На пятом этаже детской больницы, прямо под крышей, находиться отделение онкогематологии. Я здесь частый гость. Нет-нет, я не волонтер и не врач. Я одна из тех людей, которые помогают по мере своих возможностей.

Вот и сегодня, в канун Нового года, иду в отделение с пакетами подарков и заветной упаковкой Вифенда. Ох, ну и суета здесь царит! Некоторых деток отпускают на праздники домой и они собирают вещи, те которые остаются в отделении, наряжаю елку с родителями. Остальные лежат под капельницей. Сдаю пакеты и упаковку волонтеру и иду к выходу. Слышу всхлипывания, доносящиеся из комнаты для игр. Захожу. На диване сидит девушка и тихонько плачет. Спрашиваю: «В чем дело? Что случилось?» Девушка поворачивается ко мне - да это же наш психолог-волонтер Юляша.

-Юль, ты чего это?

-Ой, Валенти-и-ина Никола-а-аевна, не могу больше-е-е-е.

-Ну, ничего-ничего, - обнимаю, - никто же не говорил, что легко будет с детками такими работать. Жалко, всем их жалко.

- Да не в этом дело, - всхлипывает, - когда желание есть бороться за жизнь, когда мама-папа рядом, тогда проще поддерживать психологически, а вот когда ребенок ни на какой контакт не идет и лечиться не хочет, ЧТО тогда делать?!

- Так, а ну-ка давай, успокоимся, и ты мне более внятно все объяснишь, да?

Юляша вытирает слезы, громко всхлипывает:

- Понимаете, неделю назад к нам девочку привезли со сложным диагнозом. Она из детдома сама. 8 лет. Сиротой она стала в прошлом году. Вся семья попала в аварию. Мама, папа и младший брат умерли, она одна осталась. Пару месяцев тому назад обнаружили у нее эту дрянь, прошла две химии в родном городке. Теперь ее к нам направили. А она лечиться отказывается, и разговаривать ни с кем не хочет. Я и так уже и эдак – на контакт не идет. Ей срочно нужно продолжить лечение, понимаете?!

- Понимаю. – Встаю. Выхожу в коридор и бреду вдоль палат. Подхожу к единственной плотно закрытой двери. Стучу. Открываю. Полумрак. Присаживаюсь на край кровати.

- Привет. – В ответ тишина.

- Меня Валей зовут, а тебя? – на бледном исхудалом милом личике не дрогнул ни один нерв.

-Знаешь, послезавтра Новый год, а мне встречать его не с кем. – Реснички дрогнули, веки медленно открылись.

- Почему? – тихо спрашивает девочка.

- Потому, что я одна.

- У тебя, что деток нет?

- Нет.

-Почему?

Действительно, почему? Сорок на носу, а за три неудачных брака так и не нажила детей. А ведь здорова.

- Бог не дает, - глаза щиплет. Непрошеная слеза одиноко катиться по щеке.

- Не плачь.

- Не буду. Я сильная, а ты?

-Я тоже. Только к маме хочу. И скоро к ней полечу.

- А где твоя мама?

- Она вместе с папой и моим Кирюшкой на небе. И я к ним хочу.

- А они и так здесь.

-Где? – глазки засияли.

- Вот здесь, - дотрагиваюсь до ее груди. – И всегда будут здесь. А тебе надо ходить по земле, петь и смеяться, чтобы они тебя там слышали и радовались. Понимаешь?

Девочка молчит. Веки снова сомкнулись. Господи, неужели ошиблась? Не то сказала?

- Понимаю, - вдруг не открывая глаз, сказала девочка. – Страшно просто одной.

- А ты не бойся больше ничего, ладно?

Открыла глаза полные слез.

- А как это?

- Я научу.

… Больничная палата на пятом этаже. На прикроватной тумбочке маленькая елка. Смешались запахи мандарин, хвои и лекарств. За окном падает снег. В моей руке детская ладошка. По трубочке бежит спасительная жидкость.

- Валя, - слабый голосок.

-Что малышка?

- Я, кажется, больше не боюсь.