Шуты 21.08.2013 — 30.08.2013 г.г. Сказка? Что ж, пусть будет так. От сказки мудрым будет прок, Ведь что ни сказка — то урок, А в ходе жизни важен каждый знак. Играло солнце в росных травах, В низинах рек, на горных склонах. Сияло золотом на кронах И у корней в Седых Дубравах. Тепло ушло, оставив осень. Всё дольше ночи до рассвета, И доживает до заката В лесу снегов скупая проседь. Обитель северных Богов Врата открыла белым ветрам. Земля ждала большой покров — Потолще шубу спящим недрам… Семь королевств с родством монархов Веками дружбу умножали. Имели блага короли, И их народы не страдали. Соседям в зависть и врагам Столь крепким виделся союз, Что угрожать святым межа́м Любой ответит: «Я боюсь». Три сотни лет назад Народ коварный вторгся на торжи́ща тихо. И хоть гостям любой здесь рад. Друзей встречали, а поймали Лихо. Где б ни селились эти серые — всегда На землях бедных или плодородных Их плата за радушие — беда И меж собою распри неугодных. Коль были дружными соседи — тут же склоки, Да и родных стравить не сложно меж собой. Ещё у них талант: в торговле − просто доки, Давали деньги в рост, хотя везде и слыли беднотой. В обычаях своих чудной блюли закон: Они спокойно, не шутя, не ради смеха, Охотно отдавали своих жён Быть королям любовною утехой. Так и росли потом средь бедности немытой И чада чужаков, и королевские сыны На землях, где и бедный — всегда сытый, До времени приблудные сии и не были видны. Байстрючье племя, ну куда уж хуже? Как крысья стая во святой обители. Вот срок настал потомству их назваться мужем, И короля коварные родители, В облогу взяли, мол, по родству высокому Не много и не мало, дайте часть престола. Ведь наш совёныш — сын само́му соколу, Давайте половину ореола. Достало Мудрости в то время за тайгой, И семеро из самодержцев собрались. Такой же осенью, когда вода уже с шуго́й, В Ладо́гу для совета добрались. И было решено, хвала устою, Порвать все цепи хитрости оков, И вот смели поганою метлою Всех до единого тех серых чужаков, Не разбирая, есть ли кровь монарха в ком-то. Коль в розах завелись гадюки — к чёрту розы! Указан серым путь до горизонта, И жён их гнали прочь, хоть те и лили слёзы. В союзе снова воцарился мир. И, дабы закрепить народов исцеление, Раз в год в Ладо́ге собирался пир Семи правителей — соседей угощение. На них смотря, другие разгибали спины, Хотели тоже гнать с земли своей паршивых. Но вот беда: в том не были они едины, Все те, кто внемлет стонам лживым. Осели у соседей серые: где за посулы, где из жалости, Где златом откупались, где мешком зерна. И снова расплодились полчища из малости. И также отплатили горем за добро сполна. А что же с севера народы? Прошло две сотни лет, ни дать, ни взять. Где сеяли добро — оно и дало всходы, И там по-прежнему лишь мир и благодать. И вот однажды на осенний пир Из ледяных пустынь пришёл Тот чародей, что посохом измерил мир, Волшебник древний дед Соко́л. Всем королям поднёс он дар — Колчан из конской кожи, в нём златые стрелы. И каждый клятву перед Родом дал Служить народам добрым делом. ...Прошло ещё сто лет. Соседи обнищали. Смешались с чуждыми и стали беднотой. Кто кров имел — всё за долги продали, И жили ныне, как рабы под серою пятой. Не разгибались: тянут вниз оковы. Вокруг коварство, ложь, как божество. «Кров продавая старый, не обрящешь новый. Долгами не насытишь естество». Земля, дома, и реки, и озёра — Всё за́брано у них обманом. А неугодных всех клеймят позором, Скрывают солнце разума туманом. Всё то, что издревле принадлежало им, Их Предкам, что не знали серых, Как червь сейчас точил «налог с земли», Стриг до корней он и без всякой меры. «С чего мне вам платить? Я отплачу́ земле. Здесь жили предки, я на ней родился… Наследием, что взро́щено во мне, Трудами праведными долг мой оплатился…» А что же отвечают чужаки? Молчат и аккуратно дань сбирают, И короли, что им по крови свояки, Всех коренных до нитки обдирают… Но то южнее, там война и ругань, А здесь, на севере, опять назначен сход. И короли — кто по реке, на стругах, А кто и посуху к Ладо́ге йдёт. И если раньше каждый был один, То ныне ехали с посольством. Людей у каждого с полста и господин, Что, кстати, отзывался недовольством. Его-де, ломит отвлекаться от веселья. А так… Решить вопрос по части обороны? Есть воевода, королю ж — похмелье. Что говорить, в подобном есть резоны. Дела в посольствах не решив, иные Скорее ждали вечер — будет пир. А короли? Те уж с утра хмельные. На что нужны они кому-то, коли мир? Веселье на пирах — насущный хлеб шутов. То моде дань, забыты прошлые эпохи. Сейчас смеются над игрой плутов, А до того весельем грели Душу скоморохи. Но нужно помянуть о том, Что короли тогда держались чести, И чтобы своего не ранить злом Они в шуты рядили серый сброд, из мести. Юродив от рождения? Горбат? Иль изурочен серой кровью? Кто косоглаз, не бородат — Иль просто родич серому сословью. Так у Довлада был Гвоздёв. Шутил солёно, хвостко, колко. Ходил в обвисшей треуголке С ослиными ушами у висков. По имени он О́сип, жил в Москови, А Роду-имени его не спрашивал король, Ведь ро́дство серых шло по женской крови. Копаться во его Роду? Уволь. Преслав пригрел Прозора Беню. Тот прозвище имел не зря, Ведь часто предугадывал хотенья И странные запросы короля. Большой хитрец. Умел так сделать, Что даже то, о чём не знал, Желание Преслава, просто мелочь, Так вывернет, что веришь — угадал. У Родогора был Комар Якиша. Щербат, горбат и ростом мал. Лишь только что-то в замке слышал, Он так сие перевирал, Что маялся король, поохав. Ужели кто-то средь своих Есть без изъянов и пороков, Без мыслей тёмных и дурных? Король Мерила? Этот с гор. И с ним был шут, что звался Ян Лакоста. Они всегда играли в разный спор И спорили всегда не на «просто». Шуту ума не занимать, от споров сих Имел он дом и в нём прислугу. И если верить россказням других, Отспорит скоро королевство и супругу. Вельможный Явар привозил Педриллу. Что за проказник! Там, где он — гудьба! Мог петь, играть хоть до зари он, Вот только танцевать…, хромой был. Не судьба. К тому ж он научил господ В картинки, что назвали позже «карты», Играть, раскладывая их на стол, И что ж там были за азарты! Играли на желания, чтобы посмеяться. Коль проигрался — карты сложишь. Ты должен тем, что на кону, заняться, Изволь исполнить! А не можешь? — Есть выход: откупайся златом, Раз ты король. А если шут, то корчи рожи, Иль без портóк ходи, сверкая задом, Чтобы от смеха рвали животы вельможи. У грозного Колу́на − Моня Квасник. Умел снадо́бья разные варить И зелья так мешал, проказник, Что на весах качалось «жить» и «пить». Других спокойней был король Венэй. Он тоже пил, но меру знал, однако. Его шуту — любимцу королей — Вельможи дали прозвище Балака Он мог без у́молку всё время говорить. Смешно кривлялся, выворачивал слова, Менял местами слоги, не теряя нить, И каламбурил ловко — голова! Итак! Гремел и в этот раз в Ладо́ге пир. Хмельным вином полы залиты. Но странно: сотни лет вокруг достаток, мир, А лужи винные, как кровь впитались в плиты. В разгуле пьяном и шутов поили, Пока не потемнели окна в зале. Шло дальше время, смехари всё так же пили, А короли уже дремали. За щедрой, сытной пищей и вином, В тепле свечей, одежд добротных То тот, то этот засыпает за столом От неги дней сих беззаботных. Ушли вельможи, и придворные мужи Устало удалились в ночи мглу. Шуты же упивались, как ужи, Переползая от стола к столу. Утихла музыка, давно собрались музыканты. Лишь аромат столов висел под потолками. Звонили полночь вдалеке куранты, Теперь шуты у трона пировали сами. ― Ну, наконец-то мы одни, ― Бросая на́ стол кубок, выдохнул Комар Якиша. Поднялся пьяным, поплыла над ним Волнами моря замка крыша. ― Сегодня, други, я устал. ― Ужель сегодня только? ― Вопрошали сзади. ― Всё верно, я не так сказал. Устал кривляться я и льстить. Чего же ради? ― Чего? ― спросил хитро Прозоров Беня. ― А чтоб при власти рядом быть И чтоб не жить лишь на воде да хрене. Чтоб с ними жить, чтоб с ними пить, И чтобы, когда нужно это, Среди придворных слухов, врак Ты был запалом для его мушкета. Ну что, дружище? А? Нет так? Скажи, Педрило? ― Судьба нас щедро наградила. ― ответил тот, глодая куропатки ножку. ― Мы с вами тихо, понемножку… А вот гляди, уж королям опора. В шуте никто не распознает вора, Коль даже и поймали за́ нос — Отшутимся легко и на́ нас Никто не наведёт навет… Смеётся Моня: ― Да, хорош ответ. А ведь они, как в зеркале кривом, Себя в нас видят, замечали? Сегодня, к слову, обличали Мы все пороки, что присущи им. И что же? Хоть шутки и сквозили злым, лихим Никто из нас не получил по роже… А ведь никто из нашего родства, Мои глумливые коллеги, Ни так, ни даже с колдовства Не носит наших привилегий. Якиша и́кнул, рухнув на́ стол, И бражный выдохнул кумар. ― Кома-а-ар, ― завыл со злом Балака, ― Ты нализался, как собака. Оставь вино, иди, пройдись. Весь горб в пыли, на платье — жир… ― И что с того? ― ответит тот. ― Мы новый пир, Наш, шутовской, сейчас закатим… И, щеголяя в грязном платье, Он вышел в центр и стал плясать. ― Не наплясался, твою мать, ― Бурчал себе под нос Лакоста. ― Гляди, доскачешь до погоста. А он, шатаясь гнул своё, Боясь не выплеснуть питьё, Что колыхалось в нём, как в бочке. Икнёт, подпрыгнет, как на кочке, И ну коленца выдавать, Как будто музыку слыхать. Так доплясал он, дойдя до трона. ...На мантии лежит корона... Ещё одна. И слева пять... Шутам ТАКОЕ доверять?! ― Эй! Друг Пердрилла! Где колода? ― Якиша бухнулся на трон. ― Я не какой-то воевода, ― (Корону вдруг примерил он). ― Сейчас монарх я и правитель пира, А так же говорун, задира... Вы подыграйте мне, друзья. Корону на кон ставлю я. ― Корону на́ кон? ― хмыкнул Осип И тут же оземь шапку бросил: ― И я в игре. Где здесь венец Довлада? Коль обыграешь, то твоя награда… Хотя меня не обыграешь ты... Вот подошли и прочие шуты. Раздали карты — и пошла игра!… И снова в ней лакали до утра Вино и мёд, не зная скуки. Короны же переходили и́з рук в руки. В угаре пьяном после пира, На опустевшем на ночь троне, Шутя, шуты играли в судьбы мира, А ставки были — царские короны. И тот, что был рождён горбатым — В пылу ль, иль с умыслом — подарок чародея, Что был, как оберег, под троном спрятан, Достал — и на кон бросил! Холодея, Шуты от страха отрезвели. Отпрянули, пытаясь урезонить горбуна, Но стрелы золотые потемнели, Ведь жил в руках уродца Сатана… И вот не просыхает кровь на плахах. Это шуты сживают королевский род, А стрелы чародея в грязных лапах: Кто их имеет — тот игру ведёт. Покуда власть у дурака, Войдут в небытие цари, Пройдут в забвении века, Ведь ночь густа вблизи зари. Что ж, почитаем, как вельможу, А спрашиваем, как с шута? Всмотритесь: чести не хватает роже! Горбу шута недостаёт кнута! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
