Было жарко на улице в этот день. В марте солнце уже греет по-весеннему и кое-где снег, подтаивая, образовал маленькие лужи. Какое-то веселое настроение должно навевать эта весенняя погода, я знал это, помнил по прошлым годам. Но сегодня у меня опять было тревожное настроение, я всем своим юношеским сознанием понял, что мать сорвалась. За пять лет я научился чувствовать, каким-то образом предугадывать эти срывы и мне было грустно. Или тревожно. Или обидно. Да, наверное, обидно.

В тот момент, когда я отвечал у доски, уже нахлынула тревога и, оглядывая класс, я ненавидел ребят всего лишь за то, что они избавлены от этой тревоги. Почему то бог именно на меня свалил это тяжкое бремя быть сыном матери, страдающей алкоголизмом.

Мы шли с одноклассниками домой со школы. Мы жили в так называемом городке, где находились штук десять двухэтажных домов и жители поселка, обитающие в другой половине, прозвали его так. Мы были жителями городка! Когда-то администрация решила построить эти «многоэтажные дома» и переселиться в них, получить там заветную квартиру было очень модно, престижно. Все-таки туалет в доме, ванна, хотя в этой ванне воды чаще не было, но и это тоже была часть интриги. Счастливые обладатели квартир по большей части женская половина с тайной гордостью говорили тем, у которых были обычные деревенские дома:

- Хотела с утра сполоснуться в душе, опять воду отключили.

Тем самым они давали понять, что у них есть возможность в любой момент, прямо не выходя из дома сполоснуть свое тело полностью и для этого нет необходимости затапливать баню. Тем самым они чувствовали себя богемой.

Моя мама, будучи заместителем директора в местном ПТУ выбила секцию из четырех комнат в общежитии построенной для приезжих учащихся. Мы стали богемой. Обладателями квартиры. Ничего что она была собственностью ПТУ, комнаты были просторнее, чем в остальных квартирах и у нас с братом появилась своя, детская. И живя в пятой точке цивилизации мама, брат и я почувствовали себя богемой.

Мать с отцом развелись, когда мне было лет восемь или девять. Сейчас, когда я уже взрослый здравомыслящий человек мне трудно сказать что явилось причиной развода. Может из-за того, что отец витал в облаках и не нашел себя в этой жизни. Может быть потому, что мать хотела более решительного и уверенного в себе мужчину и, начитавшись романов, витала в облаках и мечтала о горячем испанском мачо, которых просто не могло быть в то время и в том месте, где мы росли.

Вспоминая свое детство, жизнь в домике, выделенном администрацией молодой семье специалистов, моим родителям я тоскую, тоскую по своему безмятежному счастливому детству. Помню, как зеленела лужайка перед домом, как мы с мамой рано утром выгоняли на пастбище корову и, она прижала меня трех-пяти летнего малыша головой к забору и неизвестно что было бы со мной, если бы она попала рогом мне в живот. Мама очень рассердилась тогда и вилами отдубасила корову. Очень она тогда испугалась за меня.

Говорили, что отец хорошо лепил. И мать рассказывала, что как то он слепил из пластилина лошадь в момент рывка вперед и, фигура получилась настолько реалистичной, что казалось она на самом деле через мгновение поскачет. Можно было с уверенностью сказать, что у отца талант к этому виду творчества. Надо было отцу не забрасывать это занятие и, возможно из него получился бы великий скульптор, и он бы нашел себя в этой жизни. Скорее всего, так, я нисколько не сомневаюсь в талантах отца и следовало строить свою деятельность именно на своих способностях, а не гнаться за тем, что надоедает через какое-то время и менять одну работу на другую и так до бесконечности.

Я помню, как мама посадила меня в железную бочку даже не знаю из под чего. В бочке была вода согретая солнцем, и я плескался в ней, утомленный летним зноем. И как то, услышав звонкий голос окрестных девчонок-ровесниц, я ужаснулся. А вдруг они меня увидят плескающегося как маленького в бочке? Больше всего в жизни в тот момент я хотел стать невидимкой и затаился, боясь шелохнуться, затаив дыхание, пытаясь не обнаружить себя. Но…взглянув наверх, к заветным краям моего убежища, я ужаснулся, белокурая девичья головка с озорной усмешкой глядела на меня во все глаза. Моя тайна была раскрыта и, изо всех сил, я пытался не показать свое смущение, с мальчишеской гордостью сделал вид, что мою эту бочку, черт знает для каких целей.

-У тебя три титьки! - сказала голова и рассмеялась. У меня во внутренней части руки ближе к мышке была круглая родинка, и голова обозвала ее по-детски титькой, и мне было очень обидно тогда. Как же звали эту чудесную белокурую девочку? По-моему Алия! Я лишь помню, что она приезжала в наш поселок на лето из города, и естественно как все городские была развитее и считала себя умнее всех нас местных ребят росших в забытом богом месте. По поводу родинки, она на самом деле была интересная, не обычное какое-то пятно, а ровное круглое, как будто сделанная специально, как будто меня на всю жизнь пометили с какой-то целью, вроде ее и не видно, а как движешь рукой она бросается в глаза, будто показывая всем, что я не простой человек. Бабушка говорила, что я должен быть особенный, что на мне пометка бога. Не знаю, мне кажется это всего лишь родинка, как и у миллионов других…