Трус Чарли

 

Я был у спаниеля Чарли четвертым хозяином, и, понятно, что особой любви он ко мне не испытывал. Мышление его (выразимся так о собаке) сменой очень разных хозяев было раскрепощено, он смотрел на меня без подобострастия и без страха, встречал мои глаза спокойным взглядом, в котором я видел небольшую долю любопытства, большую - недоверия и спокойной уверенности в правильности своего поведения.

А я, в отличие от собаки, верил в то, что пес ко мне привяжется, что мы полюбим друг друга, что будем – не разлей вода...

Надо Чарли обрисовать. Черная, с благороднейшим серебром спина, умеренной длины шерсть, черные, лохмато-кудрявые, нет, просто кудрявые, как волосы красотки, длинные, чуть не до земли, уши, красивой лепки недлиные лапы, темно-коричневые умнющие глаза, небольшой чуткий нос, выразительнейшая морда – ну как не полюбить с первого взгляда такую псину!

Собаку мне подарила одна взбалмошная дева, она сперва в нее без памяти втрескалась, а потом не знала, как от Чарли, требующего заботы и ухода, избавиться. Вернее, не знала, как от собаки избавиться ее работающая мама, на которую пали в конце концов все заботы о животном в доме.

Я жил тогда возле лесопарка, ежедневно бегал (трусцой) по дорожке вдоль стены деревьев, ясно, что брал на пробежку Чарли. И вот что первое малоприятное я заметил. Чарли начинал бег со мной, бежал рядом (я из уважения к умному псу не надевал на него поводка), бежал, по моему мнению, радуясь, и движению, и тому, что шаг в шаг, с хозяином. Но чуть он замечал что-то интересное для себя в стороне – другую собаку, откатившийся от стайки ребятни мяч, еще что-то, привлекшее его рассеянное внимание, - он запросто бросал меня и давал волю своему любопытству. Обо мне, кажется, пес начисто забывал. Мне приходилось прерывать пробежку, идти за Чарли, звать его, принуждать, как сейчас говорят к порядку. Дальнейший бег был уже с изрядной горчинкой: экая у меня «сама-по-себешная» собака! Не ценит ни моей дружбы, ни моего к ней доверия.

Я знал, что спаниели - охотничьи собаки, «специализирующиеся» по болотной и речной дичи. Будь я с ружьем, ходил бы вместе с Чарли на охоту – и та, может быть, связала бы нас узами единой страсти. Но я охотником не был, а те связи, что предлагались псу – совместные пробежки, хождение щаг в шаг по лесопарку, его устраивали лишь в малой степени. Собственные его интересы были для него, повидавшего троих разных хозяев, уже гораздо важнее моих, четвертого хозяина. Пес, по природе своей, призванный признавать в человеке вожака, повелителя, научился за пять лет своей сложной жизни уважать только себя...

Как-то мы с Чарли шли по травянистой низине с кустами свидины и снежноягодника, рядом с лесопарком. Поверх травы белели на одном уровне блюдечки морковника, оглядывая луг, я заметил на другом его краю женскую фигуру и собаку рядом с ней. Я пошел было по направлению к ним, но вдруг заметил, что Чарли опять рядом со мной нет. Я оглянулся: Чарли стоял не двигаясь и не сводил глаз с человека и собаки вдали.

-В чем дело, Чарли? – спросил я.

Выразительности этому псу было не занимать, да и я научился уже понимать живой его взгляд и весьма очеловеченную пластику – и вот что я прочитал в ответе, что он мне продемонстрировал:

-Разве ты не видишь, «хозяин» (это слово было явно в кавычках, даже кавычки читались), - там же ЛАЙКА!

Я кинул взгляд через луг – действительно лайка. В той, причем, боевой позе (она тоже видела нас), которая отличает эту породу собак: вздернутая голова, пышный хвост над спиной.

-Ну и что, Чарли, - сказал я. – она же на поводке.

Чарли снова ответил мне – и так, что я легко перевел в слова его пластику:

-Хозяин, ты просто не знаешь лаек. Удивляюсь твоей доверчивости.

-Чарли, да что ты?! Эта собака не крупнее тебя, она. повторяю, на поводке – пройдем мимо без всякого риска.

Чарли мотнул головой и даже, по-моему, снисходительно усмехнулся. Слова, что он мне передал, были как произнесенные:

-Удивляюсь твоему легкомыслию, хозяин! Я знаю характер лаек. Если хочешь, иди, но учти, я за твою жизнь не отвечаю.

Не смогу объяснить, каким способом он изобразил «...я за твою жизнь не отвечаю», но я это легко – и с немалым огорчением – увидел. И не стал больше спорить с упрямым псом и, чтобы доказать свою правоту, пошел прямо на лайку и женщину, что держала ее на поводке. Оглянувшись, я увидел, что Чарли двинулся, поджав хвост и проверяюще посматривая в сторону луга, далеко в обход опасного места.

Мы встретились минут через десять за лугом, на дорожке, что вела домой.

-Как тебе не стыдно, Чарли! – выговаривал я псу. – Бросить хозяина! Сделать такой круг! И потом смотреть на меня как ни в чем ни бывало! Да ты просто трус, Чарли!

Чарли ответил мне так же ясно, как ясно я сейчас пишу на бумаге его «слова»:

-Хозяин! Знай, что мне моя шкура дороже, чем твои дурацкие эксперименты. Я повторяю: это была лайка, молодая и сильная, ее намерения я видел: разорвать нас обоих в клочья. Тебе еще повезло, что ты остался жив. А я просто принял меры предосторожности. Мне, повторяю, моя шкура дороже...

Мы возвращались домой. Чарли вел себя как обычно: бросал меня, шастая по кустам по своим надобностям, останавливался возле каких-то запахов на сколько угодно времени – и ни капельки вины не было во всем его облике! Только, пожалуй, вот что я прочитывал, когда он на меня взглядывал:

-Мы с тобой поговорили, обменялись мнениями, к согласию не пришли – ну да это дело такое: ты свое доказывал, а я, извиии, конечно («извини» он изображал чуть заметным движением хвоста), я имею и свое мнение по тому или другому поводу...

«Ну и сукин же ты сын, Чарли», - только и оставалось мне бормотать по дороге, - ну и сукин же сын...»

Наверное, после этого эпизода я немного охладел к собаке, наверное, пес это заметил...

Вскоре Чарли покинул меня - на прогулке он свернул в гущу деревьев, свернул - и исчез. Сколько я его ни искал, сколько ни бегал по лесу, сколько ни звал – все было напрасно. Домой я вернулся один.

Потом мне сказали, что, кажется, видели моего спаниеля на автобусной остановке. Он вскочил в открывшуюся дверь, она захлопнулась, автобус отошел... ищи-свищи теперь черно-серебряного красавца.

Не сомневаюсь, что и пятый хозяин собаки озадачится поведением пса; а если найдет с ним общий язык – тогда повезет и ему, и собаке. Своеволие ведь и для себя не всегда приятная штука.

Впрочем, это суждение только человеческое…