Она шла по длинному коридору, слегка покачивая бёдрами. Белый халат облегал молодое упругое тело. Тонкая красная ленточка развивалась на шее. Хлопнули двери интенсивной терапии. Раздался громкий выстрел и всё закончилось…

 

"Мы переехали в большой зелёный дом. Мне нравится зелёный цвет. Может быть потому, что он напоминает траву или кузнечика. Хотя мама говорит, что это не дом, а консервная банка, не продохнуть тебе, не развернуться, не повернуться; что всё это было сделано из экономии, чтобы купить ещё и машину, точнее что-то похожее на неё так, как придёт день, и она развалится по частям. Мама недолюбливает дом. Даже расположение возле трассы её постоянно угнетает, а я люблю наблюдать, особенно по ночам, как по трассе мчатся машины, они напоминают мотыльков, только очень быстрых мотыльков. Иногда, я думаю, что трасса бесконечна, начинается в небе и туда же уходит, а вместе с ней и эти забавные мотыльки. Не помню, когда мама была доброй, даже на мой день рождения. Папуля подарил мне в тот день эту красивую розовую книжку, но не было, ни веселья, ни шариков. Мама наотрез отказалась приглашать гостей в дом так, как это противоречило её правилам, но я хотела праздника! Почему она так со мной! Не буду реветь, как белуга, а вдруг она услышит. Сегодня тёплый июльский день, но гулять совсем не хочется. Просто сидеть, как всегда, одной и ковыряться в песочнице. Это невероятно скучно! Тем более рядом, на школьной площадке, играет Скотти и моя подруга Лора. Можно попросить папу отпустить, он, конечно, отпустит, но мне не нравится, как мама на него постоянно кричит, и будет кричать в этот раз точно. Ладно, пойду, поиграю в песочнице, а лохматый и вечно грязный Берни последит за мной. Хоть он плохо передвигается и слабо видит, но лучше так, чем подводить папу. Джулия Сэмпсон, немедленно спускайся вниз! – раздался грубый женский голос. Ну вот."

 

- Весьма занимательно, - закрыв книжку и сняв аккуратно очки, пожилой мужчина подошёл к окну, - ну надо же!

По стеклу бежали капли дождя. Непонятное нагромождение домов, вечная сырость – вот отличительные особенности Страхбурга. Лёгкий туман окутывал город. Где-то там вдалеке из внушительных труб выплывали клубы дыма. Несмотря на паршивую погоду, на какие-то события, происходившие в городе, завод работал всегда. Сложно сказать, что на нём производили. Наверно, от болтов и гаек до корпусов самолёта, а может быть и что-то более важное.

Закрыв свой кабинет, пожилой мужчина оказался в тёмном коридоре. Времена лампочки на стенах начинали мигать, слабым светом озаряя темноту. Уже было поздно и все давно разошлись по домам. Самое время насладиться тишиной. Вот только из дальней комнаты доносилась какая-то возня и слабое шипение. Остановившись возле двери с надписью «Лаборатория» пожилой мужчина почесал седую бороду и зашёл внутрь. За столом из своеобразных колб, пробирок, мензурок и прочей химической посуды проводил какой-то эксперимент высокий худощавый парень. Он был так увлечён, синей жидкостью, закипающей на слабом огне, что поначалу не заметил гостя, но потом исправился:

- Профессор Сточ! Вы как раз вовремя!

- Да, Эндрю, - пожилой мужчина прошёл по комнате, внимательно рассматривая её содержимое, - решил заглянуть к тебе.

- Это здорово!

- Ну, рассказывай, над, чем трудишься? – профессор уселся на стул, стоявший возле окна, и засунул руки в карманы чёрного плаща

- Над одной сывороткой, которая воздействует на кору головного мозга,- парень начал быстро говорить, проглатывая окончания. Он явно торопился рассказать обо всём в считанные секунды.

- Это хорошо. Признаться, мне не даёт покоя один вопрос. Я хотел с тобой об этом поговорить.

- Да профессор?

Парень явно напрягся. Его большие карие глаза застыли в ожидании каверзного вопроса. В голове то и дело начали возникать шаблоны ответов на всевозможные вопросы, которые мог задать профессор. Зазвонил мобильный телефон, и карман белого халата озарил красный цвет. От неожиданности парень подпрыгнул, а потом внимательно посмотрел на дисплей. Он прекрасно знал, кто звонит, но надеялся на лучшее.

- Слушаю.

- Ты где сейчас? - из трубки доносился писклявый женский голос. Он был настолько громким и пронзительным, что профессор, сидевший в противоположной части комнаты, невольно заёрзал на стуле. – Всё торчишь на своей работе? Домой идти собираешься?

- Вот собирался до твоего звонка, а что произошло?

- Света в квартире нет! Вот что! Я хотела посмотреть свой любимый сериал, а теперь сижу в темноте.

- Сколько раз тебе ещё говорить, - парень начинал злиться, всё сильнее сжимая телефон в руке, - я не сантехник, не кабельщик, а простой учёный!! Можешь ты наконец это понять или нет?

- Знаю, знаю, слышала сто раз про твою работу, про твоего замечательного профессора. Ты не забыл про обещание, которое дал маме?

- Аманда, я помню.

Аманда прекрасно знала, что Эндрю придёт и всё починит, стоило только напомнить про общение, которое он дал - заботиться о своей младшей сестре, чтобы не случилось. Это был железный аргумент, который работал всегда и везде. Эндрю мог давно приструнить неугомонную сестру, но будучи парнем скромным и стеснительным, он постоянно сдавал позиции. Грозный голос сестры вкупе с обещание загоняли его в угол и внушали страх.

- Сестра?

Пожилой мужчина подошёл к небольшой клетке, стоявшей на полке в шкафу, и постучал пальцем по маленькому колёсику. Там должна была быть мышка, которая приводила этот механизм в действие, но её не оказалось. Возможно, понадобилась для другого опыта.

- Да… она самая. Так о чём вы меня хотели спросить?

- Послушай, Эндрю. Скажи, но только честно. Ты не жалеешь?

- Профессор! Вы уважаемый человек не только в Нью-Гемшире, но и за её пределами. К вашему мнению всегда прислушиваются и работать с вами для меня большая честь, - тут парень замялся и замолчал. Поразмыслив несколько минут, он добавил: аа вы об этом случае?

- О нём. Стоило того?

- Думаю, что стоило. Мне он тоже показался необычным.

- Спасибо, сынок. Я хотел услышать именно эти слова.

На улице было темно и сыро. Дождь продолжал моросить. Сильный ветер цеплялся за стволы многовековых могучих дубов, заставляя их протяжно скрипеть. Прямо перед входом в лечебницу образовалась большая и глубокая лужа. Она предательски скрывалась в темноте, напоминая асфальт.

- Я всегда хотел спросить, почему ты не переберёшься в Нью-Гемшир? – мужчина раскрыл зонтик, и ветер сразу чуть не вырвал его из рук. – Тут спокойнее. Нет попрошаек, которые так и норовят залезть к тебе в карман, уличной шпаны, поджидающей тебя за углом, особенно ночью. К тому же вдали от завода.

- Меня устраивает Гемшир, - Эндрю явно не хотелось об этом говорить, но он продолжил, - да и денег недостаточно, чтобы снимать здесь квартиру. Ещё Аманда, я знаю, что она не подарок, но оставить её не могу.

- А сестре твоей давно пора найти себе мужика!

Обогнув глубокую лужу, профессор Сточ и его ассистент Марковиц направились к автобусной остановке.

 

"В моей комнате очень темно. Включив маленький фонарик и спрятавшись под стол, ожидаю, что произойдёт. Совсем одна в этой страшной тёмной комнате. Проходит минутка, но ничего не происходит. Слёзы появляются сами собой, но держусь, я ведь сильная, и папуля так говорит. Хочется поскорее написать об этом. Ведь то, что случилось днём, останется со мной навсегда.

День начинался как обычно, играла во дворе с Берни. Серенькие тучки собирались над крышей нашего дома, но дождика не было. Мальчик из соседнего двора шёл со своим дедушкой домой, он смеялся и о чём рассказывал. Я не помню, как его зовут. Они шли с какого-то праздника. У нас в городе их часто устраивают, только мы практически на них не бываем, и шарик, который мальчик держал в руке, был праздничный и такой круглый. Мне не два года, я видела много разных шариков, и в этом ничего особенного не было, кроме надписи. Было сложно рассмотреть, что на нём нарисовано. Оставив Берни в покое, я направилась следом за рыжим мальчиком, очень уж хотелось расспросить про эту надпись. Когда мальчик свернул с улицы и направился к дому, будка Берни практически пропала из виду. Я начала волноваться, представляя мамино недовольное лицо, и тут меня окликнул этот мальчик.

- Джули, привет!

- Привет. Слушай, мне надо спешить, а то мама наругает. Просто покажи, что нарисовано на шарике.

- А вот смотри, - мальчик усердно повернул шарик надписью к Джули и заулыбался.

- Ухты! Что это?

- Это небесный дракон! Я победил в конкурсе по орфографии, и мне вручили этот шарик! Посмотри, посмотри на нём даже моё имя написано.

Что там было написано, не стала читать, но дракон…он мне очень понравился, такой особенный и необычный, его не увидишь по телевизору или в глупых комиксам. Хотелось поскорее папе рассказать о нём. Пробежав по кухне, я даже не заметила и не почувствовала, как что-то задела, а когда повернулась, то на полу лежала мамина любимая кружка, точнее много осколков от неё. Первый мамин удар пришёлся по попе. Она сразу загорелась горячим огнём. Всё произошло так быстро, я даже не успела сообразить, а потом последовал второй удар по затылку. Было так больно! Из глаз брызнули слёзы.

- Вот что ты натворила! - мамин голос звучал, как приговор.

В этот момент я хотела скорее убежать потому, что в неё вселился демон, закрыться в комнате и никогда, ни за что оттуда не выходить, но мама дергала за руку и не отпускала.

- Да что с тобой происходит?

Тут за меня заступился папуля, и они начали ругаться. Шарик с его необычным драконом, конечно, вылетел из головы.

- Ты что делаешь? – папин голос гремел, как труба, - ты не понимаешь, что она ещё ребёнок?

- Сегодня ребёнок, завтра уже подросток, который треплет нервы! Если сейчас не показать, что так нельзя делать, то она так ничему не научится.

- Господи, Лидия, чему она должна научиться? Ей всего 8 лет!

- Как же ты меня достал своим нытьём! Что за мужик! В доме ничего сделать не может, только знает, как за любимой дочкой с утра до вечера бегать и пылинки с неё сдувать.

На мгновенье показалось, что в комнате кто-то есть. Он стоит где-то рядом и ожидает, когда я вылезу из-под стола. Хотя нет, только темнота и ничего больше. Я ей этого никогда не прощу, никогда!"

 

Профессор лежал на диване, всматриваясь в потолок. Его взгляд медленно блуждал из одного угла в другой, останавливаясь на каждой дырочке или пятнышке. Это обычно помогало собраться с мыслями и адекватно оценить прочитанное, но пока ничего не выходило. Розовая книжка валялась на полу. Большой пушистый кот с зелёными глазами уже давно присмотрел её и вальяжно направлялся к цели. На шеи покачивался кулон в виде полумесяца. Только он решил пометить территорию, как профессор Сточ поднял книгу и раскрыл на странице, где была закладка. Сдвинув брови, он стал перечитывать заново тот день, чтобы вникнуть в суть происходивших событий. С недавнего времени, поглощая страницу за страницей, Карл Сточ стал ловить себя на мысли, что место, которое описывала девочка в своих записях, ему знакомо. Оттолкнув ногой кота, он надел тапочки и посеменил к телефону.

- Эндрю, Эндрю! Ты меня слышишь? Это профессор Сточ говорит.

На линии раздавался громкий трест. Благодаря бесконечным дождям и грозам, которые постоянно выводили из строя линии электропередач, просто поговорить по телефону оборачивалось всегда большой проблемой, но в этот раз всё было не так плачевно. На том конце провода слышался голос.

- Плохо слышно.

- Необходимо встретиться, - чеканя каждую букву, говорил пожилой мужчина. – Приходи в восемь в бар.

Атмосфера, царившая в баре, наводила тоску и уныние. Посетителей было немного, да и кто предпочтёт уютной квартире эту пропахшую пивом и рыбой забегаловку. В дальнем углу посапывал незнакомец. Газета, которую он читал, слегка сползла на живот. Парень в зелёной кепке о чём-то разговаривал с барменом, иногда поглядывая на проходивших посетителей. Нетрудно было догадаться, что он описывал свою никчемную жизнь, посасывая пиво и рассказывая о жене, детях и работе, где платят копейки. Симпатичная официантка болтала по телефону, накручивая провод на палец. С интервалом в минуту-две она признавалась кому-то в любви, потом обвиняла в неких прегрешениях, затем извинялась и снова признавалась в чувствах и так до бесконечности. Ей не было никакого дела до того, что на столиках валялись дохлые мухи. Кое-где стояли синие подносы, переполненные грязной посудой. Остатки еды уже давно засохли и намертво прилипли к тарелкам. В общем, всё как всегда, ни считая одной мелкой детали, вазы с искусственными цветами. Её раньше не было, но теперь она украшала своей нелепостью каждый стол. Видимо хозяин решил внести лёгкое разнообразие в антураж заведения, порадовав тем самым посетителей. Лучше бы он уволил официантку, принеся больше пользы, но цветы тоже неплохо. Профессор Сточ и ассистент Марковиц расположились в самом дальнем и тёмном углу, где дремал незнакомец. Его раскатистые рулады совсем не мешали их разговору.

- Сынок, помнишь, как к нам привезли её? – профессор уперся маленькими, как бусинки, глазами в Марковица, ожидая ответа

- Конечно, помню! Таких криков и воплей я не слышал со времён чокнутого Дина.

- Так вот, - мужчина продолжил разговор, оглядываясь по сторонам и плавно переходя на шёпот, - в машине осталась книга. Санитары в спешке видимо её не заметили. – Я забрал, надеясь, что в будущем пригодится и, знаешь, не прогадал.

- Вот так новость! А мне, почему не сказали?

Парень от удивления широкого раскрыл свои и без того выразительные глаза, раскинув руки в стороны. Его глаза даже в минуты радости казались грустными, поэтому было, сложно определить, что сейчас творится на душе, и в каком расположении духа Эндрю пребывает, но Карл Сточ научился это определять.

- Сам понимаешь, как у нас тут всё устроено. Где-то кто-то услышал, понял по-своему, рассказал другим, а в результате мы виноваты.

- Это точно

- Ведь чем больше знаешь о пациенте, тем лучше для него и для всех нас. Значит, я начал читать и слегка увлёкся. Место, которое описывает девочка, мне откуда-то знакомо. Может, я к этому имею отношение.

- Профессор только не обижайтесь, но я думаю, что вам необходимо слегка развеяться, а я продолжу исследование.

- Возможно, ты и прав. Пора навестить брата в «Сильвер Лейк». Кто знает, может родные края, навеют воспоминания, - мужчина на мгновение закрыл глаза, и на лице появилась улыбка, - а ты в моё отсутствие попробуй найти к ней подход.

- Но профессор, а как, же сыворотка? – ассистент Марковиц даже подскочил с дивана, а потом опустил глаза и произнёс: хорошо сделаю.

Профессор Сточ похлопал Эндрю по спине и вышел из бара. На столе осталась недоеденная яичница с беконом и сигарета марки Мальборо. Марковиц затушил сигарету и тоже ушёл.

 

"Люблю солнышко. Оно приносит с собой счастье, которого так не хватает! Интересно, а почему солнышко меня согревает и не даёт замёрзнуть? Возможно, благодаря ангелочкам, которые утром спускаются с небес и, окутав своими крыльями, дарят ему свою нежность и любовь, а вечером улетают на небеса. Сегодня папуля сделал для меня качели. Он самый лучший папа! Ни у кого по близости нет качелей, а у меня теперь есть. Будем с Лорой качаться.

- Малышка, попробуй, - сказал папа, облокотившись на ствол дерева.

Я плюхнулась на сиденье и ветка, к которой были привязаны веревки, издала одобрительный трест. Папуля подошёл сзади и начал постепенно раскачивать меня. Его руки дрожали, наверно от волнения. Не могу всего описать, но ощущения были невероятными. Казалось, что я лечу. Даже Берни вылез из своей будки, чтобы посмотреть на меня. В ответ на мои радостные крики, он начал лаять. Всё было замечательно, пока не пришла мама.

- Что здесь происходит? И почему эта псина разоралась? У меня и без неё голова болит.

- Дорогая, я просто качал Джули на качелях.

- Да вижу не слепая.

Я сразу замолчала, чтобы не разозлить ещё сильней, но Берни, старенький Берни не унимался и продолжал лаять. Мама пришла в ярость и врезала бедной собаке. Что он ей сделал? Почему взрослые такие жестокие! Издав протяжный стон и поджав хвост, Берни поплёлся в будку. Папа хотел что-то сказать маме, но не решился. Вместо этого он погладил меня по щеке своими большущими пальцами и спросил:

- Тебе они нравятся?

- Конечно, папуля! Ты самый лучший!!!

Я прыгнула ему на шею и расцеловала. Трудно передать радость, которую я испытывала в этот момент. Даже мама уже не сможет испортить этот замечательный день.

- Вот и славно. Ты качайся, а я послежу за тобой со стороны, - погладив меня по волосам, он сел на веранде и закурил.

Раскачиваться я научилась быстро. Просто дёргаешь ногами и всего то. С каждым разом я раскачивалась всё сильнее и сильнее. Выбросив сигарету, папа спустился со ступенек. Он изменился в лице и что-то говорил, жестикулируя руками. Было так забавно на него смотреть. Я не слышала, о чём он говорил, да это было неважно. Я словно взлетала выше нашего дома и могла коснуться неба рукой. Вскоре вдалеке показался дом Харрисонов. Потом я увидела наш лес и тонкую дорожку, ведущую в его густые дебри. Возле дома мисс Норрис в это время Скотти с друзьями во что-то играли. Даже было видно, как Скотти, бросив клюшку, полез драться к одному из мальчишек. Временами до меня слабо, словно из глубины, доносился трест дерева, но ничего оно такое, же сильное и большое, как папуля, выдержит. Взлетая всё выше и выше, я думала: «Как было бы здорово качаться на них с моей подружкой Лорой и болтать обо всём на свете!»"

 

Проезжая мимо озера и причала, поросшего мхом и прогнившего до основания, профессор Сточ не переставал думать о своей пациентке. Его стремление объяснить, что между ними существует незримая связь начало перерастать в нездоровое увлечение. В мозгу словно щёлкал некий механизм, который вот и сейчас толкал его на поиски и отправил к брату в Сильвер Лэйк. Надавив на газ, Карл прибавил скорость. Кроме того, он начал волноваться, как встретит его брат, ведь они не виделись много лет. Особых скандалов и размолвок не было, но избежать холодка при встрече ясно не удастся, и профессор это понимал. В салоне становилось душновато, и Карл открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. Солнечный свет, яркий краски – всё это вместе казалось необычным и удивительным, а для человека прожившего большую часть жизни в сером и мрачном Нью-Гемшире, где проливные дожди и густой туман стали обычным явлением, это действительно было так. Хотя, Карлу Сточу не было никакого дела до перемен погоды! Он только внимательно смотрел вперёд, чтобы не проехать мимо дома родного брата. Конечно, он уже издали узнал родную лужайку, аккуратно подстриженный газон, угловатый дом, в котором прошло их безоблачное детство, а там внутри, скорее всего, смотрит телевизор его брат и ничего не подозревает. Постучав в дверь, профессор застыл в нервном ожидании. Раздались шаркающие шаги, и на пороге появился полный мужчина, он был копия Карла, хотя они не были близнецами, но по телосложению не отличить, единственное – это борода. У Карла она была пышная седая, а у его брата полностью отсутствовала.

- Карл? – мужчина, потоптался на месте, а потом сделал несколько робких шагов вперёд, - это и вправду ты!

- Привет, Сэм! – профессор глубоко сглотнул. – Давненько не виделись.

- Ох, не ожидал! Вот так сюрприз ты мне преподнёс.

- Ну, тогда чего стоим, как неродные? Обними брата!

Мужчины обнялись и зашли в дом. «У меня тут небольшой беспорядок, - заговорил Сэм, - сейчас всё приберу, постой минуточку». Он встряхнул плед, накрывавший диван и собрав журналы в аккуратную стопку, предложил располагаться. Профессор уселся на диван и по привычке стал смотреть по сторонам, разглядывая мебель. В доме ничего не изменилось с его последнего визита. Мамина любимая ваза стояла на прежнем месте, покрывшись толстым слоем пыли. Старый шкаф, из которого они всегда тянули конфеты, когда родители не видели, хранил на одной из полок фотографию. На фотографии они все вместе - папа, мама, Карл и брат - отдыхают на озере в Сильвер Лэйк. Профессор прекрасно помнил тот день, словно всё произошло вчера. Даже обои Сэм не стал переклеивать, а может ему просто лень этим заниматься, да и возраст уже не тот. Разговаривая с братом, профессор всё равно мысленно был у себя в кабинете. Его сильно тянуло назад, обратно к работе. «Как там интересно Эндрю?» – начал размышлять Карл, как в его мысли вмешался Сэм, предложив прокатиться до магазина. « Я особо не ем, - заговорил Сэм. – Так быстрые обеды и ужины в микроволновке и пиво, куда без него». Тут профессор хотел сказать, что он ненадолго и не стоит так суетиться. «Только я ведь не знал, что ты приедешь. Сегодня точно никуда тебя не отпущу, отужинаем, как следует, а завтра поедешь! – сказал Сэм Сточ и направился к машине».

Сильвер Лэйк был небольшим, но очень удобным городком и не нужно постоянно таскаться по всяким мелочам в ближайший крупный город потому, что всё необходимо для жизни можно найти здесь, включая круглосуточный гипермаркет. Прогуливаясь с братом по коридорам ярко освещённого магазина, Карл медленно погружался в детство, вспоминая, как они играли в прятки между прилавками и просили старика Фреда дать им бесплатно леденец. Конечно, времена изменились и доброго старика Фреда уже нет за кассой, но воспоминания остаются навсегда. Они находились в нескольких шагах от кассы, как неожиданно Сэм остановил профессора и показал на прилавок перед собой.

- Помнишь?

На прилавке стояли коробки кукурузных хлопьев. В детстве мама постоянно покупала им эти хлопья, которые казались самыми вкусными на свете, особенно если залить их свежим молоком. Профессор Сточ зашатался. Перед глазами моментально всплыли страницы дневника, исписанные неровным женским почерком. В течение нескольких минут загадка, над которой он ломал голову, разрешилась и послушно выстроилась в красивую логическую цепочку. «Как же я сразу не догадался! Эта картинка на хлопьях. На переднем плане маленькая девочка с густыми рыжими волосами и удивлёнными глазами, смотрящими прямо в душу, тянет вперёд маленькие ручки. Сзади на дереве висят качели, а из большого зелёного дома выглядывает женщина и кричит: «Джулия Сэмпсон, иди домой!» И трасса…»

- Ааа что? – Карл посмотрел непонимающими мутными глазами на брата, - ты что-то говорил?

- С тобой всё в порядке?

- Да, наверно, - неуверенно ответил профессор. - Поехали домой.

Когда они вышли на улицу, уже стемнело. Звёзды высыпали на небе, загадочно мерцая. Где-то неподалёку мяукнула кошка, сверкнув жёлтыми глазами. Лёгкий ветер обдувал взъерошенного профессора, постепенно приводя его в чувства. Кто бы мог подумать, что всё разрешится так быстро и до банальности просто. Карл Сточ был расстроен. Хотелось чего-то такого… Чего в обыденной жизни так не хватает – интриги, резкого поворота событий и обязательно с налётом мистики. Всю обратную дорогу Сэм внимательно смотрел на брата, стараясь понять, что произошло в магазине. Он прекрасно знал обо всех странностях своего младшего, но что-то было не так. «Не волнуйся, это всё проклятая работа! Даже здесь, вдалеке от забот, не могу отвлечься» - произнёс профессор и отвернулся к окну. Печальными глазами он следил за плавно проплывавшими деревьями и молчал.

Ближе к вечеру, когда была съедена курица, и черничный пирог манил своим ароматом, Карл Сточ заметно повеселел и предложил утром купить хлопьев, залив их для вкуса свежим молоком, как в старые добрые времена. Уже давно они не общались вот так просто, по душам. Рассказывая о себе, Сэм не забыл упомянуть о несчастной любви Дэвида к их соседке Эмили. Смерть бедного парня стала шоком для всех горожан, а траур парализовал размеренную жизнь их городка на целую неделю. «Я никогда не забуду лицо его матери. Столько боли и озлобленности. Озлобленности на этот жестокий мир, Карл!» - произнёс старший Сточ, сокрушённо опустив голову. Казалось, ещё секунда и он расплачется. Уткнувшись лицом в локоть, Сэм замолчал. Сделав несколько глубоких вдохов и выходов, не позволив хлынуть слезам, он пробубнил: «Уже три года прошло с тех, но… Такое не забывается». Потом беседа плавно перетекла в более приятное русло, ведь ещё было много светлых воспоминаний, которые нуждались в обязательном упоминании.

Выспаться, как следует, не удалось, но утром Карла ожидал приятный сюрприз – та самая коробка хлопьев. Разглядывая девочку с красивыми глазами, профессор, как ребёнок, уплетал хлопья за обе щёки, сопя от удовольствия. Возможно, именно таких моментов ему не хватало, чтобы подзарядить для дальнейшей работы. Встав из-за стола, он произнёс:

- Ну, всё мне пора!

- Может, останешься на пару денёчков? – не веря собственным словам, говорил Сэм.

- Извини, не могу! Было просто здорово!

 

Энергосберегающие лампы постепенно наполняли светом палату. На одной из коек лежала молодая девушка, лет девятнадцати. Её густые рыжие волосы рассыпались по подушке, а большие зелёные глаза смотрели на входившего человека. Она не могла пошевелиться, так как кожаные ремни туго стягивали её тоненькие руки и ножки. Ассистент Марковиц подошёл к девушке и включил микрофон. «Первая встреча с пациентом №11. Предварительный диагноз – раздвоение личности на почве глубочайшего нервного расстройства». Выключив микрофон, загораживая спиной свет, он обратился к девушке:

- Здравствуйте, я ваш врач Марковиц. Я задам вам несколько простых вопросов, а после сразу уйду. Итак, как вас зовут?

Зрачки её зеленых глаз резко расширились, и девушка начала извиваться, как змея, стараясь избавиться от ремней. Это продолжалось в течение нескольких минут, потом она плюнула в лицо Эндрю и замерла. «Пациент не хочет идти на контакт. Видимо, всё намного сложнее, чем мы ожидали». Стирая частицы слюны с глаз и носа, он вновь повторил свой вопрос:

- Назовите своё имя.

- Где я нахожусь? Кто вы такой?

- Я врач Эндрю Марковиц. Вы находитесь в психо-неврологической лечебнице Нью-Гемшира.

Наклонившись к самому уху девушки, Марковиц прошипел: «Советую отвечать на вопросы». Он говорил настолько убедительно, что пациентка замотала головой в знак согласия.

- Итак, как вас зовут?

- Джули, - она отвечала сбивчиво и явно была не уверена в своих словах. – Джулия Сэмпсон.

- Вот и хорошо. Имя Анна… Анна Смит вам ни о чём не говорит?

- Нет.

- Вы помните, как попали к нам?

- В тот вечер за мной заехал Скотти. Мы собирались на рейв пати, что произошло потом, не помню.

- Где в это время находились ваши родители?

- Конечно, дома. Они оттуда не вылезают.

- Вы часто ссорились с родителями?

- Нет же, они просто душки.

- Думаю, на сегодня хватит вопросов.

Марковиц подошёл к окну и включил микрофон. «Пациентка отрицает существование Анны Смит. Утверждая о тёплых отношениях в семье, она разрушает нашу гипотезу. Возможно, мы ошиблись с предварительным диагнозом». Положив микрофон в нагрудный карман, Эндрю вышел из палаты. «Я солгала. Слышишь ты! Солгала! Никакого Скотти не было, я собиралась пришить свою мамашу, которая исковеркала мою жизнь, но вы мне помешали. Помешали!». Девушка дёргалась на кровати, выкрикивая ещё какие-то фразы, но её уже никто не слышал.

 

"Возвращались с Лорой из школы. Я сильно расстроилась, получив двойку, и выругалась: «Ненавижу эту школу. Сожгла бы её дотла!». Свежевыпавший снег хрустел под ногами. Неподалёку, во дворе, среди больших сугробов мальчик с дедушкой лепили снеговика. Это был тот самый мальчик с нарисованным драконом. Интересно, как его шарик? Уже нижний и средний ком были готовы, осталась голова и, судя по морковке, которая лежала рядом, она скоро будет готова. «Не переживай так! – подбадривала меня Лора, - может, сходим на горку, покатаемся? Там будет Скотти, я уверена». «Ах, Скотти, какой же он классный!» Мне очень хотелось покататься с подругой на горке, но дома была мама, которая ждала меня вовремя. «Нет, давай в другой раз» - ответила я Лоре, и мы простились. «Ну как знаешь!».

Бросив портфель на кухне, быстро пошла в комнату. На ступеньках остались ботинки, а куртку кинула на периллу. Пока поднималась по лестнице, всё думала: «Что же будет, что будет?» Мурашки бежали по коже. «Может мама забудет про дневник, и всё обойдётся?». Не могу, ни сидеть, ни лежать. Ноги сами несут по комнате, наворачивая круги. «Джулия Сэмпсон! Немедленно убери портфель в комнату и собери вещи, я знаю, что ты их разбросала!» - раздался громкий женский голос. Не может быть, она забыла!!! Радости не было предела, но потом всё кончилось. «И принеси мне дневник! Проверю твою успеваемость». Ненавижу её! С каждым днём всё сильнее. Ну вот, теперь-то мне точно влетит. Больших никаких горок, Скотти, про него тоже можно забыть. Доставая дневник из рюкзака, я посмотрела в окно. Мальчик долепил снеговика. Всё было на месте, и морковка, и ведро на голове, и даже метла в руке. Он прыгал вокруг снеговика, а потом остановился и, увидев меня, радостно помахал рукой. Странный он какой-то. Мне повезло, папуля тоже захотел узнать о моих успехах в школе. Он нежно меня обнял и погладил по голове.

- Так посмотрим, - перелистывая страницы и ставя свою роспись, говорила мама, - чем нас порад… Двойка!

Мама уже размахнулась рукой, чтобы влепить мне пощёчину. После того раза это стало постоянным явлением вместе с углом, где я могла стоять часами, но папа её остановил:

- Если ударишь – я уйду!

- Сам посмотри, - опуская руку, сказала она, - по рисованию! Ладно, я понимаю по русскому языку или физкультуре, но рисование. Что сложно дерево нарисовать или траву?

- Может, учитель строгий.

- Ну да, выгораживай её!

- Завтра же схожу в школу и поговорю с учителем и классным руководителем, - решительно произнёс папа

- Я их прекрасно знаю, не стоит. Хотя, дело твоё.

Проклятая школа. Меня раздражает эта дурацкая форма. Ходишь в ней весь день, как монашка, ещё и в чёрном платке. Рисование, видели бы вы, что нас заставляют там рисовать – какие-то непонятные иероглифы. Физкультуры никакой нет, только этот хор и бесконечные песнопения. Мало того, что я в школе на уроках слушаю религию, так ещё в воскресенье таскайся в церковь, как миленькая. Классуха всё уговаривает меня вступить в хор: «Джулия, если у тебя будет хорошо получаться, то сможешь выступать с нами на еженедельных воскресных службах!». Пепепе. Фигушки ей! Проклятая школа ненавижу её, а раздельные корпуса для девочек и мальчиков – это просто кошмар! Только после школы можно поиграть с мальчишками и то не всегда. Зачем она так со мной? Совсем помешалась на своей религии! Училась бы давно в другой нормальной школе и радовала папулю своими оценками. Хотя Лора и Скотти... Не смогу без них."

 

В баре «Печальная луна» было тихо и безлюдно. Профессор Сточ и ассистент Марковиц, заказав по бокалу пива, сели за барную стойку. Профессор недавно вернулся из Сильвер Лэйк и спешил поделиться новостями с Марковицем. «Эндрю, - начал Карл, - теперь я знаю, откуда появилась загадочная Джулия Сэмпсон». У Марковица округлились глаза, но нарушать тишину и перебивать профессора он не стал.

- Помнишь перед отъездом, я говорил, что между мной и пациенткой существует некая связь? – продолжал тот.

- Конечно, помню.

- Всё оказалось намного проще.

Профессор достал из пакета коробку хлопьев и поставил перед Эндрю. «Что это?» - «То, о чём я говорю. Посмотри внимательней на картинку». – «Невероятно. Она, она точь-в-точь похожа на нашу пациентку». – «И это ещё не всё! Не знаю, читал ли ты её записи, но там упоминается дом, качели. Словно, она срисовала с картинки на коробке хлопьев все мелочи и перенесла в дневник. Меня теперь интересует другой вопрос». – «Какой же?». – «Почему она не остановилась, а продолжила развивать свою нездоровую фантазию?». Профессор довольный собой достал из кармана пачку сигарету и закурил. Выпустив ровное кольцо дыма, он спросил: «А как твои успехи? Ты выполнил мою просьбу?».

Ассистент Марковиц был в полном замешательстве. Красивая логическая цепочка не хотела выстраиваться в его голове, а при малейшей попытке безжизненно рассыпалась. Он не мог понять, как такое вообще возможно. Просто взять и изменить свою жизнь посредством банальной коробки хлопьев. Может, он мало работает под руководством профессора и ему пока не встречались тяжёлые случаи, которые сразу не объяснить. Попытавшись ещё раз переварить всё сказанное профессором, Эндрю заговорил: «Возникли небольшие трудности в общении. Пациентка оказалась агрессивно настроена, но мне удалось кое-что выяснить. Во-первых, она абсолютно не знает и даже не предполагает кто такая Анна Смит. Всё твердит про Джулию Сэмпсон. Во-вторых, не хочет рассказывать, что случилось тем вечером, хотя прекрасно понимает, о чём я говорю. Ну, и, в-третьих, судя по её словам, в семье царит полная гармония и взаимопонимание, а родители «просто душки». Она явно пытается нас водить за нос».

Пока Марковиц рассказывал о своих наблюдениях, профессор докурил сигарету и стал чесать бороду. Его задумчивый взгляд блуждал по коробке хлопьев. Спрятав её в пакет, он громко вскрикнул: «Поздравляю, сынок! Мы столкнулись не с раздвоением личности, а с полной заменой личности на совершенно другую, со всеми вытекающими последствиями!» Карл похлопал Марковица по плечу и, отхлебнув пива, добавил: «Знаешь, о чём я подумал, Эндрю?». Напуганный до полусмерти парень покачал отрицательно головой. «Тебе придётся ещё разок навестить нашу зеленоглазую красотку!» - «Нет, и даже не упрашивайте. Она так дёргалась, что я думал, вырвется и придушит меня прямо там. Нет, это опасно». – «Послушай. Тебе удалось найти к ней подход. Понимаешь? Она заговорила с тобой, а это многого стоит. Вот пойду к ней я и что? Придётся начинать всё сначала? Хотя, если ты так напуган – это меняет дело». – «Хорошо, хорошо! Уговорили». – «Вот и славно, а сейчас ещё по бокальчику пива и домой».

 

На следующий день профессор ещё раз проинструктировал Марковица как себя вести, что говорить, чтобы не спугнуть пациентку и пообещал находиться рядом. Идя по коридору, Эндрю ощущал лёгкий мандраж. Вспоминая слова профессора, он успокаивался и входил в норму. В палате царила тишина, несколько ламп перегорели, а остальные слабо освещали помещение, издавая слабое жужжание. Казалось, что в дальнем тёмном углу кто-то сидит, и если Марковиц приблизится к девушке ещё хоть на шаг, то это существо вырвется из темноты и разорвёт его в клочья. «От волненья воображение разыгралось не на шутку» - подумал про себя Эндрю. Включив микрофон, он подошёл к пациентке. «Вторая встреча с пациенткой №11. Предварительный диагноз – полная замена личности на почве глубочайшего нервного расстройства».

- Здравствуйте, Анна!

- Кто это?

- Извини, Джулия. Как самочувствие?

- Привет, Марковиц. Самочувствие – лучше не бывает! Снова будете задавать свои дурацкие вопросы и забавно говорить в микрофон?

Девушка резко подняла голову, а её глаза обожгли Марковица. Она выглядела спокойной и воодушевлённой.

- Именно так. Может, начнём?

- Как скажите, - послушно ответила девушка, - но у меня к вам небольшая просьба.

- Какая же?

- Прежде чем мы начнём, вы не могли бы принести мой дневник? Я чувствую, он где-то поблизости.

Слова девушки удивили и вместе с тем напугали парня. Как можно чувствовать неодушевлённую вещь? Эндрю начинал понимать, что девушка затеяла какую-то свою игру, но вспомнив слова профессора: «Не спугни её, сынок», решил не испытывать судьбу, а отправился за дневником.

Когда Марковиц ушёл, девушка начала активно раскачиваться из стороны в сторону. Её руки и ноги взмокли, а кожаные ремни ослабили хватку. «Вот так, хорошо. Вот так» - повторяла девушка про себя. Стараясь издавать меньше шума, она стала извиваться, как гремучая змея. Вот уже на протяжении недели пациентка пыталась выпутаться и за это время разработала наиболее эффективную систему движений, которая приведёт её к освобождению. Наметились значительные успехи, но теперь ей удалось вытащить руку. Взяв со стола шприц, который оставила медсестра после дневного обхода, девушка спрятала его под подушку и стала ожидать возвращения ассистента Марковица. Её пульс участился, а сердце, как бешеное, колотилось в груди. Тусклый свет скрывал волненье. Всё произошло молниеносно быстро. Не успел Марковиц отдать дневник, как девушка вскочила с кровати и, обхватив одной рукой за горло, другой схватила шприц, держа его в дюйме от правого глаза. «А теперь двигайся к двери, дорогу! – прошипела пациентка. – Ты же не хочешь лишиться красивого глазика?». Марковиц хотел закричать от ужаса, но только пропищал, а потом и вовсе замолчал. Палата Анны Смит находилась на втором этаже и чтобы выбраться, необходимо было пройти по длинному коридору до лестницы, спуститься вниз, а там пройти мимо приёмной. С первым этажом возникали трудности. Помимо работников лечебницы, так всегда был большой наплыв посетителей, которые ждали своей очереди на различные процедуры. Малейшая паника могла вывести ситуацию из-под контроля, и тогда отсюда не получится выбраться, но девушка с рыжими волосами решала вопросы по мере их поступления, и для начала следовало пройти этот длинный коридор. В коридоре ассистента Марковица ждал профессор Сточ и, когда пациентка с Эндрю проходили мимо, он не подал вида. Сложно было держать в заложниках такую длинную шпалу, которая была на голову выше её. Кроме профессора и нескольких медсестёр в коридоре были два санитара, которые дежурили по этажу. Пятясь назад, девушка приближалась к лестнице. «Будь умницей, и я не причиню тебе вреда» - говорила Анна. От напряжения шприц в её руке дрожал, то приближаясь к глазу, то наоборот отдаляясь. Несчастный ассистент Марковиц от страха потерял сознание. Теперь его худощавое тело тащить стало ещё тяжелее. Девушка не ожидала такого поворота событий, но продолжала двигаться к лестнице. В это время санитары из разных крыльев отделения общей терапии, располагавшегося на втором этаже, приблизились к коридору. По крикам медсестёр они сообразили, что что-то не так. Выглянув из-за угла, они увидели хрупкую девушку, которая пятясь назад, тащила длинного парня к лестнице.

- Когда она подойдёт к нам, хватаем под руки на раз, два, три – прошептал один санитар другому, - понял?

- Да, - спокойным голосом ответил второй санитар

- Раз…

В воздухе повисло нервное напряжение.

- Два…

Анна Смит бросила обмякшего Эндрю Марковица на пол и повернулась лицом к санитарам.

- Три!

Одновременно схватив девушку под локти, санитары потащили её обратно в палату. Она бесновалась, кричала и даже укусила одного санитара за плечо. «В изолятор её!» - распорядился профессор Сточ, - и принесите мне нашатырь». Подбежав к ассистенту Марковицу, Карл Сточ прижал его спиной к стене. «Ты молодец, просто молодец!» - говорил профессор, но парень был без сознания.

 

"Берни умер… так больно и обидно. Если бы мама его так часто не била - он прожил бы дольше. Почему она такая жестокая? Нельзя так обращаться с животными! Нельзя! Хотя папуля говорит, что Берни очень старый, но я его словам не верю. Во всём виновата она! Уже три дня прошло с тех пор, как его похоронили. Папе пришлось звать друга, чтобы отнести Берни и сделать ему могилку. Мы спустились к коллектору, что находится в овраге за трассой. Там редко кто играет и не очень шумно, думаю, Берни будет удобно. Копать пришлось долго, так как глина не поддавалась. Помню, когда прощалась с ним, слёзы лились градом и мешали говорить, а потом пошёл сильный дождь. Бросив кусочек глины на могилку, посмотрела на папу. Он уже стоял наверху и показывал подниматься. От такой высоты захватывало дух. Мама об этом не знает, и, надеюсь, никогда не узнает! Я буду навещать своего Берни после уроков и приносить его любимые вафли. Так больно. После его смерти мне снится один и тот же кошмар. Будто мама убивает Берни, а на следующий день он уже живой и, как ни в чём не бывало, спит в своей конуре. Вечером она снова его убивает, и на следующий день мой лохматый Берни играет со мной. И так продолжается, пока не просыпаюсь и не начинаю кричать. Папуля говорит, что необходимо развеяться, поиграть с Лорой и постараться всё забыть. Постараться.

Днём прибегала Лора, что-то взволнованно рассказывая. Она схватила меня за руку и куда-то потащила. Так я впервые оказалась в гостях у нашего нового соседа мистера Тина. Мне сразу понравился этот добродушный дедушка, он мало говорил, но с ним мне было спокойно. Мистер Тин ходил в странной цветастой пижаме. Мама давно бы сказала: «Это пижама тебе мала. Больше её не носи!». Он же наоборот разгуливал в короткой пижаме и ещё подпоясывал её чёрным поясом. Приглашая нас на чашечку чая, я обратила внимание, что в его доме практически нет мебели. Приходилось сидеть на полу за маленьким столиком. За похожим столиком я часто играю со своей куклой Молли, а все двери в доме выдвигаются, как в автобусе, что возит нас в школу. Это так интересно! Лора подбежала к мистеру Тину и что-то шепнула на ухо. Он одобрительно покачал головой, добавив: «Девоськи, только громко не крисите!».

На заднем дворе, куда меня повела Лора, было не менее интересно, чем в доме. Повсюду росли странные деревья. Ничего подобного я в жизни не видела. На тоненьких веточках было много, много маленьких нежно розовых цветков. Иногда их срывал порыв ветра и уносил вдаль. Такой красоты не встретишь в нашей школьной оранжерее. Несколько таких деревьев образовывали круг, внутри которого лежали камни. Таких камней полно у нас в овраге, но здесь они находится на одинаковом расстоянии друг от друга. Мне не удалось, как следует, рассмотреть дивный сад, так как Лора тянула меня к большому животному, лежавшему в тени. «Познакомься, это маркиза! - сказала Лора, широко улыбаясь, - маркиза хорошая». Мне было страшно приближаться к огромной кошке, но пересилив свой страх, я подошла поближе. Тело тигрицы медленно вздымалось и опускалось. Смотря на меня тёмно-жёлтыми глазами, она махала хвостом. «Погладь её, не бойся. Тебе понравится» - предложила Лора. Подойдя ещё ближе, я погладила тигрицу по густой шерсти. «Ну, что нравится?». – «Да». - «А ещё маркиза умеет петь!» - прижимаясь к животному, проговорила Лора, - только отойди подальше!» - «А как же ты?» - «Я уже привыкла к её красивому голосу». Теребя тигрицу за шею, Лора закричала: «Спой, маркиза!». «Может не стоит?» - говорила я, отходя ещё дальше. «Вот ты трусиха». Ну, спой, маркиза!» Раздалось громкое рычание, и тигрица встала на четыре лапы. Затем она зарычала ещё громче и с ветки, под которой до этого сидела полосатая кошка, посыпались розовые цветочки. «Ну как?» - «Это было здорово!» - «Угу. Только почему-то, когда маркиза поёт, все соседи, испуганно кричат и разбегаются по своим домам, хлопнув дверью и закрыв окна».

В это время мистер Тин перебрался из дома в сад и, сев перед камнями, скрестил ноги. Мне показалось, что он спит, но спит с открытыми глазами. Мы играли до самого вечера с маркизой, а потом разошлись по домам. Лора открыла мне новый мир, мир мистера Тина."

 

В изолятор попадали буйные пациенты. Стены, пол и потолок были обиты мягкой тканью, чтобы пациент не мог нанести вред, ни себе, ни окружающим. Кроме того, в потолок был вмонтирован динамик, с помощью которого можно было общаться с пациентом, не входя в тесный контакт, и несколько камер по периметру. Это спасало врачей от всевозможных последствий, а их за время существования лечебницы было предостаточно. Профессор Сточ постучал по микрофону и, проверяя связь, произнёс: «Раз, раз. Как слышно». Слышно было прекрасно потому, что девушка с пышными рыжими волосами, сидевшая на полу, резко подскочила и стала озираться по сторонам. Она не могла понять, откуда идёт звук и стала внимательно смотреть на потолок, потом резко прыгнула на стену и прижалась лицом к стене. Изучив глазками противоположную стену, девушка застыла. «Здравствуйте, Джулия!» - заговорил профессор Сточ. Усаживаясь на пол, как ни в чём не бывало, Анна спросила:

- Доктор Марковиц?

- К сожаленью, нет. Доктор Марковиц неважно себя чувствует

- Тогда кто это?

- Совсем забыл представиться, профессор Сточ.

- О, профессор, - присвистнула девушка, - и что вам надо профессор?

- Просто поговорить. Расскажите про свою маму?

Реакция была неожиданной. Девушка подбежала к стене и, колотя в неё кулаками, заорала: «Что рассказывать! Я прикончу её, как только выберусь отсюда. Эта религиозная фанатичка испортила мне всю жизнь. Всю жизнь я слушала, куда ходить, что делать, а если не так, то получала по первое число. Я была добрым и светлым ребёнком, но она! Она меня изменила, сделав жестокой и бессердечной. Теперь». Анна захлёбывалась от собственной ярости, проглатывая слова. «И теперь я буду мстить. Мстить! Пока не прикончу её! А теперь убирайся из моей головы, вонючий мозгоправ!» После этих слов пациентка легла на пол, свернувшись калачиком, явно не желая больше общаться.

 

Эндрю Марковиц сидел у себя на кухне и читал дневник Анны, когда позвонили в дверь. В последние дни он совсем расклеился. После случая в лечебнице что-то надломилось в нём. Эндрю не подхватил простуду, это была обычная хандра, которая углубляясь, превращала его в привидение, бессмысленно блуждающее по дому. Работать вдохновенно, как раньше, он уже не мог.

- Как самочувствие, сынок? - спросил профессор, усаживаясь напротив Эндрю.

- Вроде нормально.

- А где Аманда?

- Где-то шатается.

- Понятно, - Карл быстро забегал по кухне, командуя, - собирайся! Мы прямо сейчас едем в Старый Город!

- Это ещё зачем?

- Как зачем. Мы едем в гости к родителям нашей зеленоглазой красотки!

На удивление Марковиц в считанные секунды собрался, и они отправились в путь. Предстояла длинная дорога, поэтому Эндрю взял с собой розовую книжку. Читая записи девушки, он начинал кое-что понимать, и если раньше слова профессора для него были сплошной кашей, которая забивала мозг, не давая думать, то теперь Марковиц проникся смыслом написанных неровным почерком строчек. Так незаметно они проехали Гемшир и въехали в Старый Город.

Свое название «Старый Город» получил позже, уже после того, как появился Гемшир и был построен Нью-Гемшир, где жил профессор. Изначально, он назывался «Страхбург». В некоторых местах здесь сохранились сооружения, которым насчитывалось свыше пятисот лет. Местные говорят, что эти дома прокляты и там жили ведьмы, но людям необходимы подобные байки, чтобы не было скучно, особенно в Старом Городе. Кроме принятия решения о переименовании мэр не предпринял никаких попыток, хоть как-то благоустроить эту историческую часть города. В Старом Городе отсутствовали школы, магазины и прочие заведения, в том числе увеселительные. Главной достопримечательностью здесь была и остаётся – Психиатрическая больница. Сложно сказать, в каком году она была построена, но с периодичностью в три-четыре года оттуда постоянно сбегали разномастные персоны, которые наводили ужас на местное население. Со временем это наложило свой след на жителей Старого Города. Они стали угрюмыми и крайне необщительными. Профессор Сточ об это прекрасно знал, но всё, же надеялся на содержательную беседу, подъезжая к дому родителей Анны. Дом, оказалось, несложно найти, так как прямо возле него стояла полицейская машина. Когда профессор постучал в дверь, из машины выскочил мужчина и подбежал к ним. Хозяин дома, узнав причину визита профессора Сточа и ассистента Марковица, подошёл к мужчине и что-то шепнул на ухо. Тот сразу ушёл. «Вот видите, до чего докатились! Охраняют дом от собственной дочери» - печально произнёс отец Анны, впуская гостей в холл.

- Именно о ней мы и хотели поговорить, - начал Карл.

- Понимаю. Салли лучше бы рассказала, но она сейчас в больнице.

Мужчина сделал паузу, а потом начал рассказ: «Уже с рождения Анна была странным ребёнком. В шесть лет врач поставил диагноз ммм… неоправданные вспышки агрессии, что-то в этом роде, я точно не помню. Диагноз прозвучал как гром среди ясного неба. Хотя врач нас подбодрил, сказав, что всё лечится и это тоже. Просто необходимо вовремя принимать таблетки, которые он выписал. Только вот таблетки эти не помогали или причина была в чём-то другом, не знаю. Первые проблемы начались, когда Анна пошла в детский сад. Поначалу всё шло хорошо. Я отводил её в сад, а после забирал. Потом стали поступать жалобы от обеспокоенных родителей, что наша дочь якобы избивает их детей их собственными игрушками. Мы, конечно, в это не поверили, пока не обратились к воспитателю. Он-то нам рассказал, что помимо драк во время тихого часа, когда все дети спят, Анна начинает безумно хохотать и будить их. Сами понимаете, что после этого нам пришлось забрать дочку из детского сада. Начались бесконечные походы по врачам, но все только разводили руками. Мол, ребёнок адаптируется к окружающему миру по-своему, и мы вернулись к таблеткам. Потом Анна пошла в школу. Нам постоянно звонила классная руководитель и жаловалась, что наша дочь приносит на уроки мёртвых животных. Это сильно пугает детей и просила срочно принять меры. Откуда она их только брала, нам было неизвестно. Кроме проблем в школе, Анна вела себя странно и дома – постоянно носилась по всем комнатам, переворачивая или сбрасывая всё, что под руку попадётся, а по ночам с кем-то разговаривала в своей комнате. Только Салли, не знаю как, удавалось её успокоить.

- Извините, что перебью вас, а подруги у неё были? – вмешался Марковиц.

Да была подруга Нора. Если можно назвать эту спокойную и тихую девочку подругой. У Анны вообще никогда не было друзей, но Нора ей понравилась. Уж не знаю чем, но наша дочь её, как бы это сказать, вынудила дружить. Бедная девочка, перепугавшись за себя и родителей, всюду таскалась, как бледная тень, за Анной, а потом Нора пропала.

- Как пропала? – возмутился Карл Сточ.

Неизвестно, её до сих пор ищут. Приходили родители девочки, подавленные горем. Они прокляли всю нашу семью и наш дом, называя Анну «исчадьем ада». Мы сами не раз принимали участие в поисковых группах, но всё безрезультатно. Через месяц после исчезновенья на одном из родительских собраний отец одного мальчика рассказал, как его сын, проезжая с друзьями мимо моста в тот вечер, видел, словно Анна столкнула девочку вниз. Только, скажу вам, что всё это домыслы. Весной врач нам посоветовал переключить внимание ребёнка на что-то другое и тогда, на восьмилетие мы подарили ей розовую записную книжку. Не поверите, но это помогло. Не знаю, как в школе, но дома стало тише. Прекратились погромы и ночные разговоры. Анна увлеклась этой книжкой, постоянно что-то в неё записывая. На какое-то время мы даже вздохнули с облегчением и начали жить полной счастливой жизнью. Кстати, звонки из школы тоже прекратились. Радость длилась недолго. В девочке стали происходить перемены и мы, как родители, это сразу почувствовали. Если раньше Анна слушалась только Салли, а со мной почти не общалась, то теперь отношение поменялось. Конечно, это произошло не сразу, а росло, как снежный ком. Поначалу она начала косо поглядывать на жену, потом между ними начали происходить небольшие конфликты, чего раньше никогда не было, а самое интересное в том, что Анна постоянно бежала ко мне, ища во мне защиту, по её словам, от «планетарного зла». Когда ей исполнилось шестнадцать лет, размолвки стали намного серьёзнее. Несчастная Салли, сколько она пережила! Вскоре словесные перепалки перешли в физические атаки. Анна начала бросаться, в прямом смысле этого слова, на жену. Мы не знали, что делать. Стали запирать её в комнате, но это помогало ненадолго. Пока однажды ночью я не увидел дочку с ножом в руке, стоявшую возле Салли. Она явно хотела её зарезать. У жены произошёл нервный срыв и её отвезли в больницу, где она сейчас поправляет здоровье, а Анну направили к вам на обследование.

- Мистер Смит, можно задать вам вопрос? – деликатно спросил профессор Сточ, видя состояние мужчины

- Да задавайте.

- Вспомните, Анна ела эти хлопья? – сказал Карл, поставив коробку с хлопьями на стол.

Как же такое забыть. Помню. Анна обожала эти хлопья, и готова была, есть их сутками. Впервые мы её угостили за месяц до дня рождения, дочке должно было исполниться восемь лет».

- Спасибо большое, что рассказали нам всё.

- Не за что. Надеюсь, я смог вам чем-то помочь, - сказал отец девочки, дрожащим голосом спросив: А как вообще она?

- Вы нам сильно помогли. Думаю, теперь ей будет намного лучше. До свидания!

- Прощайте, - ответил мужчина и закрыл дверь.

 

"Лора уехала… она давно мне об этом говорила, но я особо не слушала. Все мои мысли сосредоточились на маме. Я постоянно стараюсь сделать так, что она не впала в ярость – двойку не получить, вовремя придти из школы, ничего не разбить. Ведь за это меня моментально будет ждать сильная пощёчина или ещё того хуже – угол. Ненавижу стоять в нём и смотреть в стену, а иногда приходится стоять часами. Как же я теперь без своей любимой подруги? Каждый год приносит новые потери и скоро, я останусь совсем одна! Сначала Берни не стало, теперь Лору потеряла. Конечно, у меня есть любимый папуля, которого я обожаю. Вот только с ним: не покачаешься на качелях, разговаривая обо всём на свете, не сходишь в гости к мистеру Тину, чтобы поиграть с маркизой, а главное – не поделишься своими чувствами, которые испытываешь к Скотти. Лора всегда могла дать совет, как себя вести со Скотти, чтобы ему понравиться, а что папа? Только погладит по головке и поцелует в щёку. Я знаю, что он меня любит, но ведь должен быть ещё кто-то, кто-то близкий и родной. Звонят в дверь, побегу открою.

Это был Скотти! Мой любимый Скотти!!! Заходил просто узнать как я. Ему сказали, что Лора уехала. Сильно расстроен и подавлен. Ни разу не видела его таким. Обычно он всегда весёлый сильный и мужественный. Одним словом – Неотразимый! Я даже не удосужилась его пригласить в гости. Какие гости, когда у меня дрожали коленки и говорить, получалось с трудом. А может, я обманываю себя? Всё это время он был влюблён в Лору, и её отъезд стал для него шоком? А я глупая ходила в розовых очках, ничего не замечая. Тогда пусть всё катится к чёрту! Уехала. Ну и к лучшему!!!"

 

Профессор Сточ и ассистент Марковиц вернулись в лечебницу. Возле приёмной к ним подбежали два санитары. Они были чем-то напуганы. Это были те самые санитары, которые обезвредили Джулию, когда та пыталась сбежать.

- Что-то произошло? – обратился к санитарам Карл.

- В общем да. Тут такая ситуация.

- Выкладывай уже, хватить мяться.

- Она сбежала!

- Как сбежала? – закричали в один голос Карл и Эндрю. - Как она могла сбежать из изолятора?

- Мы до сих пор не может понять. Всё произошло, как во сне.

- Рассказывай, с самого начала, - орал Марковиц, начиная чесаться.

Он всегда чесался, когда сильно нервничал. Такие случаи были большой редкостью в жизни Эндрю. Это третий случай и он наступил. Один санитар, не выдержав напряжения, сел на стул и начал рассказ:

«Сразу после вашего ухода, нас направили к изолятору, последить за девушкой. Мало ли что она могла выкинуть, но ничего не происходило. Прошёл час, второй, третий. Мы начали засыпать. Девушка за это время даже не шевельнулась. Также лежала на полу, свернувшись калачиком. Увеличив изображение, я захотел убедиться, что она дышит. Признаков жизни пациентка не подавала, так мне показалось в тот момент». Тут Карл Сточ не выдержал и заорал: «Идиот! А тебе не могло придти в голову, что она просто спит!» Санитар виновато посмотрел на профессора и продолжил рассказ: «Я об этом не подумал. Мы вызвали врача, чтобы тот осмотрел девушку. Выйдя из изолятора, врач распорядился, чтобы девушку перевели в обычную палату, если не хотим её потерять. Этого парня раньше не видели в лечебнице, но мы его послушались. А что делать? Мы обычные санитары, которые ходят по этажам и усмиряют буйных пациентов. Тем более у нас начинался дневной обход. Кто знал, что она просто притворяется и врач с ней заодно». Тут вмешался Марковиц: «Никакой это был не врач. Вы хоть это понимаете?» Санитары переглянулись между собой и развели руками. «После обхода мы пошли в столовую, где встретили Джейн, ну, медсестру. Она нам рассказала, что происходило в палате. Приблизительно в три часа дня по полудню из палаты вышла молодая девушка, она была в белом халате, поэтому сильных подозрений не вызвала и попросила телефон. Сделав один единственный звонок, она вернулась в палату».

- Срочно ведите сюда эту Джейн! – скомандовал профессор.

Один из санитаров ушёл и через некоторое время вернулся с медсестрой.

- С кем разговаривала девушка по телефону?

- С вашей сестрой, - ответила медсестра, показывая на ассистента Марковица.

- С Амандой? Моей Амандой?

- Да, она представилась вашей невестой, объяснила, что вы очень переживаете за её здоровьё, поэтому предложили полежать недельку в лечебнице под вашим личным присмотром, - Джейн лихорадочно вспоминала, что случилось потом. – Она рассказала, что буквально полчаса назад вы позвонили ей по мобильному телефону, сообщив номер сестры, чтобы та могла забрать домой.

- Господи, что за бред! – не выдержал Эндрю. – Хорошо, Джейн, что дальше?

- Дальше приехала ваша сестра и увезла девушку с собой.

Со словами «Аманда, я еду!» ассистент Марковиц пулей вылетел из лечебницы и прыгнул в машину. Уже стемнело, и сильный дождь лил, как из ведра. Иногда темноту озаряли вспышки молний, которые сопровождались раскатами грома, сотрясавшими небеса. Прибавив скорость, Эндрю мчался домой. Он думал только об одном, чтобы с Амандой было всё в порядке или, хотя бы, ей не успели причинить сильного вреда.

В доме было тихо. Обшарив гостиную, кухню, ванную и комнаты на втором этаже, он был в замешательстве. Аманды нигде не было. Прислонившись к перилле, Марковиц стал думать, что упустил и куда не успел заглянуть. Постепенно до его слуха стал доходить слабый трест и непонятная возня, доносившаяся из комнаты. Открыв платяной шкаф, он увидел Аманду. Перемотанная изолетной, она трясла головой. Сорвав изоленту с губ, он стал распутывать сестру.

- Эндрю, это ты? Боже, как я рада тебя видеть.

- Да это я.

- Она представилась твоей невестой, - затараторила Аманда.

- Мне рассказали.

- Она так убедительно говорила, что я поверила! Боже, какая же я дура!

Распутав сестру, Эндрю сел рядом, глубоко вздохнув. Аманда обняла брата и заплакала. «Ну, ну всё позади» - успокаивал Марковиц сестру. Их идиллию нарушил телефонный звонок. «Эндрю, Эндрю немедленно включи телевизор!» - взволнованно говорил профессор. «А что там?». – «Включай, и сам всё узнаешь». Спустившись вниз, парень включил телевизор. «А сейчас мы прерываем сериал, для экстренного выпуска новостей. Сегодня в шестом часу вечера в одной из палат интенсивной терапии Гемширской больницы выстрелом в голову была убита Салли Смит. По предварительным данным это сделала её дочь Анна, которая днём ранее сбежала из психо-неврологической лечебницы. Если вы располагаете, хоть какой-нибудь информацией относительно местонахождения этой девушки, на экране появился фоторобот Анны, просим позвонить по следующим номерам». Откинувшись на диване и закрыв глаза, Эндрю произнёс: «Она всё-таки добилась своего!».

 

Эпилог

 

Раздался телефонный звонок. Карл, лениво шаря по тумбочке рукой, нащупал трубку и сонным голосом произнёс:

- Профессор Сточ слушает.

- Привет, Карл. Узнал меня?

- Сэм! Приятная неожиданность. Что-то случилось?

- Звоню, чтобы поделиться с тобой своей радостью! Буквально неделю назад к нам переехала новая соседка и поселилась в доме Дэвида. Ну, я тебе про него рассказывал. Родители после смерти сына не смогли больше здесь жить. Слишком многое о нём напоминало. Так вот новая соседка – очень милая девушка с красивыми рыжими волосами и большими зелёными глазами. Её зовут Джулия. Джулия Сэмпсон!

- Джулия? – переспросил профессор Сточ.

Сон как рукой сняло. От волнения он уронил трубку и полез под кровать, чтобы её достать. Лицо Карла покрылось маленькими капельками пота, а в глазах потемнело. Ему представлялись невероятные картины, что эта девушка может сделать с его братом.

- Да, Джулия. Знаешь, я уже давно так не веселился. Она оказалось очень милой и жизнерадостной девушкой. Многие парни на неё обратили внимание, но большую часть времени она почему-то проводит со мной. Конечно, мне старику это льстит.

- Что же рад за тебя, - с трудом выдавил из себя Карл.

Профессору показалось, что Сэм говорит под гипнозом. Словно она влезла в его голову, и оттуда легко управляет разумом. Как сменить машину. Ещё минуту назад в салоне всё новое и незнакомое, но проходит время, и ты управляешь ей уже, как родной.

- Славная девчушка, не даёт скучать старику, без конца рассказывая про любимого пса Берни, которого она потеряла, про любимую подругу Лору, с которой пришлось расстаться и неразделённую любовь к одному парню. Хотя насчёт последнего она точно не уверена, считая, что её жених Эндрю с такой странной фамилией, как же запамятовал, Марковиц – это единственная настоящая любовь в её жизни! Сейчас они в разлуке, но скоро он к ней переедет в Сильвер Лэйк и здесь сыграют свадьбу, а я буду шафером. Кстати, а вот и она.

Сердце профессора отбивало барабанную дробь в груди, а трубка намокла и стала выскальзывать из руки. Собравшись с духом, он заговорил:

- Слушай меня внимательно, безумная стерва. Не знаю, что ты ему там наговорила, но не дай бог с моим братом что-то случился, я тебя из-под земли достану и буду так издеваться, что беседы в лечебнице покажутся раем. Поняла? Поняла меня!

- Пациент №1 профессор Сточ. Предварительный диагноз – боязнь за любимого брата, - растягивая каждую букву, игривым голосом говорила Джулия. – Эксперимент продолжается…