У него есть брат Григорий, он живет в Америке. А его зовут Лейб, Лейб Абрамович Шапиро. Он живет и работает в Афуле. И уверен, что судьба каждой еврейской семьи – эпопея.

Абрам из НКВД

Уже прошел День победы. День, который папа Лейба Шапиро мог бы праздновать, если бы еще был жив.

Папа был НКВДистом. Абрам Шапиро – чекист!

Он обладал чудовищной силой, до войны его прозвище было Кабан. Он кулаком мог убить человека.

Война для него началась 22 июня утром. В НКВД раздался звонок, сообщили, что на хуторе появились какие-то бандиты. На самом деле это была провокация, чекистов хотели заманить в засаду литовские фашисты. Когда полуторка с с работниками НКВД Каунаса подъехала к этому хутору, их обстреляли со всех сторон.

Абрам участвовал в первом наступлении на Ржев. У него были боевые награды, но он их не надевал, не любил даже в такой форме вспоминать войну.

Между прочим, в составе Красной армии 16-я литовская дивизия была чисто еврейской. Она практически вся погибла на Курской дуге.

Был в окружении. Когда выходили один из окруженцев захотел уйти к немцам. Они не могли его отпустить и стрелять было нельзя, выстрел мог их выдать… Война – страшное испытание!

Они ползли по высокой траве, а когда огляделись, оказалось, что они на немецкой батарее.

А еще пришлось пересекать минное поле. Они растянулись в цепочку и шли, шли, вжимаясь в землю при взрывах. Из 200 человек это поле прошло 30. Их командир – ему там оторвало обе ноги, но его донесли, - потом застрелился. Не захотел жить без ног.

Под Сталинградом был ранен, два года провел в госпиталях.

У него буквально вырвало лопатку. Хотели ампутировать руку, но он услышал, схватил хирурга здоровой рукой и поднял в воздух. На его счастье рядом оказался заезжий специалист, профессор. Он успокоил воина и сделал уникальную операцию, сохранив руку.

Абрам был морской пехотинец.

После госпиталя он не согласился с выводами медицинской комиссии, продолжил каким-то способом службу, воевал на Дальнем Востоке.

Похоронен в Литве, в Вильнюссе.

Дочь стекольщика

Она родилась в 1924 году Ее отец сперва не был религиозным человеком. На войне под обстрелом в окопах он обратился к Б-гу.

В 26 году были ограничены все права евреев в Литве.

Ее девичья фамилия была Глезерите. Глезер в переводе с идиш означает «стекольщик». А имя у нее было двойное: Броха-Геня. Мама Лейба Шапиро, дочь стекольщика.

Она училась в специальной школе для евреев и фотография того времени чудом сохранилась.

НЕ все знают, что литовцы, а не немцы уничтожили 94 процента евреев Литвы. Об этом в советское время не говорили. Литовцы тогда просто отлавливали евреев, затаскивали в большой гараж в центре Каунаса и убивали. На площадке для мытья машин убивали. Некоторых убивали не просто, а вставляли в рот шланг и пускали воду под напором.

Погром начался, когда войска Красной армии отступили из Вильнюса, а немецкие - еще не вошли. Литовцы, среди которых было много скрытых нацистов, зверствовали, как старательные монстры. Убивали и грабили, грабили и убивали.

Парадокс, но немцам, оккупировавшим город, пришлось защищать евреев от литовцев. А потом убеждать литовских руководителей, что Германии не нужна их армия, созданная литовскими националистами буквально за несколько дней. Из этих вояк были сформированы два карательных батальона, которые превосходили по варварству даже эсэсовские формирования. Как зловещая память об этом в Вильно до сих пор существует могила литовского ксендза, попытавшего остановить убийства евреев и разделившего их судьбу. Эту могилу недавно в очередной раз осквернили.

Самое страшное – детская акция. Название такое канцелярское, немцы любят порядок. На самом деле литовцы в форме фашистских наемников просто убивали детей до 14 лет.

Она видела, как одна девочка - ей выбили глаз - как-то вырвалась и добежала до немецкого оцепления. Девочка выжила. А Броха после этого она почти перестала слышать – шок! С 41 по 60 годы она не слышала, не знала, например, что автобусы ходят не бесшумно. И когда впервые после лечения услышала работу мотора, страшно удивилась.

Она осталась жива, чтоб попасть в гето.

Она не очень походила на еврейку, а в гето было голодно. Она снимала звезды, выходила за пределы гето, меняла вещи на продукты. Как-то ее поймал немецкий ефрейтор, завел в помещение, положил на лавку и стегал кнутом так, что она обделалась. И отпустил, предупредив, что второй раз отдаст на смерть.

В гето было ужасно. Но именно там к ней пришла первая любовь. Как это примечательно – любовь и смерть, идущая рука об руку!

Потом Каунаское гето было ликвидировано. Оставшиеся в живых люди были распределены по трудовым и концентрационным лагерям.

 

Мессия на белом коне

Концентрационный лагерь Штутхоф, располагавшийся в годы войны в Восточной Пруссии, недалеко от поселка Пальмникен, не приобрел печальной всемирной известности, как Бухенвальд, Освенцим или Дахау, хотя именно там, на берегу Балтики, произошел последний в истории Второй мировой войны массовый расстрел евреев.

Когда, за несколько дней до капитуляции Германии лагерь решили ликвидировать, большинство пленников погнали маршем на Пальмникен (нынешнее название - Янтарный), где потом и уничтожили. Но некоторую часть детей и женщин конвой повел в сторону Германии.

…Они шли уже третьи сутки. Еще в начале пути пожилой немец - старший отряда успокоил людей:

- Мы не конвой, нихт. Wir gehen - мы идем, чтоб охранять вас от эсэс!

Неглубокий овраг, прикрытый кустарником, послужил очередным убежищем. Под утро голодных людей разбудили частые выстрелы. Охрана сняла автоматы с предохранителей. Но выстрелы вскоре стихли.

Самый молодой солдат сходил на разведку. Вернулся вскоре.

- Все, ваши идут! – крикнул он, не таясь, и начал стаскивать китель.

Немцы повесили автоматы на деревья, сбросили воинское обмундирование, достали из вещмешков штатское, быстро переоделись и нырнули в кусты, помахав на прощание:

- Ауфедерзейн…

А из кустистых зарослей выехал конный отряд воинов. На пилотках у них были звездочки. Впереди всех, на белом коне ехал офицер, типичный еврей. Он посмотрел на толпу людей в концлагерных полосатых тряпках с нашитыми звездами Давида и сказал на идиш:

Дрек!

А потом сказал по-русски:

- Черт побери!

Потом, на пересыльном пункте, где их называл изменницами и фашистскими шлюхами пузатый хохол – интендант, с гимнастеркой, увешанной медалями: он все время хвастался боевыми заслугами, хотя фронта не нюхал, женщины часто вспоминали этого офицера на белом коне. Разведчика, освободителя!

Эпилог

Не только вспоминали – нашли. В 1960 году. Он в это время давно уже был в отставке в чине майора, жил в Ленинграде. Умер в 1979 году. Лейб, к сожалению, не смог вспомнить фамилию этого майора. Зато розыскал в архивах фотографию, на которой он сидит в окружении спасенных им женщин.