Проснувшись, Дрюня попытался продлить ночное забытье и осторожно сполз под одеяло. Но боль, до этого спокойно курсировавшая по всему телу, стала рваться наружу, варварски вскрывая и без того потрепанный организм.

События вчерашнего дня также не собирались церемониться, развернув перед ним шоу эпизодических кошмаров. В основном, это были летящие в его сторону натруженные конечности деревенских мужиков.

- Дрюн-ду-ра-че-е-ек! – отметился вдалеке первый петух, cтарательно выводя каждую ното-букву.

- Дрюн-ду-ра-че-ек! Дрюн-ду-ра-че-е-ек! – стало доноситься со всех концов, ставшей ему почти родной деревньки.

Перехваченное комом горло вынудило жертву петушиных насмешек высунуть голову из-под одеяла.

- Думают, отмутузили меня и покатятся по горке масляной! – вылетела из Дрюни возмущенная ворона. – А - хрена вам вместо цикория! Всю жизнь меня помнить будите! – Последняя фраза принесла ему облегчение и он опять залез под одеяло.

Три года прошло с тех пор, как свежеразведенный холостяк Дрюня, с наличностью - на неделю полуголодного существования, обрел пристанище в деревне Нижний Перепих. Во время поиска жилья, невероятно скромная сумма, доставшаяся ему после раздела имущества, все дальше уводила его от цивилизации. Он очень сожалел, что этого «состояния» так и не хватило на самую захудалую избушку в деревне Верхний Перепих, которая выпиралась на холме, и была на пару километров ближе к дороге, с признаками былого асфальта; петляя и подпрыгивая, она вела в «прошлую жизнь» - в районный центр - Захолустье. Туда, где сорок Дрюниных лет, размазанных по закоулкам небольшого городка, обреченно зарастали плесенью.

Будучи мастером по ремонту мелкой бытовой техники, для многих согражданок, рыдающих над своими сломаными кофемолками и утюгами, представлялся "большим человеком".

Теперь же, на деревенских просторах, в виду катастрофического недостатка клиентов и полного отсутствия конкуренции, Дрюня, без колебаний, еще выше задрал планку своего мастерства и не прочь был поковырять расковырянные до него телевизоры и холодильники.

Если поломка заключалась в простейшем обрыве цепи, он, после благополучного запуска агрегата, гордо вопрошал:

«А я что, рыжий, что ли?» - и приобнимал заказчицу, глубоко прощупывая мягкие отложения в районе талии. Потом, под легкую закуску и сальные разговоры счастливый мастер выпивал две-три стопки самогона и… хозяйка набрасывала крючок на петельку.

Незамужних баб, подходившых под интерес Дрюни, в деревне не было. Ставшие по той или иной причине одинокими, необесцененные товарки уезжали в город за пресловутым женским счастьем, и настойчиво искали - чего никогда в глаза не видели.

А в это время, в обоих Перепихах, каждое утро колхозный трактор подкатывал к усадьбам своих незаменимых тружеников мужского пола и в состоянии «дрова» увозил их на телеге в колхозные апартаменты. Не оклемавшихся от тряски и холода складывали в пустующий загон для племенного быка и там, чудодейственно, «затоптанные тореадоры», довольно быстро, приходили в себя. Место было, действительно, необыкновенное: то ли бык зарядил его своей неуемной энергией, то ли шабашники случайно построили его по "Фэн-шуй"...

И смекалистый председатель стал действовать.

Правом быть первым удостоился скотник Рябуха. Его напоили на колхозные деньги и оставили ночевать в благодатном загоне. Результат оказался крайне положительным. Правда, пока его коллеги также, по очереди, проходили ночную «быкотерапию», Рябуха тянул пятнадцать суток за бытовой дебош.

Расшатанные водкой нервы не в состоянии были выдержать дерзкого факта несправедливости.

- Младший-то - рыжий, на Дрюню похож, а телевизор так и не работает! – орал Рябуха, гоняясь за женой со сломаным утюгом.

Когда он вернулся домой, на залетного мастера зубы скрипели еще у пятерых мужиков.

Случилось неизбежное. Скорее – повторилось. Потому, как городская эпопея электромеханика Дрюни завершилась по подобному сценарию: его жестко избили и велели на глаза не попадаться.

- И откуда на круглой планете конечные станции берутся? - стонал под одеялом Дрюня . Он сделал в своем коконе небольшую щелку для глаз. Грядущий день, невзирая на его желание остановить время, заполнял комнату утренним светом.

- И это только первые лучи, - продолжал бухтеть Дрюня. – Что, рогоносцы, сдернули одеяло? Теперь всем напечет! Да, только, мы - привычные... И водкой, в отличии от некоторых, не брезгуем...

Может перебраться в область? - попытался вырулить из своего крайне неловкого положение Дрюня. – А я что, рыжий, что ли? Натурально, золотой! И руки у меня золотые! И детки мои золотыми рождаются!...

Он опять наглухо замуровался в одеяле и стал мечтать: о солидных денежных купюрах, выпадающих из его карманов после работы, о позолоченной кнопке, на которую он жмет и, тем самым, запускает огромный, неведомый ему агрегат.

- Потому, что такие - могут быть только в областных центрах, - увлеченно рассуждал "золотой" Дрюня.