Мимо леса, мимо поля, по дороге, не спеша,

Шёл солдат со службы царской – предобрейшая душа.

С песней, с посвистом, с улыбкой, полной грудушкой дыша,

Под весёлый звон медалей… лишь в карманах не гроша.

Шире шаг, вояка бывший, ждут детишки и жена,

Исхудалый старый мерин да с сучками борона…

Тяжко у семьи делишки, точно знает из письма,

Знать совсем изголодались, ведь пустые закрома.

«Поскорее бы дойтить мне. По хозяйству я мастак,

Враз налажу енто дело, всё теперя будет так»…

Наконец добрался милый. Поднялся в деревне шум.

Вмиг сбежались все соседи, Васька-зять, да Лёшка-кум.

Обнимали, целовали, прослезился кое-кто,

А золовка, «с перепугу», подарила решето.

Мужики вели расспросы, он маленько привирал…

Детки радостно резвились, ведь их тятька генерал…

Посидели, «поскрипели», «рассосались» по домам.

Наш вояка лёг, как Ангел, сей же миг отдался снам.

Словно провалился в яму… и привиделось ему,

Как наводит он порядок – весь в делах он посему.

Вывел мерина: «Бог милый! В ём осталось три мосла,

Не большее кружки крови, сам площей, чем камбала.

Тащит он с трудом копыта. Худовпалые бока.

Не мешало б доходягу подкормить хотя б чутка.

А коль нету провианту, не придумать где достать,

То впрягайся сам в оглобли и паши, ядрёна мать».

Впрягся. «Чтот тяжеловато, а деваться-то куда?

Надобно вспахать землишку, вот такая, брат, байда».

Шаг шагнул, второй, десятый, досчитал до пятисот,

Ноет шея, дрожь в коленках, по спине гуляет пот…

Скрип зубов на всю округу птах поющих распугал,

Распашник герой наш тащит – своенравный Буцефал.

Солнце спрятало улыбку, помрачнел ветвистый лес,

Завершил свою работу в хлам уставший «геркулес».

«Для посадки явно надоть: ржи, овса, ещё чаго».

Поискал в своих карманах, нет ни ляда у него.

И сажать пришлось бедняге завалялую махру…

Глядь – на утро из землицы появился новый сруб…

С мезонином, петухами и охраной у ворот,

А внутри сидит супруга, улыбаясь во весь рот:

«Благодарствуем, родёмый! Эк домище сотворил…

Станем мы теперь с детями, жить, как прынцы-короли...

Слуги, подавай стерлядку, перепёлок, гребешки!

Эй, оркестр готовсь к веселью, навостряй свои смычки!

Будем ладить новоселье, подтягайсь скорей родня,

Надобно друзья с размахом нам обмыть сей особняк…

Чтоб плезир* на всю округу разлетелся, как стрела,

Чтобы радость и потеха, закусили удила,

Чтоб вертелись скоморохи, веселя честной народ,

Забавлялись, чтобы люди, «угарая» до икот…

Чтоб предстать мне разодетой и в парчу, и в соболя,

Ну, а ты, мой свет-супружник, стал навроде короля».

«Тормозни, мать. Эт не сон ли? Надо ляжку ущыпнуть,

Моментально станет ясно, правда энто или муть»…

Впился он ногтями в ногу, вспомнил кума, решето,

Дембель, лес, поля, дорогу… и дошло: «Процесс пошёл»…

Передёрнуло солдата, пробудился сей же миг,

Пред глазами всюду бедность, нет ни пива, ни ковриг.

Встал в расстройстве бедолага: «Может в руку этот сон?

Сотворю трудом я блага, и возьму сей бастион»…

 

*ПлезИр – то, что служит развлечением, забавой, что доставляет удовольствие.