Дюдюка был букой.

Он не любил никого и ничего всегда, сколько помнил себя. Он жил один в своей тёмной норе в глуши леса, прямо на краю Большого болота. Он не любил солнце и ветер. Он не любил звуки и встречи. Он любил спать в темноте и тишине своей норы. Изредка, в сумерках он выходил наружу лишь только перекусить чем-нибудь. Немножко ягод, гриб, семена упавшей шишки – вот и достаточно, чтобы, ворча и вздыхая, поспешить в свою спасительную темноту.

Однажды, сидя на старом брошенном муравейнике и глядя на закат, Дюдюка почему-то очень расстроился и заплакал. Горько заплакал, всхлипывая и подвывая…

- Почему ты плачешь, маленький Дюдюка? – вдруг услышал он и закрутил головой по сторонам. Кто же это нарушил его грусть?

- Ты кто-о? Ты где-е?

- Я здесь, Дюдюка. Внизу. Ты чуть не утопил меня в своих слезах!

Дюдюка смахнул солёные капельки с глаз рукой и присмотрелся. Никого.

- Я тебя не вижу-у…

- Да вот я, здесь – на Ромашке! – и Дюдюка увидел ма-ахонькую Фею. Она светилась нежным розовым светом.

- Ты - фея?

- Если ты не прекратишь лить свои слёзы, ты смоешь меня в болото. – Махонькая Фея выглянула из-под своего махонького зонтика и улыбнулась Дюдюке, - вот, так-то лучше. Зачем ты так горько плачешь?

- Я не знаю.

- Странно, - пожала плечами Махонькая Фея, - так плачут, когда что-то случилось.

- Ничего у меня не случилось. Просто я устал.

- Отчего?

- От того, что ничего не хочу, оттого, что никто мне не нужен, и я никого и ничего не люблю…

- Вот оно что! – покачала головкой Махонькая Фея, - ты просто устал от одиночества. У тебя Темная Хандра.

- Темная Хандра? – удивился Дюдюка.

- Да. Она заразила тебя, усыпив твою доброту, радость и счастье.

- Да, мне всегда грустно и тоскливо. Я злюсь и расстраиваюсь по любому пустяку…

- Я помогу тебе, Дюдюка. Но для этого ты должен немножко постараться. Ты согласен?

- Э-э… Нужно что-то дела-ать? Я не хочу-у – капризно затянул Дюдюка.

- Всего-то и нужно - немножко постараться. Начать можно совсем с малого, - Махонькая Фея прищурилась и снова улыбнулась.

- Ну, если немножко, я, пожалуй, попробую. Что нужно сделать?

- Для начала – улыбнуться, Дюдюка! И тебе сразу станет немножко легче. Попробуй!

- Улыбнуться? Это несложно, хотя я этого давно не делал…. Вот так? – Дюдюка старательно растянул губы в подобие улыбки.

- Смелее, смелее! Видишь, получается!

- Получается, да…

- А теперь прислушайся: слышишь, как ласково шепчет в ветвях Ветерок? Как стрекочет Кузнечик, воспевая красоту своей подружки, как поёт Соловей…. Просто попробуй услышать всё так, чтобы тебе хоть немножко понравилось.

- Пробую. Вроде бы получается. По крайней мере, меня это не раздражает.

- Посмотри на закат. Посмотри, какие краски разлились в небе! Это же красиво!

- Красиво? Никогда не думал об этом. И, правда, красиво…

- Вот, видишь, Дюдюка, ты уже немножко выздоровел! Если так пойдет и дальше, ты победишь Тёмную Хандру очень скоро. И мир откроет для тебя свои богатства! Ты узнаешь радость и счастье…

- И смогу видеть сны? – в волнении перебил Фею Дюдюка

- Ты не видишь снов?

- Нет, - вздохнул Дюдюка.

- Совсем плохо…. Но я помогу тебе, - Фея достала из складочек своего розового платьица Волшебную Палочку, подняла её над головой и трижды взмахнула ей из стороны в сторону, - раз-два-три! Дарю Дюдюке сны!

- Ух, ты! Теперь у меня будут сны? – удивился Дюдюка.

- Понимаешь, чудеса тоже не бывают сами по себе, из ниоткуда. Но одно тебе могу пообещать: за каждое доброе слово, сказанное тобой кому-то, за каждое доброе дело ты будешь награждён сном! И чем больше добра ты будешь дарить, тем ярче и красивее будут твои сны.

- У-у. Я не умею совсем.

- Это очень просто, Дюдюка! Ты быстро научишься. А мне пора. Я оставляю тебя с надеждой. Даже с уверенностью, что всё у тебя очень скоро будет хорошо. До свидания, Дюдюка!

- До свидания, Махонькая Фея. Спасибо тебе…

- Вот видишь! Ты уже сделал первый большой шаг. Ты сказал «Спасибо», а это волшебное слово!

Фея исчезла в лёгкой розовой дымке, а Дюдюка сидел и улыбался. Просто так улыбался. Закату, облакам, старой Сове, что дремала выше на толстой ветке сосны, Шмелю, спешащему дотемна собрать сладкую росу с цветов, Берёзке, что растёт там, на опушке…. Ему было хорошо и тепло. И это оказалось приятным.

Дюдюке не хотелось теперь возвращаться в свою тёмную нору. Он зарылся в лёгкую и тёплую труху старого муравейника, подтянул себе под голову еловую шишку и вздохнул.

- Спасибо тебе, Махонькая Фея. Я теперь буду добрым. И буду её всем дарить. И буду видеть сны.

Дюдюка спал, и не видел, как Тёмная Хандра тенью ковыляла на своей клюке к болоту, спотыкаясь и ворча что-то глухо и неразборчиво…

Дюдюка, сладко посапывая, смотрел свой первый сон.