Сегодня проснулся рано и опять перед глазами черный квадрат…этого, ну… вот ведь не поверите! Всегда забываю его фамилию. Вы-то поняли о ком речь, а у меня с памятью всегда плохо было, я на всякий случай даже записал, но забыл где. Но не в этом суть.

 

Я еще, когда на выставке его увидел, квадрат этот, так долго- долго в него всматривался. Все ждал, аж глаза заслезились, но ничего, кроме черной фигуры разглядеть не удалось, еще и кривым показался. И на выставке-то оказался случайно. Я не любитель живописи и вообще мало, в чем разбираюсь, просто приятель затащил.

 

Сказать по правде, у приятеля-то с головой не совсем того, все по каким-то музеям, вернисажам… А тут запудрил мне мозги этим квадратом, такого наговорил, так заинтриговал, что я и согласился. Лучше бы не ходил. С тех пор нет мне покоя, я только и думаю про этот квадрат. Почему думаю, чем он меня так зацепил?… Мало того, он мне даже во сне теперь снится. Почти каждый день, устал даже.

 

Скоро мне исполнится тридцать лет, я уже давно нигде не работаю, но родители пока живы. Я у них один, поэтому и опекают, как маленького. Вот мамуля недавно посоветовала нарисовать такой же, чтоб не мучиться и снов плохих не видеть. Они с отцом работают в одной фирме, прилично зарабатывают. Так вот скажите, пожалуйста, зачем мне работать, если дом – полная чаша?

 

Это не мои слова, так мамуля говорит. Отец, тот построже, однако уже давно плюнул на все, просто зовет меня лоботрясом и бездельником. А я вам так скажу, раз есть возможность не таскаться на службу, то любой бы на моем месте поступил бы точно так же. Ну, я отвлекся, ведь в основном про квадрат хотел, не дает он мне покоя. Вот сегодня решил нарисовать такой же, но обязательно прямой, тот все-таки неровный.

 

У меня уже все готово. Мать краски купила, бумагу хорошую, вот позавтракаю и сразу начну – мамуля, уходя на работу, благословила. Она у меня просто замечательная, всегда во всем со мной соглашается. Даже попросила, чтобы я очень постарался, вдруг лучше, чем у того получится, чем черт не шутит? Это она так меня на работу настраивает.

 

А кто мне возразит, что это не работа? Еще, какая работа! Вон, я уже третий квадрат заканчиваю, так, или лист кладу неправильно, или с непривычки, руки аж все затекли, а ведь всего только три нарисовал. Но в планах у меня штук двадцать, не меньше, а то и больше. Сколько на стенке поместится. Почему так много? Так, чтобы в каждом квадрате разное видеть. Я просто уверен, что у меня все получится. Ну, на сегодня хватит, сейчас пообедаю, и буду смотреть, что вышло. Только обязательно привешу к стене, пусть будет как на выставке.

 

Ну вот, пообедал – подобрел. Так мой дед говорил всегда, как поест. Теперь начну с первого квадрата. Повешу- ка я его поближе к окну, а следующие по порядку пойдут в сторону двери. Так, мрачновато, конечно, но ровные, очень даже ровные, я ж их по линейке, не как он. Как лучше смотреть-то? Сидя, что ли? Нет, получается, что голову надо высоко поднимать, а это уже неудобство, можно впечатление испортить.

 

Буду стоя. Вот только обопрусь о спинку стула, чтобы не устать. Но руки могут занеметь…, тогда на локти, хотя тоже неудобно. Ладно, сначала постою, а если припрет, то облокочусь. Что-то я, как всегда, застрял на какой-то ерунде, пора бы уж и на картины взглянуть. А кто сомневается, что это не картина, пусть на выставку сходит. Там такая же висит. Просто у меня их будет много, я, правда, пока еще не решил сколько. Ну, вот опять застрял, так никогда не приступлю к главному

 

Начал с той, что у окна висит. Вначале, как на выставке, чуть слезами не захлебнулся от напряжения, и ничего! А потом вдруг проявилось, очень даже отчетливо проявилось! Праздничный стол, за столом человек десять. Мамуля с младенцем на руках, отец с бокалом стоит, рот открыт – говорит что-то. Я остальных рассматривать не стал, очень хотелось другой квадрат посмотреть. Дальше пошло быстрее, без всякого напряжения. Опять праздничный стол, мамуля с мальчиком, отец с бокалом и открытым ртом.

 

Стоп! Так это ж я у нее на руках! Такую же фотку в альбоме видел! А вон та старушка слева – моя бабушка. Я ее плохо помню, но похожа. Скорей к третьему квадрату. Опять накрытый стол, опять я рядом с мамулей, опять отец с бокалом и открытым ртом. Аж зло взяло! Как дурак, когда ж он его закроет?

 

Но все-таки я в шоке! Получилось! Причем в каждом квадрате я на год старше. И, что интересно – на всех картинах запечатлен мой день рождения. Так, мне сейчас почти тридцать, но еще двадцать девять. Значит, столько же и нарисую. Прямо сейчас и продолжу.

 

Устал, безмерно устал, а ведь всего десять штук сделал. Но ведь хочется поскорей закончить, так интересно! Но вот, досада! Краски и бумага на исходе. Так, звоню мамуле, чтобы купила как можно больше, буду всю ночь рисовать, что время тянуть-то? Сейчас еще раз попробую взглянуть. Получается, стоит только чуть-чуть присмотреться. Надо же! На каждом квадрате я старше на год предыдущего, сказать кому – не поверят! Как фотоальбом, и везде я в центре! Видимо хорошие нарисовал, раз такое…

 

Сейчас поужинаю быстро и продолжу, пока еще немного материала осталось. Вот, и выражаюсь уже, как настоящий художник. А отец все – бездельник, лоботряс, а все уже где-то запрограммировано было. Ведь не пойди я тогда на выставку, так и остался бы этим самым лоботрясом. А теперь у меня работа, теперь смело могу художником зваться, никто не посмеет усомниться, посмотрев мои картины.

 

Ну вот, опять отвлекся. Что-то мамуля долго не идет, наверное, ищет что получше. Она у меня добрая очень, а вот отец… Скорей бы уж пришла, руки так и чешутся, прямо свербят, куда б их деть, пока не вернулась?

 

А вот и мамуля явилась, без отца, что очень приятно. Я ведь решил ему ничего не говорить и не показывать, ведь все равно не поймет, а крови выпьет! Мамуле, конечно, покажу, но не сейчас, пока рано, надо самому еще привыкнуть. Решил, что нарисую двадцать девять, а потом уж буду смотреть, чтобы все сразу. Хотя можно и тридцать, но ведь дня рождения еще не было, подумаю

 

Два часа ночи, а всего восемнадцать штук нарисовал, глаза смыкаются, кое-где неровно получилось. Надо переделать, а то, как у того – ничего не увидишь. К четырем утра уже было двадцать пять, но я сломался, рисую уже автоматически, но примерно в пять закончил. Сел на диван, а потом проснулся часов в десять утра, оказалось, что спал сидя, прямо в одежде.

 

Но я вам скажу, чувство удовлетворения переполняло меня настолько, что, даже не умываясь и не завтракая, начал развешивать картины в том порядке, как решил. Потом принял душ, позавтракал и только после этого с замиранием сердца, подошел к стене. Вначале посмотрел повторно первые три, а потом уже стал смотреть все по порядку.

 

Ну что вам сказать, отец закрыл рот только на десятой картине, и вообще сидел, уставившись в тарелку. Мамуля тоже выглядела не очень-то веселой. Гостей не было, да и я себе показался каким-то, ну как бы это правильно сказать, чудным что ли? Почему-то был обрит наголо, хотя не полностью, а частями. А в выбритых местах виднелись противные шрамы.

 

Надо будет спросить у мамули, откуда шрамы и почему я этого не помню. Меня эта картина расстроила, и я решил немного прерваться, чтобы переварить все увиденное. Ведь до десятой картины я выглядел красавцем, а на этой… Лучше бы отец был с открытым ртом, я уже привык. Видимо было не до гостей и тостов. Вон, как я выгляжу, болел наверное…

 

Вот на пятнадцатой картине уже и за столом не сидим. Мало того я еще и не дома, а в какой-то больнице. Лежу в кровати, рядом тумбочка, а на ней цветы – ведь день рождения все-таки. В палате еще две койки, но почему-то пустые. Опять не могу вспомнить, почему в больнице оказался, опять вопрос к матери. Что-то грустно стало, больной я что ли? Но ведь на следующих смотрюсь уже неплохо, выздоровел, наверное… Вот, памяти никакой нет, надо все вопросы к мамуле записывать сразу, иначе потом забуду. Может после шрамов на голове?…

 

Устал уже, да и грустно как-то, а ведь еще девять надо посмотреть. Теперь даже боюсь еще что-нибудь плохое увидеть. Почему я ничего этого не помню, может быть, этого и не было вовсе? Сегодня же у мамули спрошу, а картины пока не буду показывать, не хочется…

 

А ведь как радовался, как радовался, когда рисовал и первые увидел! И зачем я только на эту выставку пошел? Все из-за этого друга-придурка. Сам шляется везде, и все ему нипочем, хотя все равно придурок! Пойду дальше смотреть.

 

Ну вот, на двадцать четвертой даже настроение поднялось. Опять все вместе за столом, опять отец с бокалом и открытым ртом. Думаю, раз открыл, значит все у меня нормально. Вот и мамуля улыбается, да и я неплохо выгляжу. После этой картины больше за столом мы не сидели, но в целом я себе понравился.

 

Меня это успокоило, я даже подумал, что все у меня как у настоящего художника – радости, разочарования и, конечно же, успех в финале! Ну, может не у всех, а вот у меня точно получилось. Сейчас присяду на диван и посмотрю издалека, я ведь каждую в отдельности разглядывал, а вдруг получится как на выставке – картины, картины…

 

Ой! Что это?! Вместо картин появились игральные карты. Вон туз на первой картине, потом валет, дальше девятка! Ерунда какая-то, даже не по порядку выстроились. Что ж мне их теперь самому раскладывать, то есть перевешивать? Начну сразу, ненавижу, когда непорядок. Господи, устал-то как! Были б еще одной масти, а то все разные, никак не соберу, уже все обои иголкой истыкал. Мамуля спасибо не скажет, а отец так и вовсе, ведь только евроремонт сделали.

 

Прямо чертовщина какая-то! Ну, вроде разложил, то есть развесил, а три лишние оказались: тройка, семерка и туз, куда девать? Повешу по центру, снизу. И карты-то лишние что-то мне напоминают, где-то уже слышал это сочетание, читал что ли? Ну, как же, кино такое давно было! Правда, там не говорили, а пели, но вот мужик там один после этого застрелился. Вот, блин, опять этого дурака вспомнил, который меня на выставку затащил. Теперь уж точно никуда не пойду.

 

Чего-то все-таки не хватает, удовлетворения не чувствую. А ведь догадываюсь чего, только страшновато… Квадрат хочу нарисовать, тридцатый. А боязно потому, что мне еще двадцать девять, правда день рождения уже через два месяца… А чего бояться-то? Теперь ведь не фотографии, а карты пошли. Тогда зачем рисовать, что мне эта карта даст? Только лишняя дырка на обоях.

 

Опять застрял, а ведь уже рисую, практика есть и неплохая – готов квадратик. По центру пойдет, прямо под семеркой. Пришпилил, вглядываюсь – ничего. Теперь с дивана посмотрю. Что-то долго не проявляется, наверное, рано нарисовал, или кривой, хотя по линейке, ну подожду еще…

 

Ой! Проявился какой-то придурок в колпаке! Мало того, рожи мне корчит, кривляется, язык показывает. А что, даже прикольно! Вот теперь смеяться начал, хохочет, остановиться не может. Да это же джокер! Во всех игральных картах имеется, правда не знаю для чего… Вообще-то обнаглел. Язык показывает и уже несколько раз плюнул в мою сторону, говорю же – придурок.

 

И что бы это все значило? Ведь не просто так появился, какой-то смысл в этом заложен. А теперь еще и запел, и песня-то знакомая… Тоже, поди, под фанеру старается, вон рот даже не открывает, а когда плевался, открывал. Только без слюны выходило, иначе б я его разорвал, хотя нет, не стал бы, ведь интересно, что дальше будет. А поет-то все громче и громче, аж в ушах звенит, да звон-то, какой противный, я где-то такой уже слышал.

 

А теперь еще за плечи кто-то трясет, но явно не он, потому как все там же, на стенке, соловьем разливается. Вдруг слышу голос мамули, которая будит меня, приговаривая, что я опять проспал. Теперь надо быстро собираться на работу, отец ведь не терпит опозданий. Я сразу вскочил с дивана, даже мамулю испугал, и на стену – пустая стена, чистая, ведь евроремонт только сделали. Тут до меня дошло, что я все это во сне видел. Я просто обалдел, опять этот проклятый квадрат приснился, да не один… И ведь все как наяву, а сон-то неприятный.

 

Мамуле рассказал, но не в подробностях. Она опять расстроилась, но посоветовала мне, когда буду стоять под душем, свой сон проговорить под льющейся водой, сказала, что сразу легче станет. Я с ней согласился, пошел в душ, много не говорил, некогда, но на душе полегчало. Быстро привел себя в порядок, аккуратно, чтобы не травмировать швы, причесался.

 

Забыл сказать, я ведь в классе третьем, точно в десять лет, как во сне видел, с мотоцикла упал, сзади сидел, друг за рулем был. Мы во что-то врезались, и я потом долго в больнице лежал с сотрясением мозга. Пять швов на голове после той аварии. Потом еще раз лежал, но уже лет в пятнадцать, голова сильно болела и какие-то припадки несколько раз были. Хорошо пролечили: припадки больше не повторялись, но голова часто болит и память плохая.

 

Мамуля вот уже два года на пенсии, не работает, а меня отец взял к себе, я там охранником служу. Конечно, лучше было, когда дома сидел, но он заставил, мы его с мамулей побаиваемся, строгий очень. Вот уже собрался, бегу на работу. Отец не терпит опозданий. Главное вовремя придти, а потом целый день сижу перед кабинетом, его охраняю. Он ведь меня специально около себя посадил, боится, что в другом месте не справлюсь.

 

А сон-то из головы не выходит, все как наяву видел, только память плохая, забуду скоро. Решил – приду на работу и запишу все, пока еще помню, даже тетрадку взял для этого. Только обязательно сегодня, чтобы подробно, я ведь там умные слова говорил, во сне-то, завтра точно забуду.

 

Ну вот, добежал, еще три минуты до начала работы. Отец посмотрел с одобрение. Я сел в свое кресло, открыл тетрадку и подробно, пока еще помнил, записал весь свой сон.

 

Уже закончил, когда к отцу очередной посетитель пришел. Они там о чем-то разговаривали, а потом отец вышел из кабинета и очень приветливо мне сообщил, что Геннадий Анатольевич, так посетителя зовут, дал два билета на выставку. Там будет выставлен этот самый черный квадрат. Фамилию художника опять забыл сразу, лишь только отец замолчал. Сказал, что отпустит меня пораньше, чтобы мы с мамулей поехали туда вместе.

 

Не знаю, что было на моем лице после его слов, просто я вдруг стал куда-то проваливаться и скорей всего провалился, так как ничего больше не помнил. Очнулся дома на диване, рядом сидит мамуля, в руках у нее моя тетрадка, читала, видимо. Оказывается, у меня случился припадок, хотя в последний раз он был лет в пятнадцать.

 

Мамуля ласково гладит меня по голове и говорит, что прочитала все мною написанное, да не один раз, потому как очень понравилось. Говорит, что у меня талант и слог хороший, а она-то понимает, ведь филфак закончила. К тому же и дед мой, как оказалось, тоже писал. Я, правда, не читал ничего, но ей верю. Я, конечно, был польщен ее словами, у меня даже настроение поднялось, вот только никак не пойму, про что писать-то?

 

Я ведь, честно говоря, почти ничего не читал, а если и читал когда-то, то уже давно забыл, поэтому стал писать небольшие рассказы, которые сочинял прямо на работе. Сюжет придумывал, когда ехал туда, пристально наблюдая за всем происходящим. Обратите внимание, я стал уже не таким косноязычным. Ведь мамуля читает все мои рассказы. Не только читает, но и распечатывает их на компьютере.

 

Мы с ней все обсуждаем, она многое мне подсказывает, учит правильно формулировать предложения. Потом мы кладем мои рассказы в папку, их уже семь набралось, рассказов-то. Хочу написать штук тридцать, ведь недавно день рождения справили. Отец опять тост говорил, значит, доволен мною.

 

Но ведь пока писать буду, может уже тридцать один исполнится, тогда опять мало будет. Вот ведь, опять застрял! Мамуля сказала, что это у меня после травмы. Но рад, очень доволен! Писателем стал! Художником ведь только во сне был. Мамуля сказала, что пока буду писать, как она выразилась, для себя, а потом видно будет.

 

Вы не поверите! У меня намного улучшилась память, и я все-таки запомнил фамилию художника! Малевич! Казимир Малевич!

 

А что самое интересное, как только запомнил его имя, так этот квадрат всего пару раз только и видел во сне. Но он был уже не черным, а светло-светло серым, а потом я и вовсе забыл о нем. Но вот на всякие там вернисажи и выставки не хожу, побаиваюсь, мало ли что…