Когда Иван Григорьевич умер, он этого не заметил ни в момент успокоения, ни на следующий день и даже через неделю. Жил-то он одиноко. Соседи тоже не сразу разобрались. При встрече с Иваном Григорьевичем желали ему здравствовать, тот по обыкновению, мычал в ответ нечто невразумительное. Запах, который стал сгущаться вокруг Иван Григорьевича, окружающие относили на счет дешевого одеколона и нежелание элементарно чистить зубы.

На работе та же ситуация. Нареканий со стороны руководства трудовая деятельность Ивана Григорьевича не вызывала, а то, что он иногда застывал столбом, как бы в прострации, так это и раньше за ним замечали.

Так бы и жил себе Иван Григорьевич, если бы не вездесущая Ирочка, секретарша покойного, которая поинтересовалась самочувствием шефа. Тот непривычно задумался, и понял, что у него ничего не болит. И так это его обрадовало, что от радости он умер. На этот раз окончательно.