Пятилетняя Оля не поздоровалась с пожилым соседом-инвалидом.

– Здравствуй, лапонька! Как твои дела? – спросил он ласково. В ответ ребенок дерзко показал соседу язык и отвернулся.

Мама Оли расстроилась и засмущалась:

– Извините ее, пожалуйста, Андрей Яковлевич, я даже не понимаю, что на нее нашло.

Оле тогда досталось от мамы! Ее лишили вечернего мультика, вкусной конфеты и поцелуя перед сном. Она лежала, надувшись, в своей кроватке и думала о жизни.

«Старые — такие некрасивые! От некоторых еще и пахнет плохо. Как можно наказывать из-за них такую хорошую девочку? Зачем дружить с противными? Вот я им язык и показываю! А пусть не спрашивают про мои дела! Какая им разница?

А у меня есть красивый бант! А еще есть платье, как у королевы... Я думала, что мама добрая, а она меня даже ни капельки не любит... Когда любят, не наказывают!»

Стало обидно... Казалось, взрослые вот-вот ее пожалеют и придут пожелать спокойной ночи. Но никто не пришел, даже бабушка. Громкие вздохи не помогали.

Она почувствовала себя по-настоящему несчастной и разревелась во весь голос. На плач пришла мама.

Высказав ей свои претензии, Оля растерла слезы по щекам и подытожила:

– Ну, хорошо, язык могу и не показывать. Но все равно со старыми дружить не буду! Твой дядя Андрей с палкой ходит, как Бабя-Яга. Наверное, он – муж Бабы-Яги. А я с такими здороваться должна? Это – нечестно!

Мама присела на край кровати, взяла Олю за руку и тихо спросила:

– Доченька, а разве ты не знаешь, что все люди стареют? Ты же бабушку любишь? А она тоже старенькая.

– Так она же – моя бабушка! Она красивая и родная.

– Так это она для тебя родная, а для чужих детей – нет. Они же ей язык не показывают! А дядя Андрей – никакой не муж Бабы-Яги. Его жена – бабушкина подруга, тетя Аня, очень добрая женщина. У дяди Андрея нога болит, вот он с палочкой и ходит, чтобы не упасть. Понимаешь?

Оля кивнула и осторожно спросила:

– Мама, а это обязательно? Ну, стареть! Не все же станут старыми, правда?

– К сожалению, все, дочка!

Глаза Оли наполнились слезами. Но она сдерживала их, надеясь, что эта мамина правда, возможно, и не правда вовсе, а часть наказания за Олину утреннюю провинность.

А мама решила, что, пожалуй, чересчур оберегала дочь от реалий жизни, а в итоге, та презирает стариков и показывает им язык. Она поняла, что полезней говорить ребенку правду.

– Доченька! Жизнь – прекрасная штука, но она дается людям напрокат, как водный велосипед, а не навсегда. Люди стареют и умирают. Поэтому нужно уважать и жалеть всех: и молодых, и старых. А старых даже больше. Ведь им скоро умирать придется!

Оля надолго замолчала. Ресницы ее подрагивали, дыхание участилось, щеки порозовели...

Мама забеспокоилась, нежно погладила дочку по голове и, наконец, нашла слова утешения:

– Не нужно думать о плохом. Жизнь твоя будет длинной и замечательной. У тебя все впереди! А хочешь, мы завтра пойдем в зоопарк?

– Нет, мама, завтра в садике репетиция к празднику, – ответила девочка и после небольшой паузы взволнованным голосом спросила, – А умирают навсегда-навсегда?

Мама не стала рассказывать пятилетней дочери о возможном бессмертии душ и о реинкарнации... И сложно, и не доказано. Картина мира, в глазах ребенка, должна быть понятной и близкой к реальности. Она где-то читала об этом. Но огорчать и без того расстроенную дочку тоже не хотелось. Поэтому было решено ответить правдиво, но щадяще:

– Люди умирают навсегда, но их дети и внуки рожают потом своих детей и внуков, и так бесконечно... Ты вот похожа на меня и на папу характером и лицом... А потом, когда ты вырастешь, у тебя будут свои дети, похожие на тебя... И они будут напоминать всем вокруг о тебе и о нас, даже тогда, когда нас уже не будет... Понимаешь?

– Мне так не нравится! Хитренькие! Я сама хочу напоминать про себя! Дурацкие у Вас правила!

 

Глупо было требовать от дочери сна после таких стрессов и открытий, и мама уже упрекала себя в неумении найти нужные слова для ранимой детской души. Она продолжала гладить и успокаивать Олю, придумывая, как бы сменить тему.

Молчание затянулось. Его прервала Оля:

– Мама! А можно кому-то пожаловаться на все это? Ну, Богу, например, или лучше его начальнику, если никого главнее нет!

Мама с интересом посмотрела на маленького предприимчивого философа и отрицательно покачала головой.

– Но почему? Вдруг Бог не заметил, что кто-то умирает? Или он один не справляется. Может, ему помощь нужна? А можно, когда я вырасту, я стану помощником Бога? Мне кажется, у меня получится.

– Ну, что ж, вполне возможно! Я не буду возражать. А сейчас, милая, давай-ка ты попробуешь заснуть! Я могу тебе песенку спеть, хочешь?

Но спать Оля не хотела. Она поняла, что мама чего-то не договаривает, скрывая великую взрослую тайну.

А мама (не без грусти и самоиронии) думала о том, что пока дочка будет учиться на помощника Бога, ей бы неплохо выучиться на мудрую маму. Вот, расстроила ребенка и не знает, как выкрутиться!

И, хоть до зарплаты было еще далеко, а муж недавно потерял работу, она улыбнулась своей идее, как отвлечь дочку от сложного разговора и порадовать ее, надолго закрыв мрачную тему, не подходящую ни возрасту Оли, ни времени суток:

– Доченька, а хочешь, мы завтра после садика поедем покупать твоей Барби настоящую коляску, о которой ты давно мечтаешь?

Оля прерывисто вздохнула и тихо спросила:

– Мама, а ты тоже ... умрешь?

– Умру когда-нибудь, но это будет не скоро, Оля! Не думай об этом!

– А зачем тогда ты живешь, если все равно умрешь?

– Ну, как тебе объяснить! Жизнь сама по себе – прекрасна. Люди живут, чтобы радоваться солнцу и небу, чтобы любить и помогать друг другу...

– А зачем помогать и радоваться, если все живут понарошку? Все равно же потом умрут!

– Доченька, человек не выбирает, рождаться ему и нет. Но если он родился, то должен радоваться!

– А как же радоваться, если потом с палкой ходить и умирать?

– Оля, хватит, умоляю тебя! Ты потом поймешь, а сейчас я могу почитать тебе сказку про Золушку. Хочешь?

– Мама, а наша бабушка тоже умрет? И наш папа?

– Да, и они тоже. Никто еще пока не остался жить вечно.

Слезы были уже наготове, но Оля еще могла управлять ими. Она не разрешала слезам вытекать из глаз, потому что считала себя смелой и большой девочкой. А еще, она не плакала потому, что в ней жила самая последняя надежда, самая-самая...

– Никто навсегда не останется? Это точно? Никто-никто? А как же я? Я что, тоже умру?!!

– Когда-нибудь, через много-много лет...

Оля горько зарыдала. Мама взяла ее на руки, стала целовать, уговаривать, но истерика не прекращалась. Когда, наконец, девочка обрела способность говорить, она трагически воскликнула:

– Так меня же жалко!

Вся семья не спала до утра. Ребенка успокаивали мама и бабушка, потом позвали папу. Но Оля была безутешна. Под утро она заснула, а взрослые выясняли отношения на кухне.

– Лена, ты сделаешь из ребенка неврастеника! Ты хоть понимаешь, что это абсолютно недопустимо – говорить с детьми, как со взрослыми! Дети должны верить в чудеса, в Деда Мороза, в бессмертие, в идеальную и добрую картину мира, а не в этот бардак под названием жизнь! Не каждый взрослый в состоянии принять реальность. А что ты хочешь от детей? Это потом они постепенно узнают правду, но к тому времени у них будет больше сил ее принять. Господи! Но это же так очевидно!

– Я думала вызвать в ней сострадание к старости, а не истерику!

– Думала она! А не надо ничего изобретать, творческая ты наша! Есть детская психология. Читай книги, ходи к психологам, раз собственная интуиция тебя подводит! Ты, кстати говоря, на работу не вышла. Меня уже уволили, осталось только тебе дождаться увольнения, и все будет просто замечательно. Ты хоть позвонила?

– Да, я позвонила и взяла отгул, все в порядке. Но у меня какое-то странное ощущение от Олиных вопросов... Все-таки для пяти лет не слишком ли глубоко она копает? Откуда она берет все это? Начальник Бога... Это надо же придумать такое? Дима, а ты зря на меня набросился: одни ученые утверждают, что детям нужно говорить правду, другие – наоборот... Вот сам и воспитывай ее, раз я не такая умная, как некоторые!

– Я этого не говорил. Мама, ну, успокойте же Вы ее! Не хватает еще одной истерики!

Наконец проснулась Оля. Она неожиданно для всех появилась на кухне, волоча за собой мешок, набитый игрушками. Взрослые мгновенно перестали ругаться.

– Доброе утро! А я все придумала! – сказала девочка и кивнула на мешок, – Это – мои любимые игрушки. Я буду по ним скучать, но что делать!

Нужно только купить красивую открытку и найти адрес Бога. Потом мы положим в конверт наши фотографии, поздравим Бога с Новым Годом и попросим, чтобы он разрешил нам никогда не умирать. И отправим ему посылку! Здорово, правда? Только я писать не умею. Вы напишете Богу за меня?

Воцарилась тишина. Через минуту Оля продолжила:

– Вот воспитательнице нашей мы всегда дарим подарки на праздники, чтобы она была добрей. А про Бога забыли? А ему, наверное, обидно! Вот он и злится поэтому. Он же – тоже человек, только самый главный! Кто к нему – по-хорошему, к тому и он – по-хорошему.

Папа Оли с трудом подавил желание бросить реплику: «Детка! Бог взяток не берет, к большому сожалению»!

Вместо этого он обнял дочь, победоносно посмотрел на жену и тещу и бодро скомандовал:

– Ну, что стоишь, Лена? Ребенок дело говорит! Иди-ка адрес Бога поищи пока в Интернете, да открытку красивую попробуй найти в коробке под столом, а мама тебе поможет. Правда, Татьяна Викторовна? А мы с Оленькой быстро позавтракаем и еще на репетицию в садик, наверное, успеем. Ты же там, дочурка, – главная снежинка в спектакле новогоднем! Без тебя все сорвется. Ну, а потом на почту пойдем посылку отправлять с игрушками. Только можно тебя, Оленька, попросить пока никому про нашу тайну не рассказывать?

– Как тебе не стыдно, папа! Тебе что, жалко, чтобы я спасла друзей? Пусть все дарят Богу подарки и не умирают!

Дима перехватил насмешливо-злорадный взгляд жены в свой адрес и, тяжело вздохнув, произнес:

– Тут такое дело, дочка... Богу важно не столько подарки получить, сколько внимание к себе... Ну, короче говоря, нельзя никому рассказывать про это, иначе не подействует, только игрушки пропадут, и все... Каждый сам догадаться должен, что пора поблагодарить Бога за жизнь... А то все у него просят помощи, а «спасибо» не говорят. А ведь Богу все в радость: и игрушки, и поступки добрые, и слова ласковые, он же все видит и слышит... Хотя иногда и он устает и что-то может пропустить... Но ты у нас – такая умница! Здорово придумала: лучше, конечно, и фотки приложить, чтобы уж с гарантией.

Вот ты догадалась, Оля, как Бога поблагодарить, и все остальные тоже догадаться должны ... Только сами! А по подсказке не сработает! Богу так не интересно, понимаешь? Он с догадливыми хочет дружить. И с теми, кто его любит, а не задабривает.

Так что, придется молчать и надеяться, что наши друзья когда-нибудь тоже сообразят. У нас же умные друзья, правда?

Оля просияла, обняла папу и торжественно пообещала:

– Я никому не скажу. Честное слово! Только если уж очень-очень долго никто не будет догадываться, ну, когда старенькими станут, тогда можно им чуть-чуть подсказать?

– Тогда можно.

Бабушка Оли с нежностью посмотрела на внучку и прошептала дочери на ухо:

– Да, сложное у меня положение: мне теперь и умереть нельзя, пока Оля не вырастет, а то я всю ее теорию разрушу.

– Вот и не умирай, мамочка! Может, ученые скоро откроют эликсир вечной жизни? А, может, Олина посылка поможет, и ... Бог сделает для нас исключение!