Дорога бывает тяжелой.

И сколько б ни было лошадок под капотом. И полный привод прям на все колёса, включая запаску. И гидроусилитель на руле. И гибдедешники берут под козырёк…

Дорога есть дорога. Она бывает и тяжёлой.

Тем паче что у меня-т — не Бентли, Феррари, Мустанг… Колхозное точило.

Серёга подколол:

— Ты видишь эту цифру? — ткнул пальцем.

— Вижу.

— Прочти!

— Двадцать один четырнадцать.

— Нет. Ты по-русски прочти. По всем правилам.

— Две тысячи сто четырнадцать…

— Вот! Вот. Это то количество деталей, которые ты должен заменить, прежде чем выезжать из гаража.

Я реготнул:

— Гы! А шестисотый мерседес?.. Разоришься!..

 

Но какая бы у вас ни была машина, дорога есть дорога. Она бывает и тяжелой.

И вроде не устал, а в гаражи приедешь — сил, что б вылезти из-за руля, открыть ворота да загнать автомобиль — нет. Ну, просто нет.

И хорошо, если кто из знакомых мимо идёт. Поболтаешь с ним, а там и не заметишь, как тачка уже в гараже, ворота закрыты, а ты идешь себе домой.

А бывает и так…

Т-образный перекрёсток на шоссе.

Иду по правилам. Не девяносто даже. Болтаем, веселимся, племянниц в город везём. Пусть погостят у нас, пока у Майки — свояшушки моей — защита диссертации. Своячушка, своячушечка, а — туда же! скоро кандидатом станет. Бог в помощь! Анька с Танькой — те ещё щебетуньи. И никакая жара их не берёт. За бортом — плюс сорок с перебором. Сынишка же насупился. Влюбился что ли?.. Внимание моё рассеяно, спешить некуда, так что иду всего семьдесят с чем-то. Хоть и по шоссе.

Т-образный перекрёсток.

У меня — прямая главная дорога. Слева — выезд от деревни. Напротив него — остановка автобуса. Люди стоят.

И вдруг наперерез мне вылетает фура.

Затормозить не успеваю Может даже хуже выйти… Это я сейчас на пальцах расскажу, а тогда — просто по наитию наоборот давлю на газ. В притирочку ныряю. И надо б посигналить, а я вцепился в руль, как утопающий в соломку, и только краем глаза замечаю, как люди с моего пути успевают отскочить.

Вот то б была бы мясорубка!..

Да Бог упас. Не считая чьих-то мокрых штанишек.

А всего-навсего — у шофёра случился тепловой удар.

Пока другие вызывали скорую и гаи, я созвонился с шефом и взял все отгулы.

Тем более что давно уж собирался вынести из гаражного подвала остатки зимних припасов, ворота перекрасить, потолок подбелить

 

Шок настиг меня на следующий день. Когда я Ласточку свою выгнал, когда лица тех людей, что на остановке были, вновь промелькнули перед глазами. Особенно девчушка. Стоит эта кнопка и только мишку крепче прижимает. И глаза всё шире.

Был понедельник. Девять утра. А я бросил всё, как есть — даже свою дверку в машине не захлопнул — и пошёл за водкой.

Пока ходил — ещё вроде бы ничего. А как вернулся, увидел брошенную Ласточку, раскрытые ворота, ноги стали ватными, жилка на виске забилась. Был бы верующим — перекрестился б.

Зашел внутрь, к верстаку, налил полстакана и залпом выпил.

Сижу, хлебный шарик в пальцах скатываю. И только жилка бьется на виске.

Надо Сашке мишку подарить. Огромного, огромного…

И тут голубка прилетает. И идёт прямо ко мне. В глубь гаража. Осторожно. Почти что украдкой. Бочком, бочком сделает с десяток шагов — остановится. Посмотрит на меня и — снова ступает…

Я ей даже обрадовался:

— Пойдём! Пойдём, птичий грипп, покормлю…

Я-то с дурна ума целую буханку купил. А куда мне столько? Ну съем два-три бутерброда…

Вышел, начал крошить.

Сизари налетели.

Вообще-то я их не люблю. Глупые жадные птицы. Но радуюсь, что всё ж не всех бомжи поели.

Один вон голубец — из альфа-самцов поди что — принялся всех разгонять. Крылья растопырил. Кружит, что твой кот на песочнице. А воробьи тем временем прям из-под ног у него куски воруют.

Покормил. Покурил. А поговорить-то не с кем. На всей улице ни одного соседа. Понедельник. Часов уж десять утра. А жилка всё не проходит.

Решил ещё хлебнуть.

Повернулся, что б в гараж зайти, а там — голуба та сидит.

Обошёл вдоль стеночки — что б не спугнуть.

Плеснул в стакан.

И сел. Не отпивая.

— Кто ж ты такая?

Говорят, души людей после смерти переселяются в животных.

«Хорошую религию придумали индусы…»

А голубь — всё-таки птица. За просто так Бог крыльев не даст.

И ведь совсем меня не боится. Скорее не желает беспокоить. Ну, жрать-то точно уж не хочет. Сидит вот, ждёт меня. И так глядит… совсем не повседневно.

Так Лерка смотрит на меня, когда забурю.

Порой смеюсь над ней:

— Да ну! Какая ты Валерия? Ты — лерка на меня: стружку снимаешь, резьбу нарезаешь… Одно слово, жена.

Вот и сегодня меня таким взглядом провожала.

Я аж хохотнул. И обратился к голубице:

— Супруга, видишь? Я тебе не изменяю.

Нет. Не она. Не может так вот долго сохранять дистанцию.

Как там у Есенина? Но, видно, любили и нас?

Светка Синицина всегда вот так держала меня на расстоянии.

Она пришла к нам в восьмом классе.

Красавица. Блондинка. Огромная копна волос. Подруги ей пытались подражать, но у них получалась именно копна. А у этой — фейерверк. Затмение солнца. А походка!.. Она не шла — ступала. Не по годам огромная грудь — впереди. Потом точёная фигура. Всего б за щиколотки Казанова туркам бы продался. И только вслед за этим — гордый взгляд. Когда она бежала стометровку, не то, что химик, трудовик! приходил посмотреть. У остальных девчонок их незрелые субстанции болтались, как первая невеста в глазах Мягкова, когда он играл Евгения Лукашина в «Иронии судьбы» — туда-сюда, туда-сюда... У этой бюст ходил. Как твой морской прилив. После её финиша даже физрук отходил покурить. Не говоря уж про нас, пацанов.

Восьмого марта мне досталось по жребию подносить ей цветы. Пока мы, мужская половина класса, хором произносили приветствие, Светлана сквозь улыбку промолвила мне: «Переваривать не могу. Тебя переваривать не могу!» И я, встав на колено, как и вся остальная мужская половина нашего класса, восторженно ей сообщил:

— Тогда сблюй!

Выпускной встречала уж на третьем месяце. Неделей позже вышла замуж за Максима. Мы с ним сидели за одной партой. Родила. Наркоман из золотой молодёжи сбил. Коляску-то успела оттолкнуть… Когда я пришёл на похороны, лелея претензии, что ж мне никто не сообщил, Максим закричал на весь двор:

— Уберите его! Она даже сына его именем назвала… Сделайте, что б я его не видел.

 

Нет. У Светки взгляд был гордый. А эта голуба смотрит… как сестра?

Вот с Иркой Северской мы были родными. Учились в одной группе. Кто нас не знал, тот принимал за брата и сестру. Может быть, похожи были?

Лица её совсем не помню: всегда смотрели в одну сторону. Я шутку начинал, она — завершала. И всегда лучше, чем придумывал я. Всего, конечно, не припомню… Вот просто что мне врезалось. Послали нас на картошку. Как-то — пока стол к вечеринке гондобили — раскрыл я местную газетку. И прыснул. И читаю вслух:

— Поздравляем товарища Шиздюка с шестидесятилетием!

Ребята оборачиваются:

— И… что?

Я тушуюсь:

— Шиздюку… шестьдесят…

— И?..

Я только щупаю слово, а Ирина кладёт свою лапку на локоть подруги:

— Ну, как ты не понимаешь, родная?!.. С такой фамилией — Шиздюк! — и помереть совсем не страшно…

Вот лица её не помню.

Зато на свадьбе на её напился… ну незабываемо.

И орал дурным голосом:

— Нам и места в землянке хватало вполне…

Умерла от рака. В двадцать два года. Спасибо, хоть родить успела.

На похоронах я выхватил Наташку — дочку её — из коляски и так и проходил весь день, не отпуская от себя.

Бабки-соседки шушукались, а Лёшка понял, Лёшка простил. К тому ж я был Наташке крёстным.

Уехали в Канаду. Общаемся по скайпу. Только всё реже. Потому что после этого мне каждый раз выпить охота. А у меня — семья, Валерка…

 

Да что ж ты, голуба, так смотришь на меня?

У Ирки взгляд был другой. Всегда с чертями. Мы с ней могли весь мир перевернуть…

А ты такая ласковая…

На! На, возьми с руки!.. Спасибо!

 

Вот Верка Воронина… Сестра моего первого шефа. Мы с ним тогда компьютерную фирму открыли. «Техцентр» звалась. Переводи «отвёртка на коленях». Когда первый раз встретил по утру меня на кухне в своём доме, втихую ликовал: думал породнимся.

Веруня была большой мягкой и тёплой. С крестьянскими глазами…

 

У тебя, голуба, взгляд опять не тот…

Уйди! Уйди отсюда! Не хочу сейчас думать о смерти. Я вчера такое прошёл!..

И у меня есть Лерка — резьбу снимает, стружку нарезает… Сашка растёт.

Спасибо, душа! Голуба глазая… Пойду думать о жизни.

 

08. 2013 – 02.2014