ШТУРМ РЕЙХСТАГА

 

С момента капитуляции Германии во Второй мировой войне в мае 2012 году исполняется 67 лет.

 

Вроде вот и дата не круглая, но все равно с приближением Дня 9 мая как официального праздника установленного в странах СНГ во наименование Победы над Германией, с подачи власть имущих в начинается официально организованный костюмировано-театральное действие, местами как в скажем в г. Волгограде иногда прирастающая в карикатуру.

 

Как вот на этих фото….

 

И так странно случилось в советской историографии, что центральным событием ПОБЕДЫ РККА в боях за город Берлин, почему признан не захват Рейхсканцелярии и бункера Адольфа Гитлера, где было сосредоточена вся оборона города и управления разрозненными военными армиями частями в остальной Германии, и где до 30 апреля 1945 года находился сам Адольф Гитлер, а занятие здания немецкого парламента- Рейхстага.

 

За этот подвиг на звание Героя Советского союза было выдвинуто сразу 150 солдат и офицеров, но получили «Героя» только 15 из них. И оставшиеся обделенными, вернее их потомки до сих пор ведут спор по этому поводу, в том смысле ну кто же первым водрузил знамя над Рейхстагом?

 

А вот за занятие Рейсхканцелярии так никто к «Герою» и не был представлен.

Да и за, что было давать, если немцы сами без штурма сдались 2 мая 1945 года.

Но этому предшествовали и ряд важных событий 30 апреля- 1 мая 1945 года на командном пункте В. И. Чуйкова, где между ним и немецким гералом Кребсом начались переговоры.

 

Помимо В.И.Чуйкова по распоряжению Г.К.Жукова в переговорах принял участие генерал армии В.Д.Соколовский. Чуйков. Переговоры стенографировались. С немецкой стороны помимо Кребса в переговорах приняли участие полковник генерального штаба фон Дуфвинг, выполнявший на переговорах обязанности адъютанта генерала, а также переводчик.

 

Камнем преткновения на переговорах стало нежелание новых, после смерти 30 апреля 1945 г. вождей рейха пойти на капитуляцию без согласия Дёница которого фюрер А.Гитлер назначил в качестве своего преемника.

 

Кребс говорил Чуйкову: «Полная и действительная капитуляция может быть решена легальным правительством. Если у Геббельса не будет договоренности с вами, то что получится? Вы должны легальное правительство предпочесть правительству предателя Гиммлера.

 

Вопрос войны уже предрешен.

 

Результат должен решаться с правительством, указанным фюрером». По словам Чуйкова, Кребс, «волнуясь, уже почти кричит по-русски: «Изменник и предатель Гиммлер может уничтожить членов нового правительства!.. Гиммлер думает, что германские войска еще могут быть силой против Востока. Он доложил об этом вашим союзникам. Нам это ясно, совершенно ясно!»

Кребс, Геббельс и другие не без основания полагали, что Советское правительство было готово принять капитуляцию у правительства, которое оказалось в берлинской ловушке, и тем самым завершить войну в считанные часы.

 

В то же время для Советского Союза был невыгоден захват власти Гиммлером. Поэтому прибывший на командный пункт В.Д.Соколовский, ссылаясь на Г.К.Жукова, предложил Г.Кребсу публично «объявить Г.Гиммлера изменником, чтобы помешать его планам».

 

Кребс ответил: «Очень умный совет. Это можно сейчас же сделать. Конечно, с разрешения доктора Геббельса». Кребс попросил разрешения послать полковника фон Дуфвинга к Геббельсу.

 

Чуйков позвонил начальнику штаба и приказал обеспечить переход полковника и одновременно связать наш батальон на переднем крае с немецким батальоном и таким образом установить связь Геббельса с армейским командным пунктом.

 

После переговоров Кребс зачитал Геббельсу по телефону советские условия капитуляции:

 

1. Капитуляция Берлина.

2. Всем капитулирующим сдать оружие.

3. Офицерам и солдатам, на общих основаниях, сохраняется жизнь.

4. Раненым обеспечивается помощь.

5. Предоставляется возможность переговоров с союзниками по радио.

Геббельс потребовал возвращения Кребса, чтобы обсудить с ним все эти условия.

 

На прощание, Кребсу было сказано: «Вашему правительству будет дана возможность сообщить о том, что Гитлер умер, что Гиммлер – изменник, и заявить трем правительствам – СССР, США и Англии – о полной капитуляции».

 

Перед уходом Кребс, по словам Чуйкова, «заверил, что постарается обо всем быстро договориться».

В 13 часов 08 минут Кребс покинул комнату, где велись переговоры.

 

А вот о второй половине 1 мая в бункере рейхсканцелярии поисходило такое:

 

Г.К.Жуков вспоминал: «В 18 часов В.Д.Соколовский доложил, что немецкое руководство прислало своего парламентера. Он сообщил, что Геббельс и Борман отклонили требование о безоговорочной капитуляции. В ответ на это в 18 часов 30 минут с невероятной силой начался последний штурм центральной части города, где находилась имперская канцелярия и засели остатки гитлеровцев».

 

Но вот тут «неувязочка» в словах Жукова.

Ведь вечером 1 мая 1945 г. значительная часть обитателей бункера, предприняла как раз успешную попытку прорыва из советского окружения.

 

По оценке Уильяма Ширера, от 500 до 600 обитателей бункера, многие из которых составляли эсэсовцы, в конечном счете, сумели прорваться. Они затем оказались в оккупационных зонах союзников.

 

Некоторые из них потом утверждали, что генералы Кребс и Бургдорф, а также чета Геббельсов не присоединились к группе прорыва, а покончили жизнь самоубийством. Борман же, по словам бывших обитателей бункера, присоединился к участникам прорыва, но погиб в пути.

 

Однако никто не смог представить убедительные свидетельства того, как Кребс и Бургдорф покончили с собой. Их тела не были найдены.

 

Итак, видим несколько важных моментов.

Во-первых никто после 30 апреля 1945 г. Рейхсканцелярию не только не штурмовал, а не приближался к ней.

 

Там велись важные переговоры о капитуляции и естественно все внимание и И.Сталине, Г.К. Жукова и всех остальных советских генералов было сосредоточено на этом. Судьба собственно самого Рейхстага уже никого, из верховного командования как бы не интересовала, и этот вопрос отошел на уровень компетенции командиров пехотных полков, чьи пехотные роты, занимали позиции вокруг здания Рейхстага.

 

Во вторых из Рехсканцелярии 1 мая 1945 г. был сделан успешный прорыв.

 

А о том, на каком участке обороны был совершен прорыв, мы опять за эти 67 лет и не узнали.

Очевидно, еще и по этому, никто за занятие Рейсканцелярии так и не был представлен к наградам.

 

Но, наш рассказ не о Рейсканцелярии, а о Рейхстаге.

Поэтому, я закачивая свою вступление хочу предложить читателю свою версию тех далеких от нас событий.

И она получилась совсем не такой, какой вы ее помните по советским фильмам о войне или школьным учебникам истории.

 

И эту правдивую историю надо знать не тем еще оставшимся в живых к 9 мая 2012 года ветеранам. Они и так ее знают.

 

А это надо знать их внукам и правнукам.

 

Знать и понимать что война это не веселый турпоход типа детской игры «Зарница» или той войны, что показана фильмах Никиты Михалкова.

И немецкие солдаты, и офицеры это не комедийные актеры фильмов Чарли Чаплина или тупые садисты и убийцы из советских пропагандистских фильмов.

Герои на той германо-советской войне 1941-1945 годов были и немецкой стороны и с советской стороны.

И в связи с этим давно надо было начать процесс примирения солдат немецкой и советской армий. Пока еще есть кого примирить…

 

Вот цитата из обращения Клауса Фритцше к народам России и Германии.

 

«Мы – ветераны Второй Мировой, русские и немцы по национальности, пережили весь ужас кровопролитной войны и её разрушительные последствия.

И теперь ожидаем 70-ую годовщину начала войны со смешанными чувствами.

Мы активно выступали в последние двадцать лет с момента крушения советской системы и воссоединения Германии за то, чтобы мир оставался не только политическим состоянием между русскими и немцами, но и воцарился в сердцах людей».

 

ч.1

 

ОБОРОНА РЕЙХСТАГА

 

И прежде чем начать наш рассказ о штурме Рейхстага, нам надо выяснить, как вообще немецкое командование подготовило г. Берлин к обороне.

 

Еще в феврале 1945 Адольф Гитлер объявил Берлин крепостью, а в апреле до войск и гражданского населения, как города так и всей Германии заявлено, что оборона города является кульминацией боёв на Восточном фронте.

Что город должен стать могучим бастионом, о который разобьётся яростная волна советских войск.

 

Немецкое командование определило, что штурм Берлина мог происходить с двух противоположных направлений: с Запада - силами Союзников и с востока - Красной Армией.

Такой вариант был самым неудобным для немцев, потому, что потребовал бы распылить войска на разные направления.

Однако в руках германского руководства имелся совершенно секретный план Союзников – "Eclipse" ("Иклипс" - затмение). Согласно этому плану вся Германия была уже заранее поделена руководством СССР, Англии и США на зоны оккупации.

Чёткие границы на карте указывали, что Берлин отходил в советскую зону и что американцы должны были остановиться на Эльбе.

 

Зимой 1945 задачи штаба обороны Берлина по совместительству выполнял штаб Wehrkeis III - 3-го корпусного округа и только в марте у Берлина, наконец, появился свой штаб обороны.

6 марта 1945 на посту командующего обороной столицы генерала Бруно Риттера фон Хаоншилда заменил генерал-лейтенант Хельмут Рейман, а его начальником штаба стал полковник Ханс Рефиор.

Министр пропаганды Гёббельс получил должность имперского комиссара обороны Берлина.

9 марта 1945 появился план обороны Берлина. Автором этого плана являлся майор Шпротте.

Предусматривалось, что город будет поделен на 9 секторов поименованных от "A" до "H" и расходящихся в стороны от девятого, центрального сектора "Цитадель", где находились правительственные здания.

Цитадель должна была прикрываться двумя районами обороны “Ost” – вокруг Александрплатц и “West” – вокруг так называемого Кни (район Эрнст-Ройтер-Платц).

На оберста Лобека возложили непростую задачу проводить инженерные оборонительные работы.

 

Общая площадь Берлина составляла 88.000 гектаров. Протяжённость с запада на восток - до 45 км, с севера на юг - более 38 км.

Застроено было только 15 процентов, остальное пространство занимали парки и сады. Город делился на 20 районов, из которых 14 являлись внешними.

Общая планировка города отличалась прямыми линиями.

Улицы пересекаясь под прямыми углами образовывали множество площадей. Средняя ширина улиц 20-30 м. Строения каменные и бетонные, средняя высота 4-5 этажей.

К началу штурма значительная часть зданий была разрушена бомбардировками. В городе было до 30 вокзалов и десятки заводов. Наиболее крупные промышленные предприятия находились во внешних районах. В черте города проходила окружная железная дорога.

 

Протяжённость линий метро - до 80 км. Линии метрополитена залегали неглубоко, часто выходили наружу и шли по эстакадам.

 

Фортификационные работы на Берлинском направлении начались ещё в феврале 1945, когда вырисовывался советский прорыв к столице.

Однако вопреки всякой логике фортификационная деятельность была скоро свёрнуты и вновь повторно начаты лишь в самом конце марта, когда основной людской и материальный потенциал был уже задействован в битве на Одере, где окончательно рушился немецкий фронт на востоке.

На оборонительные работы оптимистично планировали привлечь до 100.000 человек, но реально ежедневное количество едва дотягивало до 30.000 и только один раз достигло 70.000.

 

2 апреля 1945 глава OKH Йодль приказал генералу Максу Пемзелю срочно вылететь в Берлин. Однако из-за плохой погоды он прибыл только 12 апреля и узнал, что оказывается накануне его, хотели назначить командующим обороной Берлина, но он опоздал.

Покидая столицу, генерал оценил Берлинские укрепления просто: "крайне бесполезны и смехотворны!"1

То же самое говорится в донесении генерала Серова от 23 апреля 1945, подготовленном для Сталина.

Советские специалисты констатировали, что в радиусе 10-15 км от Берлина не имеется никаких серьезных укреплений, а в целом, они несравнимо слабее тех, которые пришлось преодолевать Красной Армии при штурме других городов.

 

Именно в этих условиях немецкому гарнизону требовалось отразить атаку двух советских фронтов…

 

Однако, что собой представлял берлинский гарнизон?

А как такового гарнизона в Берлине до отхода 56 ТК с Зееловских высот, практически не существовало.

 

Командующий 56-м ТК генерал-лейтенант Хельмут Вейдлинг увидел следующее:

 

Гельмут Вейдлинг (2 ноября 1891(18911102) — 17 ноября 1955) — генерал артиллерии германской армии. Командующий обороной и последний комендант Берлина.

 

Родился 2 ноября 1891 года в Хальберштадте, провинция Саксония.

 

Участник Первой мировой войны, в 1915 году получил звание старшего лейтенанта. Служил в подразделениях аэростатов, был командиром «Цепеллина». После первой мировой войны был командиром артиллерийской батареи, затем дивизиона. В 1922 году получил звание капитана, в 1933 году — майора, в октябре 1935 года — подполковника, в марте 1938 года — полковника.

В войне против Польши в 1939 году командовал артиллерийским полком, в войне против Франции в 1940 году был начальником артиллерии 9-го армейского корпуса, затем 4-го армейского корпуса. Участвовал в войне на Балканах.

На восточном фронте до конца декабря 1941 года был начальником артиллерии 40-го танкового корпуса. С конца декабря 1941 года до октября 1943 года был командиром 86-й пехотной дивизии. С 20 октября 1943 года был командиром 41-го танкового корпуса, этим корпусом командовал до полного его разгрома — до начала апреля 1945 года.

 

Вейдлинг участвовал в военных действиях на советско-германском фронте, с 10 апреля 1945 года стал командиром 56-го танкового корпуса.

23 апреля Гитлер на основании ложного доноса отдал приказ о расстреле командира 56-го танкового корпуса генерала артиллерии Г. Вейдлинга.

Узнав об этом, Вейдлинг прибыл в ставку и добился аудиенции с Гитлером, после которой приказ о расстреле генерала был отменён, а сам он был назначен командующим обороной Берлина.

Пытался организовать оборону города, ведя бои за каждый дом.

После самоубийства Гитлера 30 апреля, 2 мая 1945 года подписал капитуляцию немецких войск и сдался вместе с остатками гарнизона в плен.

 

Вейдлинг содержался в Бутырской и Лефортовской тюрьмах в Москве, а затем во Владимирской тюрьме.

27 февраля 1952 года военным трибуналом войск МВД Московского округа приговорён к 25 годам заключения в лагерях.

Гельмут Вейдлинг умер в тюрьме 17 ноября 1955 года от сердечной недостаточности.

 

"Уже 24 апреля я убедился, что оборонять Берлин невозможно и с военной точки зрения является бессмысленным, так как для этого немецкое командование не располагало достаточными силами, больше того, в распоряжение немецкого командования к 24 апреля в Берлине не было ни одного регулярного соединения, за исключением охранного полка "Гросс Дейчланд" и бригады СС, охранявшей имперскую канцелярию.

 

Вся оборона была возложена на подразделения фольксштурма, полиции, личного состава пожарной охраны, личного состава различных тыловых подразделений и служебных инстанций."

 

Более того, оборона была невозможна не только численно, но и организационно:

 

"Для меня было ясно, что нынешняя организация, т. е. разбивка на 9 участков, на длительный промежуток времени непригодна, так как все девять командиров участков (секторов) не располагали даже укомплектованными и сколоченными штабами" (Вейдлинг).

 

По сути, вся структура обороны стала Берлина основываться на остатках 56-го ТК.

 

16 апреля 1945 накануне Берлинской операции весь корпус насчитывал до 50.000 человек вместе с тылами.

 

В результате кровопролитных сражений на загородных оборонительных рубежах корпус понёс огромные потери и отступил в столицу сильно ослабленным.

 

К началу боёв в самом городе 56-й ТК имел:

 

18.Panzergrenadier-Division – 4000 человек

 

“Munncheberg” Panzer Division – до 200 человек, артиллерию и 4 танка

 

9. Fallschimjager Division – 4000 человек (войдя в Берлин, дивизия насчитывала около 500 человек, и была пополнена до 4000)

 

20. Panzergrenadier Divizion – 800-1200 человек

 

11. SS “Nordland” Panzergrenadier Division – 3500-4000 человек

 

Всего: 13.000 – 15.000 человек.

 

Однако и это все было на бумаге.

Можно ли 800-1200 человек называть дивизией? А если из них 80% это старики и дети, то, какое это регулярное армейское формирование?

 

Одним из немецких солдат сражавшихся за Берлин был Зигфрид Кнаппе.

Во время битвы он имел звание майора, возглавляя оперативный отдел LVI Танкового Корпуса. Кнаппе вместе с Тедом Брюсо недавно написал книгу «Солдат», о своей службе в немецкой армии с 1936 по 1949.

 

Вот отрывки из его интервью о книге:

 

«Журналист: Как была организована оборона Берлина?

 

Кнаппе: Оборона города состояла из трёх обводов с девятью секторами. Внешний обвод имел 60 миль по окружности и охватывал пригороды города. В основном он состоял из окопов неполного профиля и спешно организованных застав. Средний обвод был около 25 миль в окружности и опирался на уже имевшиеся преграды, такие как S-Bahn [окружная железная дорога] и крепкие дома.

 

Внутренний обвод был центром города и состоял из массивных правительственных зданий. Дополнительно были ещё шесть бомбонепробиваемых зенитных башен. Восемь секторов, обозначавшихся буквами от А до Н расходились как куски пирога через все три оборонительных обвода.

 

Девятый сектор, Z, находился в центре города. Сектор Z имел собственный защитный гарнизон состоявший из частей СС охраны Гитлера. До нашего прибытия, за зенитными подразделениями в Берлине не было регулярных армейских частей, о которых имело бы смысл говорить.

 

Журналист: Сколько обученных солдат у вас было в LVI Корпусе?

 

Кнаппе: У меня есть донесение, дающее хороший ответ на этот вопрос. В нём говорится, что когда у нас было пять дивизий их боевая мощь равнялась двум дивизиям.

 

Журналист: Сколько это человек?

 

Кнаппе: Около 40,000 человек, если бы обе дивизии имели полный штат мирного времени. В донесении ещё говорится, что другие подразделения в Берлине были эквивалентны двум-трём дивизиям и что Waffen SS были эквивалентны половине дивизии. Все вместе, согласно донесению, около четырёх-пяти дивизий состоявших из 60,000 человек с 50-60 танками.

 

Журналист: Насколько дееспособны были другие войска?

 

Кнаппе: Их боеспособность была ограниченной. Одни были Фольксштурмом и Гитлерюгендом, а их оснащение очень слабым. Другие, такие как подразделения ПВО, были ограничены в своей мобильности. Они все старались, но были не подготовлены или не оснащены для пехотного боя. А русские говорят в своей литературе [что мы имели] 180,000 человек1.

 

Журналист: Это придаёт их победе более значительный вид.

 

Кнаппе: Да. Они могут дотянуть до этого числа, взяв количество дивизий с их полным штатом мирного времени. Но у нас даже близко такого не было.

 

Журналист: Вы когда-нибудь думали, что могли выиграть битву?

 

Кнаппе: Нет. С самого начала было ясно, что у нас нет шанса. Мы лишь тянули пока Западные войска смогли бы добраться до Берлина.

 

Журналист: Вы когда-нибудь говорили между собой «Мы можем удержать русских в течение недели» или какой-то другой промежуток времени?

 

Кнаппе: Нет, мы никогда не использовали такие временные мерки. Мы знали, что сможем держаться достаточно долго, чтобы Западные войска подошли к Берлину.

 

Журналист: Как вы, будучи майором, стали начальником оперативного отдела штаба корпуса? И ещё, вы упомянули, что 20-ой дивизией командовал полковник, хотя обычно это должность генерал-майора. Было ли это совершенно нормальным в то время иметь меньшие звания при таких должностях?

 

Кнаппе: Да, на том этапе войны случались просто сумасшедшие вещи. Как я говорил в своей книге, я почти стал командиром дивизии, оставаясь майором!

 

Журналист: Как в Берлине вы осуществляли связь и управление войсками?

 

Кнаппе: Мы начали с гражданской телефонной системы. Настолько быстро, насколько смогли мы наладили нашу собственную сеть, но у нас не было всего необходимого оборудования связи. Так, что мы были рады возможности пользоваться гражданской телефонной системой.

 

Журналист: Насколько вы контролировали свои войска?

 

Кнаппе: Мы хорошо контролировали войска в Берлине. Мы потеряли управление над 20-ой дивизией в ходе безрезультатных боёв за городом, так же как 9-я армия потеряла управление над нами. У нас просто не было всех беспроводных средств связи, которые нам полагались. Вся наша связь осуществлялась посыльным, но всё же мы справлялись.

 

Журналист: Во время 2МВ немецкая армия имела множество подразделений созданных для конкретных операций. Дивизия Мюнхеберг была одной из таких и похоже она отлично выполняла свою задачу начиная с Зееловых Высот, когда она впервые вступила в бой и вплоть до самого конца в Берлине. Как немецкой армии это удавалось?

 

Кнаппе: Благодаря нашей подготовке. Оставалось ещё достаточно много хорошоо-подготовленных офицеров и офицеров-резервистов, чтобы мы могли это делать даже в конце войны. Все они прошли одинаковую выучку.

 

Журналист: Как они могли развивать сплочённость солдат, когда были наспех собраны и почти сразу брошены в бой?

 

Кнаппе: Это была задача офицеров и офицеров-резервистов. До Сталинграда нам не было нужды заниматься этим, однако потом это стало обычным делом, учитывая все поражения и отступления. Каждый понимал, что пока они держатся вместе и вместе воюют, то смогут избежать плена или смерти.

 

Журналист: Как была сформирована дивизия Мюнхеберг? Они набирали разрозненных солдат или пытались сохранить их группы?

 

Кнаппе: Все знали, что предстоит большое сражение за Берлин и территориальные формирования получили приказ присылать всех в город Мюнхеберг, откуда и пошло название дивизии. Генштаб определил, что потребуется для создания новой дивизии. Матчасть, артиллерия, средства связи и всё необходимое было определено и подготовлено к отправке в Мюнхеберг. Штаб дивизии уже был сфрмирован и находился на месте, получая оснащение. Таким образом, когда прибыли люди, то матчасть уже была готова и ждала их. Я делал такое во Франции, когда 6-я армия была потеряна в Сталинграде. Я выехал во Францию и для формирования артиллерийского батальона прибыли все, кто мне был нужен, всех званий, плюс 250 лошадей и орудия.

 

Журналист: Вы говорите в своей книге, что Советы упустили возможность захватить Берлин раньше, чем они это сделали. Вы могли бы пояснить это?

 

Кнаппе: Случай, о котором я говорю, когда они могли взять Берлин гораздо раньше, был после первых прорывов в нашей внешней обороне. Был период времени, когда наша оборона выглядела совсем бестолковой. Один край обороны опоясывал бункер [Адольфа Гитлера], а другой край опоясывал Олимпийский Стадион, включая мост Пихельсдорф, откуда мы собирались прорываться очень длинным, узким клином между двумя краями по бокам от Хирштрассе. Они могли очень легко атаковать район бункера продвигаясь на восток, прямо по Хирштрассе. Фактически, их одиночные танки постоянно пересекали Хирштрассе. Нам удавалось поддерживать контакт с подразделениями вокруг Олимпийского Стадиона по туннелю метро, проходившему под Хирштрасе. Каждый раз, когда я обновлял оперативную карту, я всё время удивлялся, почему они не осознавали того, что могли бы сделать. У нас не имелось достаточно сил, чтобы везде держать оборону. Однако, русские просто продолжали наступать там, где мы были сильнее всего. Они продолжали попытки пробиться к центру города кратчайшим путём, хотя более длинный путь оказался бы намного легче.

 

Журналист: Вы бывали в бункере Гитлера много раз во время битвы. Вначале охрана забирала у вас пистолет, но ближе к концу они перестали обыскивать вас и вы могли бы пронести его. Вы говорите в своей книге, что имели возможность застрелить Гитлера, но пока размышляли над этим, решили не делать. Могли бы вы подробней остановиться на этом?

 

Кнаппе: Если бы я его застрелил, то это ничего бы не изменило, потому, что война уже была, по сути, закончена.

 

Что вас заставило изменить свой мнение о Гитлере, после всех тех лет, что он являлся фюрером? Перемена произошла за день-два или же вы размышляли над этим некоторое время?

 

Кнаппе: Это не было внезапной переменой, а чем-то, что началось сразу после Сталинграда. Это касалось не только меня, а являлось общим настроением среди фронтовых офицеров. Мы могли видеть, что происходит на самом деле.

 

Журналист: Что заставило вас подумать про убийство Гитлера, когда представилась такая возможность?

 

Кнаппе: Возможно его заявление генералу Вейдлингу, когда Вейдлинг просил его разрешение на прорыв из города и просил пойти с нами. Генерал Вейдлинг рассказал мне, что Гитлер сказал, что не желает умирать на улице, как "Landstreicher". "Landstreicher" не имеет точного перевода на английский, именно поэтому в моей книге использовано слово «собака», но "Landstreicher" это что-то вроде бродяги или попрошайки. Мы оба видели сотни немецких солдат умирающих на улицах во время войны, и теперь Гитлер говорил, что не хочет умереть, как они. Мой брат умер от ран полученных в России. Так, что мы оба были очень огорчены тем, как Гитлер употребил это слово. Это был просто невероятный комментарий, тем более комментарий высказанный перед солдатом. С этого момента я начал понимать, что за человек был тот, за которого мы воевали.

 

Журналист: Значит, именно из-за этого утверждения?

 

Кнаппе: Да. Именно тогда у меня возник порыв застрелить его. Я не волновался о том, что меня казнят после этого, потому, что я и так считал себя уже покойником. В ходе войны мы отвоёвывали у русских некоторые позиции, и где бы это ни происходило, мы постоянно находили казнённых немецких офицеров. Поэтому, я думал, что русские казнят меня после того, как захватят. Подсознательно я понимал, что не могу позволить Гитлеру стать мучеником. Это породило бы ещё одну Dolchstosslegende или «высеченную в камне легенду». [Йозеф] Гёббельс [главный пропагандист Гитлера] мог бы сильно преуспеть в этом. Я уверен, что он вероятно сказал бы, что если бы Фюрер не был убит офицером штаба корпуса, то нашёл бы способ, как спасти немецкий народ.

 

Журналист: В своей книге вы говорите, что ели в бункере, когда каждый в последний раз ел перед тем, как пойти на прорыв и что вы сидели за тем же столом, что и Мартин Борман, личный секретарь Гитлера. Многие годы ходят слухи, что Борман пережил войну и его видели. Что, по-вашему, с ним случилось?

 

Кнаппе: Он мёртв. Он был толстый и неподготовленный. Если вы находитесь в бою, то должны быть подготовлены. Вам надо знать, что делать, когда кто-то стреляет в вас. Он бы не знал что делать, когда началась стрельба. Я уверен, что его застрелили где-то в городе. Было несколько донесений от людей из той группы, что его подстрелили, когда перешли через мост. Но конечно же никто в той группе его не проверял. Каждый думал только о себе, и кроме того, его всё равно никто не любил”.

 

Но, кроме 56 ТК в Берлине были и другие войска.

 

Так в 9. Fallschimjager Division ситуация была не лучше. 500 измотанных боями парашютистов экстренно разбавили не трудно догадаться кем. Вот такая элита и вот такая дивизия…

 

Наиболее боеспособным формированием оставалась 11-я добровольческая дивизия "Нордланд".

 

Как ни парадоксально, именно иностранцы сыграли значительную роль в защите Берлина.

 

С остальными силами в гарнизоне определиться сложнее.

 

На допросе генерал Вейдлинг показал, что когда его корпус вошёл в город: "Вся оборона была возложена на подразделения Фольксштурма, полиции, личного состава пожарной охраны, личного состава различных тыловых подразделений и служебных инстанций".

 

Точного представления об этих малопригодных к боям силах Вейдлинг не имел:

"Я думаю, что части Фольксштурма, полицейские подразделения, подразделения пожарной охраны, зенитные подразделения насчитывали до 90 000 человек, кроме тыловых подразделений обслуживающих их.

 

Кроме того, были подразделения Фольксштурма второй категории, т.е. такие, которые вливались в ряды обороняющихся уже в ходе боёв и по мере закрытия тех или иных предприятий".

 

Итого - 90.000 детско-престарело-пожарно-тыловых войск не считая своих тылов, выглядят просто гротескно и для РККА это был не соперник в сражении.

 

Формально генерал Рейман имел в своём распоряжении 42 095 винтовок, 773 пистолета-пулемета, 1953 ручных пулемета, 263 тяжёлых пулемета, незначительное количество полевых орудий и миномётов.

 

Иногда в советских и западных источниках среди защитников Берлина упоминается дивизия Шарлемань.

Но в этой дивизии после кровопролитных боёв в Померании из около 7500 человек 33-й гренадёрской дивизии французских добровольцев "Шарлемань" уцелело приблизительно 1100.

Их собрали в Макленбурге для пополнения и переформирования где, около 700 человек решили сражаться до конца.

После переформирования остался один полк двухбатальонного состава - Waffen-Grenadier-Rgt. der SS "Charlemagne". 400 человек, не желавших более воевать свели в Baubataillon (стройбат) и использовали на земляных работах.

В ночь с 23 на 24 апреля 1945 из Рейхсканцелярии поступил приказ Гитлера задействовать весь имеющийся транспорт и немедленно явиться в Берлин.

 

Командир дивизии бригадефюрер СС Крукенберг срочно сформировал штурмбатальон (Franzosisches freiwilligen-sturmbataillon der SS "Charlemagne") из боеспособных подразделений 57-го гренадёрского батальона и 6-й роты 68-го гренадёрского батальона, к ним добавили подразделения учебной школы дивизии (Kampfschule).

Командиром батальона стал Анри Фене. Штурмбатальон отбыл на 9 грузовиках и двух лёгковых автомобилях. Впрочем, два грузовика так и не смогли добраться до места назначения, поэтому в Берлин прибыло всего лишь 300-330 человек.

Это было последнее пополнение, попавшее в столицу наземным способом до того, как город окружили советские войска.

 

На Олимпийском стадионе штурмбатальон сразу реорганизовали в 4 стрелковые роты по 60-70 человек в каждой и подчинили панцер-гренадёрской дивизии "Нордланд" (11. SS-Frw.Panzer-Gren.Division "Nordland").

Высоко мотивированные французские добровольцы внесли неоценимый вклад в оборону города – на их счету было около 108 подбитых советских танков.

Можно сказать, что эти солдаты оказались в нужное время в нужном месте, несмотря на то, что они понесли огромные потери в безнадёжной битве. 2 мая 1945 возле Потсдамского вокзала в советский плен попало около 30 выживших человек из "Шарлемани".

 

После "Шарлемани" последнее скудное пополнение прибыло ночью 26 апреля. Транспортными самолётами в Берлин были переброшены курсанты морской школы из Ростока, в количестве одного батальона трёх ротного состава.

 

Батальон “Grossadmiral Donitz” командора Кулманна поступил в распоряжение бригадефюрера Монке. Моряки заняли оборону в парке возле здания МИДа на Вильгельмштрассе.

 

Дополнительно в Берлине находилась 1-я дивизия ПВО "Берлин" (, а также подразделения 17-й и 23-й дивизий ПВО.

В апреле 1945 зенитные части насчитывали 24 орудия калибром 12,8-см, 48 10,5-см орудий, 270 8,8-мм орудий, 249 2-см и 3,7-см орудий.

 

С ноября 1944 в прожекторных частях всех мужчин рядового состава заменили женщинами, а на вспомогательных ролях, в качестве подносчиков боеприпасов и заряжающих использовались военнопленные, в основном советские.

 

В начале апреля 1945 почти вся зенитная артиллерия была сведена в зенитные ударные группы и выведена из города на внешний оборонительный обвод, где прменялась главным образом для борьбы с наземными целями.

 

В городе осталось три зенитных башни - в Зоосаде, Губбольдхайне, Фридрихсхайне и две тяжёлые зенитные батареи в Темельхофе и на Эберсвальдштрассе.

К концу 25 апреля у немцев оставалось 17 частично боеспособных батарей вместе с башенными.

К исходу 28 апреля уцелело 6 зенитных батарей, начитывавших 18 орудий и ещё 3 отдельных орудия. К концу 30 апреля в Берлине было 3 боеспособных тяжёлых батареи (13 орудий).

Кроме того, в Берлине было четыре бригады с бронетехникой.

 

24 апреля 1945 Heeres-Sturmartillerie-Brigade 249, получила в Шпандау 31 новую САУ с берлинского завода Alkett. 27 апреля бригаде приказали пробиться сквозь советский заслон вокруг столицы, что она и сделала.

В Берлине самоходчики заняли позиции во Фридрихсхайне. 30 апреля в бригаде оставалось всего 9 StuG, которые с боями отходили к Александрплатц. Последний рубеж самоходчиков находился возле Высшей Технической Школы.

После известия о смерти Гитлера, 3 уцелевшие самоходки попытались вырваться из Берлина, но были уничтожены возле Шпандау.

Всё же некоторым солдатам во главе с хауптманом Хербертом Яшке удалось выйти из окружения и сдаться американцам.

 

Второй бригадой была Heeres-Sturmartillerie-Brigade 243. В первой половине апреля 1945 её личный состав использовался как пехота на позициях вдоль Тельтов канала. Вскоре с завода Alkett им доставили 40 новеньких самоходок, и 14-15 апреля бригада вступила в бой проив американского плацдарма на Эльбе возле Шёненбек.7

 

Sturmartillerie-Lehr-Brigade 111, 8 апреля 1945 насчитывала боеспособными - 33 StuG III, 9 StuH 42 and 5 Jgpz IV/70 (A), в краткосрочном ремонте - Jgpz IV/70 (A).7

 

Sturmgeschutz-Brigade 210, 8 апреля 1945 имела в строю - 12 StuG III, 13 StuH 42, 11 Jgpz IV/70 (V) и в долгосрочном ремонте - 1 StuG III, 2 StuH 42, 2 Jgpz IV/70 (V).7

 

Оборону города усиливали 6 противотанковых и 15 артиллерийских дивизионов.

 

Оборону Цитадели, возглавлял полковник Зайферт, но правительственный район внутри Цитадели находился в ведении бригадефюрера СС Вильгельма Монке, которого Гитлер лично назначил на эту должность.

 

Вильгельм Монке (нем. Wilhelm Mohnke; 15 марта 1911, Любек — 6 августа 2001, близ Эккенфёрде, Шлезвиг-Гольштейн) — бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС.

С ноября 1931 состоял в СС (№ 15541).

С 28 июня 1933 — штурмфюрер СС.

С 1 октября 1933 — гауптштурмфюрер СС.

С 1 сентября 1940 — штурмбаннфюрер СС.

С 1 июня 1943 — оберштурбаннфюрер СС.

С 21 июня 1944 — штандартенфюрер СС.

С 4 ноября 1944 — оберфюрер СС.

С 30 января 1945 — бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС.

 

После вступления в СС состоял в 4-м штандарте (Любек), с января 1932 — в 22-м штандарте (Шверин). С 17 марта 1933 служил в только что созданной штабсвахе (штабной страже) СС «Берлин» — личной охране Адольфа Гитлера — состоявшей из 117 человек под командованием Йозефа (Зеппа) Дитриха. Затем проходил службу в сформированном на её основе в сентябре 1933 «Лейбштандарте СС Адольф Гитлер». Командовал в нём 5-й ротой, в этом качестве участвовал в аншлюссе Австрии, в захвате Чехословакии.

 

Командовал своей ротой во время боевых действий в Польше в начале Второй мировой войны. С 28 марта 1940 — командир 2-го батальона в дивизии «Лейбштандарте СС Адольф Гитлер», принимал участия в боях в Бельгии и Нидерландах. После войны обвинялся в том, что 28 мая 1940 организовал уничтожение группы пленных англичан у Вормхуда (погибли от 65 до 80 пленных, которых загнали в сарай и забросали гранатами). В 1988 член британской палаты общин Джефф Рукер настоял на возобновлении расследования этого преступления, но немецкий прокурор счёл, что доказательств виновности Монке недостаточно.

 

Весной 1941 Монке участвовал в кампании на Балканах, 5 апреля 1941 был тяжело ранен в Югославии (ему хотели ампутировать ногу), занимался подготовкой новобранцев, вернулся в строй в 1942, с 16 марта того же года был вновь назначен командиром батальона в «Лейбштандарте». С 21 июня 1943 по 19 августа 1944 — командир 26-го моторизованного полка вновь сформированной дивизии СС «Гитлерюгенд», с июня 1944 участвовал в боях во Франции против высадившихся в Нормандии американских, британских и союзных им войск во главе боевой группы, названной его именем. 11 июля 1944 за отличие был награждён Рыцарским Железным крестом. Обвинялся в расстреле канадских военнопленных, но дело так и не дошло до суда.

 

17 июля 1944 был вновь ранен, но уже 20 августа того же года назначен командиром 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер» (после ранения её прежнего командира Теодора Виша). В этом качестве участвовал в декабрьском наступлении в Арденнах, в котором его дивизия понесла большие потери — это объяснялось большим количеством новобранцев, на подготовку которых не хватало времени, и дефицитом горючего. Подозревался в причастности к расстрелу его подчинёнными американских военнопленных в Мальмеди, но участие Монке в этом преступлении доказано не было. В начале 1945 получил новое тяжёлое ранение, в связи с чем 2 февраля 1945 сдал командование дивизией и назначен в резерв фюрера. Находился на лечении в клинике Хоенлихен.

 

В ночь на 21 апреля 1945 Адольф Гитлер назначил его командиром «боевой группы Монке», которой была поручена оборона рейхсканцелярии и бункера фюрера. Всего в состав группы входило около 9 батальонов общей численностью около 2100 человек.

После самоубийства Гитлера Монке 1 мая возглавил группу, совершившую прорыв из бункера и безуспешно пытавшуюся вырваться из Берлина на север.

Был взят в плен.

Награды

Железный крест 2-го класса (21 сентября 1939).

Железный крест 1-го класса (8 ноября 1939).

Знак за ранение в чёрном (10 февраля 1940).

Знак за ранение в серебре (15 сентября 1940).

Пехотный штурмовой знак (3 октября 1940).

Крест за военные заслуги 2-го класса (3 октября 1940).

Германский крест в золоте (26 декабря 1941)

Рыцарский крест (11 июля 1944).

 

Послевоенная жизнь

 

Был перевезён в СССР, где содержался в Бутырской и Лефортовской тюрьмах в Москве, до 1949 находился в одиночной камере. 13 февраля 1952 приговорён военным трибуналом войск МВД Московского военного округа к 25 годам лишения свободы, был в заключении в тюрьме № 2 города Владимира.

10 октября 1955 был репатриирован в ФРГ, жил в Барсбюттеле, работал торговым агентом, продавал небольшие грузовики и прицепы.

Умер 6 августа 2001 года в местечке Дамп.

 

В правительственный район входила Рейхсканцелярия, бункер фюрера, Рейхстаг и прилегающие здания.

 

Монке подчинялся напрямую Гитлеру и Вейдлинг не мог ему приказывать.

 

Кампфгруппа Монке была экстренно создана 26.04.1945 из разрозненных подразделений и тыловых инстанций СС и насчитывала 2000 человек.

 

остатки охранного полка двухбатальонного состава дивизии Ляйбштандарте Адольф Гитлер (LSSAH Wach Regiment), командир штурмбанфюрер Кашула (Sturmbannfuhrer Kaschula)

 

учебный батальон из той же дивизии (Panzer-Grenadier-Ersatz- & Ausbildungs-Bataillon 1 „LSSAH“ из Шпреенхагенна в 25 км юго-восточнее Берлина), командир оберштурмбанфюрер Клингемаер (Obersturmbannfuhrer Klingemeier). Накануне часть из 12 рот учебной базы в Шпреенхагене ушли в составе полка "Falke" в 9-ю армию Буссе. Остатки личного состава направили в Берлин и включили в полк "Анхальт".

 

рота охраны Гитлера (Fuhrer-Begleit-Kompanie), командир адъютант Гитлера штурмбанфюрере Отто Гюнше (Sturmbannfuhrer Otto Gunsche)

 

батальон охраны Гиммлера (Reichsfuhrer SS Begleit Battalion), командир Штурмбанфюрер Франц Шэдле (Sturmbannfuhrer Franz Schadle)

 

Разрозненные и малочисленные силы СС групефюрер Монке свёл в два полка.

 

1-й полк “Анхальт" кампфгруппы "Монке", названный по имени командира штандартенфюрера Гюнтера Анхальта (SS-Standartenfuhrer Gunther Anhalt). Когда Анхальт погиб, 30.04.45 полк переименовали по фамилии нового командира – "Валь" (SS-Sturmbannfuhrer Kurt Wahl). Полк состоял из двух батальонов, укомплектованных личным составом из Wachbataillon Reichskanzlei, Ersatz- und Ausbildungsbataillon “LSSAH“, Fuhrerbegleit-Kompanie, Begleit-Kompanie “RFSS“.

 

Полк воевал на позициях:

1-й батальон – ж.д. вокзал на Фридрихсштрассе, по линии Шпрее, Рейхстаг, Зигесаллее

2-й батальон – Мольткештрассе, Тиргартен, Потсдамер Плтац.

 

2-й полк "Falke" кампфгруппы "Монке". Сформирован из разрозненных тыловых инстанций.

Воевал на позициях: Потсдамер Платц, Ляйпцигштрассе, Министерство ВВС, Железнодорожный вокзал на Фридрихсштрассе.

 

Особо хочу остановиться на Рейхстаге.

 

Это здание в планах обороны Берлина не имело никакого военного значения, поскольку в нацисткой Германии оно не играло никакой политической роли.

 

Парламент больше там не собирался, да и сам А. Гитлер с 1933 года не был в Рейхстаге!

 

Но, вот во время войны, особенно когда начались интенсивные бомбежки и РККА подходила к Берлину в районе Зееловский высот, то в нем размещался центральный военный госпиталь, и родильное отделение клиники Шарите , а в верхних этажах находился центральный военно-медицинский архив.

 

То самое родительное отделение, где по воле пера Ю. Семенова «родила наша радистка Кэт» из фильма о приключениях Штирлица в Берлине.

Охрану здания несла одна рота солдат, которые по состоянию здоровья не могли воевать.

Там было еще несколько сот гражданских служащих и множество женщин и детей, которых до этого ежедневно приходили прятаться от артналетов в относительно безопасное здание

На сколько мест был рассчитан центральный военный госпиталь автору установить не удалось, но то, что он был переполнен и часть раненных находилась в бункере рядом с Рейхстагом удалось установить точно. Рассказ об этом эпизоде штурма Рейхстага будет в следующей части.

 

Далее началась чехарда с командующими обороны Берлина.

 

Так 22 апреля 1945 Гитлер снял генерал-лейтенанта Реймана с должности командующего обороной Берлина за пораженческие настроения.

Вместо Реймана Гитлер назначил полковника Китера (Ernst Kaeter), которого тут же произвёл в генерал-майоры.

 

До этого Китер являлся начальником штаба политотдела армии и этим вызывал доверие вождя.

Однако уже вечером фюрер взял командование обороной Берлина на себя, в чём ему должен был помогать его адъютант Эрих Беренфангер (Erich Barenfanger), срочно повышенный до звания генерал-майора.

И наконец 23 апреля, Гитлер доверил оборону столицы и практически свою жизнь командующему 56-м ТК генерал-лейтенанту Хельмуту Вейдлингу.

 

В советской 5-й ударной армии ( та что собственно штурмовала «Цитадель» Берлина, после боёв оценили своих противников следующим образом:

 

"В г. Берлине у противника не оказалось полевых войск и тем более полноценных кадровых дивизий.

Основную массу его войск составляли специальные батальоны, школы, отряды полиции и батальоны фольксштурма.

Это отразилось на тактике его действия и значительно ослабило оборону г.Берлина"

 

В общем, при всех различиях цифры из большинства независимых источников сходятся к тому, что в Берлине однозначно не было 200.000 защитников.

 

Для сравнения, советская армия задействовала в штурме непосредственно города 464.000 человек и 1500 танков и САУ.

 

По оценке составителей сборника документов "Битва за Берлин. Красная армия в поверженной Германии" под руководством генерала В.А.Золотарева, Конев и Жуков вели "неоправданное соревнование" за овладение Берлином вследствие чего стали бессмысленные потери в живой силе..

 

А тот же маршал Жуков писал, что за время Берлинской операции - в боях на Зееловских высотах, в пригородах немецкой столицы и в самом городе потери советских войск составили почти триста тысяч человек.

 

Поздние статистические данные, что приводятся в сборнике "Битва за Берлин".свидетельствуют, что безвозвратные потери трех советских фронтов превысили 81 тысячу человек.

А вот общие потери оцениваются более чем в 360 тысяч человек.

Германское командование оценивало потери убитыми с 1 января по 1 мая 1945 года примерно в четверть миллиона человек.

 

Потери гражданского населения Берлина оцениваются в пределах от 100 до 150 тысяч человек.

 

Ну, и в заключение этой части, чтобы оторвать читателя от скучной статистики я подаю воспоминания немецкого танкиста о боях за Берлин.

 

Карл-Хайнц Турк, Унтершарфюрер sSS-Pz.Abt.503

перевод Вадим Нинов

источник: http://www.vn-parabellum.com

 

Вид на Саарландштрассе с Колубмусхаус, за которым находилась Рейхсканцелярия.

 

1 - Потсдамер Платц

2 - Здесь, в последние дни обороны Берлина, стоял танк Тюрка

3 - Потсдамский вокзал

4 - Саарландштрассе, по которой к Рейхсканцелярии наступали советские войска. Эту улицу простреливал танк Тюрка.

5 - Анхальтский вокзал

 

Снимок сделан до штурма Берлина.

 

Нижний- после штурма.

 

Мне посчастливилось выжить во многих разных боях не только на Одерском фронте, но ещё и в Берлине.

Мой танк был вторым из шести отправленных в столицу. Мы занимали позиции в Восточном районе, возле Райхсбанка, "Abschnitt 'Norge'".

Мой Тигр и Тигр Диерса неоднократно действовали в районе Шпиттельмаркт и Фолльштрассе.

Нам удалось подбить огромное количество вражеских танков на другой стороне Шпрее.

Потом, поздно вечером Диерсу приказали отойти назад по направлению к Тиргартену.

А я со своим практически неподвижным танком остался тут, у Рейхсбанка. Затем я получил новый приказ в этот день вдвинуться к Потсдамер Платц по маршруту от Анхальтского вокзала, чтобы отразить многократные танковые атаки в том секторе обороны.

Это был трудный район для передвижения из-за множества разбомбленных зданий, огромных завалов, повреждённых электросетей и трамвайных рельс.

 

Сильный танковый и противотанковый огонь не позволил нам добраться до Анхальского вокзала.

Я приказал наводчику открыть огонь, а водителю сказал быстро отходить под прикрытием нашего орудия, что он и сделал.

Затем мы заняли позицию у Принц-Альбрехт-Штрассе. Мы так сделали, чтобы беречь боеприпасы и блокирующим огнём держать противника на расстоянии, поскольку не знали когда сможем пополнить свой боекомплект. Благодаря этому мы сумели подбить много вражеских танков и заблокировать район. Советы вели артиллерийский огонь и предпринимали атаки пехотой.

 

Нам приходилось постоянно вести огонь из наших пулемётов, чтобы отбить пехотные атаки. В этом бою у нас начались неполадки с обоими нашими пулемётами. Рёв танковых моторов предупредил нас, что рано утром возможна атака русских.

Мы не ошиблись, утром русские начали атаку, а стрельба их танков всюду сеяла разрушение.

Кое-как им удалось отбуксировать все подбитые в предыдущие дни танки, и отремонтировать их так, что они снова могли пойти в эту атаку.

Мы стреляли во всё, что к нам приближалось, но попали под губительный артиллерийский огонь, получив множественные попадания в правую гусеницу и бортовую броню. Приблизительно через час мы смогли убедить русских повернуть назад и убраться восвояси. Нас угнетало, что мы не могли сдвинуться до конца боя.

 

Поговорив с экипажем, я отправился к Тиграгтену, чтобы связаться с ремонтной ротой и взять Bergepanther. К счастью единственной Bergepanther командовал Унтершарфюрер Пиллер, мой бывший наводчик.

Затем мы поехали на Потсдамер Платц, где я с Пиллером всё время находясь под приличным артобстрелом, смогли починить гусеницы, так, чтобы он смог отбуксировать мой Tiger II B к Райхсканцелярии.

После трёх часов мы, наконец, завершили ремонт (танк по прежнему имел проблемы с подвижностью) и доложили, что можем снова занять позицию в направлении Саарландштрассе (которая больше не существует… а та, что есть уже в другой стороне). Мы стали на нашей старой позиции, на правой стороне улицы. Внезапно появился танк с двумя офицерами Luftwaffe и они сказали мне следовать с ними на новый командный пункт батальона в Министерстве авиации (некоторое время у нас уже не было никакой радиосвязи).

После опасной долгой поездки через завалы рядом с полуразрушенными зданиями нам удалось добраться к нашему новому месту назначения. Мы больше потратили время, укрываясь от огня артиллерии, чем на дорогу к самой позиции. Штурмбанфюрер хотел быть в курсе ситуации с танками и особенно, почему я самостоятельно вышел из боя на три часа.

 

Доложив ему всю ситуацию, я вернулся к своему экипажу с приказом найти и занять определённую позицию на Потсдамер Платц, где я смог бы оборонять весь район, оставаясь практически незаметным врагу.

 

Выполняя это, я выдвинул свой Tiger II B перед Защитной стеной, стоявшей возле входа в метро у Потсдамского вокзала. Оттуда мы контролировали район – наши танковые пулемёты простреливали всё, пока мы поворачивали башню, чтобы уничтожить любое подозрительное перемещение противника. Танковым пулемётам приходилось держать под огнём канализационные колодцы, потому, что русские пытались обойти нас по канализации, чтобы выйти во фланг и на наши позиции.

 

1 мая 1945 у нас начали кончаться боеприпасы, и мы не знали где их можно найти. Днём артиллерийский огонь утих, а так как у нас не было совершенно никакой информации, мне пришлось сходить на ближайшую станцию метро, чтобы хоть что-то узнать.

Станция сильно меня поразила, оказавшись переполненной гражданскими, которые с лицами, выражавшими подавленность и безнадёжность спрашивали, кончилась ли уже война и кто победил. Я подошёл к капитану Вермахта, умоляя сообщить мне общее положение дел в Берлине.

 

К сожалению этот «капитан» был всего лишь посыльным, который случайно одел шинель своего командира. Однако он смог сообщить мне столь нужную информацию, из которой я узнал про смерть Адольфа Гитлера. Так же я узнал от него, что в нашем районе держит позиции взвод Пионеров Waffen-SS. Этот взвод был «усилен» Фольксштурмом и Гитлерюгендом.

Я дал указания курьеру идти к ним, найти и привести ко мне командира взвода, что он и сделал. Я освободил Фольксштурм и Гитлерюгенд от их обязанностей, и они все разошлись по домам. Единственные, кто остался в пионерском взводе пришли со своим Обершарфюрером на мою позицию, в то время, как остальные разбежались.

 

Мы получили несколько сообщений о попытках прорыва. Единственная, которая выглядела обещающее была направлена через мост Вайдендаммер.

Обершарфюрер сообщил мне, что возле Райхсканцелярии ещё оставалось несколько машин на ходу.

Мы починили одну, так, что она могла ездить и направились в сторону Фридрихштрассе.

Мы быстро мчались сквозь адскую ночь и поэтому не разглядели огромную воронку прямо перед нами. Туда и влетела наша машина.

 

Мы не могли вытащить её, так, что сначала потеряв наш полностью неподвижный Tiger II B и теперь эту машину мы уже не знали что делать.

Хвала Господу с нами был берлинец, отлично знавший весь район и он смог показать нам дорогу через участок линии метро, на полметра затопленный водой, из которого мы, наконец, смогли выйти мосту Вайдендамер.

 

Прорыв состоялся 2 мая 1945 приблизительно в 12:15 (00:15) или около этого, если моя память мне не изменяет.

Королевский Тигр (Tiger II B) вышел вперёд и большая волна солдат и гражданских попыталась укрыться за ним.

 

Насколько я помню, сразу после того, как мы преодолели противотанковое препятствие, мы попали под плотный, если не убийственный огонь, положивший всех, кто не смог укрыться за бронёй.

 

Одному офицеру Luftwaffe удалось перескочить через мост невредимым. Пробившись сквозь блокаду, мы нашли укрытие в здании BEWAG. В нём прошёл весь день и следующая ночь.

 

При этом удалось найти одежду иностранных рабочих и затем пешком выбраться в направлении Фрохнау. Мне удалось переправиться через Эльбу в Рёсслау (Корнхаус) после того, как я дважды был схвачен в плен русскими - первый раз в Берлине и второй в Штойтце на Эльбе.

 

Переплыв через Эльбу, мне пришлось, потом переплыть ещё и через Мульде. В конце концов, в Лёйна меня поймала группа американской военной полиции, после четырёх недель, что мне удавалось ускользать от врагов.

Затем меня поместили в американский лагерь для пленных, а дальше отправили через Рейн, во Францию, откуда я потом был возвращён в лагерь для интернированных в Дармштадте».

 

1- Хаусфогхайплтац, где находился Райхсбанк

2 - Шпительмаркт

3 - Валлштрассе

4 - Анхальтский вокзал. Здесь по дороге к Потсдамскому вокзалу должен был проехать Королевскй Тигр Тюрка и помочь защитникам. Сильный танковый и противотанковый огонь противника не позволит это сделать и заставил экипаж Тюрка отстреливаясь отойти севернее, на следующую позицию.

 

5 - Принц-Альбрхет штрассе. Сюда Королевский Тигр Тюрка отошёл из района Анхальтского вокзала. К слову, на этой улице находилось Гестапо - второе здание справа от отметки "5". Здесь танк Тюрка подбив немало советских танков, на какое-то время заблокировал советское продвижение по Саарландштрассе в районе Анхальтского вокзала.

 

6 - Потсдамерплатц. На эту позицию танк Тюрка отошёл с Принц-Албрехт штрассе. Отсюда немецкий экипаж сдерживал мощный советский натиск, но советская артиллерия разбила танку правую гусеницу. До конца боя Королевский Тигр был неподвижным. Полсе боя Тюрк отправился в ремроту в Тиграртен (метка "7").

 

7 - Огромный парк Тиргартен. На фото фидна его западная окраина. Там Тюрк взял ремонтную Bergepanther и вернулся к совему танку у Потсдамского вокзала. Вернув Королевскому Тигру некоторую подвижнось Bergepanther отбуксировала танк к Рейхсканцелярии, где ушло три часа на более основательный ремонт. Направление к Райхсканцелярии (метка "8") указано зелёной стрелкой.

 

8 - Райхсканцелярия, возле которой ремонтировался танк Тюрка. После ремонта танк вернулся обратно. Направление указано двусторонней зелёной стрелкой. В бункере Райхсканцелярии находился Гитлер. От последней позиции Тюрка до входа в Фюрербункер было около 560 м по прямой.

 

9 - Министерство авиации Гёринга. После ремонта, сюда, по приказу, прибыл Королевский Тигр. Дорога отняла массу времени, а в итоге экипажу Тюрка приказали вернуться обратно на Потсдамерплатц и блокировать советское продвижение по Саарландштрассе. Направление перемещений указано указано жёлтой стрелкой. Это была последняя позиция танка СС унтершарфюрера Карл-Хайнца Тюрка.

 

10 – Райхстаг

 

Красной стрелкой - показано направление движения советских войск по Саарландштрассе, от Бель-Альянс Платц к Потсдамскому вокзалу.

 

(конец ч.1)

Все фото и карты к этой части находятся тут:

http://h.ua/story/355524/