Исповедь полковника.

Родословная Александра Сергеевича Суворова вызывала сомнение у многих. Он уверял знакомых, что предком его был сам "великий русский полководец Суворов». Вряд ли - это так. Но доподлинно известно, что Александр Сергеевич настоящий боевой полковник. Мотострелковым батальоном в Афганистане командовал, был начальником штаба дивизии. Будучи 16 лет на пенсии он работал в одной и той же школе военруком. Один раз в неделю, по пятницам, он приходил в кафе с оригинальным названием «Капуста», что напротив городской поликлиники, пивка попить, с коллегами пообщаться. За тем же столом по пятницам собирались и другие военные пенсионеры, как правило, они тоже работали военруками в школах. Иногда в карты играли, но большей частью они рассказывали друг другу истории из того времени, когда служили. Вместе со всеми пил пиво отставной майор Перов Вадим Дмитриевич. Отношения у него с полковником сложились доверительно дружеские. Перов, обращаясь к полковнику, чаще всего произносил: «Уважаемый полковник, или господин полковник», реже - по имени отчеству, но неизменно на «Вы». Суворов же, обращаясь к Перову, называл его «майором» и на «ты». Так, в свое время, сложилось в армии, и не им это было отменять. Возможно, так они за тем столом и досидели бы до конца дней своих если бы . . .

В кафе на должность официантки была принята молодая девушка. Работала она хорошо, старалась. Улыбчивая была. Когда клиенты приставали, она отшучивалась, утверждая, что у нее жених чемпион по боксу.

В ту пятницу полковник увидел ее впервые. Он молча наблюдал за ней и было заметно, что это неспроста. Потом он какое-то время в карты играл. И снова смотрел на девушку. Лицо его, то добрело и расслаблялось и на нем появлялось некое подобие улыбки, то через мгновенье становилось напряженным. Было уже поздно. За столом остались полковник, который по- прежнему наблюдал за девушкой-официанткой, и Перов, который наблюдал за полковником и по смене выражений на лице пытался угадать его мысли. Перов очень хотел узнать - о чем думал полковник, но не решался спросить.

«Да! Девушка, безусловно, заслуживает внимания. - думал Перов - Но это если бы меня вернуть в лейтенантские годы.» Девушка-официант вышла. Перов встал из-за стола, подошел к барной стойке, за которой стояла женщина-бармен средних лет.

- Домникия Савовна, - обратился Перов к бармену, - как зовут вашу новую официантку?

- Что, Перов, понравилась? – проговорила бармен одновременно протирая и расставляя бокалы.

- Согласен. Там есть на что посмотреть. Особенно сзади. Только я так себе, а вот господин полковник скоро просверлит ее глазами, – произнеся это, он слегка постукал пальцами по своему пустому бокалу, напоминая бармену, что пора его наполнить пивом.

- Хорошая девочка, очень воспитанная. Зовут ее Людмила. И, Перов, поясни мне, пожалуйста, почему на нее смотреть можно только сзади? - говорила с оттенком обиды в голосе Домникия Савовна.

- Видите ли, уважаемая, это особенности мужского зрения, которые все почему-то скрывают. Я солдат и потому говорю, что думаю.

- Ой, Перов, ты не солдат, а солдафон, потому и пошлости из тебя лезут, – отвечала бармен, продолжая протирать посуду.

Полковник засобирался домой. Перов допил бокал и, махая на прощание рукой работникам кафе, вышел следом.

Мороза не было, воздух был влажный, ветер ласково слегка касался лица. Сказывалась близость Дуная. Перов периодически бросал взгляд на лицо полковника. И без того резкие черты лица подчеркивались бликами от уличных фонарей. Похоже, он по- прежнему о чем-то думал и это отражалось на лице. Перов в конце концов решился:

- Господин полковник, судя по лицу, в Вашей голове происходит мощный мыслительный процесс. О чем это вы думаете?

- Увидел я эту девушку и все вспомнил. Она очень похожа на ту, которую я любил. То, как она двигается, как поворачивается, все похоже. Удивительно прямо. Виноват я перед ней. В Афгане душманов штук 40 – 50 положил лично. А тут! 16 лет я на пенсии. Видел ее, знаю, где она. А духу подойти к ней не хватает.

Полковник своими словами заинтриговал Перова. Он теперь хотел узнать: почему и в чем виноват полковник? Что это за любовь, которая имеет место до сих пор, спустя 50 лет, как минимум? Перов ничего не ответил полковнику в надежде, что тот продолжит рассказывать. И не ошибся.

- Я, когда пришел в первый класс, как увидел ее, так сразу и влюбился, но я был малой и не понимал, что те нежные чувства, которые я тогда испытывал, и есть любовь. Лет через десять до меня это дошло, но было уже поздно, к тому времени я потерял ее из вида. Ее звали Люда, а . . .

- Официантку тоже зовут Люда, - перебил полковника Перов.

- Не может быть, – тихо произнес полковник. При этом глаза у него расширились и смотрел он прямо и в никуда. – Майор, давай вернемся в «Капусту». Узнай, пожалуйста, я тебя очень прошу, как ее фамилия.

А Перова прямо таки подмывало узнать продолжение рассказа о любви такого грозного человека, как полковник, и потому он быстро согласился.

- Ой! Ой! Кто бы мог подумать. Не далеко утишли, – смеясь, воскликнула бармен, увидев возвратившихся в кафе Перова с полковником.

- Мэй! То последнее, что Вы изволили изречь не какая-нибудь пакость? – Обращаясь к бармену спросил Перов.

- Я сказала по-болгарски, что Вы недалеко ушли. Вас, военных, не учили, что нужно знать язык народа, на территории которого живешь? – явно заигрывая с Перовым, проворковала Домникия Савовна.

- Достаточно того, что здесь все знают русский, а вопрос о коренном населении Бессарабии - спорный, - отвечал Перов.

- Ладно, ладно, проехали. Чего это Вы вернулись?

- Уважаемая, надеюсь, Вы заметили, что полковник молчит?

- Ха! - воскликнула веселая барменша, - майоры всегда говорят больше полковников, у них с солидностью проблемы.

- Если Вы, Домникия Савовна, ответите на один наш вопрос, мы Ваше кафе поддержим финансово. Закажем по бокальчику пива.

- Я согласна, - принимая игру, ответила женщина.

- Скажите, как фамилия официантки Люды?

- Карамышева, - глядя в упор на Перова, отвечала Домникия Савовна.

Держа в каждой руке по бокалу, Перов присел за стол к полковнику.

- Карамышева, - тихо, чтоб не услышала бармен, сказал Перов.

- Нет, у той фамилия была Малышева. В нее все пацаны в классе влюбились, не только я, и звали мы ее «Малышка». Она была низенькая такая, вот как эта официантка.

- Может это ее дочь? – предположил Перов.

- Нет, майор, у Малышки фамилия по мужу, Уткина.

- А может эта внебрачная . . ., - продолжал предполагать Перов.

- Заткнись, майор, я точно знаю, - резко оборвал Перовские гадания полковник. – Она была правильной девочкой, отличницей круглой. Она, она, - немного возбужденно говорил полковник, - была святой и неспособной на какую-либо внебрачность. - И тут он произнес то, что полковники никогда не говорят, - Блин!

Перов поднял на полковника округлившиеся глаза, хотел что-то сказать, но полковник заговорил первый:

- Это ты, майор, довел меня до состояния, когда я заговорил как призывник. Ты чего пристал ко мне? Что ты все выпытываешь, «разведчик хренов», - и тут снова у полковника как выпало, - блин!

- Уважаемый полковник! - С некоторым пафосом произнес Перов, - я не давал повода оскорблять меня и тем более орать на меня. А то, что Вы «блинкаете», так это результат тесного общения с призывниками, то бишь школьниками, и в этом нет ничего страшного. Эта языковая зараза должна была Вас рано или поздно поразить.

- Я прошу прошения, господин майор. Надеюсь этого достаточно, чтобы не вызывать меня на дуэль? – уже улыбаясь, говорил полковник.

- Нет, не достаточно. Бокал пива с Вас, господин полковник, - Перов задрал подбородок и на лице отобразил подобие строгости.

Прошла неделя. Перов, пришел в кафе «Капуста» раньше обычного. В зале кафе было пусто. За барной стойкой сидела бармен и разглядывала картинки в женском журнале. Она явно скучала. В кафе никого не было. Такую картину в последнее время приходилось наблюдать в этом кафе часто - хозяин цену на пиво поднял и посетителей тем разогнал.

- Здравствуйте, Домникия Савовна, - поздоровался Перов.

- Здравствуйте, Вадим Дмитриевич, - певуче сказала бармен и добавила, - унди, домну колонель?

- Я Вас умоляю, не ругайтесь матом, уважаемая.

- Ха! - Воскликнула бармен, - показывая пальцем на Перова и немного приседая, - на языке коренного населения Бессарабии это означает «Где господин полковник?». И я еще раз говорю, что надо знать язык народа, на территории которого живешь. Раз Вы, Перов, не признаете болгар коренным населением Бессарабии, то, надеюсь ,молдаване Вам дорогу не перебегали?

- Нет, не перебегали. Только вот, что здесь делали турки, когда их в 1790 году товарищ Суворов громил? Думаю, следующий вопрос будет на гагаузком языке. Они прямые потомки турков.

Пикировки Перова с барменом по поводу истории Бессарабии продолжаются уже несколько лет и могла бы продолжаться еще, если бы не приход полковника. Они молча пили по первому бокалу, наслаждаясь напитком. Первым заговорил полковник:

- Майор, ты на машине?

- Да, но ехать никуда не буду, - ответил Перов, покручивая в руке пустой бокал, как бы объясняя, почему он не может ехать.

- Жаль! Ты прямо сейчас мог бы лицезреть ту самую Малышку, о которой мы говорили в прошлую пятницу, - тихо вымолвил полковник и снова приложился к бокалу, допивая остатки пива.- Да! А как домой без машины добираться будешь?

- Машину я оставлю здесь на стоянке. Думаю, что мы еще успеем не только лицезреть, а и пообщаться с Вашей Малышкой, уважаемый полковник.

- Пришли военруки, но только для того, чтобы сказать, что сегодня они не могут составить компанию Перову и полковнику, потому как их пригласили на день рождения. Перов в карты не играл. Они молча потягивали из бокалов пиво и каждый думал о своем. Хмель от выпитого пива, как это было всегда, располагал к беседе. Первым заговорил полковник:

- Жаль, что военруки ушли.

- Вы сегодня Вашу «Малышку» где хотели лицезреть? – спросил Перов, чтобы не молчать.

Видимо, полковнику очень хотелось поговорить о «Малышке» и он не очень связно, повторяясь и путаясь, начал свой рассказ:

-Малышка была всеобщей любимицей у мальчиков класса. Понимаешь, майор, эту маленькую умненькую кареглазку нельзя было не любить. Мы дрались за честь нести ее портфель и провожать домой. Мы били тех пацанов, которые осмеливались быть с ней непочтительными. Она никого среди нас не выделяла. Со всеми была одинаково строга. Малышева была немногословной, но круглейшей отличницей. Я помню ее огромные банты. Сегодня они смотрелись бы нелепо. Это были не просто банты. Они были объемными и с золотистой каймой. Ни у кого таких не было. Конечно! У нее папа был капитан дальнего плавания в пароходстве. Он из-за границы привозил любимой дочке всякие диковинные одежки. Вообще, не понятно, как она оказалась в нашей простой 4 школе, а не в первой козырной. Когда на улице была слякоть, все ходили кто во что горазд. Шестидесятый год - нищета тотальная. Только у меня были калоши, и у Малышки резиновые сапоги, но не просто сапоги, а белые с голубой каемочкой вверху и внизу, красивые такие. Из Австрии. Желая как-то выделиться среди пацанов, я напевал все время одну и ту же песню. Там слова: «С нашим атаманом не приходится тужить…». Тогда только прошел фильм «Пархоменко», в котором атаман Махно пел эту песню. Малышка изредка улыбалась, когда слышала, как я пою. Все пацаны воспринимали эту улыбку, как особый знак внимания ко мне.

Далее полковник поведал, как они перешли во второй класс, и там эта любовная история продолжалась. Он путался, часто повторялся, особенно после третьего бокала пива. Перов на остатках сознания после пятого бокала попросил его остановиться и окончить рассказ истории о его любви к «Малышке» в следующий раз.

Так случилось, что Перов оказался в «Капусте» в середине недели. К Перову в гости приехал однокашник. Военное училище заканчивали вместе, только вот гость дослужился до подполковника, а Перов только до майора. Само собой разумеется, Перов пригласил гостя в кафе «Капуста» пива попить и поговорить.

Домникия Савовна одна скучала за барной стойкой, Увидев Перова да еще с гостем, она обрадовалась. Сложив руки на груди и картинно закатив глаза, она изрекла:

- Кого це я бачу, хай повылазять мои очи.

- Домникия Савовна, это будет праздник, когда Вы встретите меня русским языком, а не языковым каламбуром народов славной Бессарабии.

- Перов, Вы националист и когда-нибудь ответите за это, - весело щебетала бармен, одновременно наливая пиво Перову и гостю.

Перов рассказывал гостю, как они весело проводят время по пятницам и что во главе компании отставной полковник Суворов.

- Знал я одного Суворова по службе в Афгане, но он майором был, - говорил гость.

- Его зовут Александр Сергеевич, в Афганистане он был, и тогда он действительно майором был, – отвечал Перов.

- Я не помню, как его звали, но если это тот Суворов, то он лихой вояка.

У гостя зазвонил мобильный телефон. Он извинился и вышел во двор кафе. Перов подошел к барной стойке и невольно стал свидетелем разговора Домникии Савовны со своей сестрой. Они разговаривали по городскому телефону, слышимость , видимо, была плохая, они говорили громко, и разговор их слышен был не только Перову. Бармен настоятельно рекомендовала сестре обратиться к доктору Уткиной. Перов стал вспоминать, где и в связи с чем он слышал эту фамилию. Он никак не мог вспомнить. На языке вертелось, а вспомнить не мог. «Надо меньше пива пить по пятницам, - мелькнула мысль, и он тут же вспомнил: «Это же фамилия по мужу «любви детства» полковника Суворова.»

Через час Перов забыл об Уткиной. Они с гостем вспоминали годы учебы в военном училище, общих знакомых, и кто кем стал. Полковнику Суворову «косточки тоже помыли». Выяснилось, что это тот полковник, что по пятницам в кафе «Капуста» сидит и он же в Афганистане с гостем служил. Гость рассказывал, что командно-штабная БМП (боевая машина пехоты) у Суворова называлась «Малышка», и это слово крупно было написано на борту. А еще он рассказал, как Суворов новорожденную дочь пытался назвать. Жена родила ее, когда он уже в Афгане, был и многие слышали, как он на переговорном пункте по телефону требовал назвать ее Людой, а жена не соглашалась и хотела назвать дочь Наташей. Народ кругом это веселило. Командир полка на читке приказов принародно спросил: «Так как дочь назвали в конце концов?» Майор Суворов тогда встал, но ничего не сказал. Видимо, ему с «Духами» легче воевать было, чем с собственной женой. Офицеры еще долго вспоминали общих знакомых. Расстались незадолго до закрытия «Капусты».

Утром следующего дня звонили по очереди военруки. Говорили, что их товарищ, отставной капитан второго ранга, что жил в селе Жабское, два дня, как перед богом предстал, и надо бы поехать на похороны. Перов отвечал, что не был знаком с покойным и потому на похороны не поедет. Около 12 дня позвонил полковник. Он не стал подобно военрукам уговаривать Перова поехать на похороны.

- Ты же разведчик, - говорил полковник, - а покойный был начальником разведотдела Дунайской военной флотилии, коллега твой, между прочим.

- Да я понимаю, что вы на такси не хотите ехать, - отвечал Перов, - я поеду, но имейте в виду – я просто подчиняюсь старшему по званию.

Поскольку село Жабское, практически, слилось с городом и было близко, вся компания на машине Перова быстро доехали до места назначения. Людей на похоронах было немного, но все было, как положено: оркестр играл печальную мелодию, покойник был в форме морского офицера, на крышке гроба была закреплена его офицерская фуражка. Поминали отставника прямо во дворе, где он жил. Длинный стол, на нем вино и закуска. Судя по закуске, покойный небогато жил. Если бы не компания во главе с полковником, то за столом были бы одни женщины. Полковник внезапно локтем толкнул Перова в бок, желая привлечь его внимание:

- Женщина, вторая справа, от края стола, видишь? – быстро шепотом проговорил полковник.

- Вижу. – коротко ответил Перов, - Это она?

- Да. – брякнул коротко полковник и уткнулся в тарелку.

Перов стал присматриваться к женщине. Она была немолодой – на вид лет 55 – 60, но следы былого шарма сохранились. То, как она держала вилку, осанка, с которой она сидела, большой открытый лоб и другие признаки свидетельствовали, что эта женщина явно не крестьянка. Перов обратился к полковнику тоже шепотом:

- Так это и есть доктор Уткина – Малышкина имя, которой Вы на борту своей БМП писали?

- Майор! Откуда ты это знаешь?

- Я, уважаемый полковник, - знаю, что Вы даже дочь пытались назвать ее именем.

- Недаром, майор, про тебя говорят, что ты обладаешь ментальными способностями, тебя бояться надо, - продолжали перешептываться Перов с полковником. При этом, не забывая выпивать и закусывать, Перов пил воду, поскольку был за рулем, из-за этого он немного сердился на своих попутчиков и потому немного дерзил.

- Женщина, несмотря на годы, и сейчас заслуживает внимания, могли бы и подойти, прямо сегодня и сейчас. Что слабо? Вот я сейчас объявлю, что слово предоставляется Владимиру Сергеевичу Суворову.

- Не смей! Я, тебя заклинаю, не смей. Я тебя уважать перестану и вообще побью, - и снова у полковника, помимо его воли, вырвалось, - БЛИН!

- Вот! Вот! Это перерождение. Вы деградируете, господин, пока еще, полковник, скоро Вы превратитесь в хлипкого призывника и будете не только «блинкать».

- Ладно тебе, майор, - миролюбиво тихо заговорил полковник, - выставлю я тебе за эту поездку 2 бокала пива в «Капусте». Понимаешь, майор, покойный был наш одноклассник и тоже Люду любил. Она же здесь сельской врач и лечила его. Он мне рассказал, как она увидев фото на стенке, где мы сфотографированы после первого класса, показывала и говорила, что она меня единственного из всех любила, и помнит, как я напевал песню про атамана. Полковник шепотом пропел:

Любо, братцы, любо,

Любо, братцы, жить.

С нашим атаманом

Не приходится тужить

- У меня вопрос, господин полковник, . . .

- Если ты о пиве, то как обещал, в пятницу 2 бокала, в «Капусте». - перебил Перова Полковник.

- Нет, сейчас я не о пиве. Так, чем же закончился Ваш спор с женой по поводу имени новорожденной дочки?

- Первую дочку жена назвала наперекор мне Наташей, ну а вторую я назвал Людой, - улыбаясь молвил Полковник, - Перов, а откуда ты знаешь, что у нас с женой из-за этого конфликт был?

- Вы сами сказали - ментальные силы. - ответил Перов, - И, вообще, я не согласен. Почему только 2 бокала? Та я бензина спалил. . . У меня, что пенсия резиновая?

- Я скажу военрукам, и они тоже по бокалу выставят, - негромко говорил Полковник.

- А почему такая несправедливость. Вы понимаете ли 2 бокала, а они по одному. Пусть и они по 2. – ворчал Перов.

- Майор, ты в состоянии выпить 6 бокалов?

- Уважаемый полковник , Вы помните, что сказал хохол, когда ему вагон яблок достался?

- Да. Он сказал: «Як не зьим, дак надгрызу».

- Так вот! – Перов картинно поднял вверх указательный палец правой руки. – Если не выпью, то руки помою.

 

В очередную пятницу в «Капусту» Перов пришел с опозданием. Дела на работе были. Домникия Савовна была занята обслуживанием банкета в банкетном зале и не могла уделить Перову внимания. Полковник с военруками в карты играл. С Перовым он поздоровался кивком головы. За столом полковника все места были заняты, и Перов пристроился за соседним. Он боковым зрением наблюдал за полковником и думал, что после всего того нового, что он узнал о полковнике, похорон в Жабском и пр., он совершенно по новому воспринимал полковника, как личность и чувствовал, что относиться к нему, как прежде, не сможет. Глядя на него, любой скажет, что это воин, вождь воинов, внешне это проявляется в короткой стрижке, резких чертах лица, тяжелом взгляде, немногословии, однозначных, категоричных суждениях и пр. Образ мальчика в первом классе нежно любящего девочку, никак не соответствовал образу нынешнего полковника. Но фактом является, то что этот человек, несмотря на годы, (более 60 лет), по прежнему испытывает нежные чувства к женщине, которую полюбил в далеком детстве. Еще Перов подумал, что тайна любви полковника известна только ему, и что это похоже на исповедь. Перова прямо-таки распирало любопытство. Ему очень хотелось узнать продолжение истории любви полковника и Малышки, но задавать вопросы он не мог. В его понимании это было, как бы без спроса в «чужую душу лезть». Все, кто играл в карты разошлись. К тому времени Перов был уже возле барной стойки. Пил последний бокал, который все называли «на коня» и рассчитывался.

Бармен была к Перову явно не равнодушна. Обращаясь к последнему, она изрекла:

- Майор, кент зайне заце.

- Домникия Савовна, это Вы снова о бедных народах славной Бессарабии? – принимая игру ответил Перов.

- Нет. – уперев руки в боки отвечала бармен, - Вас сегодня не пустили за стол полковника. По немецки это означает: «Майор свое место знает».

- Мне это напоминает один случай из того времени, когда я служил в Германии. Я был в Потсдаме по делам. Довелось ехать в трамвае. В вагон вошла немецкая бабуся в весьма почтенном возрасте. Конечно же, я уступил ей место. Так вот, она тоже сказала, что и Вы, Домникия Савовна, только вместо слова «майор» там было «руссишен швайн», что в переводе означает «Русская свинья».

- Свят! Свят! Свят! – истово крестилась бармен, - Перов, ты хочешь сказать, что я похожа на ту старую эсесовскую курву? – не на шутку рассердилась, Домникия Савовна.

- Ну, наконец-то, я Вас достал. – смеясь, высказал Перов.

Перов заплатил охраннику за машину на стоянке, «пикнул» сигнализацией и не спеша направился домой.

В воздухе висела водяная взвесь. И не дождь, и не туман. На Бессарабии в осенне-весенний период такая погода не редкость, и люди называли ее «мряка». Как не покажется странным, но Перову такая погода нравилась:

- Влажно, прохладно, мороза нет. Такое впечатление, как будто «жабры растут», легко дышится и чувствуешь себя хорошо. – размышлял Перов и медленно, патрульным шагом, приближался к дому, где он жил. Возле его подъезда в темноте мелькал силуэт крупного мужчины. «Разбойник, наверное», - подумал Перов и приготовился к драке. В последнее время по ночам шалит, однако, безработная криминальная молодежь.

- Майор, тебя не учили шевелиться побыстрее, - внезапно раздался голос полковника из темноты подъезда, - думаешь, приятно в этой сырости и холоде торчать, тебя поджидаючи.

- Мне приятно, - тихо говорил Перов, - и вообще, не надо громко говорить, если не хотите, что бы нас тут «застукала» моя жена, господин полковник.

- У меня предложение, - уже вполголоса говорил полковник, - пойдем ко мне в школу. В моем кабинете сухо, уютно и «мухи не кусают», как говорится. Посидим, а то тоскливо, хоть волком вой. Вышел я из «Капусты», по дороге передумал и хотел вернуться, что бы пообщаться с тобой, но подумал, что подожду тебя возле подъезда, да не знал, что так долго.

- Ладно. – миролюбиво произнес Перов, - Где там Ваша школа с кабинетом? Пошли.

Кабинетом в школе военрук Суворов называл подвал под зданием оной. Своды подвала были побелены, пол чисто выметен. Подвал был сухой и большой. Полковник устроил там тир для стрельбы из духовых ружей. В углу, что возле входа, стоял письменный стол, рядом небольшой, обшарпанный со всех сторон холодильник и, похоже, рабочий: слышался урчащий звук работающего компрессора. Полковник засуетился, и на столе из холодильника появилось пиво, водка, при этом была произнесена традиционная в этих случаях пословица о том, что пиво без водки – деньги на ветер. Следом полковник извлек из холодильника классику закуски порусски - квашеные огурцы под водку и соленую сушеную рыбу под пиво. Перова это все настолько впечатлило, что он со слезами на глазах выдавил из себя:

- Александр Сергеевич, я чувствую себя лейтенантом. Мы что сегодня напьемся?

- Ну зачем же напиваться? - рокотал добродушно полковник, - Что, нельзя просто, расслабиться, посидеть, выпить? Мы же офицеры, культурные люди, а ты - напиться! – и снова у полковника помимо его воли вырвалось, - блин.

Полковник закрыл рот и тупо широко раскрытыми глазами смотрел на Перова. Последний подобно полковнику уставился на него. Первым очнулся Перов. Не отводя глаз от полковника, он негромко сказал: «Надо выпить, и все забудется.» Закусывая водку огурцом, Перов громко хрустел и неприлично чавкал.

- Майор, тебя не учили нормам приличия? Жуй с закрытым ртом, пожалуйста.

- Вы, господин полковник, в силу наличия комплексов, искусственно внедренных в Вас, не в состоянии ощутить смака закуси водки квашеным огурцом. Этот смак можно усилить, если громко хрумать и чавкать. Меня этому научили плотники из поселка Кедровский на Дальнем Востоке. Истинно русские люди. – продолжая чавкать говорил Перов.

- Интересно. А я тогда кто? Не русский что ли? - улыбаясь говорил полковник, - кроме того, майор, мы не плотники, а офицеры. Я прошу не чавкай хотя бы потому, что мне противно смотреть как цельный майор косит под селянского плотника.

- Теперь я понимаю, почему я не полковник, - пробурчал Перов, переставая чавкать. – Кстати, господин полковник, Вы отношения с доктором Малышевой наладили?

- Хорошо, что ты заговорил об этом. Я только потому и затеял эту пьянку, чтобы услышать от тебя совет по поводу Малышевой.

- А я думал, что это вместо 4 х бакалов пива, что Вы с военруками должны были выставить мне за поездку на похороны в Жабовку. – ухмыляясь, проговорил Перов.

- Да ладно жмотничать, майор! Выставим мы тебе твои несчастные бокалы. - произнеся эти слова резко с ударением на слово «жмотничать», полковник отвернулся всем корпусом от Перова и смотрел, не мигая в сторону.

Пауза затянулась. Они оба молчали. Через минуту Перов первым нарушил молчание: «Надо выпить, и все пройдет, как дурной сон». Полковник молча разлил по рюмкам водку, не чокаясь они одновременно опрокинули рюмки, последние выливая содержимое в рот, и также одновременно «захрумали» огурцами.

- Ты знаешь, что я уже 3 года, как вдовец? - тихо заговорил полковник. При этом он смотрел не на Перова, а мимо. Глаза его были устремлены в одну точку и не мигали.

- Знаю, - коротко ответил Перов.

- По непроверенным сведениям Люда тоже вдова. Может поехать и встретиться с ней? – говоря, полковник пристально всматривался в лицо Перова, пытаясь уловить реакцию последнего.

- Так давным давно надо встретиться, а то только и встречаетесь на похоронах и то в одностороннем порядке, - говорил, как рубил, Перов.

- Слушай, майор. Ну ты, понимаешь . . . ? Ну ты мне . . . э э э , короче, поможешь? – прерывисто, слегка заикаясь, говорил полковник.

Перов ответил не сразу. Он смотрел на Владимира Сергеевича и думал о превратностях человеческой психики. С одной стороны храбрец, каких поискать, а с другой боится встретиться с женщиной. Чудеса твои, господи.

- Ну хорошо. Вадим, я тебе пиво в Капусте выставлю, 2 бокала, - немного погодя, - ну ладно 4 бокала, - еще через некоторое время полковник закричал, обращаясь к Перову, - ну хорошо, хорошо, жмот, 10 бокалов . . .»

- Хорошо, хорошо. – Перов как мог успокаивал полковника, - помогу. Только я не знаю как.

- Кто у нас разведчик? – произнося эти слова, полковник улыбался и разливал по рюмкам водку.

Расставаясь в этот вечер, они пожимали друг другу руку. Идти им надо было в разные стороны. Глядя полковнику в лицо, Перов сказал:

- Насчет 10 бокалов в «Капусте» - это очччень интересно.

- Я думал, ты забыл, - не выпуская руки Перова выдавил из себя полковник.

- Ну и жмот же Вы, господин полковник, - уходя бросил Перов через плечо.

- Спасибо, что язык не показал. – с этими словами Александр Сергеевич поднял воротник пальто и, улыбаясь, неспешно зашагал восвояси.

В очередную пятницу Перов специально пораньше приехал в кафе Капуста в надежде, что там никого не будет из военруков, и поговорить с Домникией Савовной можно будет без свидетелей.

- Русский оккупант пришел. – бармен говорила и одновременно наливала пиво в именной бокал Перова.

- Это почему, вдруг, Русские на земле Бессарабии стали оккупантами , а не освободителями? - Искренне удивился Перов.

- Да потому что эта земля не принадлежит русским. Они здесь пришлые.

- У меня такое впечатление, - отвечал Перов, - что скоро Бессарабские болгары, молдаване, украинцы и гагаузы турнут русских из Бессарабии, и придется поднимать из могилы генералиссимуса Суворова, чтобы он снова эту землю штурмовал и вас от очередного ига освобождал, как это было уже в XIX веке.

- Ой! Ой! Какое сейчас может быть иго? – несколько протяжно говорила бармен, одновременно наливая в бокалы пиво.

- Иго Евросоюза, - не задумываясь, брякнул Перов.

- Чего болтать? Какого еще Евросоюза? – подперев руки в боки, с компрессией высказывала Домникия Савовна.

- Налицо женское политическое невежество. Бороться с этим бесполезно. – Перов сказал это и подумал, - Я же совсем о другом собирался с ней говорить.

- Вот, вот! Вы уже докатились до оскорблений женщины, а еще офицер. Как Вам не стыдно?

- Домникия Савовна, прошу извинить меня, если я сказал где-то правду, но я хотел поговорить с Вами совсем о другом. – смеясь, говорил Перов.

- А мне Перов не смешно, проговорила протяжно бармен, при этом она прикрывала лицо ладонью, чтобы спрятать улыбку.

- Мне нужна доктор Уточкина, - скороговоркой изрек Перов.

- Что, простатит замучил?

- Да нет . . ., Перов не успел договорить.

- Ну, тогда бухгалтерская болезнь, - хихикая, говорила Домникия Савовна.

- Как тяжело с этими бабами, - только успел подумать Перов, как бармен протянула ему через барную стойку клочок бумаги .

- Здесь номер телефона доктора.

Перов забрал клочок и вовремя. В кафе ввалилились подвыпившие военруки. Следом пришел полковник, который с порога обьявил, что сегодня их собирал городской военный комиссар и потому они позволили себе по пути в Капусту зайти в стекляшку и выпить по рюмке водки. Она там в два раза дешевле.

 

Встречу доктор Уткина назначила Перову на городском кладбище. Подьезжая к кладбищу, он издалека увидел женщину, что стояла возле ворот. Она была без головного убора. Волосы, собранные сзади, открывали большой красивый лоб. Вадим сразу узнал ее. Он хорошо запомнил ее облик со времен похорон в Жабском.

- Здравствуйте, Людмила э..э..э, извините, Ваше отчество мне неведомо, - говорил Перов, одновременно разглядывая женщину.

- Не надо отчества, зовите меня «Люда». Надо полагать, Вы Перов? И послал Вас ко мне Саша. – Люда говорила негромко, но твердо. Когда произнесла последние слова, краешки ее губ слегка поднялись вверх. – Пойдемте. У меня здесь похоронены папа и мама. Совместим полезное с полезным.

Кладбище, вообще, - место, располагающее к печали. Была поздняя осень, буйная растительность вокруг увядала, и это усиливало нерадость вокруг Люды и Перова, что не располагало к разговорам. Они молча, неспешно шли по центральной аллее вглубь кладбища.

Первым заговорил Перов:

- У меня здесь тоже отец лежит. Вон там, - указал он правой рукой, повернув ее вправо от туловища.

- Вас Саша ко мне подослал? Я его видела на похоронах в Жабовке. Кстати вместе с Вами. – прямо глядя, говорила Людмила.

- В силу моей воинской специальности меня много раз засылали, посылали, но никогда не подсылали. Давайте расставим точки над «і». Вы, когда говорите «Саша», кого имеете в виду?

Людмила слегка сморщила свой раскошный лоб и через несколько секунд неуверенно тихо сказала: «Ну, как кого? Сашу Суворова, что со мной в одном классе учился.

- Теперь он не Саша, а отставной полковник армии Александр Сергеевич Суворов. Работает военруком в 4 школе. – также тихо, как и она, говорил Перов.

- Целый полковник! Я и не знала. Наверное, тыловик или финансист какой.

- Да нет, -несколько протяжно отвечал Перов, - Тут как раз Вы ошибаетесь. Боевой полковник. Два ордена у него, ранение.

- А песню про атамана поет? – улыбаясь, спросила Людмила. Тогда в Жабовке на похоронах пел.

- А Вы откуда знаете? – удивлению Перова не было предела.

- Так это же село. Вы 4 петуха, как на ладони у сельских курочек были. Они все слышали и все в подробности доложили. Кстати, Вам, майор, выставили в «Капусте» обещанных 6 бокалов пива?

- Да, конечно, - врал Перов, не желая чернить образ полковника.

- Передайте Саше, что я его давно простила. 40 лет жду, пока он смелости наберется и придет.

 

Эпилог

Встретились полковник с Людмилой в кафе «Капуста». Сидели друг напротив друга. Говрили тихо, а Перову так хотелось услышать, о чем они говорят. Вадим стоял у барной стойки и потягивал из бокала пиво. Домникия Савовна уже была в курсе происходящего. Ее распирало от любопытства, и она через каждые 5 минут Перову говорила: «Ну поди, посмотри, что они делают». Не выдержала и пошла сама, вроде как спросить: «Не надо ли чего?» Вернувшись за барную стойку, она громким шепотом сказала Перову : «Он своими двумя руками ее одну держит.- и немного погодя, восторженно, - вот это любовь»!

- Пора уходить, тихо произнес Перов и подумал, - я, наверное, никогда не дождусь обещанных 16 бокалов.