Кап-кап-кап! Кап-кап-кап. Грязными каплями судьба отсчитывала последние мгновения её жизни. Эти капли рождались из лужи свинарника, что был наверху, и сквозь поры мягкой земли проникали в погреб, дабы напомнить о существовании времени. Она считала эти мгновения, пытаясь хоть в малом обрести контроль над сложившимся положением и не сойти с ума от однообразного звука. И когда монотонное громыхание капающей воды прорезал суетливый крысиный писк, она обрадовалась ему, словно это была трель жаворонка на их поле.

И вновь её мысли вернулись в прошлое: соломенная крыша с трубой, огородик с овощами и поле засеянное овсом. Только сейчас она начала ощущать любовь и тоску по дому. Не по тому, из которого её выволокли за волосы несколько дней назад, а по тому первому, в котором была жива мама. С маминой смертью все пошло наперекосяк: бегство, обман, чужая личина. Они с отцом создали большой клубок лжи, который в итоге нагнал её и замотал с головой. И вот она здесь, в сыром погребе крепко привязанная к столбу, беззащитная даже перед крысами, копошащимися у её ног. Неужели это и есть закономерный итог лжи - божья кара настигшая грешницу? А ведь она так старалась вести себя правильно и помогать людям, втайне надеясь, что её праведные деяния перевесят их обман. Видать не перевесили. Внезапно скрипнувшая дверь вернула её в жестокую действительность, попутно расшугав по углам крысиную стайку.

Их было трое, двоих она знала: это староста Бранд и отец Склиф - местный священник - оба хорошие люди. Это они руководили толпой, что бросила её сюда. А вот третий был ей не знаком: невысокого роста, тонкокостный, но с уже наметившимся животом. В отличие от остальных он не прятал взор, а цепко смотрел прямо в лицо. Его взгляд прошелся по ней от макушки до кончиков пальцев на босых ногах, не оставив без внимания синяки на лице и конечностях.

– Отвяжите её вымойте и накормите, а затем уже приведите ко мне для допроса, – прошелестел, словно песок по дюнам, голос неизвестного.

– Но Ваше святейшество, а вдруг она того, чего-нибудь выкинет? – спохватился отец Склиф.

– Когда её схватили, она делала что-нибудь противоестественное?

– Никак нет, Ваше святейшество, только брыкалась и бранилась.

Она не понимала, почему отец Склиф лжет, ведь она не сопротивлялась, да и браниться не умела с детства.

– Вот видите святой отец. Да и вина её ещё не доказана. Поэтому будьте любезны, обращаться с подсудимой как подобает и без этого самоуправства, – сказал третий, указав на её синяки.

– Всенепременно Ваше святейшество, никакого самоуправства, – затараторил отец Склиф. – Все сделаем в лучшем виде.

Он пихнул старосту локтем в бок, показав на неё, мол: «что стоишь, отвязывай!»

Только после того как сняли путы, она поняла насколько затекли и натерты её запястья. Без поддержки старосты валяться бы ей на холодном полу этой темницы. Он практически вынес её из погреба, при этом виновато отвернув лицо в сторону. Она хотела сказать ему несколько ободряющих слов, чтобы он не винил себя в том, что случилось. Но получилось только прохрипеть ему в лицо, от чего он ссутулился еще больше.

От яркого света и порывов свежего ветра она едва не потеряла сознание, но всё же устояла и пошла за своим незадачливым конвоиром.

***

Покормили и дали помыться ей в доме самого старосты. Бранд был очень обходителен и даже отдал старое льняное платье своей жены. Та не посмела противиться мужу но, судя по взгляду, готова была скорее подсыпать мышьяка ей в похлебку, чем отдать старую ненужную тряпку.

В доме Бранда она надеялась на встречу с человеком, которого любила. С тем, кто смог бы защитить её и рассказать, что они ошибаются. Сыном старосты – Мартом. Но он не появился, как не было его и накануне вечером, когда её схватили. «Неужели его тоже держат в подвале?» – ужаснулась девушка. Но спросить о его судьбе она так и не решилась.

И вот теперь она чистая и сытая сидела на стуле напротив неизвестного с шелестящим голосом и цепким взглядом. В голове прояснилось, да и руки почти не саднили, но эти обстоятельства не улучшили её настроения, ведь стало ясно, кем является этот спаситель женщин из подвалов.

– Давайте знакомиться, сударыня, меня зовут отец Уолт, я являюсь старшим инквизитором Калина и соответственно всех прилежащих к нему деревень, – и вновь, будто песок посыпался изо рта.

– А вас, сударыня?

«Ишь как брови изогнул будто, в самом деле, ему это неизвестно. Но правила есть правила», – подумала Иветта.

– Иви, – прохрипела она. – Меня зовут Иви.

– И откуда ты родом, Иви? – инквизитор раскрыл толстую книгу и начал водить пером по строчкам, якобы что-то сверяя.

– Родилась я в Больших Высадках, оттуда с отцом и перебрались, Ваше святейшество, – врать самой было очень тяжело, ведь в прошлый раз это делал отец.

– Староста сказал, что ты сирота.

– Правильно сказал, Ваше святейшество, мама умерла давно, а отец в прошлом году сгинул на болотах - пошел проверять силки и не вернулся, – даже спустя год эта рана кровоточила и заставляла вздрагивать при воспоминаниях.

– Грамоте тебя отец научил? – спросил инквизитор.

– Нет, Ваше святейшество, отец был безграмотным. Жил у нас в Выселках ученый-травник, вот он и научил читать и писать, а заодно и как травы различать, – Иви старалась не смотреть собеседнику в лицо, боясь, что глаза её выдадут.

– И где сейчас этот травник? – подняв взор от книги, прошуршал отец Уолт.

– Волки загрызли, когда за сбором пошел, только сумку и сапоги от него нашли, – с каждым новым словом лжи она все больше и больше съеживалась на стуле.

– Волки значит? Ясно, – отец Уолт захлопнул свою книгу и, сложив руки домиком, посмотрел на девушку. – Тебе известно, в чем тебя обвиняют, Иви?

– Знать не знаю, Ваше святейшество.

– Тебя обвиняют в ведовстве, порче, сглазе и прочих богомерзких вещах, что приписывают ведьмам, – изрек инквизитор. – По крайней мере, так было вечером.

– Что? Да как можно, Ваше святейшество? Да я же ни разу… В церковь хожу… Только травы знаю, наговоры мне неведомы, – не дав себе опомниться затараторила Иветта.

– Это не все, – спокойно продолжил инквизитор. – Сегодня утром жители деревни предъявили ещё одно обвинение. Обвинение в краже детей!

– Как?! Моих детей? Что с ними случилось? – выкрикнула Иви.

От потрясения она начала задыхаться. «Детки, мои неоперившиеся птенцы!» – думала она.

– Ваше святейшество, я не понимаю, что случилось. Куда делись дети?

– Сегодня утром все дети, которых ты учила, бесследно пропали. Все тринадцать, – сказал отец Уолт, смотря Иви прямо в глаза.

«Вот и хорошо», – подумала Иветта.

– Я не знаю, что с ними случилось. Я и пальцем никого не трогала, они же мне как родные.

Застоявшиеся слёзы наконец-то нашли выход и закапали с подбородка на подол подаренного платья. Инквизитор не обращая внимания на её причитания, смотрел в пустоту и медленно шевелил губами.

– А чему ты их учила, Иви? – спросил он очнувшись.

– Да, поди ничему: грамоте да травам. Что сама умела тому и учила, – в перерывах между всхлипами ответила она. – Мне отец Склиф дал благословение на это.

– Ладно, с этим делом разберемся позже. А сейчас давай поговорим о Больших Высадках. Как звали старосту той деревни? – спросил отец Уолт, откинувшись на спинку стула.

«Вот и пришел твой конец, подруга, попалась», - подумала Иветта, но решила идти до конца.

– Его звали Квен. Квен-добряк, – ответила Иви, потупив взор.

– Хватит со мной играть, девочка, я не просто так приехал в эту дыру! – впервые повысив голос, рявкнул инквизитор. – В Больших Выселках никто вас не знает и не помнит, и старосту там зовут Бен, Бен-молчун.

– Я знаю, кто ты и откуда прибыла, – прошипел он ей в лицо.

– Два года назад в деревне Силань поймали ведьму, был суд, который признал её виновной.

С каждым словом инквизитора, Иви всё больше сжималась на стуле. Ах, если бы она была ведьмой то, превратившись в птицу, немедленно улетела бы отсюда.

– Но когда её начали сжигать, началось дьявольское представление, – продолжал неумолимый отец Уолт. – Закончилось тем, что от деревни и её жителей остались только головешки. Выжил только один младший инквизитор. Он то и рассказал мне эту историю. И ещё про то, что были у ведьмы взрослая дочь и муж, которых они так и не нашли.

– Я искал вас, девочка. Искал два года. И вот я здесь, – закончил свою речь отец Уолт.

И тут Иви прорвало. Она рассказала ему всё: и про то, как отец спрятал её в погреб, когда визжащую маму тащили на костёр, и про то, как они ночью продирались через чащу, оставив в полыхающей заревом деревне всё своё добро. И про придуманную ими историю Больших Выселок, откуда они якобы прибыли. И про ту тяжесть лжи, что ежедневно отравляла Иви душу. И что теперь она может дышать свободно, готовая принять наказание за свою ложь. Инквизитор слушал, не перебивая, только его пальцы нервно барабанили по столу.

– Значит, ты признаёшь себя виновной в сокрытии своей личности и лжи представителю закона светского и закона божьего? – спросил после паузы отец Уолт.

– Признаю! – выдохнула из себя Иви. – Да, мы с отцом солгали старосте и отцу Склифу откуда мы родом.

– Признаешь, значит, – хмыкнул инквизитор, – а что ты ответишь на обвинения в ведовстве и краже детей?

– В этом я невиновна, Ваше святейшество. Учеников своих я больше жизни люблю и пальцем не трону. Не я ли отбивала их от отцовских порок, когда они набедокурят? – спросила Иви. – А что до ведовства, то неведомы мне ни наговоры ни обряды тайные. Ничего я не знаю кроме трав и грамоты и мама ничего больше не знала…

– Ты хочешь сказать, что инквизиция ошиблась и отправила на костёр невиновного? – встрепенулся отец Уолт.

«Ишь как корчит из себя законника», – подумала Иветта.

– Что вы, Ваше святейшество, ничего я не хочу сказать, – опомнилась Иви.

– Только я ни разу не видела, чтобы мама занималась этими делами, – уже тише продолжила девушка. – Бабка наша, говорят, знала несколько наговоров, но маме ничего не передала.

«Несколько-то несколько, зато таких что вам, серым душегубам, и не снились», – захотела вслух добавить Иветта, но передумала.

– А кому тогда передала? – спросил инквизитор.

– Не знаю, Ваше святейшество, умерла она рано, когда мама со мной на сносях была.

– Ах, вот оно что, – тихо пробормотал инквизитор.

– Ты, конечно, не знаешь, что год назад священный Синод принял обновленную энциклику «Об искоренении богомерзкого ведовства», – прошуршал её собеседник. – В которой сказано об учете всех потомков ведьм и колдунов до седьмого колена.

– А так же там сказано о наказании для тех заблудших чад, что скрыли своё происхождение, – отец Уолт сделал драматичную паузу но, не дождавшись реакции на и без того испуганном лице девушки, продолжил. – Наказание то же, что и для их богопротивных родичей – смерть на костре.

– Ой! – всхлипнула Иви, прикрыв рот ладонью.

– И теперь уже неважно, девочка, сознаешься ты в ведовстве или нет, исход один, – сказал инквизитор с сожалением в голосе.

– Но я ничего не сделала! Порчу не наводила, зелья не варила, я просто хотела искупить нашу ложь, – что-то сдавило её горло и не давало выбраться жалким всхлипам на волю, и вместо девичьего рёва вышло змеиное шипение. – Ну что же, инквизитор, сжигай раз таков закон.

Старший инквизитор неотрывно смотрел Иви в глаза, словно силясь разглядеть в заплаканном взоре девушки что-то потайное и глубокое.

– Слушай меня внимательно, девочка, – отец Уолт приблизил свое лицо вплотную к Иви. – Энциклика энцикликой, но я имею еще один тайный указ. Указ, который может спасти тебе жизнь.

Она хотела ответить, что очень рада и что готова искупать свои грехи лишь бы ей оставили жизнь. Но кто-то внутри неё не дал этого сделать: «Хватит скулить, девка, мы еще повоюем!»

– Этот указ дает мне право искать по всей стране людей склонных к ведовству, таких как ты, Иви, – продолжал выплевывать в лицо песочную пыль инквизитор. – Ты будешь жить в удаленном монастыре вместе с такими же, как и ты ведь… людьми с Даром.

– Да, церковь называет это грехом и проклятием, так и есть, – в речи отца Уолта начали проскакивать фанатичные нотки, – но если это проклятие направить в благое русло, то можно ли назвать это Даром?

Поскольку Иви продолжала молча сидеть, вся эта тирада отца Уолта ушла в пустоту.

– Пусть тебя не беспокоят вопросы законности, для этого у нас есть ученые мужи, которые напишут новое дополнение к папскому указу, в котором все ведьмы помогающие церкви получат отпущение грехов и статус особых её подвижников, – казалось, столь длинная речь совсем вымотала тщедушного инквизитора, но он продолжал. – Но чтобы тебе помочь я должен вернуть детей, иначе крестьяне тебя не отпустят и никакая инквизиция тебя уже не спасет.

– Я не знаю где дети, Ваше святейшество, – твёрдо ответила Иветта.

Инквизитор сморщился, словно от лимона и разочарованно покачал головой.

– Иви, пойми, другого шанса у тебя не будет. А если тебе так нужны дети…я думаю, мы сможем решить этот вопрос. У нас в монастыре мы придерживаемся немного более свободных нравов, – сказал отец Уолт почти просительным тоном. – Будут тебе дети.

«Что он такое говорит?» - ужаснулась Иви.

«Лицемерные твари! Если для обряда: силушку свою понять да мир познать, так - не убий. А ежели на благо церкви то всегда, пожалуйста – мёртвых младенцев хоть штабелями укладывай!» – рассуждала Иветта, злобно глядя на инквизитора.

– Отвечай, я не буду ждать вечно! – гаркнул отец Уолт, потеряв терпение. – Ты не одна такая на свете, много вас народилось - дьявольских отродий. Не согласишься, пойду искать других, а тебе останется только корчиться на столбе и проклинать своё упрямство.

«Я согласна-согласна!» – хотела крикнуть Иви.

– Будь ты проклят, Ваше святейшество, ты и твоя церковь! – сказала Иветта.

После этих слов осунувшийся инквизитор кивнул головой и, перекрестившись, сказал:

– Да будет так, аминь!

***

Тёмные тучи нависли над толпой как бы раздумывая: смывать всю эту грязь с земли или оставить всё как есть и не тратить благословенную влагу на людское стадо. А грязи хватало. Грязь под ногами, вымешанная из никак не просыхающей почвы. Грязь на одежде крестьян, среди которых единицы мылись чаще раза в седмицу. Грязь в руках, готовая комьями полететь ей в лицо. И грязь в душах и мыслях та, которую не смыть никакими ливнями. Она просачивалась из глаз безумной толпы, окружившей столб обложенный хворостом. Вопреки традиции столб был новый еще пахнущий древесными соками. Видимо она будет первой ведьмой сожжённой в этой деревне.

Иви пыталась укрыться от этой грязи и ненависти, которые исходили от совсем недавно добродушных и сердобольных соседей. Другая же, которая была внутри, не переставая, сыпала проклятиями и дико хохотала. «Посмотри на этих овец девочка, – сказала чужая. – Они жуют траву и послушно ходят за пастырем, но грешки имеются за каждым. Чем больше запретов, тем желаннее плод. А стоит выбрать жертвенного агнца, так тут же забывают о родстве и слетаются как вампиры, отведать кровушки. Они радуются, радуются тому, что не их выбрали на закланье».

– Кто ты? – спросила про себя Иви.

– А ты еще не поняла глупая внученька? – ответил голос. – Твоя мать не была ведьмой, ведь Дар передается через поколение. И этот хитрый священник об этом знает.

– Б…Бабушка? Но как, и…зачем?

– Затем девочка, что такова твоя судьба. Скрутило меня слишком рано, не успела обряд провести, придется тебе отдуваться. Не обессудь, – ответил ей голос и залился диким хохотом.

– Какой обряд? – безмолвно спросила девушка.

– Обряд восстания из мёртвых конечно или ты думала, что это чудо только спасителю известно? Не мудрёное дело, если сила есть и правила соблюсти. В прошлый раз не получилось…почуяли серые, – голос в голове продолжал сыпать откровениями заглушая шум толпы снаружи.

– Так это мы из-за тебя тогда с отцом бежали? И мама тоже…из-за тебя?

– Лес рубят, щепки летят. Жалко конечно девочку, но я ничего не могла поделать. Она пустое звено, была полезна, покуда тебя растила. Не было в ней Дара, который сберечь надобно, – ответил ей старческий голос.

– Да как можно? Она же дочь тебе, ведьма! – в сердцах крикнула Иви, а снаружи только слёзы брызнули из глаз, будто в ответ, на очередной ком грязи, попавший ей в голову.

– Конечно я ведьма, как и ты впрочем. И никуда тебе от этого не деться, – сказала старуха. – А мать твоя жизнь нам спасла, сама серым сдавшись. Понимала видать, что непростая дочка у неё выросла.

– Я не ведьма! – крикнула Иви, но, ни на голос в голове, ни на толпу это не произвело никакого впечатления.

– Не ты ли отворотила пастуха с дружками, когда они собирались тебя в стогу зажать и повеселиться? Не ты ли приворожила соседских баб, что сплетни о тебе распускать начали? – слова старой ведьмы словно смыли пелену с глаз Иви, и она стала им верить, с ужасом вспоминая, что это правда.

– А пастор местный просто так детей обучать разрешил? Нет, миленькая, это всё твой Дар. И Дар сильный, если ты используешь его, даже не сознавая.

– И дружок твой Март, не просто так уже полгода за твоей юбкой волочиться, – подытожила старуха.

– Замолчи! Это не правда! Он меня любит! – ответила Иви.

– Ха-ха! Любит он. И где сейчас твой любовничек, почему не вступиться? – спросила старая ведьма.

Иви не смогла ответить на этот вопрос. Она всматривалась заплаканным взором в толпу, одновременно страшась и надеясь увидеть там лицо любимого.

– Он не придет, он такой же трус, как и все. А если и явится, то с куском навоза в руке, – добавил голос у неё в голове.

– Я тебе не верю, наверное, его тоже схватили, – оправдывалась Иви.

– Мне надоело с тобой пререкаться, дурёха! Сейчас ты увидишь истинные лица людей, – отрезала ведьма.

А толпа крестьян тем временем пришла в исступление, когда на помост забрался старший инквизитор отец Уолт. Он поднял руки вверх, призывая всех успокоится.

– Тише, дети мои, тише. Правосудие обязательно свершится и зло будет наказано, – к удивлению Иви этот тихий шорох изо рта услышали все, услышали и притихли.

Инквизитор подошел к привязанной на столбе Иви и, наклонившись к её уху сказал:

– Это твой последний шанс, девочка. Скажи где дети, и я вытащу тебя отсюда. Или ты не видишь глаз разъяренных родителей, что маются неизвестностью? Посмотри в них и пойми, что снисхождения тебе не дождаться, – прошептал отец Уолт.

«Простите меня!» – хотела крикнуть Иви, но чья та воля не дала ей этого сделать.

– Снисхождения инквизитор? – Иветта разразилась хохотом, от которого в ужасе раскрыли рты особо впечатлительные крестьянки. – Это вы все можете попросить у меня снисхождения, пока не стало поздно.

– Надеюсь что в этот раз не поздно, – тихо сказал отец Уолт.

– Палач, поджигай! – гаркнул он на одного из младших инквизиторов.

– А как же суд, справедливый и беспристрастный, Ваше святейшество? – крикнула ему вдогонку Иветта.

– Мне рассказали, чем закончился суд в Силани, здесь я этого не допущу, – ответил инквизитор и исчез в первых клубах дыма.

***

Фигура была готова. Все тринадцать лучей звезды были идеально выверены и вычерчены. Молли, как самая старшая, самолично делала измерения углов и длины вершин. Всё должно быть так, как велела наставница. Малышам были доверены более простые дела: сбор нужных трав и поимка котят. К счастью все справились со своей работой. Котята сидели в корзине под присмотром близнецов Крега и Пима. Те, пытались накормить их молоком с пальцев. А травы и прочие ингредиенты уже варились в котелке, который стащили Сэм с мальчишками. Маришка аккуратно помешивала зелье на костре в самом центре их звезды. Они уже второй день делали приготовления к обряду, ночуя под раскидистым дубом на старом погосте и питаясь тем, что успели стащить из дома. И вот время пришло. Наставница предупреждала их об этом, говорила что: «Рано или поздно придут плохие люди и захотят сжечь её». Как только их родители ушли хватать ведьму, Молли оббежала всю группу и предупредила о сборе. Ночью, прихватив с собой немного еды, они сбежали в лес. Эти два дня они слышали крики родителей, но никто не струсил и не вернулся домой.

За последний год они все очень полюбили наставницу Иви. Она обучала их грамоте, читала им библию и книгу о похождениях святого крестоносца Артура. Рассказывала про травы и деревья и для чего они нужны. Но больше всего им нравилось слушать истории про дальние страны: тамошних жителей и царей. Но про эти страны им рассказывала не Иви, а наставница Иветта. Сначала они не понимали и боялись того, как в одном теле может находиться два человека. Но Иветта им всё объяснила: «Я ангел, охраняющий вашу наставницу». Они не рассказывали Иви о другой той, что учила их тайному знанию. Другая Иветта просила детей хранить этот секрет, а хранить секреты было жутко интересно. Заклинания что заставляла учить наставница, были непонятными и немного пугающими. Но чем страшней, тем интересней. К тому же после занятий она угощала их сладостями, и рассказывали истории про большой мир. Иви им была как мама, а Иветта как строгий учитель, но дети привыкли к обоим. И теперь собирались спасти своих наставниц от плохих людей.

– Всё, малышня, пора начинать, – сказала Молли и, отряхнув с платья землю, пошла к корзине с котятами. – Подходите по одному, берите котенка и идите на указанное место.

Дети выстроились в ряд и, получив новоявленного питомца, вставали на вершину звезды начертанной на могильной земле.

– А можно мне вот этого - беленького? – спросила Сара, самая младшая в их группе.

– Глупышка! Да какая разница, которого брать, всё равно на убо…

– Тсс! – шикнула на Сэма Молли. – Конечно можно, Сара, вот держи.

И белый мяукающий комочек перебрался в руки шестилетней девочки.

Наконец все разошлись по местам, держа в одной руке котенка, а в другой заостренный кусок сланца. У каждого под ногами было небольшое глиняное блюдце, а в центре стоял котел с булькающим чёрным варевом. У них не было с собой книг, но в этом не было надобности, они помнили все заклинания наизусть.

– Сэд спиритус терра, – затянули они одновременно, – эт спиритус каело, игнис эт спиритум аква. Клаусис дат робу спиритус ин хомин…

Слова полились ровным потоком, варево в котле закипело сильнее. И вот в детском речитативе стали проявляться низкие грубые звуки, становясь с каждой фразой всё сильнее и сильнее. Малыши подняли руки с острыми камнями вверх, произнося непонятные им фразы невозможными, адскими голосами. И как по команде они резко опустили камни, поразив острыми гранями беззащитную плоть. Струйки крови, стекая с кошачьих тушек и детских рук, падали прямо в блюдца под ногами. И только звук этого красного дождя нарушал наступившую тишину. Так и стояли истуканами по кругу тринадцать маленьких фигурок с кошачьими тельцами в руках. Но стоило этому дождю ослабнуть, как кровь в блюдцах закипела. Выкипая сизым дымом, она втягивалась в котёл без остатка. Засосав в себя весь этот дым, чёрная жижа в котле поменяла цвет на буро-красный. Очнувшиеся дети недоумённо поглядывали на свои руки, держащие обескровленные трупы животных, ведь немногие догадывались об истинной роли котят в ритуале.

Молли надеялась, что они всё сделали правильно, и им осталось только ждать, когда наставница воспользуется собранной силой и вырвется из плена. Все они осторожно вышли из звезды и собрались кучкой под дубом. Плакала только Сара, до сих пор сжимая в руках красно-белый комочек.

– Мы спасли её, Молли? – спросил нетерпеливый Сэм.

– Мы ей только помогли, наставница спасется сама, – ответила Молли, присаживаясь у корней дуба. – А теперь мы будем ждать.

***

Хотелось закричать, но открыть широко рот и вдохнуть раскаленный воздух с дымом означало верную смерть. И вот уже ноги на себе почувствовали жар пламени, запахло паленой кожей. Ей нужно было совсем немного времени, дети сделали всё как надо, Сила была рядом, осталось только протянуть руку. Но на деле всё оказалось сложнее, боль мешала сосредоточиться, и задерживать дыхание больше не было сил. Но всё же, воздушный дух принес нужный ключ, и Иветта смогла взять в узды ту Силу, что накопилась после обряда.

Со стороны погоста прямо в нависшие тучи ударил столб буро-красного тёмного пламени. Толпа крестьян в ужасе застыла на лобном месте, обратив свой взор на старое кладбище. И только инквизитор, пятясь назад, неотрывно смотрел на горящую ведьму.

Боль ушла, как и потребность в глотке чистого воздуха. Но по-прежнему хотелось закричать. И Иветта закричала, закричала так, что половина крестьян в ужасе попадала на землю, зажимая кровоточащие уши руками. Огонь больше не трогал её, теперь он стал союзником, почти другом. Его оранжево-красные языки, рожденные в куче хвороста, нежно обволакивали её тело. Кандалы под напором колдовского пламени расплавились и стекли на землю. Иветта сошла с кучи хвороста, забрав у той весь огонь. И теперь пламя обволакивало её с ног до головы, словно духа огня вырвавшегося из преисподней на свободу. Крестьяне те, что могли бежать, уже покрыли довольно большое расстояние от места казни, но время милосердия прошло. Она подняла объятые огнём руки и стала указывать на бегущих людей, после чего их настигала огненная струя и превращала в факел. Та же участь настигла и ближайшие дома.

Иветта шла, перешагивая через толпу лежащих крестьян, и прикасалась к каждому, как бы благословляя, после чего тело вспыхивало и больше не шевелилось. Но тут в сгорбленной дрожащей фигуре проступили знакомые очертания.

– Иви? Ивочка! Это же я, Март, – сказал силуэт, протягивая к ней руки.

– Явился, значит, – с ехидством сказала Иветта. – Ну и как, успел бросить камень в распутную ведьму?

– Ивочка, ты что! Я бы никогда…Ничего я не сделал, – ответил дрожащий Март.

– Вот именно, ничего ты не сделал, – сказала девушка, положив ладонь на лицо коленопреклонённого юноши.

Он не успел даже набрать воздуха для крика, вместо него лёгкие наполнило пламя. Через мгновение обугленное тело упало в грязь. Перешагнув и через него, Иветта направилась дальше.

– Разве они все этого заслужили? – крикнула с другого конца площади тёмная фигура.

– Не больше чем я, – ответила объятая пламенем девушка.

– Почему ты не согласилась? – спросил приближающийся священник. – Ведь всё могло обернуться иначе.

– Ты не с той вел переговоры, инквизитор, – ответила Иветта, разворачиваясь к последнему живому человеку в этой деревне.

– Я слишком поздно понял, что ты одержима, – ответил ссутулившийся отец Уолт.

– Одержима? Ты прав, инквизитор, я одержима маленькой глупой девочкой, – говорила Иветта, неуклонно сближаясь с ним. – И очень скоро я избавлюсь от этого недуга.

Вытянув вперед руки, ведьма пронзительно закричала, и в сторону инквизитора понесся смертоносный огненный поток. Настигшее тёмную фигуру пламя попыталось полностью её поглотить, но отступило под напором звуков молитвы яростно читаемой инквизитором. Он по-прежнему стоял невредимый, только пар поднимался от рясы.

– А ты действительно силён, – сказала ухмыляющаяся ведьма. – Я вернусь потолковать с тобой, когда закончу обряд, обещаю.

Огненный вихрь подхватил девушку и унёс в сторону леса. Отец Уолт ещё долго стоял неподвижно, судорожно сжимая руками обугленное распятие.

***

Когда из котла в небо вырвался колдовской огонь, многие испугались, но Молли собрав всех в кучку, стала успокаивать ребят.

– Всё хорошо, так надо, – говорила она, обнимая самых маленьких.

– У неё получилось? – спросил Сэм.

– Конечно, получилось, ведь мы всё сделали правильно, – ответила ему Молли. – Скоро всё закончиться и учитель к нам вернётся.

На окраине погоста появилась фигура девушки в обгорелом платье.

– Наставница! – воскликнули дети. – Она вернулась.

И они всей гурьбой побежали к ней.

– Мои умные птенчики, – говорила Иветта, обнимая подбежавших детей. – Я знала, что вы справитесь.

– Тётя Иви, а плохие люди ушли? – спросила девушку маленькая Сара.

– Ушли, Сара, больше они не сделают ничего плохого.

Наставница Иветта выглядело немного страшно: чёрное покрытое сажей лицо, обгорелые рыжие волосы и платье в прорехах. Но, не смотря на это Молли видела перед собой всю ту же женщину с горящим взором, которая научила их очень многому и стала почти матерью.

– Наставница, что теперь с нами будет? – спросила у неё Молли.

– Надо закончить обряд, деточка, и тогда уже никто не сможет нам навредить.

– Хорошо, я сейчас же велю мальчишкам наловить котят.

– Не надо, Молли, котята больше не нужны. Ты молодец, что вытащила всю группу из деревни, – сказала Иветта, окидывая взором площадку с начертанной на ней звездой.

– Вы все помните последнее заклинание, что мы учили? – спросила она у детей.

Все закивали головами.

– Отлично, значит по местам! – скомандовала девушка своим ученикам.

Дети послушно встали по вершинам звезды, а Иветта заняла место в центре у котла с ещё не остывшим варевом. Теперь не надо было выжидать нужный момент, наставница руководила сама. И Молли вместе с остальными подхватила гортанную песнь, которую затянула Иветта. Последнее заклинание было самым длинным и страшным. Пока дети грубыми выкриками оглашали округу, над погостом образовалась чёрная воронка с каждым мгновением ускоряющая своё вращение. Девушка больше не читала заклинание, а просто стояла и тряслась в ведовском экстазе, обратив свой взор на воронку.

Она вынырнула из тьмы и оказалась в самом центре ада. Ведь как ещё можно назвать место, где со всех сторон раздаются демонические голоса, а над головой кружится чудовищный вихрь? Иви с трудом огляделась по сторонам и ужаснулась. Дети, её дети, стояли по кругу и издавали ужасные звуки, направив невидящие взгляды на неё. Она могла только наблюдать, не в силах пошевелить конечностями. И вот тринадцать пар рук подняли вверх острые камни, чтобы опустить их в нежные детские шеи - поняла Иви.

«Нет! Не делайте этого!» – хотела воскликнуть девушка, но не смогла.

– Очнулась, девочка? – спросил голос старой ведьмы в голове. – Вот и настала пора прощаться. Ты сослужила мне хорошую службу.

– Ты не можешь их всех убить! Это грех!

– Грех? – захохотало у неё в голове. – Да что ты знаешь о грехе, девочка.

– Ты не представляешь, сколько людей замучили серые в своих казематах, прикрываясь именем своего бога, – грохотал голос ведьмы. – Это естественных ход вещей, чтобы получить силу надо принести жертву.

– Неужели тебе их не жалко? Это же твои…наши дети?

– Дурочка, конечно жалко. Мне и тебя жалко, сильная бы получилась ведунья. Но другого способа нет, – отрезала старуха.

Иветта попыталась поднять вверх руки, чтобы дать последнюю команду, но те словно налились свинцом.

– Не мешай мне, девка! Тебе со мной не справиться! – завизжала ведьма.

– Я не дам тебе их убить! – закричала Иви уже своими губами.

– Ты слишком слаба для меня, недоучка! Ты была слишком послушной для ведьмы.

Сил противиться воле собственной бабки уже не было, и Иви рухнула обратно в тёмные закоулки своего сознания. И там она всё увидела: тайные обряды, проводимые семилетней девочкой, чтение убийственных заклинаний в ночь смерти мамы, обучение детей страшным древним заклинаниям. Это всё делала она – Иви. Это она убила Марта и остальных жителей деревни, что могла стать ей домом. И дух старой ведьмы здесь не причем, та всего лишь пыталась взобраться на вершину могущества, вперёд своей талантливой внучки. Иви же спряталась сама в себе, глубоко-глубоко, выставив напоказ безобидную девушку простушку. «От судьбы не уйти», - поняла она. – «Ведьма, так ведьма».

– Я прощаю тебя бабушка, – сказала она самой себе. – Я принимаю свою судьбу.

– Что ты себе надумала? – закричала Иветта. – Ты никто! Деревенская дурочка! Это я всё сделала, это благодаря мне мы на свободе!

– Это ложь. Не ври мне, бабушка, и, самое главное, не ври себе, – спокойно ответила Иви. – Ты давно умерла. И всё что случилось моих рук дело.

Вокруг кладбища вовсю бушевал ураган. А за спинами детей, стоящих по вершинам звезды, начали проявляться призрачные фигуры с оскаленными мордами. И тут нога неподвижно стоящей девушки поднялась и опрокинула булькающий котел.

– Нееет!!! – закричала Иветта.

– Да, – сказала тихо Иви и упала на землю.

Призрачные фигуры развеялись недовольно воя, воронка над погостом превратилась в грозовые тучи, а ураган стал обычным осенним ветром. Дети стали оглядываться по сторонам, недоумённо крутя в руках камни с острыми гранями.

– Наставница Иветта! – воскликнула Молли и подбежала к лежащей девушке.

– Нет, Молли, я Иви, теперь только Иви, – сказала наставница, улыбаясь сквозь слёзы. – Иветта ушла и больше не вернётся.

– А кто же нас будет учить заклинаниям? – спросил подошедший Сэм.

– Не переживайте, я вас научу всему, что знала Иветта, ведь она – это и я тоже.

Внезапно все обернулись на шорох из ближайших кустов. Оттуда недовольно кряхтя, вылез инквизитор Уолт с арбалетом наперевес.

– Видимо обряд не удался? – прошипел он.

– Это с какой стороны посмотреть, – ответила ему Иви, загораживая собой детей.

– Судя по тому, что дети живы я разговариваю с девушкой Иви, а не с её злобной бабкой? – спросил отец Уолт.

– Ты прав, инквизитор, старой Иветты больше нет.

Человек в обгоревшей рясе устало опустил арбалет и опёрся на ближайшее надгробие.

– Моё предложение остаётся в силе, Иви, я приглашаю тебя в наш монастырь. Там ты найдешь достойное применение своим талантам.

– Мы подумаем, инквизитор, обещаю, – ответила Иви, смотря ему прямо в глаза. – Но пока мы думаем, не мешайте нам, иначе пожалеете.

Повернувшись к нему спиной, хрупкая девушка сопровождаемая стайкой маленьких детей направилась прочь.

– Думайте, девочка, думайте. Только не слишком долго, – сказал про себя инквизитор, пристально глядя им в след.