Сам громокидатель Индра, проявив чудеса оборотничества принял образ павлина, бог смерти Яма – ворона, бог богатства Кубера – ящерицы, хозяин вулканических вод и огня Варуна – лебедя; менее важные божества приняли другие, достойные их, обличья минералов, растений, животных и прочих природных вещей и явлений, таким образом передав им свои сущностно-божественные имена. Затаились! Ждали!

Равана возник так же стремительно, как он все делал в этом зримом мире.

- Сражайся или покорись! - вскричал Равана, увидев перед собой Марутту.

- Назови своё имя, - сказал Маруттан.

- Равана Я, сын Виш-Раваса, тот самый, который победил Куберу, владыку богатств, кто отнял у него «Пуш-паку». Не могу поверить, что не слышал ты о моем могуществе и силе.

- Нечестивые деяния не прибавляют славы; похвала же самому себе вообще постыдна, - отвечал с гневом Марутта. - Мои стрелы быстро приведут тебя в обитель Ямы, бога смерти.

В гневе Марутта забыл, что стрелы его не принесут никакого вреда Раване; а бог Яма сам в страхе сидит на изгороди в образе грязной вороны.

Самварта, самый благоразумный из всех присутствующих, предотвратил очередной поединок, заступив дорогу воинственному Марутте.

- Марутта, жертвоприношение должно быть продолжено, несмотря ни на что, иначе весь твой род из-за неуважение к богам погибнет, - говорил Самварта. – Равана из-за дара Брахмы неодолим в бою. Ты не сможешь причинить ему вреда, но сам погибнешь.

Марутта внял словам мудрого Самварты, отложил лук и стрелы в сторону, вернулся к ритуалу жертвоприношения богам.

Равана, удовлетворённый такой лёгкой победой, вернулся к колеснице «Пуш-паку» и отправился дальше, согласно ранее предрешенному плану.

Успокоившись, богорождённые поспешили принять прежний свой вид; и наделили зооморфные образы, божественными прообразами для которых с тех пор они стали, характерные черты, которыми они сами обладали. Павлин от Индры в благодарность приобрёл шикарный хвост, который с тех самых пор иначе как павлиньим и не называют, кроме того он одарил павлина возможностью заранее предвещать появление грозовых туч и невосприимчивость к яду змей. Ворона от Ямы получила долголетие, а лебедь от Варуны - незапятнанную белизну тела. Ящерица от Куберы заимела золотистый цвет кожи, от которого, кстати будь сказано, она не заимела ни капельки богатства. Такие вот дела, господи, в царстве твоём творятся!

Равана же, устремляясь из одного царства в другое, расширял свою экспансию во все стороны от Хил-Ланки (Земли Ланки); всё новые и новые цари изъявляли желание подчинится воле Раваны.

Однако царь Айодхьи, Анаранья оказал войску Равана сопротивление; ударом палицы Равана сбросил строптивого царя с колесницы.

- Безумный! – сказал умирающему Анаранье Равана, - Разве ты не знал о моей неуязвимости.

Умирающий Анаранья выразил надежду, что придёт время, когда царь Солнечного рода, к которому принадлежал и он, Анаранья, отомстить Раване за все его бесчинства. И действительно, в скором времени, царь Айодхьи Рама, вступит в Ланку и лишит Равана жизни, а потомки Раваны будут жить на самом краю Малой Земли, в вилионской Троаде, Арцаве(по гомеру – это Арисба) и Куяве.

 

РАВАНА В ЦАРСТВЕ ЯМЫ, БОГА СМЕРТИ.

Неуязвимость Раваны, обеспечиваемая вулканообразным Брахмой, окармливала его экспансионисткие амбиции; при его правлении царству Ланки (Хиланик-кани, Тиланит-тана, Биланис-тана, Хиланис-тана, Хиланис-бана, Хилабан-нис, Хилакан-ника) не было равных по военному могуществу и богатству. Одно царство за другим изъявляло желание перейти под покровительство Раваны.

Прослышав об успехах Раваны, прилетел на облаке мудрец Нарада; опустившись туда, где отдыхал в придворной роще Равана, Нарада представ пред ним, стал укорять его в жестокости.

- Твои успехи в борьбе с ганд-харвами, нагами и якшами вызывают восхищение. Твои войны с соравными тебе богами и демонами не подлежат суду тех, кто не владеет знанием истинных причин и последствий этих войн. Но, воюя с соравными тебе богами и демонами, твои воины убивают ни в чём не повинных людей. Разве мало им тех бед и, того бремени, что наложили на них асуры, боги, демоны, ганд-харвы, наги, якши и ракшасы? К тому же людское племя подвержено голоду, жажде, болезням, старению и смерти; вот если бы ты, десятиглавый, спустился в царство Ямы, бога смерти, и добился бы победы над ним, тогда бы все признали, что твоя власть над миром беспредельна и дар Брахмы использован тобою во благо всем.

- О мудрый Нарада, некогда я поставил перед собой задачу наказать богов четырёх сторон света за их коварство, проявленное по отношению к моему брату Кумбха-карну; один из них, владыка севера Кубера, уже наказан. Твои слова, мудрый Нарада, во время произнесены. Мои войска немедленно выступят к югу от Ланки, к царству предков, чтобы наказать Яму, сына Вивасвата.

«Глупец, - подумал мудрый Нарада. – Как можно победить Само Время, считывающее саму Вечность? Подвластный изменениям во времени не может противостоять тому, что олицетворяет быстротекущие изменения в вечности – рождение колоса, смерть колоса и родовое возрождение колоса из рождённых им зерен. Подвластный времени восстал против времени, олицетворяемого Ямой, хранителем циклов Жизни и Смерти. Забавно; надо проследить за битвой гигантов».

Нарада предстал пред Царём Справедливости; Яма в своей обители сидел перед алтарным огнём и загружал в прожорливое пламя метафизические плоды дурных и добрых деяний людей, демонов, ангелов и богов. Нарада рассказал Яме о намерении Раваны наказать бессмертного хозяина Аида за беспробудный сон брата.

Равана прибыл в обитель Ямы на колеснице «Пуш-пака» вместе со своей воинской дружиной.

В Аиде Ямы Равана смог видеть реку Вайтарани, наполненную кровью, в коей плавали души грешников; за свои злые деяния они проходили мучительный обряд очищения. В раскаленном песке этой же реки проходили очистительные процедуры другие души за другие преступления, достойные наказания в царстве Ямы. В этом искусственном мире, где в условиях небытия физических тел, росли искусственные деревья, на которых вместо листьев находились, обращающиеся вокруг себя, мечи; острыми щипами и каменными мечами чертенята мучили грешников, обкалывая их ментальные души, острее любого пасквиля и любой клеветы.

На других, райских, берегах обители Ямы, другие, добродетельные души, пользовались всеми благами Куршавели; они слушали сладкозвучную музыку, вкушали изысканные блюда и напитки лучших поваров Куршавели, претерпевали нежнейшие ласки любвеобильных дев Евера.

Негодованию Раваны не было предела; он раскидал кинкаров, служителей обители Ямы, по углам, освободил души мучеников от очистительного наказания. Пепловидная стая кинкаров обступила воинство Раваны со всех сторон. Произошла странная битва между охранным воинством нежити царства мёртвых и воинами раваны. Чудеса оборотничества без числа были проявлены с обеих сторон. Казалось, что битва продлится вечно; несмотря на мужество воинов раваны, количество кинкаров только увеличивалось. Истерзанные воины Раваны, да и Равана сам изнемогал в этой войне с ментальными тенями преисподней; поэтому он наложил на тетиву своего лука заклятую стрелу Пашу-пата, подаренную ему вместе с мечом Шивой и та стрела испепелила всё воинство кинкаров. Казалось победа была на кончике этой метафизической стрелы; но это было далеко не так. Яма самолично, на колеснице, впереди которой в бой шла сама Сама Всеуничтожающая Смерть, а рядом с Ямой – Само Время, прибыл на поле боя. От вида самого Ямы, его колесницы, самой Смерти и, пожирающего всё, Времени, сердца ракшасов затрепетали от страха и они обратились в паническое бегство. Только Равана устоял от искушения покинуть поле боя, бежать из обители Ямы; Равана принял неравный бой с Самим Непобедимым Ямою, Смертью и Временем, надеясь на дар Брахмы.

Всё во Вселенной затаилось; Равана бросил вызов самому бессмертному Яме. Боженята и Ганд-харвы, открыв небо, со страхом наблюдали за необыкновенной битвой богоборца Раваны с хозяином Аида Ямою, Смертью и Временем, сыном Вечности.

Яма со свитой приблизились к раване и стремительно атаковали его; Равана выпустил тучу стрел. Четыре стрелы поразили саму Смерть, семь – возничего Ямы, сотни стрел вонзились в голову Ямы, сына Вивасвата. Гнев обитателей обители Ямы был невероятным; сам Яма обрушил на нечестивца всё пламя Аида, повергшее в трепет небожителей.

- Никто, глянувший в глаза моего лицо, не оставался жив; допусти меня до него и я уничтожу его, - в гневе кричала Смерть.

- Я сам должен убить Равану, - ответил Смерти Яма.

Пылающий жезл Ямы, пред которым цепенеет всё живое во Вселенной, направил Яма в сторону раваны, намереваясь испепелить его адским пламенем, перед тлеющим смрадом которого никто не мог устоять. Тогда, спасая от бесчестия своё Слово о неуязвимости Равны, предстал пред Ямою сам Брахма; он сказал: «Не должно свершится то, что ты вознамерился сделать; убив Равану, ты обесценишь моё слово, превратив меня в лжеца. Этого не должно случится; опусти своё грозное оружие и вернись в свою обитель.

- Идти против воли Владыки, всё равно, что против ветра дуть. Пусть Равана вернёт те грешные души, которые ещё не закончили ритуал очищения. А затем пусть и сам уходит; я не буду убивать его. Твоя воля, создателя трёх миров, священна.

- Пусть будет так, - сказал Брахма.

Яма вернулся в свою обитель; Смерть пошла в мир с косой, а Время продолжало дробить Вечность, расчленяя её на периодические циклы времён года.

Равана, чувствуя себя победителем, покинул царство Ямы. Он считал, что достаточно жестко наказал Яму (Пламенно-вулканическую Яму, далеко не безгрешного по его мнению, главного хранителя плутонического Аида.

 

РАВАНА И ВАРУНА.

 

От плутонического царства Ямы, Равана со своей дружиной путь направил к царству Нагов, которое находилось под землёй; когда в мифах говорится о подземных царствах, это не значит, что эти царства находились в глубинах земли. «Под землёй» - значит географически ниже земли, Нижняя Земля, которая находилась за пределами границ Земельного Царства – Семлиана, Семлиама, Семириама; то же самое, что бы значило сказать под Москвой, под Уфой, понимаемое как за Москвой, за Уфой, то есть за пределами границ земель Москвы, или территории Уфы. Только намного позднее, когда были утеряны ключи к пониманию древних символов, многие древние географические названия стали понимать в буквальном смысле; «под землёй, подземное» стало пониматься как нечто плутоническое, находящееся где-то там, в глубинах земли, в могильном царстве мёртвых.

Подчинив Нагов, Равана затем овладел столицей царя змей Васуки, городом Бхо-гавати. Подземные царства данавов и дайтьев оказали дружине Раваны серьёзное сопротивление; целый год он вёл войну на территории этих царств, осадой городов вынуждая их к покорности. Брахма, следивший за военными действиями, выступил посредником между воюющими сторонами; он сказал: «Вам не победить друг друга; заключите между собой мир, вступите в союзные отношения». Мир был утверждён обеими воюющими сторонами. Равана покинул непокорившихся его власти дайтьев и данавов; обе стороны затаили свою неприязнь до лучших времён, когда можно будет возобновить выяснение отношений.

А пока равана прямым ходом из Подземного царства нырнул в царство Подводное, где естественно, стражники Варуны, хозяина этих владений, его встретили как не прошенного гостя, то есть заградили собою дорогу к обители Варуны. Равана побил стражу Варуны; тем же, кто остался в живых, он сказал, посылая их к Варуне, царю Подводного царства:

«Скажите Варуне: «Равана пришел и ищет с ним битвы. (для сравнения. Свято-Славан говорил в таких случаях: «Иду на Вы»). Покорись или сражайся!»

Из ворот дворца Варуны, для битвы с дружиной Раваны, вышли сыновья и внуки Варуны, бога Океана; дружинники Раваны не могли осилить детей Варуны, тогда Десятиголовый сам направил свою колесницу «Пуш-паку» на гордых отпрысков Варуны; те вознеслись в небо, Равана за ними и закружилась небесная битва. Равана направил на потомков Варуны смертоносные стрелы Шивы; против смертоносного оружия Шивы потомки Варуны устоять не могли. Они пали на землю мёртвыми, не посрамив своей чести и чести своего отца. Неуязвимость Раваны, следствие дара Брахмы и оружия Шивы, делали его непобедимым.

Равана, разгромив в почестном бою, потомков Варуны, вновь подступил к воротам обители Варуны, вызывая его на честный бой. Воины Варуны в страхе отступили перед Раваной.

К царю ракшасов вышел Прахаса, дворецкий Варуны; он сказал: «Владыка вод, которого вызываете на битву, находится сейчас во дворце Брахмы; они слушают пение ганд-харвов и смотрят пляски апсар. Ты убил его сыновей, что ещё тебе надо?».

Равана торжественно объявил своей дружине: «Мы победили Владыку Запада. Возвращаемся в Ланку». Радости дружинников не было предела. Ланка встречала их как победителей.

 

РАВАНА И ЦАРЬ КИШ-КИНДХИ.

 

Пленение Раваны царём хайхаев Арджуной не остудило экспансионисткого зуда Раваны, увлеченного идеей объединения всех царств солнечно-вулканического культа в единое этно-государство.

Не прошло и года со времени злополучного похода на хайхаев, как Равана вновь стремительно выдвинулся своими боевыми дружинами в южном направлении; здесь, в горной местности располагалась столица могучего Валина город Киш-кинда. Равана решил испытать силу горского затворника.

Равана приветливо встретил у городских ворот Сугрива, брат Валина (Авеля, Волин-Тара); он сообщил Равану, что Валина, царским тотемом которого была обезьяна, в Киш-кинде нет.

- Подожди его здесь, царь ракшасов, - говорил Сугрива. – Скоро брат вернётся. А пока полюбуйся на кости тех, кто приходил сюда сразится с самим Валином, царём обезьян. Даже глоток амриты, не помог бы тебе избежать их участи. Если ты стремишься к этому, сын Вишраваса, тогда спеши достигнуть Южного океана, там найдёшь, то, что ищешь.

На берегу Океана Равана увидел Валина, подобного вулканическому великану, погрузившегося в глубокие раздумья. Равана решил испытать, как он это делал всегда и везде, свой метод неожиданного нападения, не раз приносившего ему успехи в борьбе с его врагами. В тишине, нарушаемой только волнами океанского прибоя, равана приблизился к Валину с намерением схватить его прежде, чем он увидит его. Однако Валина трудно было провести такими дешевыми приёмами матёрого охотника, скрадывающего свою жертву; он давно заметил усердного охотника, тихо скрадывающего его. И когда охотник довольно опасно приблизился к своей жертве, как жертва в стремительном развороте схватила десятиглавого и объяла его своими объятиями так прочно, словно обруч дубовую бочку. Вслед за этим, Валин вместе с жертвой устремился в небо, унося Равану подальше от его войска. Попытка ракшасов освободит своего царя ни к чему не привела; Валин уносил в небесную даль всё выше и выше. Выше птиц.

Удерживая Равану в цепких объятиях, Валин облетел все четыре океана, творя молитвы и заклинания; над Восточным океаном, он замедлил свой полёт и плавно опустился в царском саду своего дворца вместе со своим пленником, неуязвимым, по милости Брахмы, Раваной.

- Кто ты, ракшас? – спросил Валин. – Откуда ты родом?

- Равана я, царь ракшасов, - отвечал, отходящий от шока равана. – Пришел в единоборстве померятся с тобою силой. Однако без борьбы ты одолел меня и пленил, чем, без боевого единоборства, доказал свою силу и мощь. Теперь я желаю заключить с тобою дружеский союз; пусть всё у нас будет общим. Пусть священный огонь будет свидетелем нашей клятвы верности вечной дружбы Валин-Тара и Равана.

Прогостив целый месяц у царя обезьян, теперь друга и союзника, Равана с войском вернулся в Белую Ланку, керамическую столицу лученосных ракшасов, обрекавших мечами и пожарами, мелкие города-княжества к объединению в крупные государственные образования.

Пройдёт немного лет: коварный и завистливый брат Сугрива при рещающем участии злокозненного Каин-Рамы (Куни-Лун, Куми-Рама, Суни-Лан), убьют доблестного Валин-Тара (библейского Авеля, князя пастухов); при чём решающий выстрел из лука сделает именно Каин-Рама из схрона, делающего его невидимым участником видимого убийства Валин-Тара. Тара была женой Валина. После убийства Валина, она стала женой Сугривы. Этого не мог простить благородный славянин Равана; он захватил жену Каин-Рамы, именуемую в эпосе «Рамаяна», Ситой (а в Египте Исидой). Необходимо здесь привлечь внимание читателя к тому, что в древности было принято олицетворять термином «жена»; в патриархате жена была подчинена мужу-воину, подобно некоторым царствам в средневековье, которые были в вассальной зависимости от государя-суверена, независимого государя, были как бы привнесёнными в приданное его жене, когда она становилась супругой мужа-царя, поэтому считалось, что становясь мужем своей жены, царь-муж получал вместе с женою и новое царство, царство как приданное жены. Поскольку военная потеря подобного территориального приданного жены, приравнивалась к потере чести жены, то не зашитить честь своей жены и её имущества считалось позором для уважающего себя мужа-царя. Не защитить свою жену и её имущественные права, приравнивалось в те времена к потере «лица», то есть мужской чести и достоинства. Это значило бы то же самое, если бы тот, кого обесчестили каким-либо способом, отказался бы защитить свою честь на дуэли.

Поэтому разъярённый до невозможности Каин-Рама собрал под свои знамена всех своих вассалов, родственников и влиятельных друзей, чтобы защитить честь своей жены и приданного ей царства при выходе её в замуж за Каин-Раму, похищенного Раваной при очередном военном походе в защиту друга и союзника. Защитить он не успел друга, зато напугал врагов Валин-Авеля, а теперь и своих; злокозненный Каин-Рама спрятался в диком лесу, Сугрива скрылся в горах от жестокой мести Раваны. Спасая себя, они начала объединять свои силы для совместной войны с Раваной.

 

РАМА - АВАТАРА ВИШНУ.

4

СОВЕТ У БРАХМЫ.

Прежде того, как объединятся в коалицию врагов раваны, необходимо было заговорщикам преодолеть дар неуязвимости, данный Прародителем Равану за подвижнический подвиг. Для этого дела, дела устранения Равана как удачливого полководца, не оставлявшего никаких шансов своим противникам для одоления его в открытом бою на поле боя, представители правящих каст враждебных равану царств, обратились с жалобами к самому Прародителю, к Брахме. Агни, уноситель жертв к самому престолу Брахмы, взялся представлять ведических мудрецов и правителей в переговорах с Брахмой.

Агни убеждал Брахму в том, что слишком уж стала велика мощь Дашагривы, по кличке Равана, сына Вишраваса, приобретённая им не без помощи Брахмы; именно дар Брахмы сделал равана неуязвимым для его врагов. Защищённый даром неуязвимости, Равана подчинил себе всё, фактически став, явочным путём военных побед, царём всех четырёх сторон света. Фактически все покорились Раване: боги, цари, брахманы. В этих условиях спасение может прийти только от самого Брахмы; кто наделил Равана неуязвимостью, тот должен и нейтрализовать его.

- Никто не одолеет Дашагрива, сына Вишраваса: ни бог, ни царь, ни брахман; только простой, смертный человек способен его убить, - отвечал Брахма. – Но это не значит что нет средств, чтобы его обуздать. По моему решению уже воплотился на самой земле четырёхрукий Вишну; в этот раз его аватарой будет образ Рамы, сильнейшего среди воинов земли.

Обращаясь далее ко всем богам, Брахма сказал: «Вы родитесь на земле вместе со всем сонмом богов. Всюду, от медведиц и обезьян, вы произведёте на свет могучих сыновей героев, соратников Вишну, способных менять обличье по собственному желанию». После этого повеления, все боги, ганд-харвы и данавы, стали быстро менять свой облик, спеша воплотиться на земле согласно своему ментальному предназначению. Следует это понимать, как аваторизацию Пре-Вышненго в чудесах оборотничества, когда ментальные божества проявляли свои ментальные обличья в реальные физические образы царств минералов, растений, животных и космоса. В библейском «Бытие» записано, как будто это сказано самим брахмой: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовёт их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» («Бытие», гл. 2, $ 19).

Брахма, чтобы рассеять сомнения в его симпатиях к просителям о его заступничестве от экспансионистских поползновений Раваны, в присутствии богов дал указания ганд-харви, имя которой было Дун-Дубхи, действовать на земле; там, где она будет действовать, должен возникать хаос и вражда. В мире людей ганд-харви Дун-Дубхи запомнили как горбунью Мант-Хари.

 

ЦАРЬ ДАШАРАТХА, ЕГО ЖЕНЫ И ДЕТИ.

Царь Дашаратхи, сын Аджа из рода Икшваку, был счастлив, когда у его трёх жён рождались дети: Каусалья родила Рама; Кайкея родила Бхарата; а Сумитри родила Лакшмана и Шатругхна. Сита же, будущая жена Рамы, родилась в семье Джанаки, царя Видехи. Когда же все они вошли в силу, познали веды и боевое искусство стрельбы из лука, тогда Дашаратха призвал к себе сведущих в дхарме престолонаследования брахманов; посовещавшись, они пришли единодушно к мнению, что пора совершить обряд помазания на царство Рамы, потому что сам Дашаратха стал настолько стар, что уже не рассчитывал долго жить, а потому решил определиться перед обществом с престолонаследованием.

Каким-то образом, горбунья Мант-Хара, узнала о надвигающемся помазании на царство Рамы; и в соответствии со своим заданием сеять вражду и хаос, ведущий к большой войне Рамы с Раваной, заранее просчитала ход надлежащих событий, которые могли бы привести к этому; поэтому, действуя в русле поэтапного исполнения этого плана, она решила для начала задействовать одну из жён Дашаратхи, а именно Кайкейю, которой, как она знала точно, Дашаратха обещал исполнить любое её желание, каким бы диким оно ни было.

- О Кайкея, великое горе ждёт тебя и твоего сына, - внушала Мант-Хара Кайкеию. - Сын Каусильи будет возведён на царство, а твой сын будет его слугой. Разве твой сын, Бхарата, не заслуживает царства; чем он хуже сына Каусильи, скажи мне.

Настроенная таким образом, кайкея, надев всё лучшее, словно невеста, явилась к царю Дашаратхе, чтобы напомнить ему о старом обещании исполнить любую её прихоть.

- Скажи мой царь, ты всё еще верен своему слову? – вкрадчиво готовила Кайкея царя к главному делу, для которого она и пришла к старому царю.

- Конечно, - отвечал бесхитростный Дашаратха.

- Скажи мне, по прежнему ли крепка твоя память, чтобы вспомнить о тех временах ранней молодости, когда ты обещал исполнить всего-навсего единственное моё, любое желание.

- Говори; мой дар тебе остаётся в силе.

- Я желаю, чтобы престолонаследником был Бхарата, а неРама. Рама же ты отправишь в лес, в изгнание, чтоб он не мешал сыну моему единовластно правит царством.

Ничего не ответил Дашаратха, попавший в лабиринт семейной интриги, предуготовленный горбуньей Мант-Харой.

Рама от семейных доброжелателей узнал о беседе отца с Кайкеей, узнал о требовании Кайкеи и зависимости отца от данного им некогда обязательства кайкее исполнить любое её желание. Чтобы не ставить отца в неловкое положение, добродетельный рама уходит в добровольное изгнание в лес, следом за ним туда же, в лес, ушел и брат его Лакшмана, и Сита, супруга Рамы и дочь Джанаки.

Узнав об этом, умер старый Дашаратхи.

Бхарата, сын Кайкеи, раздосадованный вмешательством матери в дела престолонаследования, ездил к брату к Читракуте, где тот проводил время своего самоизгнания, уговаривал Раму вернутся на царство, но Рама отказался. Бхарата стал правителем Нанди-Грамы.

Рама же ушел в глубину леса Дандака, здесь на берегу реки Годавари, в обители Шара-Бханга стал он жить. Здесь он вынужден был очистить лес от ракшасов; для этого Рама устроил настоящую бойню ракшасам, уничтожив 14 000 из их числа, живших в этих местах. А всё началось с того, что Шурпанакхи, сестра Кхары и Раваны, влюбилась в обоих братьев, Лакшмана и Раму. Влюблённая ракшаси предлагала свою любовь братьям, но была ими отвергнута. Между женщинами, Ситой, женой рамы, и шурпанакхи произошла крутая разборка; в скандальную разборку вмешался Лакшмана, который по распоряжению рамы изуродовал влюблённую ракшаси. Ну что тут можно сказать с высоты нашего гуманного века; ну, не были Каин-рамоноиды джелтменами в те времена. Как подсказывала им их кшатрийская мораль поступить, так они это и сделали; а сделали они то, что обезображивает женщину до конца дней её. Лакшман отрезал влюблённой в них ракшаси нос и губы. Кхара и Душана, вступивщиеся за честь сестры своей со своими дружинами, потерпели поражение; 14.000 ракшасов было уничтожено в этом лесу, чтоб не докучали каин-раманоидам отдыхать на лоне природы, где они отстреливали животных и возносили благодарственные молитвы за содействие богов в их победах над животными и людьми.

Шурпанакхи удалось бежать из этого леса, хоть и изуродованной, но живой; без носа и губ, изуродованная до непотребства, она предстала в Ланке перед своим братом Раваной.

- Кто это сделал? – побелев от гнева, спросил тихо Равана. – Кто из живых осмелился бросить мне вызов, зная, что я жив?

Шурпанакха рассказала без утайки всё, без утайки; как любовная страсть к братьям Раме и Лакшмау, затмила её разум, о скандальной разборке с Ситой, рассказала и о том, как Лакшман по наущению Рамы издевался над ней, отрезая нос и губы. Рассказала как братья Кхара и Душана заступились за её поруганную честь и потерпели от изуверов жестокое поражение.

Пылая гневом, Равана вознёсся в небо; пролетев над Трикутой, трёхвершинной горой, на которой красовалась гордая Ланка, и солнцерождающую гору Калу, он миновал глубоководный океан, кишащий макарами. За океаном, десятиликий достиг Гокарны, излюбленного местопребывания Шивы, держателя грозного трезубца. Именно здесь жил Маричи, вершивший чудеса оборотничества; способность Маричи к перевоплощению сейчас нужна была Равану, как никогда прежде.

 

ПОХИЩЕНИЕ СИТЫ.

Дашагрива сразу объяснил цель своего посещения: он попросил своего друга, используя свой дар оборотничества, перевоплотиться в оленя, с рогами из самоцветов и драгоценных камней.

- Увидит тебя Сита, жена Рамы, - говорил Равана Маричи. – Раму Сита пошлёт, чтобы завладеть этими драгоценными камешками. Когда же Какутстха, увлечённый погоней за тобой, удалится достаточно далеко, я уведу Ситу из дома её мужа».

Обговорив все нюансы предстоящего похищения, Маричи с Раваной проявились у обители Рамы; Равана преобразился в отшельника с бритой головой, в руках он держал строенный посох и кувшин, а Маричи оборотился в оленя. Дальше пошло всё так, как задумали заговорщики; Сита увиделя оленя с самоцветами на рогах и послала Раму поймать удивительного оленя. Рама устремился за оленем, оставив Лакшману охранять обитель и Ситу.

Долго гонялся Рама за оленем, наконец сообразив, что перед ним настоящий оборотень из ракшасов, Рама стрелой поразил Маричи. Маричи закричал голосом Рамы: «Сита! Лакшман!» Услышав голос Рамы, Лакшман устремился на помощь; в это время, когда в обители не было ни Рамы, ни Лакшмана, Равана похитил Ситу. И увлёк её в Ланку, убив коршуна Джатаюса, друга Дашаратхи, пытавшегося помещать похищению.

Гигант Кабандху и гандхарва Вишвавас.

Убив стрелою Маричу, превратившего, благодаря своему искусству оборотничества, в оленя с рогами из самоцветов, Рама возвращался домой; по пути в свою лесную обитель, Рама встретил поспещающего к нему на помощь Лакшмана. Возмущению Рамы не было предела; как Лакшману мог оставить Ситу без охраны? Выслушав объяснения Лакшмана, Рама встревожился ещё больше. Оба они поспешили к обители, на пути к которой братья нашли умираюшего коршуна Джатаюса, друга их отца Дашаратхи. Коршун умирая, успел сообщить братьям, что принял смерть от Раваны, похитителя Ситы, помещать похищению которой он пытался. На вопрос Рамы, куда уносил Ситу Равана, коршун кивком головы указал на юг. Похоронив коршуна, братья устремились к обители, которую нашли опустевшей.

Оскорблённый дух братьев требовал действия; покинув обитель в лесу Дандака, они направили путь свой через лесную чащобу к югу. Лес был насыщен тревогой; скоро братья поняли причину этой тревоги. Навстречу им шел Кабандху, могучий гигант, на груди которого находился единственный глаз, а на огромном животе – необъятный рот. Кабандху схватил огромной лапой Лакшмана, намереваясь его закинуть в рот. Лакшмана уже прощался с жизнью, огорчившись лишь в одном: он не увидить больше счастливого брата Рама с Ситой, когда их будут венчать на царство. Какутстха Рама в лапах Кабандху не был, поэтому был полон мужества и желания освободить братца от реальной возможности закончить жизнь свою в гигантском животе этого лесного монстра-людоеда. Рама острым мечом отрубил руку монстра, удерживающую Лакшману, а вторую руку лесного гиганта отсёк Лакшмана. Кабандха пал от потери крови; из тела его, подобно некоему духу, вознеслось вверх некое существо, сиянием тела своего, схожее с самим солнцем. На вопрос, кто он, существо ответило: «Гандхарва я, Виш-Вавас; некогда проклятие Брахмы вынудило меня возродится среди ракшасов. За то, что Вы помогли мне вычлениться из тела лесного ракшаса, я сообщу Вам то, что я сам знаю о проблемах, которые сейчас вас волнуют. Равана, неуязвимый царь Ланки, похитил вашу Ситу. Помочь Вам может только Сугрива. Есть у горы Ришья-Муки озеро Пампа (оз. Ван?). Там и живёт с четырьмя своими советниками Сугрива, брат Валина, царя обезьяньего царства, тотемом которых являются обезьяны. Валину, царю обезьян известна обитель Раваны, друга его по крови и союзника. Я знаю: Джанака найдётся, Вы увидите её снова». Так же неожиданно, как оно, это существо возникло, так же стремительно и исчезло, что привело братьев в немалое изумление и длительную задумчивость, вполне достаточную для того, чтобы добраться до, так нужного им, озера Пампы.

 

УБИЙЦА В КУСТАХ:

СУГРИВА, РАМА и ВАЛИН-ТАР.

Пять высокопоставленных обезьян, стоявших на вершине горы, увидели Раму с Лакшманою, бредущих к горе Ришья-Муки. Сугрива позаботился, чтобы гостей хорошо встретили; для встречи гостей был послан мудрый Хануман, главный советник Сугривы. После беседы с Хануманом, братья были представлены Сугриве.

Сугрива выслушав повествование братьев об их бедах, приказал принести платье, которое Сита сбросила, когда равана проносил её над этими землями. Пока братья опознавали платье Ситы, сам Сугрива предавался скорбным воспоминаниям о том, как Тара, его бывшая жена, ушла жить к Валину, что он воспринимал, как личную обиду, которую не мог простить своему брату. Общее горе сблизило Раму и Сугриву; они заключили союз взаимопомощи, вступив в договорные союзнические отношения между собой. Сугрива пообещал сделать всё для освобождения Ситы, а Рама помазав Сугриву на царство, пообещал избавить царство обезьян от Валина, для чего он пообещал убить законного царя обезьян.

Заговорщики, заключив соглашение и свершив все обряды на успех задуманного, достигли стен столицы царства обезьян, Кишкиндхи. Здесь, у стен Кишкиндхи, Сугрива издал воинственный крик, вызывая Валина на поединок.

- По тому, как кричит Сугрива, можно понять, что он не один, - скзала его жена, Тара, сияющая, как владычица звёзд. – Ты не должен выходить на поединок, потому что они замыслили злое против тебя. Рама, сын Дашаратхи, у которого Равана, твой друг и союзник, похитил жену Ситу, пришел к стенам Кишкиндхи, заключив союз с твоим братом Сугривой. С ними Лакшмана, Майнда, Двивида, Хануман, сын Ветра и Джамбаван, царь медведей. Они объединились, чтобы убить тебя, а на твоё, царское место, посадить Сугриву».

Валин, в неистовой ярости, вырвался из городских ворот, чтобы сразиться с Сугривой, замыслившим против брата злое дело; увидев, стоявшего на склоне горы Мальяван, он закричал громко, чтобы все могли слышать его слова.

- Глупец, - кричал Валин (Авель). – Сколько раз мне приходилось учить тебя умуразуму, но ты никак не успокоишься. Зная, как дорога тебе твоя жизнь, я каждый раз, как брата, жалел тебя, сохранял тебе жизнь. Зачем ты снова рвёшься испытывать свою судьбу, неблагодарный?

- Ты похитил мою жену, - отвечал Сугрива. – Отнял у меня царство. Потому и пришел, чтоб испытать тебя и свою судьбу. Один из нас останется жить, ему всё и достанется. Пусть решит всё поединок.

После обмена такими словами, один из них должен был обязательно погибнуть. Братья с яростью, подобно лесным турам, сошлись в жестоком поединке; камнями и древесными дубинами нещадно били они друг друга, стремясь к убийству друг друга. Однако, силы в этот раз были равны и, ни один из них, не мог одолеть другого.

Тогда Хануман, сын Ветра, изловчился накинуть на Сугриву цветочную гирлянду, что послужило Раме сигналом помочь Сугриве одолеть Валина в этом жестоком поединке. Рама натянул свой, не знающий промахов лук, прицелился и выпустил стрелу. Стрела нашла своего героя, поразила Валина в самое сердце; умирая, Валин-Авель увидел тех недругов своих, которые стреляют из-за угла; увидел Раму с луком и Лакшмана, понял правоту слов Тары, но было поздно. Коварный план заговорщиков удался. Валин-Авель умирал, Каин-Рама смотрел на умирающего, представляя на его месте своего обидчика, Равану. Умирая, Валин проклял Какутстху Раму.

Сугрива на правах победителя вошел в Кишкиндху без сопротивления. Тара снова стала его женой. А Рама, на правах друга новоявленного царя обезьян, пользуясь гостеприимством Сугривы и Тары, прожил на склонах горы Мальявана целых четыре месяца, никуда не спеша.

 

СИТУАЦИОННАЯ ПАУЗА:

РАЗВЕДКА, ВЫЯСНЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ.

Наше предположение о том, что Равана, царь ракшасов, похитил не только Ситу, но и царство Рамы прихватизировал заодно, подтверждает долгое пребывание Рагхавы с сыном Сумитры на склонах горы Мальяван, в гостях у Сугривы, новоявленного царя царства обезьян. Раме с Лакшманом просто некуда было возвращаться, потому что их земли, пока они гонялись за оленем Маричи, захватил предприимчивый Равана, заодно прихватив и Ситу, в качестве заложницы и пленницы.

Только поэтому, изнывающий от неизвестности, наблюдая за быстрой сменой времён года, Рама стал жаловаться Лакшману, брату своему, на, как ему казалось, неблагодарного Сугрива, которому он помог убить Валин-Авеля и, будучи помазанным, то есть как бы и признанных Рамою царственных прав Сугрива на данное царство, что давало некоторую легитимность Сугриве при воцарении его на царство.

- Сугрива, неблагодарный властитель обезьян, только свою выгоду блюдёт, - возмущённо говорил Рама. – Забыл неразумный, кто помазал его на царство. Забыл неблагодарный, кто помог ему убить, в лесу у Кишкиндхи, Валина. Этот выродок среди обезьян, забыл о тех обещаниях, которые давал мне, когда просил помочь ему в борьбе с Валином, стремясь захватить власть над обезьянами. Теперь он, низкий помыслами, пренебрегает мною и своими обязательствами предо мною, данными перед ликом его и моих богов. Иди, Лакшмана, и напомни Сугриве о нашем общем благе; если же он, ничего до сих не предпринял и не собирается предпринимать усилий, необходимых для освобождения Ситы, тогда отправь его в царство Ямы вслед за братом его, Валином. Если же он по прежнему радеет о нашем общем благе, тогда без промедления поспеши сюда вместе с Сугривой».

Сугрива, увидев из окон своего дворца вооружённого Лакшмана, подходящего к воротам Кишкиндхи, по виду его определил, что братья разгневаны задержкой военной экспедиции по освобождению Ситы и нервничают. Чтобы умилостивить гостя, Сугрива встретил его вместе с женой и своими советниками. Польщённый такой встречей, как бы сейчас сказали, встречей на высшем уровне, Лакшмана пересказал Сугриве о всех сомнениях, терзающих в последнее время Раму.

- Не вероломен Я, делаю всё, что могу - отвечал Сугрива. - По моему повелению были разосланы во все стороны верные мне обезьяны; они должны обшарить, в течение месяца, все земли по обе стороны океана. Через пять дней соглядатаи будут здесь, в Кишкиндхе.

Вернувшись на склон горы мальяван вместе с Сугривой, они рассказали о предпринятых действиях.

Скоро вернулись из разведки и соглядатаи Царя Обезьян; они рассказали Раме с Сугривой, что обыскали в поисках Ситы всю землю, опоясанную океаном, но нигде им не встретились какие-либо признаки присутствия там Вайдехи Ситы, либо Равана. Сугрива с нетерпеливостью охотника ждал ещё целых два месяца, пока ему не сообщили, что сын Ветра Хануман и его обезьяны, ходившие в разведку к югу от океана (реки Кани или Ками, реки Океанский Поток), радостно отмечают своё возвращение в лесу Мад-Хувана. Понял Сугрива по их радостному возвращению, что они обнаружили местонахождение Ситы. Рама, получивший это известие, успокоился; наконец-то, он знает, где находится Сита.

 

ДОКЛАД ХАНУМАНА О РЕЗУЛТАТАХ РАЗВЕДКИ.

Отдохнув, разведчики во главе с Хануманом, довольные достигнутым, предстали пред тройкой высокопоставленных господ; Рама, Лакшману и Сугрива приветливо встретили разведчиков в царском дворце Кишкиндхи.

- Скажите, насколько успешен был Ваши поиски к югу от Океана? – с пристрастием вопрошал Рама. – Есть ли надежда найти Ситу, победить Равану и вернутся на царство в Айодхе?

- Долго искали Ситу к югу от океана; искали среди лесов и гор. Однажды усталые мы забрели в большую пещеру; кругом был мох и множество червей. Впереди увидели мы солнечный свет; перед нами возникли дивные покои дайтьи Майи, где предавалась подвигу подвижничества отшельница именем Прабха-Вати. Она угостила нас, мы снова почувствовали себя сильными и продолжили идти путём поиска джанаки Ситы. Приблизившись к горам Сахья, Малая и Дардура, что находятся у берегов океана, мы поднялись на гору Малаю, откуда увидели обиталище Варуны. Преодолеть его, казалось, нет сил; усевшись на берегу океана, мы вспомнили коршуна Джатаюса. И тут пред нами появилась птица, могущественная как Гаруда; она спросила: «Кто смеет говорить о моём брате Джатаюсе? Я властелин птиц, Сампати, его старший брат; давно это было , взлетели мы в дерзости своей к самому солнцу и обожгли крылья. Упал я на эту великую гору и с тех пор живу здесь, не видя брата».

Узнав от нас о смерти его брата от рук Равана, он заинтересованно выслушал о похищении Ситы Раваной, о смерти своего брата от рук Раваны, он изъявил желание помочь нам.

- Ланка, столица Раваны, находится в ущелье горы Трикуты, на другом берегу океана, - дал справку Сампати. – Но Ситы там нет.

- Насколько все боялись океана, пришлось мне в одиночестве переплыть океан, - продолжал рассказывать Хануман. – Внутри покоев Раваны я обнаружил Ситу; пробравшись к ней, мне удалось успокоить её и внушить надежду на освобождение.

- Сита, я обезьяна, сын Ветра, прибыл к тебе вестником от Рамы, мужа твоего, - вещал Хануман Сите. – Рама и Лакшмана скоро будут здесь, они освободят тебя; в этом им поможет Сугрива, царь обезьян.

На прощание она мне дала вот этот самоцвет, чтоб удостоверить правдивость моих слов, и рассказала историю с камышинкой, которой Вы попали в ворона на горе Читра-Кута.

КОАЛИЦИОННЫЕ СИЛЫ ВТОРЖЕНИЯ:

УЧАСТНИКИ ПОГРОМА РАКШАСОВ.

Определившись с местонахождением Ситы, участники заговора против Раваны, союзника Валин-Авеля, приступили к сбору воинских сил, которые могли бы адекватно противостоять воинской силе Неуязвимого Раваны. Одним из первых привёл тысячу коти обезьян свёкор Валина славный Сушена; видимо из чувства коллаборационисткого подобострастия к победителям его зятя, а может по причине того, что его дочь Тара снова стала женой Сугривы. Привели по сотне коти обезьян воеводы Гаджа и Гаван. Шестьдесят тысяч коти обезьян привел царь Гавакша с бычьим хвостом.

С горы Ганд-Хамадан, с тысячей коти обезьян прибыл славный Гандхамадан, а мудрая Панаса привела трижды, по десять, двенадцать и тридцать пять, коти обезьян-воинов. Отважный Дадхимукха, ветеран среди обезьян-воинов, пришел к горе Мальяван с огромным войском обезьян. И последни, среди тех, кто привел свои армии на помощь Сугриве был Джамбаван с сотней тысяч коти чёрных медведей с налобными отметинами. Несметное войско, словно волновая рябь на воде, воинственно сотрясая воздух криками, воодушевляли героев заговора, бальзамом надежды согревая их сердца.

Выбрав благоприятный день согласно положению созвездий на небе, заговорщики отдали приказ о построении в походные колонны; конечной целью движения была указана Ланка, столица царства ракшасов. Войско обезьян на время походного марша было позволено возглавить Хануману, сыну Ветра; тылы же было поручено охранять Лакшману, сыну сумитры. Командующие отдельными армиями, воеводы Нала, Нила, Ангада, Кратха, Майнда и Двивида, вели колыщещующееся войско, подобное всходам на рисовом поле, вооружённое камнями и дубинами из деревьев шала и тала. Преодолев многочисленные горы, на склонах которых воины могли отдохнуть, многочисленное войско обезьян, подобно саранче, выползло на берег океанского потока, заполняя прибрежные леса и речные плёсы.

Океанский поток в сотню добрых йоджан казался воеводам непреодолимым препятствием для обезьяньего войска; одни предлагали переправляться на плотах, другие на лодках.

- Нет, - сказал Рама. – Всем сразу, ни на лодках, ни на плотах, пересечь водный простор океана, шириной в сотню йоджан, таким большим войском без потерь не удастся; если же, притом ещё, войско будет разъединено, его ракшасы бесславно уничтожат по частям. Придётся мне непосредственно обратиться к хозяину кладезя вод, владыке океана, к самому Варуне. Предпочтя голодовку, я буду лежать на подстилке из священной травы куша на берегу океана, пока не пожалует ко мне сам владыка вод, Варуна, иначе я подожгу его самого и его владения, огненным оружием.

Ночью, во сне явился к Раме сам бог Океана со свитой из множества рек и разнообразных водных потоков, сквозь которые просвечивали всевозможные камни-самоцветы; морские чудища сопровождали накатывающиеся на Рагхаву волны водной пучины.

- Что надобно тебе, сын Каусильи? – уважительно пророкотал Варуна.

- О властелин рек и потоков, ведомо ли тебе, что я твой родственник, потомок Икшваку, - отвечал Рама. - Моему войску необходимо перебраться на другую сторону океана, чтобы наказать Равана. Иначе мне придётся осушить океан стрелами, освящёнными самим небом, чтобы посуху войско могло бы перейти на другой берег океана.

- Моё содействие тебе, вырванное страхом осушения моих вод, подвигнет других к подобным же методам давления на меня; чтобы этого соблазна у других не возникло, сделаем так: есть у тебя в войске искуснейший строитель именем Нала, сын Вишвакармана, зодчего небес, пусть он построит для тебя мост через океан. Что он ни набросает на поверхность вод, я всё удержу. Это и будет мост, по которому твоё войско переправится через океан.

Нала соорудил мост, согласно приказу Какутстхи (Рамы), шириной в десять йоджан и в сто йоджан длины. Этот мост, известный под именем Наласету, славен по сей день, сохранившись нерушимо, подобно утёсу.

Это свидетельство о величине моста, построенного через Океан (или всё таки через Океанский поток, который потёк самотёком, речкой самородной), ещё раз свидетельствует в пользу предположения, что именно этот протоокеан (малосантийский мар-ду-киан) прародины послужил ментальным прообразом для четырёх океанов современных. Ведь океан прародины был тоже четырехсторонним: Сихай, Бейхай, дуньхай и наньхай. А породил все воды вулканический прообраз протоокеана – протоводный вулкан Плутон или Балотон (Балтан, позднее Бала-Бастан, Ваал бездонный, Пал бездонный), предтеча плавленых вод бал-идона (аидоми) или плавленой баллаби придонной (прорвы бездонной). Оттуда, из кладезя протоцивилизации, вытекали, как известно, четыре реки: кушитский Гихон, хавиланский Фисон, загросский Хиддекиль (Тигр) и Евфрат на границе с аравийской или синайской пустыней. Но прежде аравийской пустыни был её ментальный прообраз, носивший имя Посейдона (воды донные, иначе пустынные воды, воды посейдоновой пустыни или дагуана или дугиана (великой пустыни ханцев), Дагона, Дурь-од-хана из «Махабхараты», или библейская пустыня вод, над которой витал пламенный дух богорождения всего сущего во вселенной.

После переправы, на другом берегу, где находилась Ланка, столица ракшасов, к Раме явился Вибхишана, брат Раваны, со своими четырмя советниками явился. Сами понимаете, свой брат своему брату часто врагом бывает… У кого это так чаще всего бывает? Не будем показывать пальцем, по умолчанию сведущим и так всё ясно, без палцеуказателей. И хотя Сугрива боялся соглядатайской подставы, Рама нашел с Вибхишаной обший интерес. Благочестивый Вибхишана стал помогать врагам своего брата; да-да, тот самый Вибхишана, который просил у Брахмы дара быть благочестивым в своей незлобивости. Видимо быть корыстно незлобивым к врагам брата своего, коллаборационистом по современным меркам, предателем по меркам вечности. Вот посмотрите, во что вылилась его древнелиберальная благочестивость! Не тускнеют от времени древние анналы, гвоздящие к позорному столбу благочестивых братьев, прииудно предающих своих в руки врагов.

Помощь Вибхишаны была неоценимой для войска Сугривы, ибо это всё-таки было войско обезьян, царём которых стал узурпатор Сугрива, с решающей помощью Каин-Рамы убивший брата своего Валин-Авеля, союзника Рамы; Вибхишана содействовал тому, чтобы войско сугривы как можно скорее переправилось через океан. Через месяц войско обезьян полностью было на южном берегу океана (вспомните, Хануману для того, чтобы попасть в Ланку, понадобилось двигаться к югу от Кишкиндхи), переправившись по мосту, построенному Налой. Здесь войско приступило к открытому мародёрству, грабя сады и брошенные хижины сельских земледельцев.

Вибхишана помог опознать двух соглядатаев Раваны по имени Шука и Сарана; Рама показал соглядатаям своё войско и дал возможность им вернутся в Ланку, чтобы своими рассказами они сеяли страх и панику, лишая защитников воли к сопротивлению.

Войско расположилось в окрестных лесах, готовясь к боям. Перед штурмом города, к равану был послан с дипломатической миссией мудрейший из обезьян по имени Ангада.

 

МИССИЯ АНГАДЫ:

ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ.

Убедившись в решимости Рамы брать город длительной осадой, а возможно и штурмом, Равана в соответствии с правилами шастр, касающихся укрепления городов и защиты их от врага, готовил город к длительной обороне. Он был уверен в неприступности города для врагов, потому что город со всех сторон окружала высокая крепостная стена с прочными воротами, а перед стеной распологался глубокий ров, заполненный водой. К тому же Ланка имела семь высоких валов, утыканных кольями из кхандири; на самих валах находились технические приспособления в форме таранов с брусьями для метания камней по вражеским позициям и сталкивания взобравшихся на валы обратно вниз, к подножию валов. Воины, оборонявшие валы и крепостные стены города были вооружены дубинами, пылающими головнями, пиками, боевыми топорами, навощёнными молотами, мечами и луками с полными колчанами стрел; некоторые из них держали в руках сосуды, в которых находились змеи и сарджарасовый порошок. У всех ворот стояли в боевой готовности крупные соединения; в специальных стойлах размещались отряды слонов и коней. Спешно и суетливо город перестраивался в военный бивуак.

Это суетливое движение на улицах города сразу отметил наблюдательный глаз мудрого Ангада, как только он был допущен в город. Под пристальным наблюдением воинов-ракшасов он приблизился к потомку Пуластьи, неуязвимому Раване, окружённому воеводами, Анкада, искусный в хитросплетениях слов, стал излагать претенциозные требования Рамы, в некоторых пунктах своих справедливые (освобождение Ситы и, приданных ей в качестве приданного земель, захваченных Раваной), но по другим пунктам провокационно-оскорбительные и несправедливые, вызванные обидами Рамы на действия Раваны. Это вызвало раздражение царя ракшасов, Равана вскочил со своего места; это послужило сигналом к тому, чтобы охранники Раваны, « из тех, что бродят в ночи», схватили за руки Анкаду, но он, согласно преданию, устремился на крышу дворца и, отряхнув с себя дворцовую охрану, спустившись оттуда, по улицам Ланки пробрался за город, к Раме. Владыке Косалы рассказал Анкада о всё виденном в расположении врага, о переговорах с Раваной и попытке «тех, что бродят в ночи» убить его.

ПЕРВЫЙ ШТУРМ ГОРОДА.

Рама, потомок Рагху, дал отмашку войску обезьян; воины, ловкие как обезьяны, устремились на штурм города. Вибхишана, брат Раваны, знавший все секреты ланкийского города, помог Лакшману и Джамба-вану разрушить южные ворота крепости. Сотни обезьян успело прорваться за стены города, круша на своём пути колонны из драгоценных камней, террасы , сторожевые будки, защитные сооружения. Однако их торжество было недолгим; ловушка быстро захлопнулась. Ворота восстановили, а прорвавшихся обезьян некому было поддержать, их уничтожали воины ракшасов, которым непосредственно помогали жители города. По приказу Раваны город стал жить по законам осадного времени. Крепостные стены быстро очистили от врага; дальнейшая борьба велась при помощи луков и стрел, тысячи их летали над крепостными стенами, унося чьи-то жизни в обитель Ямы, бога смерти. С наступлением темноты Рагхава, потомок Рагха, распорядился отвести в лес, от стен Ланки, войско обезьян. Обе стороны в ночной темноте подсчитывали свои потери, лечили свои раны, разрабатывали тактику боя на последующие дни.

 

ГЕНЕРАЛЬНОЕ СРАЖЕНИЕ: ПАН ИЛИ ПРОПАЛ.

Среди отступавших в лес воинов Сугривы, ибо Равана воевал военными резервами сугривы, своих у него не было, что может свидетельствовать о том, что они были уничтожены войском Раваны, когда он похищал Ситу, и приданные ей, как невесте, земли её отца, и соответственно, Рамы, поскольку он был её мужем; так вот, среди войска Сугривы отошли в лес, внедрившиеся под видом обезьян, опытные разведчики ракшасов: Джамбха, Парвана, Путана, Кхара, Кродхаваша, Хари, Праруджа, Аруджа, прагхаса и много других. Они должны были вести разведку среди вражьего логова и одновременно сеять панику среди вражьего воинства, распускать капитулянтские слухи и всяческие нехорошие сведения о вождях обезьян, напоминая им об убийстве их законного царя Валине и его дружбе и союзе с Раваной. Ну и если сильно повезёт, добраться до Рамы или других вождей этого военного похода на Ланку и убить его, даже ценою своей жизни.

Но этому, благородному делу защиты свободного города, опять помешал благочестивый свободолюбец, и по совместительству брат Раваны, Вибхишина; он узнал их, невидимых для врага, но видимых для своего предателя, который выдал их врагам. Героев-разведчиков, первых в истории возможных военных диверсантов, садистки убили по доносу благочестивого Вибхишина. И растерзанные трупы их подбросили к городским воротам крепости, провоцируя Равану на генеральное сражение в поле. Под стенами города.

Равана, холерик по натуре, развернул своё войско согласно военной доктрине наставника асуров Ушанаса (Шукры), который рекомендовал войско для боя рассредоточить на левый и правый фланги, центральную группу войска и арьергард. Рама же, взявший командование на себя войсками обезьян, развернул это войско по наставлению Брихаспати, согласно которому войско расредотачивалось по полю боя на центр, фланги, крылья и резерв. Оба были ревностными последователями мудрых предписаний научного сочинения «Артхашстры», древне-языческой энциклопедии жизненного бытия.

И началась тут сеча велика быть, как бы написал русский летописец, но не написал; написали другие, предав анафеме образ великого полководца языческой древности, равного Саргону Древнему, Александру Македонскому, Александру Суворову и Георгию Жукову. Информационную войну, как написали бы в наши дни, выиграли победители; они возвысили Раму, предателей-свободолюбцев Сугриву и благочестивого Вибхишана, погубивших своих братьев; и унизили Равану, обозвав его «бродящим в ночи», то есть пребывающим у яркого вулкана Ночи, пламенем своим превращающего языческую ночь над Ланкой в светлый день. Сегодня это вулкан Арджияс-Дагу, ранее по гречески звали его Аргеем, другие же народы уносили в своей памяти те имена его, какие были в дни их исхода с протоцивилизационной прародины у всех на слуху. Располагаясь у подножия вулкана богини Ночи (пламенем истехаиушево Абалланнассаттаххашава, Маши, Миши, Еноха…), из кратера которого по вере жрецов ежедневно в небо восходил пресветлый сын её, трёхсветлое солнце (солне-шен), царство Хила нех-хами (царство земли Ламеха библейского), главный поставщик и первооткрыватель кера-мик-ками, соседствовали на востоке с царством Кейсалы или Кейсара, главной горой которого была гора Кейсала, обитель, изгнанного туда доблестным Раваной, властителя богатства Кубера (будущего Купал-Ивана или языческого владыку волхования, Балухабан; ханцийский Хуай-цзян этнический близнец его, Хубал-Итан, Балхуцзян). Такая вот мифологизированная метаистория вылупляется, если к древним сказаниям внимательно присмотреться.

Предание свидетельствует: сошлись в битве Рама и Равана, Лакшмана и Индраджит, Сугрива и Вирупакша, Никхарвата и Тара, Нала и Тунда, Патуша и Панаса. Каждый из них возглавил свой участок битвы, управляя своими воинами, каждый содействовал победе своего царя, своего царства. Однако, если ракшасы воевали за свой город, за свои семьи, за своего царя и свою родину, то войско обезьян, выполняя волю своего царя, оказавшегося под внешним управлением Рамы, имеющего свою корысть в этом деле, проливало свою кровь и кровь их союзников по договору Валин-Авеля и Раваны, платило за победу своими жизнями во имя корыстных интересов чужого для них дяди. Яростная битва на склонах вулканической горы Ахура Нас-сата (Ахура Мазда) вогнала в страх все три эонических мира: небо, землю и преисподнюю Плутона. Не видала земля до этого, такой масштабной войны, как развернувшаяся война между Каин-Рамою и Валин-Авелем и, союзником его Раваною, заступившимся за него. 32-ое столетие до новой эры стало первым столетием такой кровопролитной войны, ставшей первым военным событием такого масштаба, оставившем память о себе в «Рамаяне», «Махабхарате: сказание о прхищении драупади. Повесть о Раме» и библейском «Бытие: сказание об убиении Каином брата своего Авеля. Изгнании Каина в царство Нод, на восток и наложения отметины на лоб его за братоубийство».

 

Битва героев.

В мифологии народов мира, обычно, за каждым из мифогероев скрывается кодовая шифрограмма не одинокого героя, что для мифического сознания древности совершенно безразлично, а метаистория этноплемён и царств, образованных ими; те, кто стоял у истоков образования таких царств и этноплемён, формировавщих эти царства, становились поневоле героями этих этноцарств.

Поэтому, в любом древлянском эпосе, любой герой, не важно кто он – бог или полубог, простой человек или царь, это прежде всего некоронованный символ того этноса, к которому он принадлежал. Поэтому нужно всегда помнить, что за каждым из эпических героев, скрывается легендарная история этноса его породившего; олицетворяя тот или иной этнос, эти герои становились мифическим образом того этноса или царства, которое он собою олицетворял.

Поэтому, когда мы узнаём из легендарного эпоса о Раме и Раване, о том, что в самый разгар битвы, были задействованы с обеих сторон крупные воинские силы, кодируемые тем или иным мифическими именами, мы будем готовы принять к сведению, что за каждым именем стоит та, или иная этноплеменная воинская сила, олицетворяемая этим именем. Именно с этих позиций нужно воспринимать сообщения о том, что тот или другой герой пускал тысячи стрел и копий в своего врага, поражал его сотнями и тысячами палиц одновременно; и кроме того, нужно принять к сведению что сам герой, поражаемый в тело своё сотнями и тысячами стрел и копий, тем не менее ведёт отчаянный бой, оставаясь живым.

Так Прахаста в бою сошелся с Вибхишаном, благочестивым братом Раваны; издав клич, дубиной он нанёс удар по телу Вибхишана, но тот не дрогнул и продолжал твёрдо стоять на земле, подобно, знаменитой в древности, горе Химаван. Схватив огромное копьё, благочестивый Вибхишана ответным ударом лишил Прахасту головы. Дхум-Ракша увидев, что Прахаста был лишен головы, немедленно вступил в битву. Вид Дхумракши, подобно туче, наступавшего на Вибхишану, поверг войско обезьян в трепет; не выдержав подобной атаки, как бы сейчас назвали её психической, войско обезьян дрогнуло и стало разбегаться.

Тогда Хануман, сын Ветра, вышел между бегущими и наступающими и встал между ними, подобно величественной скале, видимой отовсюду; отступающие обезьяны устыдились, и приободрившись от вида неустрашимого Ханумана, вновь вступили в отчаянную битву с ракшасами. Наблюдая за опустошением, какое производил Дхумракша среди обезьяньего войска, Хануман встал на его победоносном пути. Между гигантами битвы начался поединок, за которым пристально следили с обеих сторон. Мудрый Хануман убил Дхумракшу. Это вызвало взрыв энтузиазма среди воинов-обезьян, которые воспрянули духом и стали теснить войско ракшасов, угнетённое потерей своего великого бойца. Не выдержав воинственного напора обезьян, войско ракшасов устремилось к городским воротам Ланки.

Узнал Равана, что Прахаста и Дхумракша пали в бою; вздохнув тягостно, Равана произнёс: «Будите Кумбха-Карна; пришло его время действовать». Погруженного в глубочайший сон Кумбху-Карна будили громкой музыкой; он проснулся и узнал, что на Ланку напал Рама вместе с Сугривой, царём обезьян, что убит уже в бою Прахаста и Дхумракша.

- Только ты, Кумбха-Карна, можешь справиться с Рамой, - говорил Равана своему брату. – Душаны, два младших брата, Ваджравега и Праматхин, пойдут с тобою в бой вместе с великой ратью.

Братья Душаны под руководством Кумбха-Карна вышли из города; их сопровождало огромное войско.

 

Гибель Кумбха-Карна.

Появление Кумбха-Карны на поле боя вызвало неподдельный боевой ажиотаж с обеих сторон; обезьяны с остервенением набросились на вышедшее из ворот города войско ракшасов, пытаясь напором и натиском смять его, чтобы по следам отступающих ворваться в город. Однако войско ракшасов всё ещё продолжало быть очень сильным, сохраняло воинственный дух и способность к сопротивлению. Оттеснив от стен города многочисленных числом обезьян, битва перешла в стадию обыкновенной бойни; маховик боя, круша всё на своём смертном пути, сокращал число воинов с обеих сторон с неумолимой силой.

Кумбха-Карна, несмотря на то, что он оказался в самом центре боя и подвергаясь опасности со всех сторон, отдался стихии боя со всей страстью природного бойца. В первые же часы боя, противостоявшие ему воинские силы Панаса, Гавакша и Ваджрабху, были уничтожены. Наблюдая за тем, с какой методичностью Кумбха-Карна уничтожает воинскую силу соседей, Тара и другие воеводы стали просит помощи; тогда сам Сугрива устремился к ним на помощь. Сам Сугрива с огромным деревом набросился на Кумбха-карну, ударил его по голове, но тот даже не качнулся. Ответным движением рук, Кумбха-Карна схватил Сугриву, собираясь уничтожить его.

Лакшман, сын Сумитры, увидев это мельком в суматохе боя, понял, что промедление в этом случае смерти Сугривы будет подобно; наложив стрелу на тетиву лука, он послал её в направлении Кумбха-Карны. Стрела прошила тело Кумбха-Карны насквозь, пронзив защитные дрспехи. Кумбха-Карна выпустил из рук Сугрива и, в ярости схватив камень, ринулся с развороченной грудью к Лашману. Лакшман двумя стрелами, выпущенными одна за другой отсёк Кумбха-Карну обе руки. На месте отсечённых рук возникли четыре; тогда Лакшман успел стрелами отсечь ему и эти четыре, но вместо четырёхрукого великана возник на поле боя монстр с множеством голов, ног и рук. Это вызвало панику среди обезьян. Лакшман вынужден был прибегнуть к оружию Брахмы, то есть вулканическому оружию; он испепелил Кумбха-Карну, подобного горной гряде, вулканическим оружием Брахмы. Кумбха-карна, сражённый небесно-вулканическим оружием Брахмы, рухнул на землю, подобно дереву ашани. Поражённые гибелью Кумбха-Карны, ракшасы в панике бросились под защиту городских стен; на пути бегущих встали братья Душаны со своими воинскими отрядами. Возглавив все воинские силы, сражавшиеся за Ланку, Ваджравега и Праматхин направили острие атаки на Лакшмана, сына сумитры.

Произошла короткая, но жестокая битва между воинством братьев Душанов и Лакшмана; обмен потоками стрел не выявил победителей. Тогда на помощь Лакшману выдвинул свои силы Хануман, сын Ветра; обхватив горную верщину, Хануман метнул её в Ваджравегу, отчего Ваджравега испустил дух. Праматхина же огромным камнем убила обезьяна Нила. Разъярённые боем и кровью, найр-рити и обезьяны продолжали избивать друг друга нещадно, пока ночь не развела поединщиков по местам дислокации.

 

ПОДВИГИ ИНДРАДЖИТА, СЫНА РАВАНЫ.

Гибель в бою достославных героев среди ракшасов-найрритов, таких как Кумбха-Карна, Прахаста, Дхумракша, братья Душаны, сильно огорчила равана, но не настолько, чтобы отказаться от дальнейшего сопротивления. Равана призвал к себе любимого сына Индраджита, некогда захватившего в плен самого Васаву.

- Мег-Ханад, мой верный сын, пришло время снова сражаться с врагами, - говорил сыну равана. – В свое время тебе удалось победить самого Индру, Тысячеокого Держателя ваджры, супруга Шачи, за что народ прозвал тебя Индраджитом, «Победителем Индры». Поэтому покарать Раму, Сугриву и Лакшмана тебе особого труда не составит; иди и отомсти им за Кхару.

Индраджит, «Победитель Индры», выехал из городских ворот Ланки на боевой колеснице; выкрикивая чвоё имя, он вызвал на поединок самого Лакшмана, отмеченного от рождения счастливыми знаками: лотосом, раковиной, луком со стрелами и колесом (или чакрой). Лакшман принял вызов. Между двумя богатырями произошла стремительно протекавшая битва; обменявшись потоками стрел, герои схватились за копья. Но тут в поединок чести кшатрия вмешался Ангада, сын Валина, союзника Раваны; вмешался не на стороне Индраджита, что было бы естественно от него ожидать, как от сына союзника Раваны, но на стороне Лакшмана. Но в любом случае это было бы нарушением неписанных правил проведений таких поединков, правил против чести того, кому была оказана такая помощь, помощь бесчестия. Лакшман должен был осадить Ангада от вмешательства в поединок, что послужило бы укреплению его чести, но он этого не сделал, видимо не надеясь на победу в честном бою, помня, что перед ним сам Индраджит, победитель Индры.

Ангада, сын Валина, схватив огромое дерево, стремительно выдвинулся к Индраджиту, ударил его этим деревом по голове. Но Индраджит даже не пошатнулся. Мег-Хамад направил своё копьё в грудь дерзкого нахала, обесчестившего своё имя вмешательством в поединок; но Лакшмана оказался проворней, он сломал копьё. В это время Ангада успел подсуетится и приблизился снова довольно близко к Мег-Хамаду, отвлекая его от поединка; Мег-Хамад ударил его в левый бог палицей, но та, видимо, прошла по касательной, не задев по крупному Ангаду. Это спасло Ангаду; он с яростью метнул в Индраджита ствол дерева Шала. Дерево разрушило колесницу Индраджита, убило коней и возничего.

Индраджит соскочил с разрушенной Ангадой колесницы, и благодаря чуду магии оборотничества, стал невидимым для врагов. Рама, знавший о том, что Мег-Хамат владел искусством магии оборотничества, не хуже самого Индры, встревожился обстоятельствами исчезновения Индраджида; узнав об этом, немедленно проявился у места исчезновения Мег-Хамата, окружил это место плотным кольцом своих воинов, оттеснив воинов самого Мег-Хамата. Однако невидимый для врагов Индраджид пролил ливень стрел на Раму и Лакшмана; израненные братья, Рама и Лакшмана, пали на землю, словно деревья в бурю. Окружённые частоколом стрел Индраджида, поверженные назем, Рама и лакшмана, казались мёртвыми птицами в клетке. Вокруг клетки с поверженными назем Рамою и Лакшманом столпились Сугрива, Сушена, Майнда, Двивида, Кумуда, Ангада, Хануман, Нила, Тара и Нала; подоспел, как всегда во время, благочестивый братец Равана, благочестивый с точки зрения Каин-Раманоидов. Применив оружие праджня, Вибхишана вернул к жизни поверженных назем героев «без чести»; подсуетился и другой братоизменник, властолюбивый Сугрива, произнося заклинания, он снадобьем вишалья извлёк из продырявленных стрелами Мег-Хамата тел Рамы и Лакшмана эти стрелы, дав им возможность продолжить битву.

Видя Раму, потомка Икшваку, способным двигаться, благочестивый от совести Вибхишану, приблизился с почтительным видом к Раме, сложив ладони в почтительном экстазе.

- С горы Швета, по повелению Царя Царей, прибыл к нам гухьяки, посланец самого куберы; он принёс воду, которая даёт способность глазам невидимое делать видимым. Омой ею глаза свои и тогда сможешь видеть того, кто скрылся из виду.

Этою чудодейственной водою, дающей способность глазам невидимое делать видимым, омыли свои глаза Рама, Лакшман, Сугрива, Джамбаван, Хануман, Ангада, Майнде, Двивиде, Ниле и множество других из воевод-кшатриев. Вибхишан оказался прав; недруги ракшасов стали способны видеть то, что до этого им было невозможно видеть по природным обстоятельствам.

К тому времени Индраджит успел похвастаться перед отцом своими успехами на поле боя; казалось ещё небольшое усилие и враг побежит от Ланки. Мег-Хамат отдохнув, вновь устремился на поле боя, продолжая считать, что он по прежнему невидим. Однако это было не так; данная врагу передышка, позволила восстановить силы.

Теперь выезд из городских ворот Мег-Хамата был виден многими; по знаку благочестивого Вибхишана, Лакшман напал на Индраджита. Надеясь на лёгкую победу, Индраджит перед очередной битвой не совершил очистительного жертвоприношения. Сблизившись, Индраджит и Лакшман, продолжили незавершенный поединок, который представлял собою необычайное зрелище, подобное битве Прахлады с Шакрою. Оба поединщика разили друг друга необычными стрелами; Индраджит пускал стрелы раздирающие чрево и плоть противника, а Лакшман разил его стрелами, опаляющими врага подобно огню. Восемью стрелами, подобных ядовитым змеям, расчленил Лакшман, сын сумитры (время матриархата, родство ещё шло по женской линии), тело Индраджита, некогда пленившего самого Индру. Одна стрела Лакшмана отсекла руку Мег-Хамата, которй он держал лук, другой отсёк руку, которой держал стрелы, а третьей оторвало голову Индраджита. Кони привезли колесницу пустой; когда же ему удалось увидеть сына кощунственно расчленённым, горю его не было предела. В ярости своей, не отдавая в деянии своём отчёта, Равана устремился с мечом в ашоковую рощу, где жила Сита, намереваясь лишить её жизни. Мудрый Авиндхья не дал свершится злу; он сказал разьярённому раване: «Владыке огромного царства не пристало лишать жизни женщин, тем более пленённых тобою. Иди и одержи победу над её мужем и весть об этом убьёт её».

 

ПОСЛЕДНЕЕ СРАЖЕНИЕ РАВАНА.

Равана, живущий у вулкана Ночи (Полуночного вулкана), опоясался мечом; ему подали колесницу и он, неуязвимый от богов, полубогов и демонов, устремился в бой; вместе с ним шли лучшие воинские отряды ракшасов. Поражая бесчисленное количество обезьян, разъярённый равана рвался туда, где находился Рама, пренебрегая тем, что он может принять смерть от человека, которыми в своё время, получая дар неуязвимости от Брахмы, он пренебрёг из-за их, как ему казалось природной слабости. Его неистовый рывок к Раме остановили полки Майнда, Нила, Нала, Ангада, Джамбавана и Ханумана, в кровавой битве с которыми его войско увязло. Наблюдая за тем, как стремительно редеет его войско, равана силой волшебства стал из своего тела порождать тысячи новых бойцов с оружием в руках, но все они были уничтожены небесным оружием Рамы.

Видя, как гибнет его войско, Равана прибегнул к другому волшебству; Равана сотворил множество копий Рамы и Лакшманы. Рама сразил и этих, подобных им, ракшасов волшебным оружием.

На поле боя появилась колесница, влекомая огненно-рыжими конями, сверкающая, как само солнце, управлял которой Матали, возница Шакры. Сомнения Рамы, не очередное ли это колдовство равана, рассеял благочестивый Вибхишана. Рама взошел на колесницу Шакра.

- На этой колеснице Магхвана, - сказал Матали. - Ты быстро одолеешь Равану.

Колесница направилась в сторону Раваны; Равана устремился к колеснице. Всё замерло в ожидании развязки; на небе стоял скрежет зубовный от нетерпения да битьё барабанов. На поле боя слышен был только треск оружия, крики дерущихся да стоны раненных и умирающих, когда сошлись в последней битве Рама с Раваной. Равана метнул в наезжающего Раму в колеснице, копьё, разящее, как ашани Индры и, высокое, как жезл Брахмы. Стрелы, выпущенные рамой, раскололи то копьё. Сотнями, разного вида оружия, направлял в Раму воинственный равана; это были копья, палицы. Бхушунди, секиры, пики и шатигхни. Разбежались в стороны от места битвы обезьяны с ракшасами, не вынеся накала этого боя.

Тогда Рама взялся за вулканическое оружие самого вулканоподобного Брахмы; длинная, как вулканический жезл Брахмы, стрела, не имеющая себе равных, поразила равана, охваченный пламенем, сгорел Равана вместе с колесницей и колесничим. Тело его распалось на пять элементов, рассеявшихся по всем частям вселенной.

 

МНИМОЕ ПРИМИРЕНИЕ СИТЫ С РАМОЙ.

Ликованию победителей не было предела; больше самих победителей радовались разве только богорождённые, ибо им больше всех доставалось от богоборца Раваны. Вспомним Куберу, Варуна и даже самого Индру с Ямою; всем им приходилось трястись от страха, когда богоборец Равана приближался к границам их владений. Тогда богородные жили ещё на земле; экспансии их на мир людей, не принадлежащих к племенам богов, не было предела. Врываясь в бедные села простых людей, сыны богов брали себе их жен и дочерей, кто какую возжелал в похоти своей; и они рожали им детей, умножая их число и вливая свежую кровь в увядающие рода пламеводородных племён, исповедующих веру в богов Солнечно-вулканического культа.

Страдания простого люда от беспредельной жестокости тоталитарной власти и узурпировавщих эту власть языческих жрецов-брахманов, практиковавших человеческие жертвоприношения (жратву-приносящих), была настолько тягостной, что не могла не породить протестного сопротивления среди народов, подвергавшихся насилию. Возглавить это протестное сопротивление выпало на долю Раваны, царя ракшасов. Пред ним встала задача вынудить правящие кастовые кланы племён Богорождённых признать права других народов на равное к себе отношение с богами, уравнять их в правах, подчинить тех и других равным законам общежитя. За это он и был назван народами того времени Раваной, то есть уравнивающим всех единым законом: богов, ангелов, демонов и простонародья. Чтобы богатый не обижал бедного, а сильный не прибегал к насилию для удовлетворения своей похоти. Только исходя из этой новой нравственной догмы, которую он стремился распространить на весь языческий мир, он не мог позволить себе насильственных действий по отношению к его заложнице Сите, жене Рамы. Он пытался убедить Яму, бога смерти, отказаться от человеческих жертвоприношений. Пленив Индру, он пытался таким образом вынудить его отказаться от насильственных действий в отношении тех, кого тот пытался принудить к покорности. В век насилия, когда главным средством принуждения к миру, было ответное насилие или способность ответить насилием на применённое насилие. Равана по другому действовать просто не мог. Обнаглевшие от безнаказанности, племена практиковавшие насилие, человеческие жертвопринощения и колдовскую магию, попритихли, получив ответ тем же, что практиковали в своей разбойничьей деятельности сами. Одним словом, Равана пытался клин насилия выбивать силовыми акциями. Это спровоцировало объединение всех тех сил, чьи хищнические интересы были задеты действиями Раваны. Опять же, объединив свои усилия по ниспровержению, уравнивающего всех, реформисткого режима Раваны, объединились они под знаменем Брахмы, который одобрил идею сокрушения режима Равана. Союз недоброжелателей Раваны с этническими коллаборационистами и благочестивыми предателями из родноверческой среды, типа Вибхишаны, брата Раваны и Сугрива, брата Валин-Авеля, домогающихся власти на местах из рук внешней силы, которой для них всех стал харизматический Каин (Хам)-Рама (кумир реванша).

После гибели Раваны началась раздача «всем сёстрам по серьгам», то есть установление новой системы управления миром. Это была очередная в мировой истории точка бифуркации, когда стал возможен выбор любого вектора развития истории на будущее. Властной элитой 32 века до новой эры был выбран тот путь развития, который просуществовал до 24-го века до рождества христова, когда Саргон Древний внёс сумятицу в ход развития мировой истории, разворошив земное гнездо комфортного бытия Богорождённых, поддержав торговую Пуруш-Ханниду (Хам-миды) в войне против Пуруш-Хаттума (Хастинапург, Хат-туса, Теос-гот), обители богорождённых царства Бухористана (Бхарат-тана). Но это уже другая история и исследовать её будем позднее и в другом месте.

Итак, по итогам этой войны, Вибхишана, благочестивый братец Раваны, получил то, чего он, по итогам своей благочестивой жизни возжелал больше всего, получил из рук Рамы в управление Ланку (Хиланик-каму), торгово-керамическую столицу языческого мира. Естественно, что ему как новому правителю Ланки было поручено совершить символический акт: вернуть Ситу законному мужу.

Обряд возвращения Ситы её мужу был обставлен по всем правилам языческой драматургии; впереди Ситы шел Авиндхья, так называемый мудрый советник Раваны. В ситуации, подобной этой, все предатели автоматически наделяются симптоматичной метафорой, как меткой для предателей подобного уровня, служащих не своему хозяину, которому положено ему служить по вере его и присяге на верность, а силам внешнеуправляющим такими мудрецами, ибо что может выглядеть мудрее, чем умение во время перескочить из одной кормящей руки, но уже теряющей легитимность, в другую кормящую руку, легитимность которой возрастает. Вот это искусство во время уловить этот момент личной бифуркации или индивидуального (пост индивидуального) выбора, видимо, и приравнен к мудрости, чтобы «не было мучительно стыдно» (Н. Островский) за проявленную политкорректность в наименовании истинной сути содеянного этими, так называемыми, мудрецами. Это как поощрительная метка со стороны врага, в смысле того, что дескать, ты мудро поступаешь, что кидаешь того, кто тебя выкормил до того состояния, когда у тебя появляется свободный выбор какому богу надёжнее служит, кто больше заплатит, кто лучше кормить будет. Помните: «кормить лучше надо, они (эти перелётные птицы) и не улетят».

Ну да ладно, что всё о них да о них, пора и о других поговорить.

Мы следим за тем, как следом за Вибхишаной, идущим за Авиндхьей, идёт Сита, скорбно склонив голову; встречает Ситу и сопровождающих её лиц, сам Рама со всем своим синклитом. Представляя Ситу её мужу, Авиндхья сказал: «Царица Сита, Дочь Джанаки, находясь в плену – явила нам само воплощение добродетели». Однако этому не верил сам Рама; сойдя с колесницы, он подошел к Сите, одетой во всё чёрное и всё ещё пребывающей в грязи, и видя её слёзы, сказал: «Ты свободна, Вайдехи; я твой супруг, сделал то, что должен был сделать, как уважающий себя мужчина. Но принять тебя снова, зная законы дхармы, я не могу, зная, что ты пребывала долгое время в руках Раваны, моего врага, которого я убил в бою, сражаясь за твоё освобождение. Добродетельна ты или грешна, для меня это безразлично, поскольку ты стала подобно той пище, приготовленной для жертвы, которую лизнула собака».

Злые слова, сказанные Рамой, повергли в шок ни в чем не повинную Ситу; она лишилась чувств, упала в глубокий обморок. Несправедливость Рамы в отношении добродетельной Ситы возмутили богов: Индра, Шакра, Агни,Ваю, Яма, Варуна, Кубера и царь Дашаратха, все они осудили слова рамы. Это приободрило Ситу; она поднялась с земли. Обращаясь к Раме в присутствии богов, заполонивших от любопытства весь небосвод, она гордо сказала оскорбившему её Раме.

- О царь, нет обиды у женщины, которая знает, как нужно ей поступать в подобной ситуации: пусть Ветер лишит меня жизни, если я грешна перед тобой; пусть Огонь, Вода, Воздух и Земля возьмут мою жизнь, если на мне есть грех». Все богорождённые единогласно подтвердили невиновность Ситы. Дашаратха, дух которого присутствовал с богами наравне в этих разборках, посоветовал Раме вернуться в Айодхью, чтобы вступить в управление царством, которым до этого, все эти годы правил достославный Бхарата.

Богорождённые удалились по своим владениям; Рама вместе с советниками и с Ситой, которую вынужден был принять под давлением богов, на летающей колеснице «Пушпаку» переправился на другой берег реки Океан; туда же по мосту перешло воинство Сугривы, чьим тотемом была обезьна. Одарив обезьян подарками, Рама разрешил им вернутся на свою родину. Сам же Рама с Сугривой и Вибхишаной на летающей колеснице «Пушпаку» прилетели в Кишхиндху, где Рама показал Сите лес, в котором они пребывали, пока Сугрива готовил войска к походу на Ланку. Затем Рама на правах внешнеуправляющего, провел обряд посвящения Ангада, так много сделавшего для него, в престолонаследника царства обезьян. Как к этому отнёсся Сугрива, история скромно умалчивает. Свершив все эти деяния, Рама вместе с Лакшманом (куда же без него) вернулся в своё царство; послав посла к брату своему, сидящему на царстве вместо него, он убедился, что брат готов уступить без боя ему царский престол. Рама вступил в Нандиграму, столицу царства Бухористана, где его встречал брат, подобострастно принарядившийся в мочальное платье, измазавший себя грязью и в молитвенной позе покорности перед священными для него сандалиями Рамы. Радостно встретились после долгой разлуки три брата и сестра: Рама, лакшман, Бхарата и Шатругхана.

Пришло время, когда нужно было узаконить передачу власти, то есть сделать легитимной власть Рамы, лишив тем самым Бхарату властных полномочий на царство. Васиштха и Вамадева провели обряд посвящения Рамы на царство; получив легитимну власть на царство, Рама простился с Сугривой и Пауластьей Вибхишаной. Как далеко не символические гаранты его претензий на власть, они были больше не нужны. Каин-Рама воцарился на востоке Нод, в Атлананди-Граме (Храме). Вернув колесницу «Пушпаки» Кубере, он вместе с богами мудрости, теперь уже без всяких помех от кого-либо, справил на берегу реки Гомати десять обрядов жертвоприношения коня с богатыми раздачами даров присутствовавшим при этом жрецам, тем самым символически закрепив свою победу.

 

КУШ И ЛАВА.

Пожив некоторое время вместе с Ситой в царском дворце, он узнаёт от приближённых к нему лиц, что среди народа его столицы ходит много разных пересудов по поводу невиновности Ситы перед Рамой; есть дескать мнение, что после того, как Сита побыла заложницей в царстве Равана, Рама не должен был осквернять её присутствием царский дворец и столицу царства Кошала – Айодхью. Выслушав эти злокозненные речи о желании горожан, Рама приказал Лакшману отвести Ситу в лес подвижника Вальмики и оставить её там на попечение мудрого старца. Мудрый Вальмики приютил отосланную в изгнание Ситу; в этом лесу она родила от Рамы близнецов – Куша и Лава.

Прошло много времени, в течение которого Вальмики сочинил эпическую поэму о подвигах Рамы, убийцы Валина и Раваны; за это же время близнецы, гордость матери, выросли, стали учениками Вальмики, разучили наизусть поэму о своём отце и часто декламировали её в своём кругу. За это же время, младший брат Рамы, Шатругхна в единоборстве победил царя города Мадхувати Лаванна, чтобы завладеть его царством; убив Лавана, Шатругхна стал царём царства Мадхувати.

В благодарность богам за ниспосланные победы, Рама решил справить ритуал приношения в жертву богам коня; во все стороны были разосланы гонцы, чтобы эту весть донести до самых дальних окраин. Узнали об этом и в обители мудреца Вальмики; забрав Куша и Лаву, детей Ситы и Рамы, Вальмики прибыл в столицу Кошалы – Айодхью, где в лесу Наймиша мудрый Васиштха возвиг жертвенный алтарь. По просьбе Вальмики Куш и лава бродили по городу и при больших скоплениях народа пересказывали «Рамаяну», эпическую песнь о подвигах Рамы.

Рама не мог не пригласить во дворец, кто так искренне восхвалял его героические деяния его молодости; близнецы исполнили в присутствии царя и всего придворного сообщества «Рамаяну». Все были в восхищении и поэмой и исполнителями; Рама распорядился, чтобы их одарили деньгами. Но близнецы отказались; объяснив, что богатство им, ни к чему в лесной обители мудрого подвижника Вальмики. Услышав, что они из обители Вальмики явились в город, Рама понял, что они дети Ситы.

В назначенный день Вальмики с Ситой предстали перед почтённой публикой придворных обитателей дворцогого комплекса Айодхи; Вальмики подтвердил, что Сита родила близнецов в том же году, как была оставлена Лакшманом в лесу, где находилась обитель самого Вальмики.

Сита сказала: «Если я невиновна в чём-нибудь перед Рамой и людьми, то пусть сама Мать-Земля приметь меня в свои обьятия».

И тогда Земля разверзлась на глазах у всех; из земли поднялся трон, несомый головами нагов-змей, а на троне восседала сама Предхиви, богиня земли. Предхиви заключила Ситу в обьятия, сверкнула глазами и опустилась без слов в земные глубины, избавив Каин-Раму от дальнейших мучений совести.

Прошли ещё годы. Не стало среди живых Каушалья и Сумитры, жен Дашаратхи. Состарился и отошел от дел Рама, передав правление над царством своим сыновьям, поделив его на двоих; Кошала досталась Кушу, а Уттара – Лаве. Куш основал город Кушавати в горах Виндхья; а Лава – город Шравасти. Рама же умер в лесной обители на берегу Сарайю, а эпическая поэма Вальмики «Рамаяна» до сих пор славит его подвиги, не давая покоя его бренной душе.

На этом кончается первая часть истории детей Брахмы на грешной, «от многого знания», Земле; потомков Пуластьи и Дашаратхи.

 

БИБЛИОГРАФИЯ:

"МИФЫ ДРЕВНЕЙ ИНДИИ", Э. ТЕМКИН, В. ЭРМАН, М., 2000 год.

 

"МАХАБХАРАТА", КН. 3, "АРАНЬЯКАПАРВА", М., 1987 год,

"СКАЗАНИЕ О ПОХИЩЕНИИ ДРАУПАДИ: ПОВЕСТЬ О РАМЕ"

 

"ТРИ ВЕЛИКИХ СКАЗАНИЯ ДРЕВНЕЙ ИНДИИ", "СКАЗАНИЕ О РАМЕ", М., 1978 год.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОСПОСЛЕДУЕТ.