Маша Кожухина работала в отделе кадров крупного предприятия. Было ей в ту пору тридцать пять, внешность она имела заурядную, хотя если бы немного больше уделяла себе внимания, то выглядела бы намного лучше. Но перед зеркалом Маша задерживалась лишь по утрам, перед работой. Сама она была невысокого мнения о своей внешности и не верила, что кому-то понравятся её темно-каштановые чуть вьющиеся волосы, которые она зачесывала назад и закрепляла тонким ободком, маленькая грудь и широкие полные бедра. Ей трудно было подобрать одежду, потому что сверху подходил сорок шестой, а снизу—на два размера больше. Покупая очередной костюм пятидесятого размера, она шла в ателье, где ей перекраивали жакет, но при этом обязательно что-то портили, и костюм в целом не производил впечатления нового, а выглядел образцом домашнего производства.

Размер ноги у Маши был тридцать девятый, а это бы ничего—модельные туфли есть и таких размеров, но беда в том, что бедняжка не умела ходить на каблуках. Поэтому туфли без каблуков, которые она покупала, визуально делали ногу еще больше.

Но коллеги по работе обожали Машу, считали её красавицей, умницей и добрейшим на свете человеком.

—Здравствуй, Машуля,—встречали её на работе, а она улыбалась в ответ. При этом её лицо светилось радостью и нежностью, карие глаза изливали на окружающих ласковое тепло, а губы складывались в какую-то детскую улыбку, и каждому хотелось чмокнуть Машу в щечку.

На работе Маша была незаменима, если кто-то уходил на больничный или нужно было быстро и в кратчайшие сроки выполнить большую работу. В праздники она тоже была востребована как никто другой: ей можно было поручить накрыть стол, и тогда рядовая пьянка превращалась в кулинарное торжество, Маша прекрасно пела, знала и народные и современные песни, грациозно двигалась в танце и была зачинщицей всевозможных застольных игр и розыгрышей.

И при всем этом человеческом богатстве она была одинока, хотя имела ко всем своим достоинствам еще чудесную двухкомнатную квартиру, и, казалось бы, давно могла устроить свою личную жизнь. Но проходил год за годом, а никаких надежд на замужество не предвиделось.

—Нет у меня женского счастья,—бывало, взгрустнет Маша.—Другие по третьему разу замуж выходят, а я…

—Ох и разборчивая ты невеста,—журил её начальник отдела кадров Осип Семенович Кидер, который не однажды заигрывал со своей работницей, но неизменно получал решительный отпор.—Еще год-два, и останешься вековухой. Если уж не мужа, так хоть хахаля заведи. «…был бы милый рядом…»—козлиным голоском намекал начальник.

Маша поначалу отмахивалась от таких разговоров, но со временем стала задумываться. Украдкой начала выискивать среди работников предприятия, соседей и просто знакомых мужчину, разведенного или вдовца, с прицелом завести с ним долгосрочные отношения. Но одни не нравились ей, а другие, зная Машу не первый год, не воспринимали её как потенциальную невесту. Время летело, женщина уже и не надеялась на то, что изменится её устоявшаяся одинокая жизнь, что и её улыбнется пресловутое женское счастье.

Однажды, возвращаясь из деревни от родителей, она долго простояла на остановке у автовокзала, ожидая рейсового автобуса. Народу было немного, да и тот топтался на платформе у закрытых дверей двух междугородних автобусов. Еще один автобус с красной надписью «Москва» на белом боку стоял чуть поодаль, на смотровой яме. Возле него вытирал измазанные машинным маслом руки водитель. Вдруг он глянул в сторону Маши, потом еще и еще. Женщина заволновалась, потому что никто так, по-особенному, на неё не смотрел.

Тут из-за поворота вырулил автобус, Маша отвлеклась лишь на минуту, глянуть на номер, а когда посмотрела в сторону ремонтируемого автобуса, то мужчины там уже не было. Чувство потери так овладело бедняжкой, что она чуть не разревелась.

—Здравствуйте,—вдруг послышалась за её спиной. Маша резко обернулась и наверняка упала бы, запутавшись ногами в сумках, но крепкие руки удержали её, а со склоненного к ней лица смотрели невообразимо красивые, ласковые, в пушистых ресницах глаза водителя.

—Здравствуйте,—чуть слышно ответила Маша.

—Вы, я заметил, давно ждете автобуса,—сказал водитель.—Хотите я вас подвезу на своем?

Маша от неожиданности онемела, а мужчина ловко подхватил её тяжелые сумки и пошагал к смотровой яме. Женщина двинулась за ним, чувствуя одновременно и сильное смущение, и необыкновенную радость.

Через полчаса они уже были возле её дома. За время поездки женщина не произнесла и нескольких фраз, зато водитель говорил за двоих. Поднимаясь на третий этаж, он все шутил, что в сумках у неё, очевидно, кирпичи.

—Да нет,—улыбнулась Маша в ответ.—Родители картошки наложили, банок с соленьями и вареньем. Мне и не надо всего этого, но не обижать же стариков.

—Верно,—согласился мужчина,—обижать стариков не следует.—Меня Олег зовут,—представился он.

—А я Маша.

Войдя в квартиру, Маша смущенно предложила незнакомцу пройти, «выпить чаю». Тот не стал ломаться, а тут же прошел на кухню, по-хозяйски расположившись на стуле возле окна.

—Я ничье место не занял?—внимательно глянул гость на хозяйку.

—Нет, что вы! Я живу одна…—она чуть замялась,—и люблю сидеть вот здесь.

Маша показала на узкое пространство между кухонной стенкой и столом.

—Такая красивая женщина и одна?—удивился гость.—Куда же смотрят ваши мужчины!

Женщине приятно было слышать эти слова, и в душе она молилась, чтобы мужчина вдруг не глянул на часы и не заторопился уходить.

Но страхи её были напрасны. Олег, видимо, никуда не спешил, и компания одинокой женщины его вполне устраивала. Его глаза неотступно следовали за женщиной, суетящейся на кухне, от его внимания не ускользнули ни забитый продуктами холодильник, ни отличного качества чай, ни сияющая чистота жилища Маши.

—Люблю ветчину,—сообщил Олег, уминая бутерброд и запивая его чаем.—Особенно с водочкой.

Сказал он это вскользь, но осчастливленная вниманием Маша тут же кинулась к холодильнику, вытащила нераспечатанную бутылку.

—После дня рождения осталась,—смущенно проговорила она, боясь, как бы мужчина не заподозрил её в пьянстве.

Они выпили по рюмке.

—Сейчас бы горячего,—мечтательно протянул Олег.—Борща или мяска тушеного.

Второй раз ему повторять не пришлось. Маша резво начала рубить мясо, а гостю предложила отдохнуть в комнате. Олег ничего против не имел, и скоро, вольготно развалившись на диване, смотрел по телевизору криминальную хронику.

Минут через тридцать его внимание переключилось с экрана на божественные запахи жареного мяса. Щелкнув пультом телевизора, мужчина направился на запах и застал раскрасневшуюся Машу, хлопочущую над сервировкой стола. Теперь там, вместо тарелки с бутербродами и чайными чашками, стоял хрустальный салатник, на керамическом блюде исходили жиром и специями хорошо прожаренные куски свинины. Рядом с початой бутылкой водки стояло марочное вино.

—Хлебца, хлебца дай,— гость потирал ладони в предчувствии славного ужина.

—Ой, забыла,—хихикнула Маша и поставила перед ним плетенку с хлебом.

Олег одарил женщину нежным взглядом, потом потянулся к бутылке.

—Тебе водочки или вина налить?

Маша вообще-то пила редко и помаленьку, но в тот вечер разрешила себе «гульнуть» на полную катушку.

—Мне как вам…

—Слушай, к чему такая напряженка—вам, нам…Давай сразу на ты! Хочешь, выпьем на брудершафт?

Женщина промолчала, а гость, загоревшись идеей, наполнил их рюмки почти до краев, переплел свою руку с рукой Маши и одним глотком выпил. Женщина отпила маленький глоточек, но в ожидании неизбежного в таких случаях поцелуя даже не почувствовала едкую горечь водки. Её сердце молотом колотилось у самого горла, позвоночник будто размяк, руки и ноги заледенели. Но все тут же прошло, как только губы Олега властно захватили в плен её губы. Его руки крепко сжали тело Маши и потянули к себе. Поцелуй был недолгим, но крепким. Впервые в жизни её так целовали. Каждая частичка её тела загорелась огнем, в голове зашумело, и она ничего не видела вокруг и не слышала.

Для Олега же в этом поцелуе, по всему видать, ничего особенного не было. Он разглядывал раскрасневшееся от желания лицо Маши, понимающе улыбался, а его глаза обещали ни с чем не сравнимые ласки. Потом…после ужина.

Самые смелые мечты Маши Кожухиной сбылись в ту ночь. Правда, ей не с чем было сравнивать, и поэтому грубость и нахрапистость мужчины она приняла за бешеную страсть. Олег был не романтическим любовником из классической литературы, а захватчиком, варваром, который берет все, что ему надобно. Но грубые ласки неожиданного гостя ничуть не расстроили женщину: большой, сильный мужчина и ведет себя соответственно, думалось ей. Странно было бы слышать от него ласковые словечки, ощущать легкие прикосновения. Нет, Олег был властным, опытным мужчиной и за одну ночь дал понять, кто в их союзе главный и чьей воле отныне будет подчиняться Маша.

Так Маша Кожухина познакомилась с мужчиной, можно сказать, своей мечты. Олег Коноров работал водителем междугороднего автобуса, проживал в Долгопрудном, а в их городе бывал через три дня на четвертый. Высокий, широкоплечий, с усами, которые придавали ему вид казачьего атамана, Олег предпочитал кожаные куртки, джинсы, зимой и летом носил солнцезащитные очки.

А в ту первую незабываемую ночь Маша испытала то, о чем только читала в дамских романах и побывала на «вершине блаженства» три или четыре раза. Разумеется, после этого она стала рабыней своего мужчины, но перед работницами отдела кадров наутро она предстала королевой. Все отметили, как изменилась Маша.

—Уж не влюбилась ли ты?—смеясь, спрашивали девчата.

—Дал бы Бог,—тихонько проговорила старшая из них, отметив накусанные, горящие губы Маши.

А начальник отдела, Осип Семенович , крякнув, стал подсчитывать, в каком месяце Кожухина соберется в декретный отпуск.

Следующие три дня Маша жила в ожидании автобуса из Москвы. Но не просто ждала, а готовила достойную встречу любимому. То, что она влюбилась в Олега, сомнений не было, но думать о том, что и тот в неё влюбился, боялась— вдруг сглазит.

К следующей встрече Маша накупила продуктов в одном из самых дорогих магазинов, запаслась дорогущим вином и по штуке выбрала на рынке самые свежие и красивые фрукты.

Она и себя не оставила без внимания, вернее, ту одежду и белье, в чем решила встретить Олега. Рассматривая себя в зеркало, Маша находила, что выглядит привлекательно и даже сексуально в бледно-лимонном шелковом комплекте, состоявшем из крохотных трусиков, которые на её широких бедрах и вовсе превратились в незаметную полоску, и коротенькой комбинации, состоящей наполовину из золотистых кружев.

—Олег, Олеженька, милый…—шептала своему отражению Маша и представляла, как крепкие руки мужчины медленно, но уверенно стянут с неё это лимонное великолепие, а потом начнут мять и тискать её безжалостно, впиваться пальцами в нежные места, а потом творить с её телом все, что пожелают.

Автобус с пассажирами из Москвы приходил часов в семь вечера, а назад отправлялся в семь утра. И каждый рейс Олег приходил к Маше и оставался у неё до утра. Соседи всегда знали, когда приезжает Олег: аппетитные запахи говорили сами за себя, а наутро страстно-просящий шепот и уверенный бас гостя указывали на то, что пришла пора любовникам расставаться.

Заимев любовника, Маша, разумеется, втайне мечтала, что Олег оценит её женственность и покладистость, убедится, какая она хорошая хозяйка, и предложит ей замуж. Но прошло полгода, а решительных действий водитель автобуса не предпринимал. Зато с завидным постоянством приходил к Маше с обязательной бутылкой водки, наслаждался поистине царским ужином, а потом валился на белоснежную постель и небрежным жестом звал к себе Машу. Только если раньше он демонстрировал приемы африканской страсти, то по прошествии нескольких месяцев снисходительно позволял женщине любить себя, говорить ему ласковые слова, демонстрировать готовность к любым сексуальным фантазиям мужчины.

Иногда Маша задумывалась над тем, что её женское счастье немного ущербное, может, чуть постыдное. Но мысль расстаться с Олегом повергала её в отчаяние. Ладно, уговаривала она себя, пусть у неё не так, как у других, и не дарит Олег ей, своей любовнице, подарков, не показывается с нею на людях и не соглашается на то, чтобы позвать кого-нибудь в гости. Зато у неё теперь есть мужчина, который со временем станет законным мужем. Только нужно подождать.

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но однажды Олег забыл у неё барсетку с документами. Маша это обнаружила минут через тридцать после его ухода. Не теряя ни минуты, она рванула на автовокзал, чтобы успеть до отхода автобуса. Ей это удалось, а он из благодарности поцеловал её на виду у всех. Женщина решила, что это неспроста.

Автобус тронулся после того, как контролер проверил у пассажиров билеты. А контролером была Машина знакомая.

—Что, у тебя теперь пригрелся?—спросила она.

—То есть?—не поняла Маша.

—А что тут непонятного? Человеку надо где-то переночевать, поужинать да позавтракать. В гостинице дорого, вот он и пристраивается к одиноким, вроде тебя. Переночует с комфортом, поест с аппетитом, а за все удовольствие—бутылка водки. Да и ту, поди, сам вылакает, так?

Маша смотрела на знакомую контролершу и не могла сообразить, о чем идет речь. Та заметила изумление на лице Маши и безжалостно закончила:

—Не расстраивайся, ты не первая у него и не последняя. И не женится он на тебе: жена у него в Долгопрудном и двое детей.

Сказала и пошла, а Маша долго не могла с места стронуться. А когда домой вернулась, так за уксус схватилась. Хорошо девчата к ней пришли, когда она в тот день на работу не вышла.

Спасли.