ТУРИСТА-А!

 

Сплав по Белой - чудесный отдых. Сильное, ровное течение, которое скорее укачивает и вызывает дрёму, чем взывает к осторожности. Изредка перекаты, вносящие оживление и некоторый переполох в излишне спокойную жизнь "на корабле". Отличная рыбалка, грибы и ягоды в тайге, минимум комаров - ну просто туристический рай!

По берегам реки у деревушек бегают дочерна загорелые голопузые башкирские ребятишки и, словно сговорившись, у каждой деревни кричат одно и то же. Сначала вопрос, не ожидая на него ответа:

- Туриста-а! - протяжно, с ударением на последнем слоге. - Вы откуда-а?

А потом многократно повторяют:

- Крючок-леска дава-ай!

Однажды шутки ради Шеф буркнул в ответ:

- Из Москвы.

Ребятишки от неожиданности примолкли, а затем один недоверчиво, словно уличая нас во лжи, прокричал:

- Ха, скажи ещё - из Сыртланова!

Для узкоглазого, шоколадного пацанёнка из таёжной глухомани центром вселенной был районный посёлок Сыртланово, а какая-то Москва - малозначительным названием из учебника. А возможно и вообще - пустым звукосочетанием.

Как-то, проплывая рано утром мимо очередной деревушки, мы увидели на берегу одинокую мужскую фигуру в... овчинном полушубке. А день, вообще-то, намеревался быть жарким. Фигура, заметив нас, суетливо переместилась навстречу, а когда мы поравнялись, побежала вслед.

- Туриста-а! Водка давай, картошка менять буду-у! - предложил сделку давно небритый абориген с красными даже на смуглом лице воспалёнными глазами.

Это было хорошее предложение, потому что, когда мы пытались купить в деревне картошку, нам обычно отвечали, что картошки нет, не сажают. А на удивлённый вопрос, отчего же в деревне не сажают картошку, философски разводили руками: "А что без толку сажать, всё равно колорадский жук всё съест..."

Сегодня выгодного товарооборота совершить мы не могли по причине отсутствия у нас требуемого продукта - водки, о чём с сожалением и сообщили противной стороне.

- Сто граммов спирта давай: картошка, мёд менять буду-у! - повысил ставки жаждущий встречи с зелёным змием, и постучал кулаком по груди.

- Нету спирта.

- Туриста-а! Пузырёк одеколона давай: картошка, мёд, полушубок менять буду-у! - теряя надежду, выложил последний козырь абориген, а для убедительности сбросил с голого тела новый ещё, кстати сказать, полушубок и стал топтать его ногами...

 

ПРИШЛИ, УВИДЕЛИ, ПОБЕДИЛИ...

 

Плыть втроём на десятиместном надувном плоту - сплошной комфорт. Один веслом удерживает плот на фарватере, двое других дремлют, растянувшись в носовом и кормовом отсеках. Если рулевой видел перекат, мост или другое препятствие, за весло брался помощник. Если определялось рыбное место, с кормы в воду сбрасывали привязанный за верёвку огромный булыжник, выполнявший роль якоря, и команда снаряжала спиннинги.

Выплыв однажды из-за очередного поворота, мы увидели шикарный лагерь. Уже издали поняли, что здесь отдыхают боссы. Им выбрали хорошее место. Излучина реки с перекатом, где должны водиться хариус и голавль, широкий плёс, на котором красовалась зависть всех отдыхающих – дачный комплекс: беседки на понтонах, водные велосипеды... В глубине песчаного пляжа, ближе к лесу, стоял лагерь - яркие импортные палатки жилого назначения, около которых совершали моцион два старичка в тёмных очках, шляпах и шортах. По их манере держаться, уже по тому, с каким достоинством они несли свои выпяченные вперёд кругленькие, загорелые животики, похожие на обтянутые антикварным пергаментом астраханские арбузы, было видно, что берут они от жизни всё, что могут, а чего не могут взять забесплатно, получают по распределению. Трудами и заслугами дедов, скорее всего, кормились и прочие члены их семейств.

Прочие члены располагались следующим образом. На песчаном пляже в шезлонгах полулежали две старушки. По кромке воды вышагивали две молодые ещё дамы, и весь их вид показывал, что они снизошли до пребывания на этой прозаической реке, и что единственное достойное их место... Ну, да простому смертному туда всё равно не попасть, так что упоминать те места я не буду.

В водной беседке, плававшей, по нашему разумению на рыбном месте, фирмовые мальчики в классных "жокейках" приставали к презрительно (якобы) отвергавшим их приставания фирмовым девочкам в бикини. А гораздо ниже рыбного места самоуверенно бывалого вида фирмовые папы браконьерским способом "перемёт" и фирменными спиннингами тщетно пытались выловить "царскую рыбу" - хариуса. Но и плебейским голавлём они, чувствовалось, не побрезговали бы.

- Мужики, - задумчиво зевнул Шеф, наш лучший рыболов, лёжа обозревавший завидный лагерь со дна носового отсека, - надо утереть нос фирмачам.

- Не опозоримся?

- Не должны. Место, вроде, голавлёвое.

- Утирать с шумом будем?

- А то! Утирать, так с грохотом!

Мы знали, что крупный голавль - а на другого мы не рассчитывали - шума не боится. Поэтому, подняв над головой якорь-булыжник, Боцман что есть силы бултыхнул его в воду, создав у пляжа с дамами и у дачи с подростками "набежавшую на них волну". Плот замер чуть выше пляжа и почти напротив жилых палаток фирмачей. Увидев, что три чудика, приплывшие на резиновом плоту, начинают разматывать снасти, высокородные дамы с берега пренебрежительно и в упор уставились на нас через бинокли. Подростки стали клоунничать и кривляться, вероятно, потешаясь над нами мнением, что они уже давно распугали с места купания всю рыбу, а какую не распугали, мы спугнули своим булыжником. Их фирмовые папы-рыбаки наверняка ворчали, что пришлые придурки глупым шумом мешают им ловить пока ещё не выловленную рыбу на застолблённом участке.

Голавля мы ловили оригинальным способом, секрет которого рассказал местный старичок рыболов, с которым нам пришлось ночевать однажды у костра, и которого богатый рыболовными снастями Шеф щедро одарил дефицитными для здешних мест крючками и лесками. Дедов метод был прост, как он сам. На огромный крючок ("Чем больше крючок, тем больше голавль, - поднял вверх палец дед, - так что не стесняйтесь!") насаживалась сухая корка хлеба в два пальца толщиной. Леска без грузила и поплавка пускалась по течению. Поклёвка определялась по дёрганью удилища. С тех пор, освоив метод ловли голавля, мы все корки с хлеба тщательно срезали и хранили для рыбной ловли.

Снасти брошены вдоль бортов, корочки поплыли по стремнине мимо дач с юродствующими высокородными подростками. Публика на берегу если и не покатывалась со смеху, что не позволяло делать им их барское достоинство, то обсуждало нашу рыболовецкую затею, как затею слабоумных - это точно. Нашли, мол, место для рыбалки - пляж!

Время шло.

Вдруг Шеф насторожился:

- Мужики, кажется, клюёт! Похоже, голавль!

Голавль даёт знать о себе своеобразно. Сначала несильная потяжка. "На первый раз не тронь его, дай заглотнуть!" - предупреждал нас дед. А через несколько секунд - мощный рывок. И, чем больше рыба, тем, естественнее, сильнее рывок. Тут его и надо подсекать!

Мы срочно убрали второй спиннинг, чтобы не мешал. Шеф ждал, напружинившись. Рывок!

- Есть! Подсёк! Крепко сидит! Хороший … Тащить с треском?

- А то! - в один голос возмутились мы с Боцманом.

Шеф поставил спиннинговую катушку на тормоз и начал подтягивать рыбину. Катушка затрещала как пулемёт, расстреливая замерших в недоумении зрителей на берегу и на импортной даче. Шеи у них постепенно вытягивались по-гусиному, глаза всё больше круглились, рты разевались от удивления.

- Надёжно сидит? Не сорвётся? Крупный?

- Надёжно... Сказал же, хороший! Поиграю немного...

Шеф, имитируя борьбу с матёрой добычей, то подтягивал рыбину поближе, то отпускал её, и тогда над рекой вновь и вновь раздавался пулемётный треск катушки. Публика сбежалась к воде, все оживлённо жестикулировали, всей душой болели за нас.

- Мужики, давай подсак, а то, не дай Бог, сорвётся!

Шеф подвёл головля к плоту. Рыбина крупная, но уже устала и почти не сопротивлялась. Мы подхватили голавля сачком. Подёргивая сачок за ручку, изобразили, как "жестоко бьётся" рыбина, которая на самом деле еле шевелилась, и опустили головля на дно плота.

- Снимаемся и уходим, - скомандовал Шеф. - Если останемся и больше ничего не поймаем, весь эффект перечеркнём.

Не глядя на публику, подняли якорь-булыжник и гордо удалились. Вслед раздались аплодисменты.