Спеша уйти, ноябрь в этот раз засуетился снегом торопливо, сковав с утра обочинную грязь, не попрощавшись с октябрем дождливо, как это было принято всегда, по крайней мере – в этом захолустье, и в эту стынь осенняя звезда смотрела удивленно (или с грустью), по крайней мере – мне так показалось, бредущему в растрепанном кашне. А листья с хрустом (странно, да?) ломались, звеня стеклянно где-то встороне от втоптанной в собачий след тропинки кем-то нетрезвым (в эдакую рань!), в двух левых (одинаковых?) ботинках, и с губ срывалась мостовая брань на холод и дырявую перчатку, на преждевременность заснеженных аллей. И сложенная вчетверо тетрадка, как раньше было, не фига не греет. А впереди, все так же, без оглядки, петляя широко, то узко-торопливо, в нарушенном (испорченном?) порядке, шла девушка и снегом заедала пиво. |