Сеанс гипноза.

 

 

Только я свою кувалдочку в шкафчик упрятал, как подходит ко мне бригадир наш, дядя Коля Задыхин и говорит: «А не слабо тебе, сегодня, Рашидка, бригадно, клуб посетить?»

Клуб наш деповский - гордость всей Россоши!

Всё в одном зале может происходить: и кино, и собрания, а ежели стулья убирают, то танцы жди.

Балконы даже есть! Два по бокам сцены, и один над окошечком Бори-киномеханика.

Буфет тоже присутствует, правда без алкоголя. Ну, об этом мужики сами заботятся.

Парень я молодой, здоровый, живу в общаге, днём кувалдой котлы паровозные клепаю, а вечером, от звона в ушах не знаю куда себя и засунуть...

У профессора был в Воронеже, а он мне у водопада жить посоветовал, или насвистывать что-нибудь.

В общем, с первым аномалия получилась, так как нет у нас водопада в городе, в степи мы лежим. Даже фонтан у вокзала и тот высох.

Осталось второе - свистеть. А если я не музыкальный? Тогда, что свистеть-то? Зачем народ злить-то?

Нет, ну я, конечно, посвистываю иногда, носом во сне. Или, когда сосед мой по комнате, кочегар Нетудыхатько, храпеть возьмётся. А запуздыривает он... Вай. До соседних домов достаёт!

Кстати у него тоже звенит, ещё с гражданской...

Вот так пять лет, мы, два м...звона и живём вместе. Его храпит, моя свистит. У меня кувалда, у него лопата, и семь классов на двоих.

Ему всё до рельсы, только работа, шамовка, да бабы на уме, а меня к умным людям тянет. Я ещё ни одной лекции в клубе не пропустил. Вот и сегодня иду, бригадно, на гипнотизёра из Харькова смотреть.

Бригадир наш, дядя Коля Задыхин, очень битый костыль, мне даже совет дал.

- Ты, Рашид, - говорит, - подальше садись... Мало ли чего...

 

Я на балконе, над Борей, фуфайку снял, а сосед мой Нетудыхатько аж в первый ряд залез, дурень.

Народ у нас любопытный, сил нет, и ни одного свободного стула тоже.

Ровно в семь, на сцену вышел завклуба наш, товарищ Попейчук. Изложил программу вечера и попросил аплодисменты. Мы дружно и весело захлопали.

Уж чему- чему, а этому нас научили...

Если бы в те времена, времена «Великих хлопаний», хотя бы одна муха Це-Це, попадала, хотя бы в один десятитысячный хлопок, то в Африке их не осталось бы и вовсе!

Гремели минут пятнадцать, преданно взирая на портрет перед собой...

И вот вышел он. В костюме из твида! Маэстро, товарищ Глебомир Голентовский, тщедушный молодой человечишко с огромными чёрными глазами.

Зал притих, затаив дыхание. Выпивший Нетудыхатько скрипел стулом от напряжения, он побаивался колдунов.

Вначале маэстро попросил назвать ему 50 любых чисел. Зал изощрился. Попейчук записывал...

После окончания выкриков с мест, товарищ Голентовский мгновенно повторил всё выданное ему из публики. Завклуба подтвердил правильность ответа. Народ уважительно загудел. Начало удалось!

Что было дальше! Что было дальше! Аллай - таллалай!

И усыпление желающих, и раздевание дяди Коли Задыхина до кальсон, и поездка на автобусе в Воронеж, и выпивание залпом ведра воды... А пьяный Нетудыхатько, тоже попросившийся на сцену, два часа простоял там на карачках, тузом к публике, не к портрету же...

Деповские, покидав фуфайки на пол, просто рыдали от восторга.

Успех маэстро был грандиозным!

После представления хлопали минут сорок.

За это время участники спектакля пришли в себя, и тупо лыбясь на довольные физии своих деповских поняли, что они пролетели, как фанера над Парижем...

Они-то ничего не видели! Они-то в дураках остались!

- Сынок, добром прошу, отдай мне деньги за билет, - пошёл на маэстро уже трезвый Нетудыхатько.

- И нам верните, - поддержали кочегара остальные пострадавшие.

Тут ещё и завхоз Панас Быба вылез.

- И мне за стулу отдай, - шумит.

Во время поездки в область, автобус подпрыгнул на кочке, и стул, на котором сидела буфетчица Галя, приказал долго жить.

Такой неблагодарности добровольцев маэстро явно не ожидал. Он попятился к краю сцены, оступился и упал... на руки наших деповских алкашей.

Те поставили его на ноги и стали дружески хлопать по спине, называя мастера «братаном» и прося вытащить их из запоя.

- Сегодня уже не получится. Я устал, приходите завтра, - энергично отнекивался ошарашенный «братан»...

Попейчуку это надоело и он начал тушить в зале свет.

Публика, испугавшись за свои фуфайки, пришла в движение. Вечер смеха закончился.

Меня обнял снова захмелевший сосед Нетудыхатько, и мы поплелись к себе, храпеть и свистеть...

А ночью кто-то взял обувной магазин. Украли все валенки.

Сторож, дед Жепко, клялся, что был загипнотизирован маэстро, и охранял в эту ночь не магазин, а весь город сразу.

Сторожа действительно нашли утром пожарники на своей каланче.

Дед Жепко добросовестно бдил в даль!

А где же товарищ Голентовский?

А он уехал. В ту же ночь. И затерялся на российских просторах...

Кто же следующий будет выступать в нашем клубе?

Только бы не факир со змеями!

Алла, сокласын!

 

Россошь, 1952 год.