Оп! Я опять лежу на полу, но как всегда не дольше нескольких секунд, по крайней мере, мне так почему-то всегда кажется. Двое неподражаемых ассистентов во фраках черничного цвета, выскакивают на сцену - стремительно, как нечисть из табакерки и снова сажают меня на стул. Он мой трон и эшафот в этом балагане абсурда. Собравшись с силами, приподнимаю непослушную голову, чтобы снова и снова смотреть в зрительный зал (уверен – именно этого им и хочется!) Они как всегда не скрывают своего оживления. Немигающие взгляды зрителей в одинаково модных костюмах преисполнены энтузиазма, выражая его – полным отсутствием всякого выражения, на мертвенно свежих лицах. Но порою, о чудо! Мне кажется, что я слышу смех и аплодисменты, а потом снова теряю сознание.

В промежутке между восторженными взглядами толпы и потерей чувств, я опять исполняю свою главную и единственную роль: сижу на стуле, отчаянно пытаясь, не мигая и не поворачивая головы смотреть в глаза тех, кто сегодня пришел и как мне подсказывает за последние, дни? месяцы? годы? слегка помутившийся рассудок – никогда не уходил. Если же я вдруг, (конечно не намеренно! Просто иногда, бывает трудно, сидеть ни на миг не поменяв положение тела в пространстве и времени - ха-ха, неплохая шутка, правда?!) – опускаю голову и начинаю клевать носом, мои услужливые друзья в пропитанных ночью одеждах, помогают мне отработанными движениями рук и ног быстро прийти в сознание, без ущерба для моего престижа.

Конечно же, я их ненавижу. Всех. Но живых мертвецов в поеденных молью обшивках кресел, я ненавижу со всей невыразимой страстью актера, навечно прикованного к своему стулу. Потому, что я точно знаю – смерти нет в списке приглашенных. Ненависть единственное настоящее чувство в этом представлении лжи, на которое у меня еще хватает сил. Хотя думаю - это тоже предусмотрено безупречным мастерством сценария. И когда моя ненависть достигает своего апогея и мне начинает казаться, что на самом деле это та самая истинная любовь спасителя, которую он испытывал медленно растекаясь по древу креста – я вдруг отчетливо вижу как сквозь сосредоточенные лица зрителей проступают зеленые ветки деревьев, сонная гладь озера в чехарде солнечных бликов, очертания замка на фоне черной горы…

И тогда мне – преисполненному восторга, начинает казаться, что именно в этом и состоит фокус.