ПАРОЛЬ С одной стороны посмотреть, оно, конечно, - да, но ежели с другой, то, напротив - сомнительно. Хотя если на трезвую голову -- верю, как себе, когда я нетрезвый. Мир предельно прост, в мозгах абсолютная ясность, людей насквозь вижу, и так вплоть до седьмой полубанки. Что в ней - не имеет значения: Агдам или Семьдесят Второй, наши портвейны только пропорциями ядохимикатов отличаются. Когда критический рубеж преодолен, появляется неуверенность и душевное шата- ние (физическое появляется еще раньше, но его в расчет не при- нимаю), я постепенно абстрагируюсь и во всем вижу нечто неустойчивое, даже зыбкое. Хотя, подчеркну… А что я хотел подчеркнуть?.. Ах, да! Есть же прецедент, и еще какой! Читаю на этикетке: “Эспераль. Сделано во Франции”. Значит, сделано по-умному, хотя и у французов дурости хватает. Ну, тут - что есть, то - есть, без обмана. Рекомендации такие: выпить три таблетки в понедельник, во вторник - две, в среду - одну, и так по нисходящей, пока не дойдешь до четвертинки. И дальше - жуй их по дольке до приканчивания всей упаковки. Алкоголь организм больше не принимает - химическое воздействие такое, я понятно излагаю? Химическое: повторюсь для разносторонне юродивых, то есть для нас с вами. Значит - ты алкоголь при- нимать физически можешь, и даже с удовольствием, но он не всасывается. У одной знакомой милиционерши есть еще одна знакомая, так та в восторге от действия этой “эсперали” на мужа. Он сожрал уже две упаковки, и эффект налицо. Пить, конечно, не бросил, но блюет исправно. Вот такие дела, а вы говорите - не помогает! Теперь о кодировании, на нем акцентируюсь. Код - пароль по-русски. Ну-у, тут из области фантастики. Потому что на любой пароль должен быть отзыв, а я еще не видел ни одного пьющего человека, который бы не прошел туда, куда ему очень надо. Напугать страшным паролем могут - это верно, но когда первый ужас от содеянного проходит, начинается поиск обходно- го маневра. Да вот вам и чудный пример. Я тогда чего-то важное отмечал… Да еще с чьей-то (не моей) чувихой… А, вспомнил! Кодировку лучшего друга Геши. Узнал я, что Геша закодировался, и решил это дело с ним отпраздновать. Только когда по телефону ему встречу назначал, голос у меня был веселый, поскольку я был с флаконом, а у него - грустный, поскольку с флаконом был я, а не он. Но что я - зверь, что ли? Выпьем, кричу, вместе, тебе уже не повредит, ты закодированный! Не могу, отвечает, ни грамма, то есть могу, конечно, но не имею права. Смутная речь его была, бессвязная даже. И чтобы досконально разобраться в этом диком для окружающих несоответствии (Ге- ша и прав не имеет!), я рванул в трамвае на личную встречу. А дальше был кошмар на палочке: мы с чувихой разливаем не на троих, как оно положено, а всего лишь на двоих, Геша хлебает какую-то отраву, чай, что ли? Я в его лихорадочно блестевшие глаза смотреть боялся. А чувиха после третьего стакана вообще от удивления ушла в отключку и песни запела. Геша в паузах рассказал: - Они меня сначала под капельницу положили, для промывки организма. Промылся часа через четыре; встал я - такое ощуще- ние, будто неделю ни капли в рот не брал, аж качает всего. Потом воткнули в правый угол левой ягодицы шприц и говорят женским голосом, но сурово: “Если Вы случайно выпьете хотя бы граммов сто, “скорую” не вызывайте - бесполезно. Вызывайте такси, и очень быстро - к нам. Потому что только мы Вас сможем отка- чать”…Сижу я, рыло подперев, слушаю Гешу вперемешку с чуви- хиными песнями и думаю: вот довели человека, как он дальше жить-то будет? …Не вышло у нас праздника, уехал я домой с расстроенными нервами и в расшатанных чувствах. До того было невмоготу, что не мою эту чувиху рассеянно упустил и только в вытрезвителе обнаружил, когда утречком по холодку всех выпинывали. А через неделю… Почуял я в телефонной мембране знакомое дребезжание и радостные гешины интонации - в подпитии чело- век. Ну, слава те Господи, думаю, преодолел друг мой лепший хворь свою, поправился. В две секунды я был на цырлах и пот- рясся на знакомом номере трамвая за подробностями. Не моя (чья же она?) чувиха на этот раз прозу несет, иногда в рифму, а Геша, выждав паузу, рассказывает гордо: - В бар захожу с тоски, все люди, как люди, и прохла- дительное, и горячительное употребляют, а я Феликсу за стойку говорю: кофе, говорю, покрече. Пью кофе. Первый глоток прошел незаметно, второй - сомнение одолело. Третий - не осталось сомнений. “Кофе с коньяком” - шесть рублей пятьдесят копеек. И главно, ведь боковым зрением видел, как он коньяк в чашку плескал, но почему-то внимание не заострил! Феликс, спраши- ваю, замирая, у тебя телефон далеко? Вот тебе, говорю, визит- ка, а я сейчас смерть принимать буду, может, успеешь спаса- телей вызвать. А пока сделай вторую чашку, все равно пропа- дать! …После третьей, смотрю, не умираю и даже, наоборот, лучше стало. Домой вернулся на рогах: экспериментировать, так уж до конца! А чтоб эксперимент был чистым, я чистого ко- ньяку в баре нахлестался. Это было вчера. А сейчас наливай мне побольше, будем водку на организме проверять. Вдруг она по-другому действует?.. Так-то, ребята! Ничем нас не сломить, не испугать; никакие кодировки: ни химия в задницу, ни лазер в башку не переубедят. В том, что русский человек преодолеет все трудности, которые немцам иностранным в страшном сне не снились… СОЛО …Впрочем, есть один грандиозный способ, но если его неразумно использовать, то и крякнуть недолго. Слушайте. Нужно человека поймать, связать и бросить в закрытое помещение. Тогда, может, и не напьется. Я это на себе испытал и, кстати, несправедливо. Потому что был я не пьяный даже, а - так, с легкого бодуна. А во всем Геша, сволочь, виноват. Не возжелай он тогда в три часа утра (или ночи? - точно не помню) на Арбате песен попеть, нас, полагаю, те менты и не скрутили бы. А день был перед ночью хороший. Я даже легкий приступ звездной болезни испытал, когда народ на Арбате на фонари полез - увидеть, как мы с Гешей поем. Толпа собралась вокруг такая, что в магазин не просочиться, пришлось пить то, что публика поднесет. Подносили много и часто, повезло, что организм закаленный, лей - не перелей, ему все по барабану. В шляпу гонорар насыпали изрядный, а когда ни я, ни Геша ничего уже не могли, закончили шоу, собрали свои походно-бардовские шмотки и, отсекая притязания временных собутыльников, двинули к американскому посольству. Там напротив гешина очередная любовь до гроба живет, и хорошо, что без мужа, а то бы было, как в прошлый раз… Все складывалось на редкость удачно, даже суровой мамаши вокруг не шлялось - она в Подмосковье за грибами двинула. Мы богато (с закуской!) накрыли стол и сели отметить не зря прожитое время. Ну, стопроцентная благодать, никто не мешает, лишь младенец какого-то пола под ногами путается. Но не сильно пристает, шоколада обожрамшись. Геша рассказывает, какой он умный, а я на мотив “Сикстин тоннс” свежую частушку заспеваю: “Мама спит, она бухала, ну и я шуметь не стала, я стаканом не звеню, я уселась и курю… - Беломор, а торчу как с анаши!” И вдруг… А неприятности всегда появляются вдруг; и вдруг возвращается мамаша с охоты и вместо “здрасьте” начинает нас с Гешей калечить по лицу лукошком со своими поганками. Мы орем, что “за выебитую позавчера может- и-не-нами форточку немедля заплатим” - ан нет! Никакие доводы не слушает и выбрасывает нас в подъезд, пьяных и уляпанных грибами. - Одн-нако, - говорит Геша, малость заикаясь, - Если так п-пойдет и дальше, то уверенность п-пошатнулась! А у меня башка на ступеньке затекла, соображаю слабо и слабо так отвечаю: - Бредишь, но иногда логично. Полностью присоединяюсь. Надо, не смотря ни на что! “Тогда пошли” - посоветовались мы и начали идти в сторону цели. Цель была на другом конце Арбата, а улица, кто не бывал - объясню, довольно длинная и ранним утром нудная. Тем паче, когда свирепствует на ней сухой закон, и до открытия еще не разоренных магазинов выдержит разве что непьющий Вечный Жид. Соседние улицы не лучше, но там хоть таксёры шарахаются, и чтоб нам не окочуриться - в дорогу! Дорогу, как известно, осилит идущий. Это если у идущего есть документы, и он трезвый. У нас с Гешей документов не было, а шли мы опохмеляться и, естественно, нарвались на силовые структуры. И, главное, не особо шумели, так, для порядка: Геша матом ругался, чтоб боевой дух в себе поддержать, а я совсем свежую частушку пел, опять же на мотив “Сикстин тоннс”: - В вышину да ширшину шины шумно плющются, на обочине менту с похмелюги глючится. Глючится, таращится, приви- денья видятся… - С колбасы не бывает никогда! - Паспорта, - сказали сзади, - приготовьте для проверки! - За что?! - Употребление нецензурных выражений в общественном ме- сте, - объяснили нам в полчетвертого утра про место, где еще дворники не проснулись… …И вот сидим мы с ним в “обезьяннике” пятого отделения, а личности наши по телетайпу выясняют. Гитару отобрали, Ге- ша бича с подоконника согнал и спать улегся - скучно. - Ребята! - говорю ментам, так панибратски, показать, какой я демократичный, - Ребята! Дайте гитару, я вам хоть песен сделаю, а то - скучно! - Ой, мальчики, дайте ему гитару! - встряли курящие у батарем падшие, но пойманные “мальчиками” женщины, - Дайте! Он такие песни про любовь знает! …И запел я про любовь. Так душевно, что сам чуть не заплакал. Даже бич на полу проснулся, даже Геша с подоконника слез! Попытался ему эстафету передать, но гешиной выдержки хватило лишь на треть блюза. Так что пришлось мне концерт продолжать соло. Долго нас не отпускали, еще давай, говорили, но когда мы безнадежно протрезвели и умаялись, поперли на принцип: “Либо распоследняя песня, либо по-другому!” А то сидим тут как дураки, а на воле уже магазины пооткрывались! Пошушука- лись менты с проститутками, ладно, говорят, давайте две песни, но такие, что, блин, ваще! …И вышли мы трезвые, аки младенцы, и пошли в баню. А по пути попался гастроном “Смоленский”, и на баню нам не хватило. Пришлось мыться около американского посольства, благо злобная мамаша поехала новые грибы собирать. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
