То есть, мне-то как раз совсем наоборот. Боюсь я летать. На подсознательном уровне… Чисто физически или физиологически (уж и не знаю, как в данном случае правильнее) – никаких проблем. Ни уши не закладывает при взлете-посадке, ни голова не кружится. Не говоря уж там про тошноту или повышенное сердцебиение. Одним словом, почти космонавт.

Но вот только как почувствую, что самолет оторвался от взлетной полосы, так и вжимаюсь в угол кресла на все время полета. «Угол кресла» - это определение моей благоверной. Не в том смысле, что в самолете немецкой авиакомпании кресла были сделаны столь грубо, а смысле внешнего вида вашего покорного слуги в эти часы.

Это, если меня не трогать, не приставать с описанием красот за стеклом иллюминатора. Так как бы ни «ква». Среди женщин молчаливы только исключительно глухонемые, а моя супруга к таковым, к счастью, не относится.

К счастью – это во всех остальных жизненных ситуациях. Чего уж кривить душой: и поговорить с ней приятно на любые темы, и жизненной мудрости не занимать. Да и все мое «бумагомарание» она тоже первой вычитывает. Если уж скажет «г» на лопате, то сей приговор обжалованию не подлежит. Ей, видите ли, стыдно будет, если ТАКОЕ прочитает кто-нибудь еще. За себя стыдно в первую очередь. Что, дескать, не уследила за мужем, не проконтролировала вовремя его творческий процесс…

Но я, кажется, отвлекся от основной темы повествования.

Где-то километрах в двухстах от Тель-Авива сквозь упорно вызываемую (и столь же упорно не приходящую!) спасительную дремоту я вдруг слышу:

- Посмотри, какая красота за окном! Как молнии красиво сверкают!

Всем все понятно? Да нет, не то, что мы с женой летим на Святую землю, а что я после этого сказал. А – главное – как! Каким тоном, и в каких выражениях… Стыдно, конечно, было.

Потом.

Когда шасси «Боинга-737» коснулись бетонной полосы международного аэропорта имени Бен Гуриона.

Как бы то ни было, но мечта детства моей жены начала претворяться в жизнь. Почему-то всю жизнь она хотела побывать в первую очередь в трех странах: Египте, Индии и Израиле.

От посещения первых двух я ее за долгие годы совместной жизни как-то отговорил. Разубедил, можно сказать.

Ну что, скажите на милость, она не видела в том Египте? Пирамиды? Так книги, телевидение и интернет на что? В остальном же: жара, песок… Даже египтяне уже давно не те, что строили пирамиды. Да и сами ли строили? Лично у меня в этом большие сомнения.

Индия – это вообще отдельная тема. Медицинско-гастрономическая. И есть европейцам местные продукты чревато, и воду пить. А уж гепатит или лихорадку подхватить, как два пальца об асфальт. Оно нам надо?

В Израиле же минус всего один – арабы. В смысле – террористы. А так – страна вполне цивилизованная. Только – жаркая. Зная это, мы и полетели в разгар осени, когда в Западной Европе уже, мягко говоря, прохладновато, зато в Израиле – красота. Температура воздуха в районе тридцати, воды в Средиземном море – градусов на восемь ниже. Освежает, бодрит…

Вскоре оказалось, что запланированных двух с небольшим недель нашего пребывания явно недостаточно, чтобы даже бегло ознакомится с этой маленькой страной, узкой полосой вытянувшейся вдоль морского берега. Пришлось уделять внимание только наиболее значимому.

Жена, конечно, надеется побывать там еще не один раз, но это уже без меня. Разве что найду морской путь в страну. Потому что обратный перелет меня вообще доконал. Но об этом – в свое время.

Кстати, дороги в Израиле подстать немецким автобанам. В городах, правда, не очень, но здесь свою лепту вносит и жаркий климат, и специфика местности, и пестрота населения.

Арабская его часть в своих поселках и городских микрорайонах вообще готова обходиться без улиц. Главное – чтобы дом был большой и красивый. Вилла, коттедж – как хотите, так и называйте. Снаружи же, под самыми стенами, горы и холмики разнообразного мусора: от активно гниющих под палящим солнцем пищевых отходов до старых пылесосов, микроволновок и отслуживших свой век автомобилей. А уж за забором приусадебного участка… Если таковой вообще имеется. Забор, разумеется.

Евреи и друзы внешней броскости жилища предпочитают его удобство для жизни, чистоту вокруг и максимально возможное в местных условиях буйство зелени. Для чего к каждому деревцу и кустику подведены резиновые трубки точечного орошения. А во многих местах еще и гористая местность предварительно выровнена и плодородная почва подвезена. Сейчас, естественно, на машинах, а сотни лет назад – на собственном горбу.

Именно таково происхождение ныне лесистых склонов иерусалимских гор. Числом, разумеется, семь. Как и во многих других городах с многовековой историей.

Кстати, по дороге в Иерусалим мне удалось взять небольшой реванш у жены. Этакая месть кота Леопольда.

- Смотри, дорогая, какое красивое ущелье справа. И – глубокое. А вон, впереди, дорога как петляет.

Оказалось почти по классику. Только у него «рожденный ползать, летать не может», а в нашем случае – с точностью до наоборот. Разряды молнии за иллюминатором на высоте в несколько километров – красиво, а ущелье глубиной в «жалкую» сотню метров – страшно.

- Оно-то красиво, - не самым бодрым голосом отозвалась лучшая половина нашей семьи, - но, как подумаю, что автобус случайно может туда навернуться…

- С чего бы? И водитель опытный, и дорога хорошая.

- Ну, знаешь ли, на дорогах часто такое случается.

- Теперь ты понимаешь мое состояние в самолете?

- … Нет! С самолетом-то что может случиться?

Поговорили, называется. Хочется надеяться, что счет стал ничейным. Хотя, положа руку на сердце…

Как бы то ни было – Иерусалим впечатляет. Причем, как-то мягко, ненавязчиво. То ли влияет предварительный настрой, то ли, действительно, энергетика этих гор какая-то… Молодежь, конечно, в эти «глупости» не верит. Ну, да пусть их. Но почему-то город сорок раз отстраивали именно здесь, на Храмовой горе. Кстати, самой низкой среди остальных шести и с военно-оборонительной точки зрения совершенно неудобной.

Маршрут нашей экскурсионной группы пролегал через еврейский квартал Старого Города к Стене Плача. И на подходе к ней многие стали шарить по карманам и сумкам в поисках ручки и кусочка бумаги. Для тех, кто вдруг совершенно не в курсе, поясняю: по старинной традиции каждый, посещающий Стену Плача, обычно засовывает в щели между тысячелетними камнями записку с сокровенным желанием, просьбой или благодарностью. По словам экскурсовода, эти записки каждый вечер аккуратно вынимают и хранят в специально отведенном для этого помещении. Так ли уж это необходимо, судить не берусь, но то, что их все-таки не выбрасывают в урны, готов засвидетельствовать.

- Ну и о чем ты подумала, стоя у Стены? – спросил я у супруги, когда мы встретились опять в центре площади. Опять же, для несведущих: мужчины подходят к Стена слева (если стоять к ней лицом), а женщины – справа.

- А вот и не скажу, - последовал решительный ответ. – Ты же мне не говоришь.

Честно говоря, собирался, но после такого заявления мудро промолчал. Пусть лишний раз вырастет в собственных глазах.

- И хорошо экскурсовод сказала, что для общения с Ним совсем не обязательна подача письменного заявления. Так что мы с тобой правильно поступили, не став заниматься ненужной писаниной.

Ага! Меня, кажется, похвалили. Что же, за дело. Ведь если считать, что Всевышний, Высший разум (называйте, как хотите) все-таки существует, то взаимное общение уж наверняка происходит по совершенно иным принципам. А рукописное обращение, как, впрочем, и посредники, скорее всего на «скорость» и очередность доставки просьбы и суть «наложенной резолюции» не влияют.

Говоря об Иерусалиме, необходимо отметить, что дома в нем все одинаковые. Не по архитектуре или году постройки, а по цвету и материалу наружных стен. Собственно, оно и понятно: так называемый иерусалимский камень, которым снаружи обязательно облицовываются ВСЕ здания в городе, имеет бледно-молочный цвет. А некоторое чисто зрительное несовпадение его оттенков объясняется всего лишь качеством обработки поверхности. Чаще она – шершавая, но встречается и отшлифованная почти до зеркального блеска.

В общем, экскурсией мы остались довольны. В отличие от цен в иерусалимских сувенирных магазинах. Абсолютно такую же вещь в Хайфе, например, можно купить за 80 шекелей, тогда как в Иерусалиме она будет стоить уже 70 долларов. Хотя от пары самых дешевеньких все-таки не отказались, чтобы, не кривя душой, можно было сказать: куплено именно в Иерусалиме.

А в Хайфе, кстати, и море есть. Теплое, красивое и очень Средиземное. Поплавал, не отказал себе в удовольствии. Жена же раздеваться до купальника не рискнула. Только с удовольствием бродила по щиколотку в бодрящей морской воде.

Как известно, часы во время отпуска летят намного быстрее минут на работе. Не успели толком ничего посмотреть, со старыми друзьями вволю пообщаться, а уже опять подъезжаем к гигантскому зданию международного аэропорта. Пора, что называется, и честь знать.

Учитывая, что утром в день отлета проснулся довольно рано, всерьез рассчитывал все-таки продремать большую часть этого страха в «углу» кресла. Увы! Впереди разместилось семейство коренных израильтян – Европу решили посмотреть. Прямо перед нами: сын, папа и дочь; и через проход – еще два сына и мама. Те, правда, больше молчали.

Зато папа старался за шестерых. К тому же рядом с нами сидела молодая израильтянка, с которой папа познакомился в считанные минуты. После набора высоты к ним присоединились еще несколько женщин из разных концов салона, до сего момента тоже друг с другом не знакомых. И – пошла беседа.

На все четыре часа полетного времени.

- Ну что, теперь ты понимаешь, что я – женщина тихая и почти неразговорчивая? – не удержалась от колкости моя благоверная.

Хорошо, хоть не о красотах за иллюминатором. Тем более – права ведь. Оказывается, то, что я до сих пор ставил жене в вину, как крик и ругань, для израильтян – нормальная манера разговора. И по стилю, и по тональности с громкостью. Даже не в силах себе представить, что же происходит, когда они начинают действительно ругаться.

То есть, про то, чтобы вздремнуть, пришлось забыть. Так еще и воздух вокруг постепенно накалился. За бортом – пятьдесят восемь градусов мороза, а я в одной майке буквально обливаюсь потом. А этим разговорчивым – хоть бы что. Страна-то у них жаркая, привыкли.

В общем, тот еще полет был. До самого Гамбурга.

А жене – опять как с гуся вода. Хотя малость вспотела и устала от этих разговоров тоже. И не успели мы отъехать от аэропорта, как раздалось категорическое заявление:

- Все, я начинаю собирать деньги на Израиль. А ты – как хочешь.

- Да, дорогая, именно как хочу. Я тебя в Израиль вывез? Мечту детства помог осуществить? А в следующий раз на самолете, пожалуйста, без меня. Я уж по старушке-Европе. На поезде. По-стариковски. В Вену там, Цюрих или Прагу…

- Ага, там я тоже не была! Только в Париже и Амстердаме.

Вот так. Придется и дальше вместе ездить. Мир смотреть. Людей…

Только вы же не подумайте: я ведь совсем не против вместе. Даже – наоборот.

Но – ездить!!!

 

Гарбсен, ноябрь 2008 г.