Что хочет автор. Литературные конкурсы

На дворе были дремучие Советские времена. Стоял месяц май. Мы с Аллой уединились у меня дома и сидя на диване, слушали "Led Zeppelin". Погода шептала неоднозначное, но идти никуда не хотелось. Мы молча таращились на самопальные плакаты с черно-белыми изображениями иноземных кумиров, развешанные в моей комнатке, а в колонках ревели гитары, грохотал ударник и выл Роберт Плант.

Зазвонил телефон.

Алла толкнула меня локтем.

Я вышел из транса и уставился на нее стеклянными глазами.

- Телефон! Ты что, не слышишь!? - засмеялась она, ее белокурые волосы вздрогнули, а по моему телу пробежала странная дрожь.

- Ага... - неуверенно процедил я и поспешил поднять трубку.

Звонил один мой приятель, с которым мы частенько прикладывались к бутылке. Его звали С. Он приглашал меня к себе на "клевое мероприятие, где все будет в кайф!"

Обещалось много вина и девок, но я с подозрением взглянул Аллу. С. был настойчив, он говорил почти дикторским голосом, на что я робко возражал, что не совсем один, что не готов, что моя подружка будет против, на что С. проорал на другом конце провода:

- О^кей, приятель! Цепляй ее и дуйте ко мне! Будет весело, уверяю тебя!

Что тут делать!? Я выдержал паузу и передал слова С. девушке, т.к. прекрасно знал ее застенчивость и домашнее воспитание. Тайная мыслишка щекотала спину: я был почти уверен, что Алла откажется, я провожу ее домой и уйду в полный отрыв, наплевав на мать и все на свете... Но каково же было мое удивление, когда она лукаво улыбнулась и кивнула головой, выказывая согласие.

- Трогаемся, - сказал я.

Через полчаса мы оказались на пороге дома С. Внутри шел пир горой. Орал импортный магнитофон, колонки, помещенные на сервант, грозились лопнуть от громкости, а гости надрывались, стараясь перекричать музыку и друг друга. Стол ломился не столько от закусок, сколько от горячительных напитков...

Присутствовали три парня и четыре девицы, одна из которых изначально предназначалась для меня, я понял это, когда С. виновато развел перед ней руками, а она в свою очередь скривилась в брезгливой улыбке. Надо заметить, что все обратили на нас внимание, но лишь на мгновение, когда мы садились на указанные места, а затем принялись вести себя как и прежде: разливать спиртное, пошлить и гоготать над пошлыми шутками... Чтож, друзья мои, сегодня я не свободен! К слово сказать, кроме хозяина я никого не знал, но это не мешало нам быстро найти общий язык, ведь за стаканчиком красненького люди быстро становятся близкими друзьями, хотя, чаще всего, не надолго.

Сначала они кричали: Штрафную! Штрафную! А когда мы выпили таких "штрафных" несколько штук, принялись говорить на интересующие нас темы - о западной музыке, шмотках и запрещенных радиостанциях. Я украдкой взглянул на Аллу, раньше я не замечал ее пристрастия к алкоголю, а тут она покраснела, как показалось мне, аж до кончиков волос, но не отступала. Мы опрокинули еще и еще, а потом еще... Девушку везло и тащило... Сначала мне хотелось схватить ее в охапку и увести отсюда, но какое-то тайное чувство ставило тормоз: я желал видеть, как Алла дойдет до скотского состояния, поскольку я пребывал в таком состоянии слишком часто... Ах, как я жалею об этом!!!... А может быть, нет?...

Я смотрел вокруг себя и поражался, насколько развязными могут быть мальчишки и девчонки...

Я не помню имен, но одна из девиц - крашеная брюнетка с дикими кошачьими глазами - обвила мою шею тонкими ручонками и щекотала шею наманикюренными коготками

Алла совершенно одурела и тряслась вместе с парнями в жутком африканском танце. Волна ревности захватила меня, и в следующее мгновение я тащил ничейную и никчемную девчонку, якобы предназначенную мне, в соседнюю комнату, а возможно на кухню... Не помню... А нужны ли эти подробности:?...

Сквозь пьяный туман проступили другие ощущения... Я драл ее стоя, а она стонала, пищала и хохотала одновременно... Мне это показалось?... Нет-нет! Это было-было-было... Я хорошо помню ее потный зад, черные чулки на подвязках, словно с порно-картинок, что продавали по электричкам притворные глухонемые... Я помню что-то еще, но что именно?...

Свершив дело, мы ввалились комнаты, где на самом деле можно было вешать топор, и там творилось то, что у нас принято называть дебош, а ведь с французского это переводится как разврат. Сгусток голых тел копошился на полу меж стульев, издавая космические звуки, но временами лаял и завывал по-собачьи, а то страшно шипел...

Я пытался увидеть Аллу средь этого змеиного кома, но не мог... Кстати отсутствовал и С. Я схватил со стола огромный фужер, наполненный прозрачной жидкостью и жадно выпил. Это была водка! Как такая доза провалилась в меня, трудно сказать, только потом все поплыло перед глазами. Я почти вырубился...

- А ты - не целка! - крик ужасом прошелся по мне и привел в состояние дебильного умиления. Я тупо смотрел на голого хозяина, стоящего в дверях комнаты, я понимал, что произошло, но сейчас мне было все равно.

Люди повскакивали с пола, побежали на место недавней битвы, смеясь и отпуская сальные шутки. Один из парней нырнул в полусвет. В тот же момент на магнитофоне кончилась пленка, и до моего слуха долетели вздохи и стоны... О, сколько бы я заплатил, чтобы ничего этого не слышать! Но что я мог сделать?! Я - виновник всего случившегося, но ОНО произошло! Это - факт. Алла... Нет только не одна!... Не может быть!.. Но все же... Шатаясь, я протиснулся сквозь стену любопытных наблюдателей. На мятой постели ритмично покачивался белый похотливый зад, а девичьи ноги двигались из стороны в сторону. На очереди стоял следующий счастливый обладатель.

Я задрожал, закрыл глаза и заткнул уши.

Я пытался бежать от себя, путая дорогу и мысли, но память выводила меня на одну и ту же тропу. Память скверная штука, однако фантазия внутри нас еще страшнее, невероятно, что можем мы напридумывать без всякого видимого повода, а уж если появляется малейшая зацепка!... Я представлял, как Алла извивается под наглыми мужскими телами, сладострастно подигрывая им, постанывая и получая истинное наслаждение. Мне казалось, что я вижу, как она подзывает следующего, за которым выстроился настоящий поток, бурный, я бы сказал, поток! Таким образом изводя себя, я добрался до койки и почувствовал возбуждение, до того сильное, что семяизвержение не заставило себя ждать. Я кончил и попытался заснуть , но барабанные палочки стучали по черепной коробке, вскрывая ее и разрывая мозговую оболочку. Сон - недоступная роскошь - вот что могло спасти меня в эту ночь...

...Когда я очутился у Белорусского вокзала, из карманов торчали бутылки портвейна. Я взглянул на часы, выругался на неизвестном диалекте, прислонился к горлышку бутылки и влил в себя значительную дозу. Струился светящийся оранжевый дым. Меня магнитом тянуло это странное свечение, и я пошел к нему, по ходу допивая бурую жидкость.

Сунув голову в щель, постепенно я весь проник внутрь и оказался в просторной галерее, все стены которой были усеяны драгоценными камнями, по большей части изумрудами и сапфирами. Примерно через каждые пять метров по великому периметру возвышались рубиновые колонны, которые поддерживали прекрасные девушки-фотомодели в разноцветных коротких майках с вызывающими надписями на языках, коих не знает ни один житель земли. Они ласково улыбались мне и задирали майки, обнажая одинаковые узкие белые трусики-плавки. Что делать? Я задал вопрос приятелю, вынырнувшему из темной ниши, каковую я сначала не заметил. Тот пожал плечами и пропал, т.е. лопнул словно мыльный пузырь, оставив в воздухе две тысячи триста двадцать пять миллионов искр. Откуда-то сверху свалился новый приятель с лицом Черномора и протянул мне пластинку Петра Мамонова.

"Муха - источник заразы" - прожужжал Черномор и превращаясь в гигантскую муху, таинственно ухмыльнулся. Я не желал быть вечным нахлебником и стал рыться в карманах, а оттуда высыпалась всякая мелочь. Куча росла: словно червяки из под трехкопеечников и пятаков выползали гривеники и полтиники, происходили некие метаморфозы, и вот уже сотни и тысячи разлетались словно дикие птицы. От сладостного шуршания я расслабился. Обнаженные красотки удваивались и исчезали, будто никогда и не существовали. Я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел перед собой покосившийся деревянный барак с соломенной крышей. Мимо пробежала милая хрупкая девчушка в легком зеленом прозрачном платьице. Она плакала, дергая беленькие косички. Я хотел что-то крикнуть, но не смог - голос застрял где-то в желудке...

И тут я увидел своего покойного отца. Он шел неуверенно ступая по грязным доскам, которые во многих местах просто-напросто сгнили. Я присмотрелся и понял, что отец пьян. И в тот же миг он упал. Я же не двинулся с места, все мои члены застыли. Отец поднялся, однако, не сделав и шага, вновь свалился на доски.

Прекрасное девичье лицо мелькало на втором, а затем на третьем этаже балюстрады, но я никак не улавливал его движения... Кому принадлежало это лицо?

Какие-то люди схватили отца за ноги и потащили по всему полу, а после по булыжной мостовой, и его голова билась о камни, оставляя за собой кровавый след.

Я закричал сдавленно-мерзким голосом и прыгнул вверх. Оторвавшись от земли, я взлетел над домами и едва различил далеко внизу одинокую фигуру.

Меня охватил безудержный страх высоты...

Я стал кретином и лихорадочно вытирал холодный пот с сонного лица.Меня еще преследовал кошмар ночного полета. Но постепенно я приходил в себя и припоминал подробности дня вчерашнего. Часы показывали половину десятого, но я знал, что они врут, как врут все часы Ереванского часового завода.

- Сынок! - послышался голос матери, - Вставай, иди завтракать, тебе сегодня на практику.

Май подошел к логическому концу, а с ним надвигалась последняя беззаботная пора после окончания девятого класса школы,однако отпускать нас просто так никто не хотел, для чего и была устроена практика в Учебно-производственном комбинате (УПК). Кто-то из учеников ездил непосредственно в комбинат, кто-то практиковался на фабриках и заводах, кто-то лежал под машинами в таксопарке... Но мы с тремя лоботрясами помогали миниатюрному майору-военруку - умершему впоследствии на собственной даче в полнейшем одиночестве - строить школьный тир, так как страна нуждалась в подготовленных к обороне призывниках. Милитаристские чувства во мне были развиты гораздо меньше обывательских, а посему я часто прогуливал практику, но даже когда присутствовал, всячески старался отлынивать от работы, то по-раньше улизнуть к друзьям-ПТУшниками, чтобы приложиться к стакану, либо потискать бабенок, коих в достаточных количествах бродило по улицам в данное время года.

И сейчас, после всего, случилось, я готов был скорее повеситься, нежели идти и копать землю на благо родной школы и для ублажения не в меру ретивого учителя НВП. Однако мать как обычно не понимала меня и не унималась, надоедая, точно слепень... Я психанул, влез в джинсы, натянул футболку и не даже не попив чаю, хлопнул дверью.

Я стоял в телефонной будке и долго-предолго ждал, чтобы сняли трубку на том конце провода. Почему?! Почему так долго!? Наконец я услышал до боли знакомый голос.

- Алла! - робко произнес я, а она молчала. - Аллочка! Не молчи! Скажи, что все хорошо! Прошу тебя, не молчи!... Прости меня! Я - подлец! Прости меня!...

Раздались частые короткие гудки. Я опустил монету и набрал номер еще раз. Занято. Еще одна попытка... Без результата...

Лишь после ...того раза к телефону подошла ее мать. Я не успел сказать ни слова, как она выстрелила в меня фразами...

- Не звони нам больше!... Аллы здесь для тебя больше не будет!... Она с сентября переходит учиться в другую школу!... Я сегодня забрала документы!... Ты потерял ее навсегда!...

Я стоял в куче дерьма, сил не хватало, чтобы повесить трубку...

Одинокий пенсионер весьма преклонного возраста в сером помятом костюме, в шляпе-канотье и с довоенным зонтиком в руках вывел меня из оцепенения:

- Молодой человек! Целых семь минут вы не отходите от аппарата, не разговариваете и не вешаете трубку... Не могли бы вы быть столь любезны...

Больше он ничего не сказал, так как получил два коротких, резких и очень сильных удара - один в пах, другой в челюсть. Я плюнул в лежащего старика, перешагнул через него и поплелся, куда глядели глаза, а глядели они на винный магазин, где суетилась местная шпана, весьма знакомая мне и любимая мною.

Рука мяла трешник в кармане, а я желал звезду и крюк... Почему именно это? Не знаю...

А вдалеке я увидел ЕЕ!!! Я оттолкнул назойливого колдыря, тянувшего граненый стакан, помчавшись туда...

Мираж. Через три минуты я вернулся а парни так и не въехали, куда я сорвался...

Я пил весь день с одними и с другими. Деньги находились слишком легко, чтобы об этом беспокоиться: мы отбирали их у мальчишек, идущих в магазин за батоном хлеба, у пожилых алкоголиков, мы садились на хвост вновь подошедшим знакомым, но вот чего я не помню, как я оказался в автобусе, уходившем в сторону области, куда именно, не имеет особого значения.

Я осмотрелся. Пассажиров два-три человека, да еще стройная женщина лет тридцати в коротком расклешеном ярко-красном платье с десятилетним сынишкой. Я уставился на нее, гипнотизируя словно змея кролика, а она смущенно отворачивалась, постоянно ругая своего ребенка. Что-то ужалило меня, когда на своей остановке женщина встала и направлялась к выходу. "Мне ведь уже давно пора домой. Я слишком задержался". На автомате я последовал за женщиной, а она, заметив мое движение, засмущалась, засуетилась, хотя вряд ли стоило это делать при виде неизвестного шестнадцатилетнего парня. В результате она споткнулась на самой верхней ступеньке и полетела вниз, увлекая за собой мальчика, который мог бы свернуть свою юную шею, сломать позвоночник, если бы я вовремя не подхватил его.

Но маму я поймать не успел, и она растянулась на асфальте, причем полы платья задрались, открывая интересный вид на ее нейлоновые трусы, обтягивавшие аппетитный зад. В моих штанах зашевелился проклятый бес-эрот. Автобус как ни в чем не бывало покатил прочь, лишь любопытный мужчинка прилип к окошку, разглядывая неожиданно открывшуюся сексуальную картинку. Мы оставались одни на пустынном шоссе, а вечер уже спешил накрыть нас своим покрывалом.

- Вам нужна помощь . - Сказал я, а женщина, поспешно одергивая полы платья и пытаясь встать, отчаянно замотала головой.

Однако встать она не смогла - колено болело. Она скривилась от боли, а я присел рядом и стал ощупывать ушибленное место, вскоре уверенно констатировав:

- Перелома нет! Сильный ушиб!

- А вы - медик? - поинтересовалась дама с надеждой глядя мне в глаза.

- О да я - пожалуй что медик! Да точно я - медик! я - студент медицинского факультета, между прочем уже на четвертом курсе... - отлично соврал я, напрягая все свое обаяние и все свои чувства.

- Ну тогда возможно вы проводите нас до дома?! Здесь недалеко. Несколько минут ходьбы... И еще если бы вы помогли бы перевязать ногу...

- О это не составит труда! - воскликнул я, - Хотя и ваш муж легко справился бы с такой задачей. Главное это нанести тугую повязку!

- Да но мужа нет сейчас дома. Он - в командировке, а я не могу сама себя бинтовать, а уже завтра может стать хуже...

- Да вы правы, - я понял, что все, что произойдет далее, предрешено и больше не сопротивлялся, - Я должным образом помогу вам. Пойдемте!

Моя нечаянная знакомая имела небольшой деревянный домик на самом краю села. Домик с маленьким садиком, совсем крошечным огородиком и большой цветочной клумбой походил на гоголевские хуторские постройки, не хватало обмазанных белой штукатуркой стен, соломенной крыши и плетеной загородке, зато аккуратный деревянный заборчик окружал все хозяйство, и было видно, что хозяева следят за жильем и территорией. За этими размышлениями я не заметил, как мы проникли внутрь дома, и я оценил скромную обстановку с минимумом мебели и отсутствием элементарных удобств

- Иди, мой руки! - приказала мать сыну, а меня одарила горькой улыбкой, так как боль не проходила...

Словно молния полоснула по глазам. Вновь возникла страшная картина: трепыхающееся тело на мятой постели и прыгающий белый зад...

Я не поинтересовался ее именем, и мне не суждено узнать его никогда.

Я просто навалился на нее всем телом, задрал полы платья одной рукой, а второй пытался зажать рот.

Она выворачивалась и кричала от боли, но больше от ужаса и отчаяния.

Вбежал мальчонка и набросился на меня, шлепая маленькими кулачками по спине и ногам. Я отшвырнул его ногой в дальний угол избы, и пока он летел туда, визжал как резаный поросенок, собирая по пути табуретки. Затем я, что было сил ударил женщину кулаком, разбив в кровь нос и губу и отключив на несколько мгновений.

Я скрутил мальчика, связал его по рукам и ногам, заткнул рот грязной тряпкой, какую нашел на подоконнике и привязал его к двери таким образом, чтобы ему было хорошо видно кровать и то, что там должно было происходить.

Я с упоением рвал в клочья одежду на женщине, когда она старалась вырваться из моих объятий, при этом я надавливал на ее больное колено, и она становилась смирной, лишь всхлипывала и стонала. Раздев ее догола, я вправил интимную штуку туда, куда нужно и замер... Она вцепилась в мою футболку и застонала, а я быстренько завершил дело и уселся на нее верхом. Мне захотелось, чтобы она взяла его в рот, и чтобы это наблюдал ребенок. Она презрительно отвернулась, но я сдавил ее груди с такой силой, что женщина взвыла от боли. После этого я долго бил ее по лицу и в конце концов добился своего...

Эх, Алла! - думал я, возвращаясь в столицу, - Отчего наша скотская жизнь такая гадкая штука!? Отчего в мире нет никакой справедливости!? Отчего не следует наказание тем, кто этого заслуживает!? Никакого света! Один сплошной мрак!

- А долбись все в рот! - воскликнул я и испугался. Я никогда не слышал столь громкого эха. Слова отталкивались от пятиэтажек, сталкивались между собой, приумножаясь, однако некоторые их разновидности застревали в ветвях деревьях и звучали там, но гораздо тише. Получалось своеобразное многоголосье, некое подобие хора: Долбись все в рот! в рот!... в рот!... рот!... от!... от!!!... от!!!...

Я сдавил голову и побежал...

Я спал всего часа два, но и они прошли в жутких кошмарах...

Я врывался в холодильник, пролезал по трубкам с фреоном, появлялся в облике ящерицы... Мать подавала мне на завтрак отрезанную голову вчерашнего мальчишки, а когда я, преодолевая отвращение, собирался пожирать ее, мертвые глаза начинали вращаться, а синие губы шевелились. Слов не было слышно, но я понимал их смысл: Не трогай мою маму! Я отталкивал голову, она катилась под стол. Из щели в полу вылезал старик в канотье, хватал бутерброд с плесенью, жадно уничтожал его и менял свой облик, представая женщиной в красном платье. Она злобно щурилась, хохотала и тянула ко мне синие руки. Я взглянул на ее ногу. Больная коленка раздулась, вдруг кожа лопнула, забрызгав меня с ног до головы черно-бурой жидкостью. Женщина оторвала больную ногу и на одной ноге поскакала ко мне, и я чувствовал, это не просто женщина, это - вампир...

Только сейчас я ощутил весь ужас содеянного. Волосы встали дыбом, дрожь побежала по коже. Что делать? - этот риторический вопрос вновь возник в моем мозгу, но теперь не во сне, а наяву...

Красное... Что особенного в этом цвете?..

Но об этом я спросил себя вечером после одного события...

Весь день я таскался по городу, размышляя о жизни и смерти, философствовал, поминутно впадая в депрессию или погружаясь в настоящую эйфорию. Пройдя улицу Горького, прошвырнувшись по Калининскому проспекту, свернув на Садовое кольцо, я постепенно вышел на Краснопресненскую набережную, пробежался по Краснопресненскому парку и оказался на Шмитовском проезде. Я не был здесь очень давно, но сладкие воспоминания нахлынули крутыми волнами. Я оглядывал знакомые дома, перебирая в памяти приятные встречи, прогулки и обрывки диалогов... Да - счастливые времена!..

Подсознание дернуло за рукав, и я замер: передо мной на столбе висела желтая табличка с одной-единственной цифрой "4". Что это - рок, случай?...

В двух шагах от меня стояла девушка в красном плаще. Я уже привык к одиночеству и не обращал на нее никакого внимания. Надо заметить, что я чувствовал себя достаточно одиноко даже в шумных компаниях во время бурных застолий и изрядных возлияний, алкоголь действовал раскрепощающе, но не выводил из замкнутого состояния, и хотя внешне я вел себя открыто и где-то вызывающе, что творилось у меня внутри, не ведал никто...

Автобус, остановившийся возле нас, взвизгнул, скрипнул, кашлянул и поглотил нас подобно змее, всасывающей кролика. Мы направились вниз по шоссе.

Поднимаясь по трем ступенькам вслед за девушкой, я внимательно рассмотрел ее. Сердце странно кольнуло, так как я заметил ее явное сходство с Аллой и уже хотел окликнуть, но вовремя остановился, однако успел наступить девушке на ногу, испачкав туфельку и колготки... Она бросила на меня испепеляющий взгляд и брезгливо отвернулась как раз в тот момент, когда я спешил принести свои извинения. Она гордо вздернула плечиками, четко оценивая свое и мое место в этом скотском мире, все в ней говорило - ЛОХ! Я не ожидал столь резкого обращения и закипел.

Как раз автобус сворачивал на безлюдную Шелепихинскую набережную и притормаживал на очередной остановке.

"Четверка", красный плащ, совпадение внешности... Мне не вынести этой пытки!...

Двери со скрипом раскрылись, я сделал шаг к выходу и схватив девушку в красном плаще за воротник, сорвал ее с сиденья и выволок на улицу. Как и следовало ожидать, ни пассажиры, ни водитель никак не отреагировали на эти мои действия, и транспорт скрылся за углом..."Школа", "Институт", - шептал кто-то мне на ухо, но оглянувшись, я никого не увидел. Сердце стучало точно Карл Палмер, я был взволнован и жесток. Девушка молча валялась у скамейки и щупала руками воздух. Она, как мне показалось, скорчила еще более брезгливую мину и теперь я не видел никакого сходства со своей Аллочкой, вновь резануло дешевое словечко - ЛОХ! И тут я не выдержал:

- Сама дашь или по-плохому? проскрежетал я, и девчонка отчаянно затрясла головой.

Она не кричала и не брыкалась, а я порол ее стоя, как и предполагалось, а затем ударив пару раз для профилактики, бросил лежать растрепанную и раздавленную, да и сам не в лучшем расположении духа, корящий себя за дела неправедные, возвращался домой "к грязным полам и немытой посуде"...

И все же, что за магический смысл несет в себе красный цвет? Почему он так воздействует на меня?...

Зачем нужен сон? - думал я, проснувшись среди ночи, - Ведь я боюсь сновидений. Я вижу в них зловещие предзнаменования. За что мне эти муки?!

За то зло, что ты несешь людям, за то, что ты свершил, и что тебе предстоит свершить. Кошмары - твоя карма, instant karma. Но ты обречен карать виновных и невиновных...

Я не поверил внутреннему голосу.

Я пытался укрыться от всех и себя. Я брал в руки перо и "творил" с утра и до вечера, выплескивая на бумагу непонятные тексты, я делал странные чертежи, составлял грандиозные планы, и это дало определенные всходы: я на время забылся. Дни походили на кефир, ночи становились короче. Я перестал чувствовать, стараясь рассеять воспоминания и ударился в чтение. Я поглощал труды Фрейда, какие мне удавалось раздобыть, пытался изучать религию - буддизм, индуизм, кришнаитство, христианство, но много не понимал и делал собственные, в большинстве неправильные выводы. Мне представал предо мной клубком вселенского зла, а всем верховодил человек - исчадие ада, порождение потусторонних сил, да что там - самого лукавого! Нет прощения человеку, нет ему спасения, лишь только наказание за все, что он сотворил во все века своего существования!

- Два будет так! - воскликнул я, - Не мною придумано устройство Вселенной, но я знаю свое предначертание! Я являюсь исполнителем приговора! Я - могу вершить справедливый суд!

На меня вновь обрушилась лавина сновидений, кошмарнее которых не выдумать и самому воспаленному мозгу. И все же среди причудливых символов и странных зловещих образов я улавливал мимолетные видения, и в этих видениях присутствовала Она - моя Алла. Мало того я стал видеть ее и наяву каждый день каждый час и при самых разных обстоятельствах. Алла появлялась там, где ее быть не могло, и я следовал, но она исчезала точно так же, как и появлялась. Мне становилось невыносимо страшно и больно, и я продолжал путешествовать по нескончаемым лабиринтам. Все мои вопросы разбивались о железобетонную стену неприятия и бессилия перед лицом собственной ничтожности и никчемности. Я пролистывал "Толкование сновидений" австрийского психоаналитика, но не мог понять, в чем здесь смысл...

Я представлял себя начальником женской исправительной колонии, куда поместили Аллу - чистое юное создание - а вокруг звериные полузнакомые лица, и все как наподбор одеты в красное... Возможно это одноклассницы!?... А они нападали на девушку, насиловали ее, а затем избивали и принимались издеваться словесно и физически... А что я мог? Таков суровый закон жизни! Я не пошевелил и пальцем...

Я терял контроль над ситуацией, с трудом разбирая сновидения и реальность...

Аллу разрывали на части жутковатые татуированные головорезы...

Я даже не знаю, любил ли я ее или нет...

Насилие... Самое жестокое и изощренное насилие в совокупности с вином и сексом поможет мне вырваться из порочного круга!

красота не спасет мир! Мир спасет всеобщее унижение и уничтожение! Человек пребывает здесь для того, чтобы умереть, так не стоит ли ускорить процесс? Ничтожность существования только усиливает мучения, а тот, кто борется за смерть достоин восхищения и поощрения. Жестокий и безнравственный человек всегда находится на вершине, чтобы с олимпийским спокойствием внушать ужас людишкам, чтобы направлять их на путь... Жалким не место в этом мире!

Я торжествовал. Мысли правильные, но как осуществить задуманное?

Я выглянул на улицу в восемь вечера и пополз по бульвару.

Парочки стариков и старух чинно прохаживались среди лип, живо обсуждая погоду, текущий политический момент и очередное громкое преступление, о котором говорила вся столица. Какой-то солидный мужчина, видимо большой начальник, выгуливал крохотную шавку и постоянно покрикивал на нее. Де недозрелые подружки-сыкушки спешили домой, чтобы родили не надрали им попки.

На одной из лавочек я заметил шумную компанию подростков, потягивавших портвейн и дымивших словно бригада электриков на каком-нибудь Лианозовском заводе. Сквозь матершину пробивался звук гитары, это кто-то пытался наиграть какую-то песенку, но у него не слишком получалось. Ребята узнали меня издалека, а две девчонки вспорхнули и прилипли ко мне словно присоски. Я помню, как мы с этими девицами катались на лифтах в хрущевских двенадцатиэтажках, я останавливал лифт между этажами, открывал дверь, размыкал концевой выключатель, открывал наружную дверь, вылезал на площадку и вытаскивал попеременно обеих подруг, а лифт оставался на месте, и никто ни с какого этажа не мог его вызвать, требовался приход специалиста-лифтера. Ох, как же радовались девчонки! сейчас меня приветствовала дружная компания, а я отвечал стопроцентно-пошлой ухмылкой и стрельнул сигарету. Я присел на лавку, как и положено поставив ноги на сиденье.

После ответов на глупые вопросы,типа: Где пропадал? и Как жизнь? Хорошо. Я так и знал. Я взял гитару и затянул любимую песню:

Нам всем бывает нужно

Кого-то побить,

Помучить, покалечить

Или даже убить...

И она была встречена одобрительным смехом. Я гнусаво продолжил:

чтоб все было по первому сорту,

Но готова ли

к пятьсот второму аборту?

- Давай - Свина! - выкрикнул кто-то, когда я закончил песню, и я, усмехнувшись изподлобья, заорал:

...Я хочу купить себе трехпрограммный пылесос,

Отсосать себе из члена, чтоб потомство не принес...

Мне ничего не надо, лишь только пылесос...

Раздалось настоящее лошадиное ржание, а на горизонте показалась парочка подвыпивших мужичков с авоськами, забитыми бутылками вина. Вечер упал на город, что подстегнуло меня.

Я шепнул мальчонке по имени К. пару слов, и мы бросились на мужичков, и в один миг те оказались на земле. А в следующее мгновение вино перекочевало из сумок в наши руки..

Девчата визжали от восторга, а мы с гордым видом откупоривали бутылки.

Но что это, разве подвиг?! Мне хотелось большего...

Сколько прошло времени, сказать трудно, сколько раз мы бегали в магазин и с "черного хода" брали горючее, еще труднее...

В свете фонаря появился силуэт высокого мужчины в джинсах и футболке. Он замер, точно в ожидании чего-то страшного. Несколько мгновений все смотрели на это явление, и кто-то бросил:

- Может стрельнуть "Примки" у этого фраерка!? - не известно кто отпустил фразу, но К. двинулся к незнакомцу.

- У него - нож! - закричал К. и попятился, но мужчина испугался еще больше и пустился наутек.

Я сорвался с лавки, а за мной побежали еще трое.

- Это - один из тех, у которых мы винище забрали, - сказал К., присоединяясь к погоне.

Мужчину ударили сзади по ногам, и он кубарем покатился по асфальту, разве можно убежать от здоровых молодых парней!..

Несколько минут мы пинали его прямо на освещенной части улицы возле почты, затем оттащили на бульвар к кустам и добивали там, оставив его без зубов, со сломанным носом, ребрами и челюстью. Одно огорчало, были испачканы брюки и кое у кого стерты мысы ботинок...

Я сделал три заключительных удара, причем один пришелся прямо в глаз лежащему, и успокоился...

Что такое сюрреализм? - спросите вы. Ответ на этот вопрос не будет коротким и однозначным, чтобы всесторонне осветить проблему, я вынужден буду пуститься в исторические экскурсы, в филосовские рассуждения, подкрепленные примерами из авангардного искусства 20-го века, но я могу ничего этого не делать, а просто-напросто привести здесь сон:

Я сел за стол и придвинул тарелку со щами. В нос ударил перец, и я разомлел, т.к. не представляю щей без перца, но лишь только я поднес ложку ко рту и опрокинул ее, вдруг с ужасом осознал, что ем щи не я, а кто-то другой. Я увидел перед собой того второго, и это был Я. Тогда я взял еще одну ложку и вновь раздвоился. Вне себя от ярости я вскочил и закричал, точнее подумал, что закричал, на самом же деле запищал что-то невнятное. А двое других Я нагло употребляли мой обед, и я ощущал прилив бодрости и наслаждался. Закончив трапезу, они встали и удалились сквозь стену. Ты уже мертв! - раздался голос Аллы, я в ужасе стал озираться по сторонам, но вокруг никого не было....

Я тряс головой и думал: я стал забывать ее лицо... я перестал видеть ее во сне... сомнения терзали меня - а была ли она на самом деле?...

Что происходило дальше?...

Измена... Сколько заложено в этом слове гадкого, мерзкого, пошлого... По неизвестным причинам считается, что измена мужчины связана с самой его сущностью, ведь он олицетворение блуда, потому-то во многих странах до сих пор существует многоженство, да даже проституция была изобретена человечеством для удовлетворения похоти мужчины, однако другое дело женщина! Сама мысль о ее измене приводит в трепет, вызывает праведный гнев у сильной половины человечества! Бред! Самый глупый бред! Я никогда не приму измену как факт, но я сейчас хочу сказать о другом, почему, по какой такой причине два любящих сердца должны расстаться, оказавшись ввергнуты в пучину обстоятельств? Почему кто-то или что-то свыше имеет право решать, чему быть или не быть? Мифические слова: совесть, честь, достоинство... Становится больно и страшно...

И тут на помощь приходит иное слово: МЕСТЬ.

МЕСТЬ. Любой способ хорош для достижения цели!..

Наша компания, изрядно напившись, горланя непристойные песни и скандируя: "СПАРТАК" - чемпион, шаталась по бульвару, в бессмысленном желании насилия.

Кто-то бросил клич:

- Пошли купаться на Лихоборку!

- Там же - бензин! - воскликнула Света.

- Там же - керосин! - поддержала Галя.

- Там же - крысы! - произнесла Оля.

- Бабы пусть остаются! - злобно прошипел К., и я согласился.

Но остались не только бабы, некоторые парни также закосили, и в итоге нас осталось шестеро. Мы завернули в "одиннадцатый", взяли три бутылки вина и повалили в сторону Седьмого автобусного парка. Мы пересекли мост и намеревались спуститься к речке-вонючке, как вдруг я заметил недалеко за кустами мелькание светлых пятен.

- Тихо, мужики! - сказал я.

Словно мыши мы стали подбираться к тому месту... и скоро мы наблюдали интересную картину - на мягкой травке кувыркались пацан и чива, абсолютно голые. Их одежда была разбросана вокруг, а они, чувствуя полнейшую безопасность, не соблюдали никаких мер предосторожности - они любили друг друга!..

Мне показалось, что я произнес это имя вслух и даже вздрогнул. Однако мое волнение было напрасным, мои товарищи с интересом наблюдали за интенсивным трахом.

Я буду мстить за тебя, за себя, за всех неотмщенных, порождая новых мстителей, которые призовут следующие поколения, и в этом хаосе приблизится всеобщий конец.

Что произошло потом, ясно, как белый день. Мы насиловали девчонку на глазах ее хахаля, потом били его, потом били ее, потом били обоих...

Предначертанное исполнилось. Даже в темноте мои глаза сверкали, как у хищника, как у победителя, как у покорителя Вселенной. Торжество!!! Торжествовал порок, выпущенный на свободу, разгул, получивший удовлетворение. Я подумал: меня может укротить только смерть...

Алла стояла, вытянувшись словно часовой у мавзолея, в узкой и высокой стеклянной колбе. Я видел ее бледнеющую кожу, синеющие губы, желтеющие глаза, я ощущал холодеющие члены... Жизнь покидала ее. Не излечимая болезнь поразила каждую клетку организма. Девушка смиренно принимала то, что отвела ей судьба, она спокойно ожидала смерти. Я услышал тихие шаги и понял - ВСЕ!

Я принялся бегать вокруг колбы, я гладил ее, стучал по стеклу, но удары были слишком слабы. "Я люблю... я люблю... я люблю..." - шептал я, стараясь кричать как можно громче, но мои слова не долетали до ее слуха... но что это!? Ее губы зашевелились, и с трудом я разобрал: "Любовь за жизнь... Я хочу жить..."

Я спасу тебя, любимая! Мы будем вместе! Но тут вокруг раздались странные звуки, земля задрожала, и я начал проваливаться...

Темнота... темнота... темнота... Несколько ярких вспышек и вновь темнота... темнота... темнота...

Я падал в бездну, а вверху таяли прекрасные черты...

Не правда, что там есть свет в конце!...

Нет! Не может быть, просто не может быть ничего подобного. Я - гад, я - подлец, я - ничтожество, но я не помню ее лица, хотя точно видел его в своих грезах. Почему? За что?

Я был вне себя от гнева.

А что если?..

Нет, нет, нет, нет, нет...

Но попробовать?..

Не получится...

И не думай!..

И все-таки я снял трубку и набрал ее номер.

Долгие длинные гудки.

Загаданному желанию не суждено было исполнится.

Я звякнул К. О, К., верный друг К., беспечный, веселый, доверчивый! Сколько дел мы совершили, и сколько еще предстоит!? А предстоит ли? И зачем я втянул его?...

Неужто я стал слугой лукавого?!!! Эта мысль пробрала меня до костей, и я оглянулся, словно князь мира сего находился у меня за спиной...

Мы встретились на бульваре, раздавили пузырек и пошли за вторым. По дороге нам встретился хилый мальчонка лет пятнадцати.

- Ага! - произнес я, сгущая брови, Ты-то нам и нужен!

- Зачем? - перепугался паренек, чуя неладное.

- Давай на бутылку красненького и свободен, - продолжил я, ухмыляясь, ведь дай он нам сейчас хоть на три бутылки, мы не оставим его в покое. Нужна была жертва, и вот она перед нами, и мы словно стая голодных волков разорвем ее на части.

К. просчитал мои намерения и предусмотрительно оказался за спиной у мальчишки, отрезав всякий путь к отступлению. Уйти не удастся, - решил мальчик, шмыгнул носом и надул губы, на которых тут же выступила желтая пена.

- Взгляни-ка, он - дебил! заорал я и шлепнул перепуганного юнца по правой щеке.

- Не бейте меня, я отдам вам все деньги! - взмолился парень и подставил под удар левую щеку.

- Глупец!, - захохотал я, - Он думает нам нужны его деньги! Нам нужно порвать тебя в клока!

С этими словами я шлепнул его по подставленной щеке, а К. одновременно двумя руками жахнул по почкам.

- Две порции пива извольте! - отчеканил он, а мальчишка, глотая воздух присел от боли.

- Что я вам сделал?.. В чем я виноват?..- плакал он.

- Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать, - злобно процитировал слова Ивана Андреевича К., а я удивленно посмотрел на него, так как никогда не думал, что мой друг может быть таким эрудированным.

Мы славно размялись, а пацан причитал одно и тоже:

- Не бейте меня, я больной, не бейте меня, я больной...

Через несколько минут на земле распласталось кровавое подобие человеческого тела, скорее мяса в рваных тряпках...

Любовь моя! Все это ради тебя! Мы встретимся! Мы обязательно встретимся! Даю тебя слово... К чему лишние слова!?

Но сейчас я умолкаю, дабы продолжить свой рассказ, сколь удивительный, столь же правдивый...

Не пытайтесь описывать свободу, вы не достойны ее описания, она есть сама по себе!

Я лежал, молча уставившись в потолок, разглядывая узоры, образованные растрескавшейся штукатуркой. Они то образовывали паутину, то превращались в старинные замки, то злобно зыркали глазищами сказочных великанов. И чем пристальнее я вглядывался в эти рисунки, тем спокойнее становился...

Настоящей правды не добиться никогда! - заключил я и встрепенулся: что за мысль посетила меня, ведь я думал совсем о другом?..

Будьте здоровы!

Унижение унижению рознь! Невозможность унизить униженного рождает комплекс неполноценности, неполноценными становятся даже идиоты.

А в это время узор трещин сложился в портрет прекрасной девушки, единственной и неповторимой, которая перевернула всю мою жизнь. Но то было лишь мимолетное видение, изображение не повторялось...

Постепенно я забылся, и новый перевернутый мир предлагала ненависть...

...Я шел из магазина через дорогу, а у обочины стояла жуткого вида дряхлая старуха, попросившая меня перевести ее на другую сторону. "Я слепая и немощная..." - прошамкала она, и я взялся правой рукой за ее пергаментную ручонку, левой принял ее корзину. Мы перешли шоссе, но старушенция не унималась, она просила меня довести ее до дома, указывая крючковатым пальцем на голубую высотку, находившуюся совсем неподалеку. "Дьявольская старуха!" - подумал я, но потащил ее дальше. Искоса я пытался увидеть ее лицо, которое закрывал черный платок, но тщетно. Я толкнул дверь в подъезд и оглянулся: старуха исчезла, каким-то таинственным образом ее рука выскользнула... В растерянности я таращился по сторонам, как вдруг раздался старушечий голос: "Проводи меня!.." Я откинул тряпку, прикрывавшую содержимое корзины... там лежала полуразложившаяся женская голова!

А лифт мчался на верхний этаж.

Когда я вышел из лифта, то увидел перед раскрытой в квартиру дверью улыбающуюся старуху... Но нет теперь это была не старуха, зрелая женщина, причем с ней непрерывно происходили метаморфозы - она на глазах молодела. Ужас объял меня, когда я увидел за ее спиной распластавшуюся на полу умирающую девушку...

Многочасовые шатания по бульвару туда-сюда стали ежедневными. Но кто бы мог предположить, что я вижу в них истинную ценность, так сказать смысл жизни.

Иногда с товарищами мы делали дальние вылазки, но как правило все заканчивалось одинаково - попойки и издевательства над кем-то беззащитным.

Так умирали дни за днями. Я желал чего-то нового, дух извращенца требовал, но чего?? Трудно изобрести что-то новое в бесполезности бытовухи...

Наша банда в количестве десяти парней тащилась по пыльным дорожкам, изнывая от безделья. Мы свернули в местный лесочек (состоящий из нескольких сотен деревьев, но от этого не менее опасных для обывателей) и шли возле пятиэтажек.

- Взгляни-ка! - толкнул меня в плечо К.

Я поднял глаза и увидел в окне второго этажа спиной к нам голую девушку. Она сидела на подоконике и курила.

- За мной, пацаны! - понизив голос, сказал я, и мы ринулись в подъезд.

Дверь распахнулась после третьего звонка. Перед нами стоял солидный лысый мужчина в черном атласном халате, старательно пряча свою солидность и напуская на лицо грозный вид. Вся его физиономия говорила: Чего нужно? Зачем отрываете от дела? Пошли вон!!!

Он ничего не успел сказать вслух, так как получил исчерпывающий ответ ударом в челюсть, а двое наших запихнули толстяка в квартиру ногами.

- Паскуда! - я плюнул в лежащее тело и поспешил в комнату.

Нагая девчонка сидела теперь на стуле спиной ко мне и продолжала курить, как ни в чем не бывало. Казалось ее не тревожило ничто на свете, ни шум в коридоре, ни тень, ложившаяся на ее плечи. Я приблизился к ней вплотную и сжал ее бледные плечи своими мощными руками. Только сейчас она вздрогнула, обернулась и испуганно уставилась на меня, а я глубже проникал в ее бездонные голубые глаза. Я погладил ее по голове и понял - она глухонемая. Этот факт настолько возбудил меня, что я тут же повалил ее на ковер и удовлетворил свои потребности с особой дерзостью и цинизмом. Ах как я блаженствовал, издеваясь над бессловесным существом! Я выкручивал ей руки, кусал до крови, разрывал ноздри и рот... Но все проходит, прошел и кайф... Я встал и застегнул штаны. На изнасилованную один за другим навалились все моли приятели. Я закурил и молча наблюдал насилие, не выражая никаких чувств...

Мне все это надоело:

- Довольно!!! - завопил я и выбежал из квартиры.

Я уверен, что вряд ли кто обратил внимание на мои слова, дело должно было быть закончено, что бы кто там ни говорил.

Я бежал, и ступени мелькали как шпалы, а потом соединились в одну сплошную ленту, извивавшуюся словно змея. Да она была змеей, страшной змеей, чей яд поражал разум...

Это был один из последних снов.

Что я такое?

Был ли я сторонним наблюдателем или же присутствовал там непосредственно? Скорее всего я предстал стопроцентным духом, потому что когда я прохаживался по комнате, меня никто не видел,ни она, ни ее покойные родители, погибшие в автомобильной катастрофе, даже большой черный кот не реагировал на меня. Да именно духом я и был!

Она легла в постель так быстро, что не успел рассмотреть ее кружевную сорочку. Девушка натянула пышное одеяло до подбородка. Я стоял рядом и любовался рассыпанными по подушке золотистыми волосами.

С ирреальным писком явился кот. Он завалился спать рядом с хозяйкой и замурлыкал.

Я протянул руку, чтобы погладить животное, но невидимая преграда не пустила. Жуть!

Я стал бегать вокруг кровати и бил себя по животу.

Тем временем кот вырос в размерах, его шерсть выпадала клочьями, а он сам превращался в человекоподобное существо, но в конце концов превратился в чудовищного демона.

Я мгновенно сообразил, что должно произойти. Но что я мог сделать? Я беспомощный, жалкий.......

Кот-оборотень юркнул под одеяло, и в стороны полетели разорванные куски сорочки. Душераздирающий вопль потряс стены здания...

Я вскочил...

Навязчивые идеи, навязчивые мысли, навязчивые влечения...

Головная боль... Голову словно раздирают на части, ломота во всех суставах. Я упал на пол, стиснул зубы и закрыл глаза руками. Я дрожал от страха... от страха перед прошлым, перед настоящим, перед будущим. У меня свело челюсть, и я не мог произнести ни слова, а мои кулаки разрезали воздух. Я хохотал, а уже через мгновение заливался горючими слезами... Я пытался вспомнить ее... ее... только ее...

...не знаю любил ли я ее или нет, но мы учились с ней в одной школе...

я застонал и принялся издавать нечленораздельные звуки, а зубы практически не разжимались...

в комнате появилась мама...

да скорее всего она появилась на самом деле, потому что испуг был неподдельным... она в страхе попятилась, так как я к этому времени кроме звуков стал извергать из себя потоки бурой жидкости и пены... мой взгляд кроме всего прочего выражал угрозу, а кулаки продолжали рассекать воздух...

...я что-то промычал... мычал... мычал... мычал... затем принялся рвать одежду...

...свело шею... боль была настолько нестерпима... новые чувства... новые... нет старые... старо-новые мысли...

...боль в пояснице... я не смогу спасти... и... иииииииии.....

...алла... АЛЛА... АллА... аЛЛа... Алла...

- Истерия с явным помрачением сознания! - констатировал прибывший по вызову мамы врач-психиатр, - Рановато в таком-то возрасте! Ну ладно-с! Буйствует!? Ну чтож будет отправлять в стационар! Да-да-да! Именно в стационар!

---------------------

И ТУТ НАЧИНАЕТСЯ МИСТИКА.

Давно это было или недавно?

Не известно...

Стоял месяц май - пора подготовки к школьным экзаменам. Погода была прекрасная, и несмотря на ученические заботы большинство школьников с утра до ночи находились на улице, гоняли мяч, сшибали банки, посасывали пивко и потягивали винцо, вобщем вели себя так, как обычно ведут себя молодые люди их положения и возраста. Небольшие тучки, изредка набегавшие на голубое небо, не могли омрачить всеобщей радости.

Но были четверо...

Четверо юношей, только что окончившие десятый класс. Казалось, их не интересовало ничего в этом мире, им было наплевать на учебники, на экзамены, на детские и взрослые игры, их не занимали девчонки, и даже к алкоголю они оставались равнодушны. Магия поглотила все их существо, и они тайно собирались либо у кого-то на квартире, либо уезжали за город в лес и укрывшись в покосившемся от времени, заброшенном деревянном домике, проводили таинственные обряды. Они пытались вызвать духов... Получалось ли?...

Они собрали необходимые принадлежности: коноплю, свечи, тетрадки с заклинаниями и многочисленную ерунду, по сути не имевшую никакого значения и отправились в свое лесное убежище.

От дороги до домика они шли, не проронив ни слова...

Открылась скрипучая дверь, они пробрались на чердак и стали готовить реквизит.

Когда все было готово, ребята сели в круг и забили косяк...

Мозг стал чистым и светлым, как у ребенка, мысли неслись потоком, одна стремительней другой, подчас пугая своей неожиданностью.

Зажглись свечи, предавая обстановке сказочно-зловещий вид.

Все притихли и обратили взгляды на своего лидера, а именно таким казался худой высокий брюнет в черных ботинках. Он закатил глаза под лоб и что-то быстро-быстро бормотал себе под нос, а при этом его голова подергивалась словно в такт волшебной музыке.

- Гемигонг!... Гемигонг!... - это были первые отчетливо произнесенные слова, - Вызываю тебя, Гемигонг!.. Приди к нам, Гемигонг!.. Укажи нам путь!.. Гемигонг!.. Дай нам знать!... - в ту же секунду в руках юноши возник небольшой прозрачный пакетик с белым порошком...

- Приди, Гемигонг!... - хором завыли экзальтированные парни и протянули руки к пакетику...

И вот сквозь дымовую завесу, принявшую кровавый оттенок, проступил силуэт... и в центр круга вышло некое существо... Безобразные ноздри раздувались, зеленые глаза постепенно наливались кровью, вывернутые бычьи губы, покрытые серо-желтой пеной, вызывали отвращение, жидкие сальные волосы клочьями торчали в разные стороны, а отдельные космы спускались ниже плеч... На довольно широкой груди красовался платиновый медальон с алмазами, изумрудами и сапфирами... Гемигонг заревел, но ребята не испугались, они с благоговейным трепетом следили за каждым движением демона.

- Что нам делать? - в один голос спросили юноши, однако их голоса звучали откуда-то с потолка.

- Жертва!... - прошипел Гемигонг, - Жертва!.. Жертва!.. Жертва...а-ааааа-ааа!.. Вам нужно принести жертву...ууу-ууу-у...

Теперь в зловещем танце покачивались все подростки, они закрыли глаза и подняли руки вверх... Очарование пришлось как нельзя кстати...

- Жртва, жертва, жертва... - повторяли они.

- Жертва!.. Жертва!.. Жертва!.. - не унимался бесноватый Гемигонг, и его голос становился все омерзительней и омерзительней.

Сообщество вошло в полный экстаз.

- Кто должен стать жертвой? Кто?... - взвыли парни, - Скажи нам, кто!

- Это - девушка! - голос демона вновь изменился, - Да я вижу юную девушку!.. Ее лицо и тело прекрасны!.. Она скромна и умна!.. Она влюблена, но боится своей любви!.. Но ей не познать все прелести великого чувства!.. Звездина, вот кто станет вашей жертвой!.. Вы должны испить ее кровь и отнять ее жизнь!.. Только кровь очистит этот мир!..

Гемигонг исчез в кровавом облаке дыма, а ребята вскочили и принялись извиваться в диком потустороннем танце...

Сверкнула молния, и в центре круга, на том самом месте, гда стоял Гемигонг, появился нож, огромных размеров и невероятно тонкой отделки: лезвие причудливо изгибалось, а кровосток поблескивал золотом, ручка, сделанная из слоновой кости, была инкрустирована драгоценными камнями, наподобие тех, что были в медальоне демона, но кроме этого она вся была испещрена загадочными письменами, написанными неизвестными буквами на каком-то давным-давно забытом языке... Языки пламени плясали по лезвию ножа, добавляя ужаса и тайны...

Каждый юноша протянул левую руку, и на ней нож оставил свой страшный знак - одну из таинственных букв, которая теперь была начертана кровью, капельки которой стекали в небольшую канавку в полу и образовали лужицу...

Экзамены прошли успешно. Советская молодежь вступала во взрослую жизнь, чтобы с гордостью встать в ряды строителей светлого будущего. По крайней мере так писали в торжественных рапортах преподаватели, так трубили передовицы газет и журналов.

Никто не умер, не удавился, были случаи легких обмороков, но и то хорошо!

Сдали экзамены и четверо наших знакомых.

Но их умы и покрытые копотью души были заняты совсем иным.

Ожидался выпускной вечер...

Всякое в жизни случается. Мысль человека всесильна, будь она ясной, как алмаз, чистой, как ртуть или мутной и вонючей, как дерьмо. Но не сам человек ищет мысль, она догоняет его, цепляет за что-то и всецело захватывает, повергая в абсолютный шок и подчиняя себе без остатка. А он, тщедушный и жалкий, плетется за ней, безропотно исполняя все ее причуды, порой не ведая, что творит. Тогда-то и происходит то, что не поддается никакому нормальному объяснению. Право, нет выхода.

Это - каннибализм подсознания.

Спонтанность восприятия отражается в сюрреальности действий.

Что может сплотить нас воедино? Только ужасная беда, особенно если она касается нас лично или же наших близких, Но бывает, что ряды уплотняются, когда люди желают чужого горя. И т.о. получается, что истребление - есть суть сплочения!

Мы все прохожие, прохожего обмануть легче всего: прошел, увидел и забыл.

Мы живем в музее восковых фигур и ощущаем все его животные ужасы, ведь живым статуям наплевать на другие статуи, для них есть только собственная боль, собственные ощущения, плевать на все вокруг!

Перерезав веревку, на которой болтается счастье, каждый надеется обрести покой, но вряд ли это удастся..

Приходится дышать воздухом будок, мансард и подвалов, они заменят все радости и невзгоды..

Если евсть возможность найти лазейку, тогда можно смело вылезать по ту сторону зла... Но вот вопрос - а где она ТА сторона? Где кончается добро и начинается зло? Ведь для кого-то добро есть зло и наоборот..

Наступило порочное время для порочных людей. Мы подобно землемеру К. пытаемся пробраться в Замок, но никто, никогда не попадет туда по собственной воле. Путь заказан. Лучший исход для многих - отправиться в мир иной...

Наступил долгожданный день - день выпускного бала. Погода выдалась чудесная, такая же, как настроение у ребят и учителей: одни были счастливы, что избавились от кого-то, а другие радовались, что отмучились.

Шикарные платья, прекрасные лица...

Выписали псевдо-рок-группу из д/к, и праздник начался.

Бравый военрук, трудовик и прыщавый киномеханик тщательно обыскивали парней при входе в школу, но они умудрялись протащить спиртное, кто - в носках, кто - в трусах, а кто просто-напросто хватанул изрядную дозу по пути или в пришкольном саду. Хмельные выпускники возбуждали учителей, они отлавливали бывших учеников и читали им мораль, на которую ребятам было наплевать...

Но четверо наших приятелей стояли в сторонке и зыркали на пьяные танцы с великим презрением. "Поспели вишни в саду у дяди Вани..." - хрипели поддатые музыканты, и молодежь подтягивала за ними: "А тетя Груня с дядей Ваней нынче в бане..." и продолжала прыгать и дергаться назло "очкастым" учителям. Те брезгливо морщились, но что они могли поделать!? О, времена! О, нравы!

- Давай "Машину"! - орали мальчишки и девчонки. Это переходило всякие границы! Ревнители нравственности качали головами: да разве так можно?! Что это за музыка!? Кошмар!? В наше время мы такого себе не позволяли... Однако, справедливости ради надо заметить, что в свое время те же учителя позволяли себе и не такое, но только для своего поколения!..

После тяжелейшей депрессии у меня наступила амнезия. Врачи говорили, что это временно, что нужна некая встряска, некий толчок, а то и настоящий шок... Но медицина была на сей раз бессильна.

Факт был налицо - я забыл очень многое из своей прошлой жизни.

Да медицина бессильна в лечении, зато она всесильна в мучении. Не стоит описывать то, что мне пришлось пережить, находясь на излечении в психбольнице, об этом нужно писать отдельную книгу, но все, как говорится, было позади. Я был свободен и гордо сжимая в руке "белый билет", полной грудью вдыхал кислород, а выдыхал всякую гадость.

Я вышел из клиники и тут же почувствовал себя другим человеком, подавленным морально и физически.

Учиться не было возможности, работать не было желания, а потому я взял дома несколько карбованцев, перекинулся несколькими фразами с матерью и поспешил на улицу, чтобы залить ужас врачевания какой-нибудь гадостью, не взирая на категорический запрет потребления спиртного.

Год, проведенный за решеткой под присмотром садистов в белых халатах, совершенно выбил меня из колеи, кости требовали встряски.

Город принимал меня как должное испражнение, ни больше и ни меньше. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания, будто меня и не существовало, а мне требовалась поддержка, я желал услышать добрые и ласковые слова...

Это обстоятельство наносило очередные раны моему мозгу, и я хотел закричать: Я - здесь! Посмотрите на меня! Я - человек, ведь это звучит гордо! Но людишки не замечали меня, они суетились вокруг, занимаясь своим неотложным делом, ведь до других им его не было.

Серый, потрескавшийся асфальт прибавлял мрачных мыслей, и с ними я вошел в винный отдел. За прилавком стояла солидная грушеобразная тетка, а на полках пылились различные портвейны и вермуты...

Я взял две бомбы вермута розового и одну бутылку молдавского розового портвейна и застыл на выходе, раздумывая, куда пойти, куда податься...

Эврика! - воскликнул я и напугал этим заграничным словом трех "шкаликов", давивших пузырь "Агдама" рядом у забора.

"Молодец!" - сказал я про себя, - "Именно туда я и пойду".

Я побрел к родной школе, лелея надежду, что именно там я смогу кое-что вспомнить. Я прошел в пришкольный садик, отыскал здоровенное бревно, служившее скамейкой многим и многим выпивохам, откупорил Веру Михайловну...

Отпил... Никаких ассоциации это не вызывало...

Они шли друг за другом. Пятеро. Девушка впереди, а ребята за ней. Зловеще светила луна, делая людей и предметы металлическими.

-Как таинственно! - улыбнулась девушка, оглянувшись на своих спутников, - И зачем мы пришли в этот жуткий лес!?

Однако тайна заводила ее, да к тому же пары Советского шампанского еще не выветрились, однако на нее уставились стеклянные глаза, она пожала плечами и пошла дальше.

Послышался страшный крик птицы. Возможно это была сова, а может быть, какая-то другая птица, не важно, только девушка слегка поежилась и спросила: Далеко еще?

Но, по правде сказать вопрос этот мало занимал ее, ведь с ней были ее одноклассники - крепкие парни, и уж они-то никак не дадут ее в обиду! Ее занимали иные вещи - первый шаг к взрослой жизни, а что там? мечты...мечты...мечты... она чувствовала, как трепещет сердечко... Любовь! Я люблю его! - думала она, - Я всегда любила и буду любить его... Кого?..

Они оказались на небольшой полянке, посреди которой чернее черного виднелась свеже вырытая яма, ровно-прямоугольная, а в куче земли рядом с ней торчала лопата.

Девушка замерла и уже хотела спросить: Что все это значит?..

Не успела...

Шедший сзади парень ударил ее ножом в бок. Резкая жгучая боль пронизала все тело. Но удар был неумелым и слабым, а потому девушка не упала, а со всех ног припустила... к яме.

- Болван! - раздались позади голоса, - Тебе доверили самое важное, а ты... За ней!..

Догнать четырем парням раненую девчонку не составило труда. Они повалили ее на землю. Сопотивление было сломлено мгновенно, теперь она лежала на спине, не шелохнувшись...

- Не убивайте меня, мальчики! - взмолилась девушка и заплакала, она стала похожа на маленькую девочку, ждущую наказания, и это подстегнуло, - Не убивайте! Я никому не расскажу, но мне нужно остаться в живых... Вы не представляете, как мне нужно остаться в живых!.. Я должна хотя бы увидеть его...

А кровь потихоньку сочилась из раны.

Ребята встали и поставили девушку на ноги. Они принялись поочередно снимать с нее одежду, а она плакала и шептала:

- Мне бы только поговорить с ним... разрешите мне попрощаться, а потом...

Она всхлипнула и получила пощечину, причем бил тот, который пытался ее зарезать...

Затем ее голую на растяжку привязали к двум деревьям. Она поняла, что ее будут мучать...

Один из парней вытащил из кармана опасную бритву и резанул девушке по рукам у запястья, перерезав вены и сухожилья, девушка закричала, кровь хлынула фонтаном, забрызгав и палача и жертву. Другой парень быстренько подставил алюминиевую солдатскую кружку и стал собирать в нее багровую жидкость. Сейчас луна как-то по особому освещала эту жестокую сцену, от которой похолодели бы суставы у самого маркиза. Кружка наполнилась до половины и пошла по кругу, каждый делал глоток и передавал другому. Девушка не кричала, она даже перестала стонать, глаза помутнели, и голова повисла на груди. Жизнь уносилась прочь, вычеркивая все лучшие чувства... Она еще могла представлять себе его лицо, она хотела видеть его, и она видела его... И тут девушка сделала невероятное усилие и гордо подняла голову... Она смеялась, смеялась громко и злобно, пугая мерзкие создания, копошившиеся у ее ног.

Один из мучителей схватил лопату и со всей си лы ударил ее по голове, а подскочивший не состоявшийся сначала убийца, набросился на девушку и принялся душить... Несколько отчаянных движений, дрожание нагого девичьего тела... Все было кончено...

Внезапно черная туча нависла над поляной, громыхнул гром, словно кто-то дико хохотнул, сверкнула молния, и все подняли глаза к небу. Им показалось, что это не туча, а Гемигонг вскакивает в седло, лукаво подмигивает при втором всполыхе молнии и медленно уплывает прочь...

Напившись до усрачки, я лежал в высокой траве и пытался двигать извилинами, но они не очень-то подчинялись. Послушайте, милые, уговаривал я их, я же ваш хозяин, но я прошу, не приказываю, а прошу, откликнитесь! Спиртное дает вам шанс напрячься, получить удовлетворение и вытянуть из потайных ячеек то, что вы скрываете от меня словно в архивах ЦК КПСС!

"Ах ты, диссидент!" - возмущались извилины, - "Глумиться над нами! Не позволим!"

Бессмысленная перепалка продолжалась бы не известно сколько, если бы сон не сморил меняю. А может быть, это был не сон!?

...Я услышал шорох в траве и поднял тяжелую голову. На меня глядела препротивная рожа с вывернутыми бычьими губами, зелеными глазами, налитыми кровью и длинными сальными волосьями, из-за всего этого трудно было разобрать цвет кожи создания. Гнусный запах вызвал у меня приступ рвоты.

- Кто ты? - спросил, вытирая рукавом испачканный рот и не испытывая ни малейших признаков страха, - И зачем сюда пожаловал?

- Я - Гемигонг! Я самый юный дух зла из всех древнейших духов, и я слежу за тем, чтобы зло торжествовало во всех своих проявлениях.

- И что тебе нужно от меня, Самый юный дух зла? Уж наверняка тебе известно, сколько зла испытал я на себе!?

- А известно ли тебе, - передразнил меня Гемигонг, - сколько зла принес людям лично ты?

Холодок побежал по моей спине.

- Однако ты мне нравишься! - продолжал Самый юный из древнейших, - Но я пришел сюда не за этим.

Он выдержал паузу.

- Я хочу поведать тебе страшную историю, я расскажу тебе про то, что случилось с Аллой...

Что-то шевельнулось глубоко в подкорке, шевельнулось и упало. Я ничего не помнил.

- Я знаю, что с твоей памятью случилось нечто, но затем я и появился, чтобы рассказать тебе ВСЕ! Ты ведь любил ее...

Я проснулся в своей постели, а в ушах звенели слова жуткого пришельца: "...запомни все адреса...месть должна свершиться...ты ведь любил ее..."

Я сел и затряс головой, потому что вспомнил все! Все до мельчайших деталей. Я вспомнил фразу, которую произнес когда-то - Я даже не знаю, любил ли я ее или нет, но мы учились в одной школе.

Кровавая развязка, произошедшая в лесу, потрясла меня. Алла! Аллочка! Неужели я никогда не увижу тебя!? Почему все так не справедливо в нашем мире? Почему умирает кто-то ближний, а ты остаешься, что всю оставшуюся жизнь корить себя за то, что ты есть? Почему не сгинул я? Почему земля не поглотила меня за все мои злодеяния? Почему пострадала невинная? Прости меня, моя любимая! Прости меня, Алла! Ты будешь отомщена! Я даю слово...

Медлить нельзя. Нужно действовать прямо сейчас.

Стоял вечер. Я пробрался в тот самый лес, на ту самую поляну... Никаких следов, ничего. Все так, словно не было здесь никакой могилы, а будто трава росла единым ковром, и ей нет дела до моих чувств и сомнений. Я ковырнул землю лопатой в том самом месте, где должна находиться... Земля легко подалась! Это значит... Я принялся с остервенением отбрасывать землю в сторону и скоро штык лопаты наткнулся на что-то мягкое.

Сердце готово было вырваться из груди. Я спустился в яму и руками разгребал остатки земли. Затем вытащил завернутое в тряпье тело на поверхность и бережно распеленал его. Я увидел ее, единственную свою любовь, которую предал, бросил и не сделал ни малейшей попытки побороться за нее. Рука тлена еще не коснулась ее! Девушка лежала юная и прекрасная...

Но это было потом, а раньше...

Я позвонил в квартиру. Дверь открыл высокий брюнет, мой ровесник. Я прищурился.

- Ты знал Аллу Звездину?

Его лицо мгновенно изменилось. Куда делась та пренебрежительная надменность? Что сталось с самолюбованием и уверенностью в собственной правоте? Он сжался в комок и даже уменьшился ростом, а я наслаждался: ведь как приятно видеть муки виноватого, когда пришло время платить по векселям!

Парень попытался спрятаться в квартире, но я удержал его за руку. Моя вторая рука сжимала нож, и я не задумываясь, ударил его в грудь. Нет он не умер сразу, его язык вывалился, глаза выкатились. Я ударил ножом вторично, уже в область живота, ощущая, как ном мягко входит в тело, и только третьим ударом я прикончил его. Втолкнув мертвеца в прихожую, я захлопнул дверь.

На улице я поймал такси...

В тот же вечер я вызвал из дома второго из четверки.

- Кто ты такой? возмутился он, и я рассказал ему, что его друга только что убили, что остальных схватила милиция, и только я могу на время укрыть его.

Страх - великая сила! Слышать такое странное объяснение от совершенно незнакомого человека и верить ему, мало того, всецело полагаться на него...

Мы ехали на автобусе, а затем на электричке и вышли на какой-то пустынной станции, название которой не имеет никакого значения. Затем мы шли по шоссе, а когда нужно было сворачивать, я пропустил его чуть вперед, но и этого хватило, чтобы вырубить парня на несколько минут. Я связал его, оттащил к небольшому лесочку и сел в ожидании, когда он придет в себя.Наконец он очухался.

- Ты получишь то , что заслужил, - спокойно сказал я, доставая из кармана бритву.

- Не убивай меня! Я пойду в милицию, я расскажу все, как было! Пусть меня посадят ва тюрьму! Ты не имеешь права! Меня должны судить!

Как же он был жалок.

- Разве Алла не молила тебя о пощаде? - я был внешне спокоен, а внутри все кипело.

- Но то было веление того, о ком лучше не вспоминать...

Однако я уже резал ему вены и сухожилья.

...В районе наступила паника. Что-то страшное творилось с бывшими учениками одного десятого класса, уже двое (включая Аллу) пропали без вести, а еще одного обнаружили у себя дома, убитым тремя ножевыми ранениями.

Но два оставшихся в живых участника убийства девушки знали, что грядет час расплаты. Они не выходили из дома, но обратиться за помощью к соответствующим органам значило раскрыть все карты, а следовательно угодить в места не столь отдаленные. Я тщательно следил за обеими квартирами и выяснил, когда родителей одного из них не бывает дома. Я сразу же нанес ему визит. Я отметил, что на входной двери отсутствовал "глазок", что значительно облегчило мою задачу. Я позвонил. Тишина. Я позвонил еще раз. Ни звука. Я позвонил настойчивее и прильнул ухом к двери. Услышав тихие крадущиеся шаги, я отошел на шаг и прыгнул на дверь, выставив правую ногу вперед. Замок вылетел без труда, а раскрывшаяся дверь свалила юношу на пол. Я сел на него верхом и прошептал:

- Ты уже давно знал, что тебя ждет, не так ли?

Я душил его медленно, но верно...

Через два дня я выловил в подъезде возле почтового ящика последнего. Я усыпил эфиром, а потом завернул в мешок из-под картошки и перетащил в подвал, вход в который к счастью находился тут же в подъезде. После этого я тащил это жалкое, но тяжелое тело через весь длиннющий дом, чтобы вынести на улицу с противоположной стороны. Почистившись и приведя себя в порядок, я поймал частную машину и погрузив "мешок с картошкой" в багажник, отправился за городок. Я несколько раз менял машины, соблюдая все меры предосторожности. Да риск был велик, но результат превзошел мои ожидания - я чувствовал полное моральное и физическое удовлетворение. Протащив мешок с убийцей Аллы около трех километров, я закопал его живым в глубокой-преглубокой яме.

Оставалось найти могилу Аллы и откопать ее...

Я сидел рядом с телом возлюбленной и плакал. Рука тлена еще не коснулась ее! Алла лежала юная и прекрасная...

Я нащупал в кармане опасную бритву...

Передо мной понеслись люди и события, многие из которых я не знал и не мог даже видеть, не то, чтобы принимать в них участие... Дни и недели, месяцы и годы проходили чинным шагом, не останавливаясь и не задерживаясь ни на секунду...

Я листал страницы своей жизни и не находил ничего хорошего, ни единого светлого пятнышка! Любовь?.. Но и она была запятнана грязными лапами и предательством...

Довольно крупная слеза набежала сама собой и сорвавшись, упала на грудь Аллы.

Мне показалось, что по коже пробежала легкая волна, она дернулась. Не может быть! У меня снова паранойя!..

Но вот вторая слеза упала на вторую грудь девушки, и теперь я отчетливо видел, она вздрогнула.

Я затрясся и точно покрылся инеем, трудно сказать отчего - от страха или от счастья.

Я припал к ее груди и услышал усиливающийся стук. Моя Алла жила!

Вот это и была награда за любовь!..

=========================================== ===========================================

ПСЕВДОДЕТЕКТИВ

И все было бы хорошо, да только к вечеру вчерашнего дня в замок съехались гости. Не то чтобы много - супружеская пара и друг хозяев, мужчина лет сорока с небольшим животиком и лоснящейся красной лысой головой. Молодая хозяйка проводила всех в гостинную, где пребывал высокий моложавый супруг в строгом костюме при галстуке.

- Хо-хо! - сказал он, подражая небезызвестной Эллочке и протянул благородную руку поочередно каждому вошедшему.

- Ха-ха! - воскликнул лысый гость и покосился на хозяйку. Смутные чувства проснулись внутри, он вспомнил былые деньки... О, это было прекрасное время! Отдых в Сочах или где-то подальше, номер на двоих, интимные вечера и восхитительные ночи...

Да она тоже вспомнила его, тогда еще совсем молодого и невероятно красивого. А потом наступила тишина. Никому ненужное зачатье определило судьбу обоих... Муж тогда находился в командировке, столь длительной, что жена успела родить... Оставался один путь, и они решились. Ребенка задушили подушкой, отнесли на берег реки и закопали глубоко-глубоко...

Мысли бежали одна за другой, сбивались и путались, а шершавые будни заслоняли счастливое прошлое...

В замке появилась еще супружеская пара - пожилые брюзжащие люди, напоминавшие купчишек конца девятнадцатого века. Они уселись на диван и принялись болтать ни о чем, пытаясь напустить на себя интеллектуальность с большой буквы "И". Молодым было ужасно смешно, но они держались.

Настроение пухлого испортилось окончательно, поганое ощущение влезло в печень, и он жалобно заскулил, но так, чтобы никто не слышал.

Но он не мог перебороть себя, их глаза встретились. Это - конец! - стучало в его мозгах. Я должен покончить с этим раз и навсегда.

Тем временем все уселись за стол и поддерживали "непринужденную" беседу.

Кошки ссали в рот, ему хотелось выброситься из окна или, на худой конец, выбить дверь вместе с косяком. Он бредил, он практически сошел с ума.

Помрачение сознания передалось и ей. Сердце ныло, и тупая боль перешла в поясницу.

- Хо-хо! - голосил муженек.

- Ха-ха! отзывались гости, и все было прекрасно.

Погасили большой свет, и на столе появились свечи.

В тот же момент лысый гость ущипнул хозяйку за локоть.

Была внесена ясность.

Он тащил ее по коридорам замка, не известно куда, лишь бы подальше от веселой компании.

Уединиться...

Смотри в оба! - процедил он сквозь зубы и ударил ее ногой в пах. Женщина застонала и согнулась. Он схватил ее за волосы и ударил лицом о каменную стену. Брызнула алая кровь. Мужчина увлек жертву в тесную неосвещенную комнату и там довершил начатое...

Следы вели куда-то наверх, люди шли и шли по ним, пытаясь распутать клубок загадок...

Кто смог бы провести следствие по делу!?

Взялись пожилые супружники.

Но усилия были тщетны.

Следов и улик слишком много, чтобы запутаться, но слишком мало, чтобы распутать.

Мрак опускался на землю, и слышался странный шорох. Но кроме двух десятков теней ничего не смогли обнаружить.

Под подозрением были все, но больше остальных - лысый. А где же труп? Он пропал.

- Ловите! Ловите его! - говорили стены и потолок, - Держите! Держите его! - смеялся пол, и ему поддакивали двери.

А он и не пытался скрыться.

Он крепко сжимал в руках веревку и мыло...

=========================================== =========================================== =

Вошел абсолютно лысый, несколько полный человек с колючим философским взглядом, густыми бровями и роскошной черной с проседью бородой. Это был ФантоМаркс.

На столе лежал старенький ржавый пистолет и нагло сверкала золотая надпись "БОРИС".

ФантоМаркс вытащил бутерброд и откусил кусочек вместе со своими пальцами - большим и указательным. Было очень вкусно.

А на кухне странный кудесник слова бил вилами в грудь щуплой старухи, которая блевала.

Вода лилась в ванну, и там, по-турецки сложив ноги, сидел безмозглый таракан и вертел в руке обруч, раскалявшийся в мгновения...

Не долго думая, он набросил обруч на глаза старухе. Она завизжала и вырвавшись из объятий ФантоМаркса, принялась отбивать чечетку вместе с парой гнедых рысаков. Откуда-то с потолка посыпался снег, на лету превращаясь в свинец. ФантоМаркс чиркнул спичкой и прикурил. Зачем? спросите вы, и это будет естественно, а посему я предлагаю вам посетить кухарку, ведь она уже приготовилась к опусканию в колодец.

Багровое солнце шлепнулось в унитаз и зашипело.

- Откиньте петлю! - сказал ФантоМаркс и взглянув на виселицу, поцеловал взбесившуюся старуху, а затем стал разрывать ее на части. Он пихал куски в рот и не пережевывая глотал их, выплевывая кости. Вся рожа покрылась кровью, а ФантоМаркс рассовывал по карманам клочья седых волос.

И тут он проснулся.

Партийная кепка торчала из-под подушки, лампочка Ильича больно колола глаза, а печальный оппортунист прицельно стрелял ему в спину. Приходилось мириться с несчастным положением, оставалось одно - вырвать пистолет...

ФантоМаркс внимательно осматривал оружие со всех сторон. Борода поседела еще больше, и ее волосы спутались. "БОРИС"! Эта надпись уколола ФантоМаркса, и он порылся в своей памяти. Любовник, любовница... А не все ли равно!? Мы - дети зародыша, и потому нам не о чем жалеть... Примерно так рассуждал ФантоМаркс, а из-за дивана вылезал шелестящий волшебник.

- Лезь на чердак! - приказал он ФантоМарксу.

Не долго думая, тот шагнул по дребезжащим ступенькам, не заботясь о последствиях.

Как бы там ни было, он шел к своей цели, щелкая пальцами и перебирая патроны.

"БОРИС" лежал в сумке и ждал чего-то большого и светлого, как ТО будущее.

Раствор еще не засох, ботинки проваливались, и ФантоМаркс увяз по колено.

Однако это был не чердак, но всего лишь второй этаж.

Почему насекомые оставили это помещение? ФантоМаркс не мог разрешить загадку.

Трижды тридцать три...

Лихо закручен сюжет, и он включил видеомагнитофон. Цвет не уступал звуку, точнее изображение отсутствовало.

ФантоМаркс отчужденно смотрел на экран и доедал послеобеденный десерт.

Превосходно! - сказал он себе и нащупал обойму для "БОРИСа"

Туман уносил ФантоМаркса в неведомую даль...

=========================================== =========================================== ==

Времени не воротишь.

(русская пословица)

Зеленое знамя ислама...

Зачем я написал эту фразу? Да просто так, чтобы хоть как-то начать. Ну, начали!

Сколько людей гниет заживо, сколько пропадает без вести, сколько гибнет по неосторожности...

Всякого настигает смерть.

И теперь мы перенесемся в один провинциальный городок, скажем, Брюханск и проведем здесь некоторое время.

Когда люди стали пропадать средь бела дня, никто не обратил на это никакого внимания, а власти не приняли никаких мер, хотя проявилась некая тенденция: чаще исчезали киноактеры, музыканты, художники, литераторы, журналисты, т.е. те, кто так или иначе был связан с искусством. Число пропавших перевалило за десять, когда за самостоятельное расследование взялся бывший боксер, а ныне - журналист. Он решил проникнуть в зловещую тайну.

Пока он собирал факты, его жена угодила в больницу со странной болезнью печени. Теперь было не до следствия.

Учтите, что наш герой ранее никогда не бывал в клинике, а потому очень удивился, что мед-учреждение обнесено забором, настолько высоким, что с трудом можно было перекинуть через него камень. "Что же там может быть такого?" - подумал журналист и подошел к вахтеру на КПП. Тот молчал. Молчали санитары и врачи, встречавшиеся по пути. Казалось, что здесь пристанище глухонемых...

Пожав плечами, мужчина поднялся на второй этаж, приблизился к нужной палате и распахнул дверь. Пустота окатила волной страха.

- Где моя жена? - заорал журналист в кабинете главврача, и тот оказался говорящим.

- О, не нужно так нервничать! - спокойно произнес он, - Мы выписали ее сегодня утром.

- Но ведь ее положили только ночью...

- И что же!? Она сдала все анализы, мы провели все необходимые процедуры, сделали инъекции и решили, что дома ей будет гораздо лучше...

- Она отправилась домой?

- Да. Успокойтесь и поезжайте.

Главврач мило улыбнулся.

Журналист вышел на улицу, но решил не спешить возвращаться домой. Он свернул в больничный парк и погруженный в свои думы, брел, глядя под ноги. Напрасно! Справа находилась потайная дверь, соединяющая больницу с неким таинственным заведением.

Внезапный скрип привлек внимание, и мужчина заметил-таки среди зарослей плюща ту самую дверь.

- Вот оно! - едва не закричал журналист, но, сдержавшись, осмотрелся и прильнул к закрытой двери, хорошо, что нашлась крохотная щель.

Его взору открылся просторный двор и одноэтажное здание, что-то вроде бункера. Во дворе располагались лавочки, столики и тому подобная дребедень, а также металлические фигуры совершенно абсурдного вида и неизвестного назначения. Туда-сюда шныряли люди в белых и розовых халатах и вдруг...

Он увидел, ка двое громил вели под руки его супругу. На ней была обыкновенная больничная пижама. Наш герой вновь собрался истошно вопить, но налег на дверь и легко сорвал ее с петель. В тот же миг он растянулся на земле. Его словно ожидали, так как мгновенно скрутили руки за спиной и связали мокрым полотенцем. Затем его ударили по голове чем-то тяжелым... Искры из глаз, круги, брызги... Он потерял сознание...

Очнулся журналист в подземелье в стальной клетке - полметра-метр-полтора. Пока глаза привыкали к темноте, он слышал шорохи и легкое постукивание. Постепенно он смог разглядеть точно такие же клетки, как и его "собственная", а в них высохшие, словно мумифицированные люди, но, самое страшное - живые!

Клеток было около десятка, точнее он не смог сосчитать, поскольку зажегся яркий красный свет, и в помещении появилась высокая полная женщина со взглядом вампира и в комбинезоне. Это была заведующая секретной лабораторией Н.А. Она сделала странное движение пальцами обеих рук, словно указывая на нового подопытного и захохотала. Смех явился сигналом: из бокового прохода кто-то невидимый вытолкнул в зал клетку с женой журналиста. Он попытался дернуться, но не смог, его точно парализовало, однако он почувствовал нестерпимую боль и вновь лишился сознания.

Шли часы, дни, недели...

Узников не кормили, но внутривенно вводили какие-то препараты, от которых становилось совсем легко, однако через некоторое время - совсем плохо. К тому же все лишились дара речи, они лишь стонали, рычали, шипели... Не страшно ли?

Люди превращались в животных, но не становились ими окончательно, ведь сознание и разум оставались с ними. Будущего не было, а о думы о прошлом только прибавляли боли. А клеток с каждым днем (или часом, или годом) становилось больше и больше, неизвестным образом их поставляли жуткие лаборанты. Несмотря на свое положение журналист подмечал, что некоторым людям переставали вводить препараты, и тогда они усыхали гораздо быстрее и несколько по-иному, превращаясь в человекообразный инжир. За этими "сухофруктами" приходили санитары и уносили в Никуда. Журналист определил зловещую последовательность выноса тел, он подсчитал, сколько осталось ему и его жене.

Но тут он ошибся. Ее умертвили гораздо раньше, и она попыталась улыбнуться, испуская дух.

Жизнь потеряла всякий смысл.

Он в очередной раз потерял сознание.

Каково же было его удивление, когда он очнулся в светлом помещении на белой кровати. Он не шевелился, хотя чувствовал, что что-то произошло, что он вновь обрел свое тело и способность говорить.

Скрипнула дверь, журналист вздрогнул и вскочил, но тут же был прижат к постели могучими руками.

Заведующая секретной лабораторией Н.А. склонилась над ним и мило улыбнулась:

- Вы желали лично расследовать таинственные исчезновения людей? Вы добились больших успехов, вы практически достигли цели. Вы знает, где находятся пропавшие, не правда ли?

Он молча кивнул.

- Но почему, зачем вы это делаете? - прохрипел наш герой и не узнал собственного голоса, а скорее всего он просто-напросто забыл, как тот звучит.

- Естественный вопрос! - женщина засмеялась, - Я хочу создать первый и единственный в своем роде музей - музей деятелей искусства! Помещенные в колбы, их тела продемонстрируют, что эти выдающиеся личности ничем не выдаются, они не лучше, а много хуже обыкновенных гадких людишек!