В маленький санаторий «Чайка» приезжают любители тихого, семейного отдыха. Четырехэтажное здание, где размещаются номера и процедурные кабинеты, административный корпус и столовая с кухней да несколько каменных беседок соединяются между собой ровными дорожками, обложенными мягким серым камнем и украшенными аккуратными рядками анютиных глазок, настурции, резеды и другими цветами. На территории растет несколько магнолий, а перед зданием администрации санатория полукругом разместился розарий.

Чистая галька устилает пляж в ста метрах от санатория, огороженный с одной стороны сеткой, которую маскировали разросшиеся кусты акации, а с другой–низким кирпичным знанием, в котором раньше стояли ванны с лечебными грязями.

Приезжающие в «Чайку» пациенты в свободные от лечебных процедур часы просиживали под полосатыми тентами вдоль кромки моря, валялись на грязно-белых пенопластовых прямоугольниках или блаженно-бездумно покачивались на волнах, раскинув телеса на надувных матрацах.

Но старожилы санатория, которые приезжали сюда не по первому разу, предпочитали отдыхать чуть в стороне от прежней грязелечебницы, возле наваленных друг на друга гигантских гранитных глыб. И там, за самым дальним огромным валуном пряталось от посторонних глаз местечко, которые посвященные прозвали «креслом»: три гладких плоских камня образовали сиденье, спинку и одну, правую, боковушку, на которую было удобно облокачиваться.

Именно это место каждый июль на протяжении одиннадцати лет, ближе к вечеру, когда солнце закатывалось за горизонт, занимал Илья. И пока он там сидел, никто и близко не подходил к «креслу». И не потому, что боялись нарваться на грубость со стороны девятнадцатилетнего парня, а потому, что редкий бы выдержал измученно-безысходный взгляд Ильи, а чуть в стороне поблескивающую хромом инвалидную коляску.

Илью в санаторий привозил кто-нибудь из родных: мать, отец, иногда дед и редко старший брат, который страдал от санаторной тишины, отсутствия веселого молодежного общества, от необходимости двадцать четыре часа в сутки изображать ради брата оптимизм. На это раз Илья был в санатории с братом.

От родителей Илье достались красивое лицо, густые темно-русые волосы, вьющиеся на концах, почти греческий нос и чуть выдающийся вперед волевой подбородок. Занятия гантелями развили мускулатуру рук, плеч, спины, груди. И тем заметнее были под светлыми льняными брюками худые, каменно-неподвижные ноги в фирменных кроссовках.

Юноша сидел на нагретом за день валуне, облокотившись о боковушку и следил за крикливыми чайками, штурмующими воду в поисках добычи. Он давно перестал горевать по поводу своей инвалидности, а свои длинные и такие безжизненные ноги воспринимал спокойно.

Ну, да, кто-то ходит, бегает, носится как угорелый, а он не может. Зато за компьютером он вытворяет такое, что любой хакер позавидует. А еще у него есть друзья по переписке в Штатах, Канаде, Израиле, Австралии, ЮАР, он свободно владеет английским и немецким, заочно учится на журфаке, и все в его жизни нормально. Подумаешь, ноги!

Вот чайка, рассуждал Илья, такая внешне красивая птица, а кричит так противно. И никто же не винит её за это, а уж тем более она сама. Да и не виновата птица в этом. А вот в своей неподвижности, кроме себя самого, ему винить некого. Тогда, одиннадцать лет назад, бравируя перед одноклассницами своей смелостью и ловкостью, Илья влез по пожарной лестнице чуть ни до крыши и упал, да так неудачно, что сломал два позвонка. Ни годы лечения, ни месяцы специальных тренировок не смогли исправить случившегося. Оставалось надеяться на чудо.

Раньше на чудо надеялись все его родные, потом только мать с отцом, а сейчас он один лелеял в душе птичку-надежду на чудо: однажды он встанет и пойдет, пойдет, пойдет…Как ни странно вера в чудо с годами не проходила, оставалась такой же, как в тот день, когда старый, опытный врач после очередной малорезультативной операции сказал ему:

–Верь в чудо. Это твой единственный шанс.

И Илья поверил. Он не знал, откуда придет чудо и когда, как оно будет выглядеть и узнает ли он его, не проворонит ли, но верил всем сердцем. И, наверное, поэтому каждый год приезжал в «Чайку», которую предпочитал всем престижным курортам, элитным санаториям и дорогостоящим лечебницам, что в атмосфере местечка, где расположился санаторий, было что-то чарующее, загадочное.

Море здесь было удивительным и небо, отражающееся в нем, тоже было удивительным. Напротив того места, где обычно сидел Илья, метрах в пятистах от берега, стоял в море странный островок, сплошь состоявший из огромных валунов. Волны бились о них с такой силой, что ни одному смельчаку не приходило в голову подплыть к нему, взобраться на отполированные волнами валунам и взобраться на вершину, которую даже чайки облетали стороной. Птицы не селились на островке, не было там ни рыбы, ни крабов, ни другой морской живности.

Иные глазастые уверяли, что на восходе солнца и перед закатом вокруг островка можно заметить снующие туда-сюда легкие тени. Возможно, это была простая игра света или проделки подводного течения.

Сегодня был удивительный закат, и Илья, не отрываясь, смотрел, как от лучей заходящего солнца плавятся пурпурные волны, достигают островка, разбиваются на миллионы золотых слитков и тянутся к берегу, туда, где сидел он.

 

–Здравствуй,–раздался неожиданно нежный, звенящий как колокольчик на легком ветерке голос.–Здравствуй!

Юноша дернулся, огляделся, но никого не увидел.

–Здравствуй,–зазвенел вновь голосок,–я здесь!

Илья сориентировался, повернулся вправо, зацепился сильными руками за край боковушки «кресла», подтянулся и глянул вниз–голос шел оттуда. Илья никогда раньше не заглядывал сюда, считая, что, кроме серых валунов, здесь не ожжет быть ничего интересного. Но сейчас он рывком приподнялся над боковушкой, глянул вниз и увидел крохотный затончик, окруженный со всех сторон валунами. А в затоне…девушка.

–Здравствуй,–хриплым от волнения и напряжения в теле ответил Илья.–Ты кто?

–Русалка,–рассмеялась девушка,–разве не видно по мне?

–А разве русалки бывают?

–Но я же есть. Хочешь, я дотронусь до тебя?

Она протянула руку.

–Лучше плыви сюда,–попросил Илья, не в силах больше удерживать большое тело в висячем положении.

–Лучше ты ко мне.

–Я не могу,–смущенно улыбнулся юноша,–у меня ноги…не ходят.

–И я не могу,–все так же смеялась девушка.–У меня ног и вовсе нет!

Илья засмеялся в ответ, но тут руки сорвались, и он рухнул на прежнее место, больно ударившись спиной о спинку каменного «кресла».

–Русалка!–крикнул он в сторону затончика, но ответа не последовало. Юноша испугался, что это было только видением, игрой воображения, но через минуту голова девушки показалась как раз напротив того места, где он сидел. Девушка подплыла к крайнему валуну, высунулась из воды по пояс, улеглась на камне, сложив руки под подбородком, и уставилась на Илью, улыбаясь. Теперь юноша мог рассмотреть её: совсем не загоревшая кожа (значит, недавно приехала на море), темные с серебристым оттенком распущенные волосы, зеленые глаза, вздернутый носик и широкий рот с капризно изогнутой верхней губой. Распущенные волосы закрывали грудь и спину девушки, но оттеняли безупречные линии шеи и рук.

–Какая ты красивая,–Илья сто лет не разговаривал с девушками и очень растерялся, поэтому сказал первое, что пришло в голову.

–Ты тоже ничего. Чем занимаешься?

Юноша задумался. Сказать, что сравнивал противные голоса чаек со своими безжизненными ногами и мечтал о чуде?

–Я думал о чуде,–проговорил он наконец.

Лицо русалки озарилось восторженной улыбкой.

–О чуде?! Здорово! Я тоже все последние дни думаю о чуде!

–А можно спросить, о каком?

–Можно, только я тебе не отвечу, пока ты первый не скажешь о своем.

–Для меня чудо,—юноша тронул согнутые в коленях ноги,–если я снова буду ходить. Если у меня будут нормальные ноги.

–А сейчас ты не можешь?–бровки русалки поползли верх.–Вот же они…

Илья горько вздохнул:

–Травма позвоночника, и мне ничего не поможет, кроме чуда.

Русалка вдруг резко вскинула вверх руки и опрокинулась назад, в море. Она нырнула, потом снова показалась на поверхности, и так несколько раз, как расшалившийся дельфин.

–Стой! Не уплывай!–закричал Илья, но девушка его не слышала. Вот опять она показалась над волной, но уже справа, потом еще правее, и пропала. Парень вновь подтянулся на руках и заглянул за боковушку, надеясь, что девушка в затоне. Но увидел лишь последний лучик солнца, ушедший под воду.

Он оглянулся: солнце скрылось, еще чуть-чуть, и ночь накроет землю и море.

–Илья!–раздался голос брата от старой грязелечебницы.–Я уже иду.

Сердце Ильи колотилось в груди. Он не понимал, явь это была или сон, была ли девушка, разговаривали ли они или ему это все приснилось? Сон или не сон? Завтра! Нужно дождаться завтра, и все выяснится.

На следующий день, ближе к закату, юноша уже был на своем месте и до рези в глазах вглядывался в темно-зеленые волны. Он уже несколько раз подтягивался на руках, заглядывал через боковушку–никого! Значит, приснилось?! Какой чудесный сон!

–Здравствуй!

–Это ты? Ты мне не приснилась?–Илья чуть не заплакал от счастья, когда увидел свою русалку на валуне.–Ты вчера так внезапно исчезла.

–Солнце село, и нам, русалкам, пора было домой.

–А где твой дом?–включился в игру Илья.

–Вон там,–она махнула рукой в сторону островка.–Давай лучше поговорим о чуде.

–А чего о нем говорить? Ведь чудо либо происходит, либо нет.

–Неправда,–русалка уже не улыбалась.–О чуде следует поговорить. Разве тебе не интересно узнать, о каком чуде я мечтаю?

–Очень интересно. Расскажи. Только знаешь, перебирайся ко мне, а то замерзнешь в воде, сегодня ветер прохладный.

Девушка засмеялась.

–Это у тебя, на берегу, ветер, а здесь, в море, никакого ветра. Да и ног у меня нет, чтобы добраться до тебя. Забыл, что я русалка?

–А что есть?–глупо спросил юноша.

–Хвост!!!–она от души рассмеялась и снова начала кувыркаться в воде. Брызги летели на Илью, а он размазывал их по лицу, рукам, шее, и ему казалось, что нет ничего чудеснее, чем эти соленые, пахнущие йодом капли.

Наигравшись, русалка снова улеглась на валуне.

–Теперь моя очередь рассказать, какого чуда я жду. Знаешь, когда русакам исполняется…ну как вам, людям, восемнадцать лет, ей дается две недели от полнолунья до новолунья, чтобы изменить свою жизнь. Ты, наверное, догадываешься, что все молодые русалки хотят стать настоящими земными девушками? А это возможно только с помощью принца. Вот такого, как ты, например.

Она стрельнула в его сторону зелеными глазами, разглядела вспыхнувшие румянцем щеки и осталась довольна.

–А чтобы это случилось, каждой из нас дается одна возможность совершить для принца чудо. И тогда, возможно, принц полюбит русалку. А как только он признается ей в любви, вместо хвоста, русалка обретет ноги. Но…

–Что?–затаил дыхание Илья.

–Как только русалка обретет ноги, для принца чудо закончится. Он снова окажется в том же положении, что и раньше.

–Это значит…?

–Это значит, что у русалки и её принца одно чудо на двоих.

—А если русалка совершит чудо…–Илья задохнулся от волнения,–а принц не полюбит её, не признается в любви?

–Ты забыл, что случилось с первой из нас, с Русалочкой? Она превратилась в морскую пену.

Девушка замолчала. Молчал и Илья.

–Это сказка,–наконец произнес он.–Красивая, но грустная сказка.

–Но чудеса и бывают только в сказках. Ты же мечтал о чуде, значит, должен признать это все,–она развела руки вширь,–сказкой.

–А ты можешь совершить чудо?

–Могу.

Девушка вдруг загрустила.

–Знаешь, многие русалки совершали в свое время чудеса, но только двое из них стали обыкновенными девушками. Ты понимаешь, что это означает?

–Это означает,–тихо начал Илья,–что всех остальных принцы не полюбили.

–Верно.

–Скажи, –через минуту продолжил юноша,–а что будет, когда пройдут отведенные две недели от полнолунья до новолунья? Если ты не встретишь принца, не совершишь чуда…

–Я просто останусь русалкой. Навсегда. Второго шанса нам не дается.

Снова между ними повисло молчание, и только волны без устали шептались и переговаривались между собой, ссорились и мирились.

Илья молчал, потому что верил и не верил в происходящее с ним. Возможно ли такое? Русалки? Принцы? Может, скучающая барышня из санатория решила подурачить бедного инвалида? Каждый развлекается, как может. А что ему делать? Попросить будто в шутку, чтобы она совершила чудо? Но тогда события начнут развиваться по двум вариантам: или русалка действительно совершит чудо, поставит его на ноги, и он заживет жизнью здорового человека, а русалка превратится в морскую пену, или она совершит чудо, он признается ей в любви и вновь станет неходячим, зато сбудется мечта русалки. В первом случае он окажется негодяем, а во втором останется калекой.

Вот тебе и чудо!

Пока он сидел в глубокой задумчивости, русалка незаметно уплыла, на берег опустились густые сумерки, а над горизонтом всплыла полная луна с чуть спрямленным бочком. Значит, осталось меньше двух недель. Что же делать?

Три или четыре следующих дня Илья встречался с русалкой на берегу. Они уже не говорили о чуде, а обсуждали массу других интересных вещей. Юноша рассказывал о Петербурге, в котором жил, о семье, компьютерах и сеттере Окси. Она поведала историю рода русалок, строгие правила их жизни, подчиненные равнодушному ходу Луны, и даже под большим секретом поведала, что островок–это пропускной пункт в морское царство.

Когда от целой луны осталась четверть, Илья понял, что влюбился в русалку или кто там она есть на самом деле. Если все это розыгрыш, он первым посмеется. А если это правда, то он признается ей в любви, и пусть она станет земной девушкой. А ему и так хорошо.

Одно только мучило его: обретя ноги, русалка вряд ли захочет остаться с калекой. Такая красавица достойна настоящего принца, и хотя Илья очень хотел помочь русалке, но в то же время боялся её потерять.

Пролетали часы свиданий, а юноша все не мог признаться ей в любви, Русалка же с каждым днем становилась все грустнее. Она тоже полюбила и готова была совершить чудо, даже если после этого придется раствориться в грязной морской пене, но все оттягивала, потому что принц, конечно же, не признается ей в любви, так как не захочет вновь становиться калекой.

Наконец настал день, когда она решилась.: ради любви можно и пожертвовать. Даже жизнью.

–Я давно тебя жду!–воскликнул Илья, увидев подплывающую русалку. Она тихо выбралась на валун, отжала и пригладила длинные волосы.–Смотри,–сказал он,–от луны почти ничего не осталось.

–Я знаю,–чуть слышно произнесла русалка.—Всего пять дней до новолунья. И я решила, то сегодня совершу чудо.

–Постой!–предостерегающе поднял руку Илья.–Послушай, что я решил…

Но русалка уже знакомым ему движением взмахнула руками, опрокинулась в море, закружилась колесом на одном месте, словно и впрямь ловила свой собственный хвост, а потом подпрыгнула высоко над водой. Темная завеса волос взметнулась вверх и открыла взгляду юноши узкую с острыми лопатками спину, тонкую, в один обхват, талию, плавно переходящую в округлые бедра.

На девушке не было купальника!

Илья замер, ожидая, когда русалка повернется к нему лицом. И это случилось. Маленькая острая грудь засветилась в наступающих сумерках холодным мрамором, как и плоский живот с крохотной ямочкой пупка, в котором бриллиантом застыла капелька морской воды.

Юноша разглядел все, кроме одного–ноги или хвост у его девушки? А она ушла под воду и не показывалась долго, долго, как будто утонула.

Первые две-три минуты Илья сидел неподвижно, а потом испугался за неё, рванул что было сил к валуну, за которым резвилась русалка. Неожиданно он осознал, что стоит на коленях, и коленам больно и мокро. Он оперся на руки, попробовал приподняться…Получилось!!!

Парень стоял, а ноги держали его, хоть и дрожали мелкой дрожью. Он не мог поверить, что чудо все же произошло. Ноги подгибались от слабости, но они держали его!

Юноша выпрямился во весь свой немалый рост. Перед ним колыхалось уже почти черное, с редкими блестками море. Он раскинул в стороны руки, набрал полные легкие воздуха и закричал:

–Чудо-о-о-о!– и снова повторил,–Чудо-о-о-!!

На какое-то мгновение он позабыл, кому обязан счастью стоять, переступать с ноги на ногу, чувствовать, как холодные мурашки бегут вверх-вниз, от паха до щиколоток и обратно.

Юноша оглянулся на светлые окна санатория, представил, как преодолеет расстояние до своего номера, как остолбенеют все, кто видел его только в коляске. Сейчас раздастся голос брата, и он пойдет ему навстречу.

—А!–вдруг кольнуло его в самое сердце.–Я забыл о главном. Ру-сал-ка! Ру-сал-ка! Где ты-ы-ы-ы? Чудо свершилось! Ты слышишь? Я стою и, наверное, могу идти. Почему ты уплыла именно сейчас? Вернись, я хочу тебе сказать…

–Илья,–раздался с берега голос старшего брата.–Я еду!

А русалка, прижавшись к шероховатому боку валуна, незаметно наблюдала за счастливым юношей. Из глаз её катились слезы, наверное, такие же горько-соленые, как и вода в море, в котором они исчезали. Потом Русалка жалко всхлипнула, медленно погрузилась в волну и поплыла в сторону островка.

Подходил к концу пятый день. До новолунья оставалось несколько часов. Девушка сидела в каменном «кресле» уже пятый день. Её волосы повисли безжизненными серыми прядками, плечи поникли, а кожа казалась снежно-белой с голубоватым отливом. Она без конца поворачивала грустное личико в сторону санатория, слышала доносящуюся оттуда музыку, иногда до неё долетали отрывки разговоров и смеха. И никто не шел сюда, никому не было дела до бедной русалки, которая совершила чудо, а за это теперь ждет неизбежного: как только тонюсенький серп луны покажется над морем, её сердце остановится, тело перестанет слушаться и медленно превратится в белую пену, смешается с мусором, что плавает у берега, и исчезнет. С каждым годом все меньше русалок остается в море, и все больше пены прибивает к берегу. Люди брезгливо переступают через неё, боясь её прикосновения…

 

Она сидела и в последний раз оглядывала родимый берег, островок, живописно разбросанные валуны.

Последние лучи солнца начали устраиваться на ночевку на широком ложе моря. Погоди еще чуть-чуть, просила русалка, помедли, шептали её побелевшие губы. Как-к-к-к жаль-ль-ль, выбивали дробь на камне слезинки. Всё.

–Ру-сал-ка!–вдруг донеслось с берега.

Русалка оглянулась: немного неуклюже, высоко поднимая колени, к ней бежал Илья. Девушка сползла в воду, заняла привычное место на валуне.

–Русалка, я пришел сказать тебе спасибо за самые счастливые дни в моей жизни! Эти пять дней…Я не могу передать словами, как это было чудесно! И все благодаря тебе

–Я рада,–голос русалки был чуть различим в шорохе волн.—Это настоящее чудо. Верно?

–Да, да, а, и тысячу раз да! Но знаешь, есть чудо больше, чудеснее!

–Неужели?

–Это чудо–ты! За пять дней я понял одно: ноги-плети—небольшая жертва ради возможности быть с тобой, любить тебя! Русалка, я тебя…

–Стой! Молчи!–из последних сил крикнула она.–Подумай! Ходить это прекрасно! Я всегда мечтала об этом. А разве ты не мечтал об этом долгие годы? Так зачем снова лишаться этого дара?!

–Зато взамен я получу больший дар–твою любовь. Ведь так?

Юноша пытался поймать взгляд русалки, но она так низко наклонила голову, что он с трудом различал черты её лица.

–Я люблю тебя,–прошептала русалка,—и счастлива твоим счастьем. Прощай, любимый…

Русалка вытянулась во весь рост на валуне, устремив глаза в ту точку небосклона, где должен появиться молодой месяц.

–Нет!–в отчаянии закричал Илья.–Я люблю тебя, русалка, я не могу без тебя!

Тело русалки содрогнулось, она выгнулась навстречу серпику луны, но в последний миг взглянула на юношу, как будто прощалась и прощала.

–Я тоже могу совершить чудо!–закричал юноша, поймав её взгляд. Не раздумывая и опасно скользя на мокрых камнях, он ринулся к ней, закрыл своим телом её худенькое тело, отчаянно пытаясь согреть своим теплом.

Еще пять минут назад он знал, что очень любит свою русалку. Глупец! Он только сейчас понял, что такое любить, а значит, по капле отдавать свою жизнь другому, сердцем вытягивая его из страшно молчаливой бездны.

Инстинктивно Илья отгораживал русалку от тонкого лучика нарождающейся луны, кожей чувствуя его режущие прикосновения.

–Она моя,–шептал Илья,–не отдам!

А волны набегали и набегали на плоский валун, проскальзывали между их телами, и все меньше оставалось времени на то, чтобы что-то исправить.

 

Летние ночи коротки. Исчезли, растворились в первых лучах дневного светила остатки ночной тьмы. Золотой великан поднимался над морем, сонным взором окидывая берег и окрестности.

От старого, отполированного волнами валуна к санаторию шли едва заметные две пары следов. На своем веку солнце видело разные следы: одни шли вдоль берега и вели в никуда, другие заканчивались в море и больше нигде не появлялись. Но эти две пары следов, неровными строчками соединившие берег и территорию санатория, лучше всяких слов рассказали ему, что их путь начался здесь, а закончится где-то далеко и не скоро. И путь этот будет счастливым.

Возможно, возможно, подумало солнце.