Быстро темнело. Неизвестно откуда взявшийся ветер нагнал тучи. Покрапывал дождь. Одна из его капель медленно сползала по моей щеке. «Хлюп!»- звучно капнула она на ладонь. Хлюп, хлюп, хлюп… «Ну вот! Уже реву…»: грустно подумала я. Это один из моих последних вечеров. Завтра, или послезавтра, или после - послезавтра я соберу свою старую сумку, сяду автобус и уеду. Уеду, и быть может, никогда сюда не вернусь. Но это будет завтра, или послезавтра, или после - послезавтра. А сейчас я сижу на коврике возле калитки, кое-как укрывшись курткой, и жду. Я долго смотрю в ночь. В некоторых домах горят огоньки - там тоже, наверное, кого-то ждут. И я жду. Дурацкий возраст - шестнадцать лет, глупая моя первая любовь. Уже поздно. Наверное, час ночи. Меня клонит ко сну. Я клюю носом и засыпаю сидя, укрывшись курткой. Ветер путает мои волосы, шелестит в листве деревьев и летит, куда – то далеко-далеко - в гости к звездам. -Ты здесь?- слышу я знакомый голос. Вскидываю голову и счастливо улыбаюсь одними глазами. -Ну, чудо! Наверное, я сейчас или мила, или смешна. Он дотрагивается губами до моего лба. Садится рядом, и мы вместе смотрим на звезды. Разговаривать совсем не хочется. -Ты когда уезжаешь? - тихо спрашивает он. - Наверное, послезавтра. - Ты не уедешь. - Почему? - Автобус поломается. - Если бы было так. - Так оно и будет. - Ну да! Ты шутишь, а мои мама и папа там, наверное, уже с ума сходят. - Да что они без тебя обойтись не могут? - Не могут, - вздыхаю я, - я у них одна. Он ласково теребит мои волосы. - Ты приедешь в августе? - Не знаю. - Приезжай. - Ага, у вас опять дожди лить будут! Я их терпеть не могу! - Не будут. Август у нас теплый и яблоки у нас вкусные. О! Скажи своим, чтоб за яблоками к нам отпустили! Варенья наваришь, то-да –се… - Ну-ну…А может мне прямо сказать, почему меня сюда так тянет. - Почему? - Ну и непонятливый же ты…-я долго смотрю на него. И он понимает. Меня еще никто так не целовал. -А ты то чего грустный такой? - спрашиваю я. -Ну и непонятливая же ты! –парирует он и улыбается. -А волосы у тебя красивые Олька, да и сама ты хорошенькая. - Подлиза! - Нет, правда! – он обнимает меня за плечи, - Я теперь всех с тобой буду сравнивать. - А я буду писать тебе длинные письма. - Часто? - Каждую неделю. - Я вообще –то не люблю писать письма. - А мне отвечать будешь? - Ну, спросишь! Конечно, буду! В окнах гаснут огни. Ему завтра рано на работу и его отпускаю. Сплю, мне снятся сны; я слышу во сне его шепот, вспоминаю его слова, руки, губы. - Не прощаемся, ладно? До августа! Киваю головой. -Только не плачь. Хорошо? Легко сказать. Слезинки уже катятся по моим щекам, в носу уже тоже что –то хлюпает., головой уткнувшись в его плечо, я беззвучно плачу. -Оль, Олюшка, успокойся. Ведь в августе мы опять встретимся, ну что ты в самом деле? Идем, до калитки тебя доведу. Ну, не плачешь? -Не плачу. - Слезинки действительно высохли, а в сердце огромная уверенность: « Да! Меня отпустят!» «Оль,Олюшка, какая же ты хорошая». Неумелые поцелуи, крепкие руки… Все мы это помним. Он уходит, я по-прежнему стою у калитки. Крапива нещадно жжет мои ноги. Я стою в ее зарослях. Он останавливается. -Иди спать. -Ты знаешь, куда ты меня поставил? -Куда? -В крапиву! Мы смеемся. -Ну вот, хоть одна улыбка за вечер, а то все слезы, слезы. -Иди лучше ты спать. А то я заплачу. -Я уже пошел, - шутливо бросает он. -Иди. –Комок подступает к горлу. Он подходит, целует в лоб, щеки, губы, ая что-то шепчу бессвязное. Он уходит. Уходит не оглядываясь. Я смотрю вслед. Вот его невысокая фигура мелькает в освещенном круге от фонаря. Вот он проходит мимо двойного столба, через который я когда –то пыталась его провести. Он все дальше и дальше… Еще секунда, и он скрывается за поворотом. И тогда я понимаю: я его никогда не увижу… Серым утром я уезжаю. На автобусной остановке мой дядя показывает глазами на какую –то женщину. - Твоя свекровь, -шутит он. «Довольно милая женщина» – оцениваю я. Она проходит мимо. На какую-то долю секунды ее взгляд задерживается на мне. Никак не прореагировав, она идет дальше. Автобус задерживается. Скорей бы! Я уже здесь не могу! Сажусь в автобус и уезжаю. Уезжаю, но надеюсь вернуться. -Тебе письмо, - говорит отец и протягивает мне заветный конверт. Через секунду я, счастливая, прыгаю до потолка в своей маленькой комнатке. Захлебываясь счастьем и глотая слезы, читаю короткое; но такое нужное мне письмо. -Я должен тебя огорчить, - говорит отец. - Чем? – недоуменно спрашиваю я. - Ты не сможешь поехать. - Но почему? - Ну понимаешь, цены сейчас дорогие, с финансами у нас не очень, да и мама себя плохо чувствует, да и…- и так далее, и так далее. Все это проносится сквозь меня. Вязкий, сыпучий песок слов. Я запоминаю последнюю фразу: « Да и вообще, от любви не умирают!» Не умирают… Одним из жарких сентябрьских дней я пишу письмо и интуитивно чувствую: ответ не получу. Каждый день после школы я захожу на почту, спрашиваю о письме. Получаю один и тот же ответ: « Вам писем нет!» Тянучая осень сменяется зимой. По вечерам иногда реву в подушку и перечитываю два коротких письма. Но я продолжаю надеяться на встречу. Я продолжаю ждать. Ждать писем или лета. Время летит, и вот по аллейкам льются мартовские ручьи, шелести апрельская листва, гремит первая майская гроза. Как –то июньским деньком я осторожно спрашиваю маму: -Мам, когда я сдам вступительные, можно мне съездить в С.? -Ну…В общем, я ничего не имею против. Лечу к телефону звонить подружке. -Валька! Едем! -Когда? -Где-то после семнадцатого июля! -Ур-аааа! Сдавай свои экзамены быстрей! -Погоди, еще школьные не закончили. -Скорей бы! Ну ладненько, пока! Заходи в гости. Дядя всегда говорит прямо, и это мне в нем нравится. Я не люблю намеков. Люблю, чтоб раз, рубанул – и все. А после глотай чистый воздух или соленые слезы. -А твой тебе пишет?- спросил он, когда я наливала ему борщ. -Нет, - несу тарелку к столу. - А я его видел. - Да? – радостно спрашиваю я, втайне надеясь узнать что- нибудь обнадеживающее. Дядя грустно улыбается уголками губ. -У него невеста. « Я так и знала, так и знала, так и знала…»- проносится в голове. -Хорошенькая?- это первое что я «ляпаю». -Не знаю. Выбрал себе какую-нибудь колхозанку, - бросает дядя. Я молчу. Слушаю, как он рассказывает о своих детях, о том, какие туфли он купил жене. Я слушаю. В июньском теплом воздухе жундят назойливые мухи, крякает утка где - то в кустах. Дядя допивает чай и все рассказывает, рассказывает. Я не могу заснуть, долго ворочаюсь, потом встаю и выхожу во двор. Сажусь под сиреневым кустом и смотрю на небо. Там, на этом черном, зовущем небе две звезды. Год назад, шутя, мы их назвали нашими. Они маленькие, яркие: одна белая, другая с голубоватым отливом. Они всегда рядом. А мы уже нет. Я ни в чем его не упрекаю. Я прошу Бога, чтобы он дал ему такого счастья, какого даже не прошу для себя. |