Что хочет автор. Литературные конкурсы

Вторую неделю у Валерия Ильича, попросту – Валеры, мысли не какого-нибудь - планетарного масштаба. Они занимали все его свободное время, не оставляя места на личную жизнь. Лишь отринув все земное, и погружаясь с головой в свою работу, он забывался. Но стоило ему только выйти за проходную…

Июльское солнце в который раз опускалось за безликие и одинаковые пятиэтажки, розовая поволока его отраженного света на домах все более сгущалась. Краски ландшафта становились глуше, небо темнело на глазах.

Всей этой красоты Валерий Сальников не видел, не хотел видеть. Его сейчас занимало другое: как жить дальше, как оставаться на высоте своего положения? С недавних пор ему поручена миссия, какой не удостаивался еще ни один человек. Впрочем, как знать…

События тогда развивались стремительно и непредсказуемо. Получив зарплату с необычно большой премией, Сальников решил купить себе горный велосипед - свою давнюю мечту. Сказано – сделано, через два дня он спускался по лестничной клетке с невесомым черно - красным карбоновым "осликом".

Для его соседей по подъезду - это удар ниже пояса. Дескать, седина в бороду, а ему - бес в ребро. И годами не мал, и брюшко больше, чем надо, а он все молодого из себя строит. И в лицо обидные слова бросали и за глаза говорили. Валерий в ответ только плечами недоуменно пожимал - ему всего пятьдесят четыре. Это ли возраст!

Местных "доброхотов" не унять: что бы ему ни быть на трех работах? Возвращаться домой затемно, уставшим и грязным. Тогда бы он нашел у них понимание и сочувствие – кому, мол, сейчас легко? А так… Не по их меркам живет товарищ, значит - не так живет. Написал сценарий и играет свою роль, ни с кем не сообразуясь, ни у кого не спрашивая совета. У обычных людей, дескать, не так…

Он им тоже в глаза не стесняясь: если даже пупок порвете, всех денег не заработаете. Ваша беда в том, что суете нос не в свои дела и завистливые сверх меры. Ко всему - руки у вас загребущие и воровитые, и не из того места растут.

Из-за такой постановки вопроса, никто с ним знаться и не хотел. Махнуло тогда "общественное мнение" рукой на соплеменника: живи один, если такой "штучный". Если на то пошло - не нашего ты поля ягода, интраспект несчастный!

Он и жил, отводя душу "игрой скоростей" на велосипеде - "фартлеком" по-шведски . Творчески работал с передачами, не прошло и двух недель, стал в этом настоящим профи. Что говорить о подъеме, он менял скорости даже на спуске, электронный спидометр на ровных участках меньше тридцати не показывал.

Мышцы на его ногах затвердевали, дыхание становилось глубоким, вес медленно и неуклонно падал, Валерий перешел на другую дырочку в брючном ремне.

Поехал он как-то к приятелю на загородную дачу. Там у них планировался шашлычок, коньячок и прочие "лакомства".

Машин в этот час на трассе было в пределах нормы. Ветер свистел в ушах, мимо Валеры несся бесконечный ряд тополей, километровые столбы. И все на "автопилоте", впору задремать от монотонности. Но… ”настоящий автолюбитель никогда не спит за рулем!" Разве только как Штирлиц, съехать с дороги, и на какое-то время выключить сознание…

Он перебрался через придорожную канаву, миновал полосу отчуждения, петляя меж берез, выбрался на пригорок.

Положив байк на землю, огляделся. В полсотне шагов от него приветливо качались крайние, чувствительные к ветру молодые березки лесопосадки. "Наверняка там грибы" – бессознательно подумал путешественник. И следом другая мысль – зачем он здесь? По нужде? Нет. Отдохнуть? Нет, он совсем не устал. Тогда зачем этот "пикник на обочине?"

Валерий не смог ответить себе на этот вопрос. Бросив сумку на землю, он уселся на матерчатую поверхность. Прислонившись к черно - белому стволу с лоскутами еще не засохшей бересты, прикрыл глаза. Пульс приходил в норму, ни с чем, ни сравнимое блаженство овладевало им. Подумалось - так, наверное, и приходят к Богу…

Связана ли эта мысль с тем, что случилось позже, не связана…

Когда он ерзал по сумке, притираясь к дереву, до него еще доносился шум проходящих авто, он отчасти приглушался земляной дорожной насыпью.

В какой-то момент звук моторов пропал, машины, будто одновременно остановились. Позже возвращаясь к своим ощущениям, Валерий отметил - этот факт его тогда совсем не удивил, что-то подсказывало - главные чудеса впереди.

Внезапно с его сознанием что-то случилось, он, будто разом заглянул за горизонт. Ничто не давало ему повода так думать - была уверенность в том.

Какое-то время вслушиваясь в свои новые ощущения, пытаясь осмыслить их смысл, он вскоре бросил это занятие: кто-то, пытаясь уберечь его психику от запредельных нагрузок, выключал один за другим участки былого сознания из обихода. Считая, что они ему теперь не пригодятся, и больше того – повредят.

Сальников повинуясь чьей-то воле, словно вознесся над мирской суетой. Его перестали интересовать несущиеся в разные стороны разноцветные механизмы: не слышно звука, их самих нет перед глазами. Все вокруг стало похожим на мнемоническую схему.

Вот, воображаемая пиктограмма автомобиля, с вектором движения и знаком опасности. Этой картинки нет перед глазами, она запрятана глубоко в черепную коробку, но при желании мгновенно извлекается из памяти, и переводится на язык форм и понятий.

Щелк! И нет зашифрованных в матрице оперативной памяти сорока шести машин, что схватил взгляд, а есть сведенная в точку суть. Что там золотится в трех километрах? Никто не смог бы ответить на этот вопрос, Валерий – мог.

Нет ничего проще! Шестая модель Ауди. Номер машины, шасси, двигателя. В баке восемь с половиной литров бензина. Скорость такая-то, на спидометре - столько-то.

Фамилия, имя, отчество шофера. Его жена, дети, их возраст. Теща, тесть, коллеги, даты их рождений. У каждого столько-то денег, номера купюр в бумажнике каждого…

Щелк! И уже нет бесконечной цепочки машин, а есть бездна Мироздания, в которой даже он, Сальников - песчинка.

Метаморфозы длились не больше тридцати минут, сверить часы Валерию не пришло в голову. Он вдруг вспомнил, что едет к приятелю на дачу, и судя по всему его там заждались. Чем они там занимаются…

Еще один всплеск сознания и он на даче Бориса - просто прикрыл глаза и выразил желание. Разумеется, он присутствовал там как "святой дух", будучи в курсе всех событий.

Ребята уже заправились, и травят по своему обыкновению "баланду". О нем, что характерно, не вспоминают. Больше того, Вадик в его адрес бросил что-то нелицеприятное, все зашлись в хохоте, оценив шутку.

Лицемеры! Валерий позвонил им - он не будет на маевке, у него проблемы личного плана. Какие? Не телефонный разговор.

Домой он возвращался другим человеком. В туманной дымке бесчисленных "непоняток" обозначалось главное: ему делегированы полномочия "верховного судьи". Но кем? Зачем?

Дорога пошла под уклон. Ни впереди, ни сзади машин не видно, и Валерий переключил скорость на 3 – 8. Сорок!

Вдруг, мимо него скользнул "волькс - ваген - транспортер", пронесся всего в нескольких сантиметрах от локтя, дыхнув смертельной опасностью. Из окна автомобиля показалось лицо молодого, по - видимому, нетрезвого пассажира, он выставил руку с неприличным жестом.

- Отморозки! – Валерий начинал закипать. – Наверняка это не сам водитель вильнул, пьяный дружок подговорил.

"Ну-ка, пугни старика, - сказал. Пусть в штаны со страха наложит".

Что стоило ему слегка вильнуть рулем: камень, осколок стекла, трещину в асфальте объехать. А тут машина…

Сальников сосредоточился на руке пассажира, вообразив пилку. Ту, что режет батоны на ломтики на хлебозаводах. И представил, как хамская кисть с грязными ногтями и золотым браслетом, касается стального лезвия с кривыми зубьями…

На обочину дороги мягко упало что-то болезненно-розовое, машина тут же резко остановилась, Валерий обогнул ее, не оглядываясь. Знал, молодой наглец лишился правой кисти вместе с браслетом.

Валерий знал и все последующие за этим события. Отрезанную кисть найдут, перепуганные друзья быстро домчат пострадавшего до больницы. Но… врача нужной специализации, способного пришить конечность, в учреждении не окажется. А если бы даже и оказался…

Валерий изменил ДНК кисти. Если бы ее и пришили, через два дня пришлось все равно отнимать - отторжение, генная несовместимость.

Об этом происшествии Сальников наутро и не вспомнил, если бы не адская головная боль. Она началась у него со звонком будильника.

С чем ее связать? Здесь вопроса не стояло: такие "хирургические" опыты Кому-то не по нраву, и ему дают знать - не надо так радикально.

Вскоре головная боль у него прошла, не прошло желание Валерия обнародовать трагедию в целях профилактики.

В один из дней, в микрорайоне, где жил пострадавший, кто–то ночью расклеил по стенам домов плакаты. Под цветной фотографии молодого человека со скрещенными на груди руками, одна из которых – культя - фамилия, имя и отчество. И текст.

"Ну, что Эдик, будешь еще показывать пальчики взрослым дядям? Дружкам своим передай – им тоже могут аукнуться такие проделки. Играйте себе в песочнице.

Не поумнеешь, не наставишь своих друганов на путь истины, не ровен час, с тобой случится что-нибудь и похлеще. С ними тоже. Встретишь меня на улице, упаси бог, делать вид что знаешь. Иначе за твою жизнь я не дам и копейки. Будь умницей! Доброжелатель".

Насчет узнавания Валерий сказал для красного словца, у всех участников происшествия начисто отшибло память. Амнезия коснулась не только того дня, парни перестали узнавать друг - друга. Их родные и знакомые только дивились происходящему.

Эдуард в величайшем изумлении изучал плакаты. Он никогда так не фотографировался. Кто? Зачем?

Долгое время Валерию не представлялся случай явить друзьям свое могущество. Сам он к его демонстрации не тяготел, и повода для этого не искал. Что до окружающих, те и помыслить не могли, кем стал их знакомый.

Как-то Сальникова застал врасплох звонок от его бывшей жены.

- Валера! - всхлипывала она в трубку. - У меня беда. Больше мне звонить некому, Мишка мой в командировке на Урале. Мобильный телефон забыл взять, а может, специально не взял. Сам не звонит.

Но не о нем речь: Сема, сынок мой, ушел на восхождение. Обещал позвонить. Своих координат не оставил. Прошли все контрольные сроки, Сема молчит. Я уже думаю о самом плохом. Ты считаешь мне надо настроиться на трагедию?

Валерий сосредоточился.

- Не волнуйся. Дай подумаю, сразу не сообразить.

Сказал обычные, в таких случаях, слова. По окончанию фразы он уже знал истинное положение дел. В нем было мало светлых красок, но к восхождению они не имели отношения. Стоит ли Тамаре обо всем этом знать? По недолгому размышлению решил – стоит. Совсем нелишне прочитать ей нотацию, не все же его поучать. Было время…

- Не переживай, никуда твой Семен не делся, он жив – здоров. Несколько дней пьянки - не в счет.

Восхождение у него закончилось благополучно, событие решили отметить. Появились девочки, школьные подруги его друзей, а значит, и его подруги тоже. Что в таких случаях бывает, ты догадываешься.

- У тебя богатая фантазия, – неприязненно заметила бывшая половина. - Я к тебе серьезно, а ты… Ставишь себя на его место?

- Не дерзи Тамара! - остепенил Валерий собеседницу. - Инициатива звонка твоя, выслушай до конца все, что скажу. По возвращению, сын кое – что от тебя скроет, не в его интересах афишировать свой праздник души. Не дай бог, об этом узнает невеста Лариса. Боюсь, тогда намеченная на сентябрь свадьба расстроится. Ее папа - генерал, если тоже будет в курсе событий…

- Валера, откуда ты все это знаешь? Мы с тобой не общаемся, Сема не твой сын, его судьба тебе безразлична. Я потрясена! – голос Тамары напряжен, но полон зазывных интонаций.

После таких твоих подробностей, поневоле поверишь во все остальное. Если только все это правда… Вот вернется Сема…

Надо бы встретиться, как на это смотришь? - продолжила Тамара своим прежним уверенным тоном. Раньше я не замечала в тебе экстрасенса. Хочу убедиться лично…

Помолчав добавила.

- Глядишь, какой-нибудь самоцветик и подаришь. Учитывая - фианит у меня уже есть. Помнишь?

Это было валериной слабостью, дарить любимым женщинам драгоценные камни. Не натуральные – синтетику. Его предприятие специализировалось на их выращивании.

Оправить камень у городского ювелира, и подарить небесного цвета сапфир той, которую любишь… Что может быть приятнее!

Женщина не сомневалась, что он примет предложение, но Валерий будто не слышал ее последних слов.

- Хочу напоследок сказать. Будь в курсе всех дел своего сына, если не хочешь потерять его. Ты должна знать о нем все. В какой район он поехал? На какие вершины? Контрольные сроки? Координаты? Телефоны? Имена друзей по связке? У меня к тебе все.

И положил трубку, отключив телефон. Улыбнулся, вспомнив непритязательную телевизионную рекламу:

"Ох уж эти мужчины, навязчивы как мухи!"

Жизнь иной раз показывает: не мужчины навязчивы – женщины. Как только почувствуют свой интерес.

Снова автомобильная трасса, и опять машины в опасной близости.

Самому Валерию пришла эта мысль, или Кто–то надоумил…

В какой-то момент он огородил себя глухой стеной от снующих мимо авто. В своем воображении, а значит в реальности. Так он обезопасит себя от лихачей, Сальников в этом мире не для того, чтобы окончить путь под колесами иномарки.

Невидимое поле идеальной защитой окружило велосипедиста. Ширина энергетического кокона в форме веретена немногим больше двух метров, длина - двадцать.

По привычке, заслышав сзади шум, Валерий съезжал на обочину. Потом успокоился, скорее его Кто–то успокоил.

Очередной лихач из неведомых побуждений решил притереться к дорогому байку. Трехсотсильный мотор изделия Баварского завода, в считанные секунды набрал обороты и…

Шофер не понял, что произошло.

Машину по касательной выбросило на встречную полосу, она понеслась по пшеничному полю, оставляя за собой коридор поникших колосьев. Остановилась.

Водитель, на ослабевших ногах вышел из машины, его долго и трудно рвало. Облегчившись, он обошел свое средство передвижения, и увиденное повергло его в ужас. Весь правый бок бронированного авто был словно стерт. Передвигаться машина могла, ездить – нет.

Он покосился на босса. Большие, навыкате глаза, смотрели на него уничтожающе.

- Ты что это бледная спирохета! Забыл, где находишься? Знать не хочешь, кого везешь? Запамятовал сколько я тебе плачу?

Побледневший от пережитого "виновник", потупив голову, ковырял носком ботинка землю. Как посторонний смотрел на свои дрожащие руки. У него мелькнула мысль, что водителем ему уже не быть, психологическая травма не позволит. Страх тяжелым осадком отложился в сознании потерпевшего.

Водитель осмысливал происшедшее. Кто виноват в ДТП? Конечно он. Значит, ремонт за его счет. А он обойдется, судя по всему, в копеечку.

Как все случилось? Логическому объяснению авария не поддавалась. На горизонте, еще был виден тот самый велосипедист… Надо бы догнать, выяснить… Но об этом не могло быть и речи, босс после случившегося его к машине и близко не подпустит.

Водитель кинул взгляд на тормозной путь. "Мамочка родная!" Хорошо встречных машин не было, страшно подумать о возможных последствиях. Придорожной канавы в этом месте по счастливой случайности тоже нет - факт в их пользу. Случись здесь неглубокому рву - ему и боссу не жить!

Шеф звонил в офис, и заикаясь, просил выслать за ним машину.

Валерий даже не оглянулся на потерпевших. Поделом! Несколько дней после этого он ждал "побочного эффекта". Не дождался. Значит, все сделал правильно!

Каждый день подбрасывал ему новые задачки. Попыток определить границы своих бескрайних полномочий Сальников не делал, ему в голову это не приходило. По-видимому, Кто–то о том заботился.

И снова телефонный звонок. На этот раз от Бориса. Минутный, ни о чем разговор, настораживал.

- Что там у тебя? – Валерий прервал дипломатические излияния приятеля.

- Дело деликатное. Помниться, у тебя в знакомых врач – акушер. Помочь бы надо человеку. Ну, ты понимаешь… И все бы ничего, но она лицо городского масштаба. Как бы свести врача с клиентом? А? Само собой, не за "спасибо".

Валерию такой разговор не по душе. Отказать - приятель обидится, согласиться - как тогда быть с принципами?

Вот выход! Он пробежал взглядом по полкам, отыскивая книгу, что отвечала моменту. Большого формата, в твердой обложке, автор Геннадий Харитонов. И в ней драгоценным камнем рассказ "Я ищу маму". Не рассказ – крик души!

- Сделаем вот что, - сказал он Борису, - я сведу женщин по телефону, а завтра занесу тебе одну книжку. Срочно передай ее клиенту, я заложу в ней место, его надо прочитать до операции. Запомни – до нее! Так я "умою руки", все остальное не на моей совести.

Приятель диалогом доволен, Валерий – нет. Не остыв от него, он устроился в кресле и раскрыл Харитонова.

"Я не рожденный, нет – брошенный, отвергнутый! Почему? Зачем? Что мог я натворить, нарушить? Каким заветом пренебрег я?

Мир покоя, мир вечности. Я жил в нем, я был тем миром!".

Вот так и никак иначе. Ребенок не может стать на место взрослого, взрослый на место ребенка – может. Обязан.

"Я не знал смерть, и никто никогда не рвал меня на кусочки, чтобы выгнать из чрева матери. Я не был плотью, потому и не ведал страха за нее".

"Я был человеком, и хотел им стать. И я нашел мать! Волей неведомых богов, зовом материнской любви. И вошел в нее быстро, но так же быстро был исторгнут ею”.

Каждая фраза – камень, не в кого попало – в нас. Один другой, третий. Как уцелеть под их градом?

"Во время аборта я кричал ей, звал ее на помощь. Еще пытался спрятаться в ее дальнем уголке. Я вспомнил всех богов, что знала она. И тогда я познал удивление… Почему, почему все боги молчали? Вся ее плоть протестовала, стараясь сохранить меня. Душа, растерзанная и испуганная, просила остановиться, не стать убийцей. Не услышала она своей души, не услышала и меня".

"Дети, будущие дети… Ими заполнен весь мир. Они врываются в незапертые двери, часто застают врасплох будущих родителей. Множество, множество брошенных, идущих, ушедших и заблудившихся. И я с надеждой приходил ко всем детям. Я звал их, я хотел, чтобы хоть один из них пришел, и стал любовью моей матери. Но, то ли они уже были заняты, то ли я не мог объяснить им – мама оставалась одинокой.

И я плакал. Только во снах матери мы были счастливы, и пробуждаясь вместе. Я стал ее горем, ее слезами".

Такое написано не для метро, не для каждого, не для каждой.

"Я хочу уйти. Я боюсь ненависти, что опять взрастает во мне, боюсь зла, охватившего меня. Бог исполнил свое обещание, вернул ей сына. Но какого! Ты караешь меня. Но за что ты так жесток к Ней? Я простил Ее, не может быть кары…".

Валерий задумался. Нет сомнений, прочитавший эти строки обязан исполниться иным внутренним содержанием. Если дочитал до конца, если местами содрогнулся, если мурашки шли по коже от ощущения содеянного, своей вины. Как действующего лица, соглядатая и советчика. Господи, помоги людям, творят - не ведая что!

На окраине города Валерий присел на траву и задумался. Очевидно, защита срабатывала лишь в момент опасности. Но… что оправдано на загородной трассе, в условиях города исключалось. В противном случае он станет виновником бесчисленных ДТП. Значит, на городских дорогах ему делать нечего, остается только тротуар. Только бы случайно не включилась защита. Он представил, как расшвыривает пешеходов налево и направо.

На скорости 1 – 3, сторонясь прохожих, Валерий медленно ехал по тротуару, время от времени подъезжая к ним все ближе и ближе. Защита бездействовала. Значит, все сделал правильно!

Снова звонок от Бориса.

-Ты как-то устроил встречу врача и клиента. Помнишь?

По спине Валерия поползли мурашки.

- Как не помнить.

- Юлия пыталась покончить с собой, вены резала. В газете писали.

У Сальникова подозрение.

- Ты книгу ей тогда передал?

- А как же! Ее мать каждый день к Юле в больницу ходит. Нашла время, передала.

Борис! – внутри у Валерия все кипело. - Какой же ты все-таки… идиот! Я тебя что просил?

- Передать книгу, - затравленно прошептал приятель.

- И что при этом сказал? Даже акцент на том сделал. А? Надо прочитать рассказ до операции. Понимаешь? До того! До – То – Го! А ты?

Если бы женщина прочитала рассказ до того, она бы никогда, слышишь, никогда не решилась на иссечение. Ты сам–то его читал?

- Нет, – Борис опустошен.

- В том–то и дело! Прочитал - на крыльях полетел бы в больницу. Что бы успеть передать из рук в руки. Стань на место ее матери. Книга для дочери? Какая важность, успеется. Один раз отложила, другой. А там уже поздно, больше того - неуместно, опасно. Она детонатор, спичка.

"Ай да умница козел, сколько дров он наколол!" Помнишь мультик? Это про тебя.

И бросил трубку. Тут же схватился за щеку. Зуб! Нестерпимая боль разливалась по верхней челюсти, тупо отдаваясь в голове. Валерий корчился на диване, не в силах сдержать стоны.

Через несколько минут он оделся, и поплелся в свою районную поликлинику. Отдавая при этом себе отчет: боль вызвана совсем не кариесом, это его плата за неправое дело.

Стоматолог удивлен.

- У вас отличные зубы.

Простукал по очереди.

- Какой болит?

- Быть не может!

Просветил. Нормальный здоровый зуб. Собрал консилиум. А время идет, Валерий истекает болью.

- Надо удалять! – врач в растерянности. - Есть правда, вариант… купирование нерва. Без анестезии. Согласитесь, придется потерпеть.

- А если обезболить? – выдавил пациент.

- Тогда мы его не нащупаем. Выбирайте.

- Удаляйте! - скорее подумал, чем сказал Валерий.

И потерял сознание от болевого шока. Очнулся без зуба.

- Все равно ноет! - шамкал он немой челюстью, - не так сильно, но болит.

Пройдет, - доктор оптимистично простукал зубы.

- Нигде не отдается?

- Поболит немного и пройдет.

Здоровый валерьяновский зуб покоился на салфетке. Как реликвия. Загадка природы. Музейный экспонат из раздела - "Это интересно!".

Здесь мне никто не поможет, - бормотал пациент уходя. – Ну и поделом.

Доктор удивленно смотрел ему вслед.

Через две недели фантомная боль прошла. Исчезла внезапно, словно ее и не было.

Валерий практиковал налево и направо в своей новой "должности".

- Бедный! – сетовали старушки, собравшись кружком у одного из домов.

- Небось, сердце у болезного прихватило, – предполагала одна.

- А может он и вовсе пилептик, – выдвигала гипотезу другая. - Бился, бился, теперь уснул. У падучих так.

На газоне спиной к зевакам лежал мужчина.

- Все может быть, – резюмировала третья. - И так и этак. Надо бы скорую вызвать.

- Ну и вызови,- язвила стоящая рядом подруга, - вон твоя квартира, первый этаж. Чего ждешь-то?

Та как от комара отмахнулась, мало ли кто и что сказал…

- Сердце, не иначе. Шел, шел, и на тебе, - все повторяла.

Валерий приостановился.

- Никакой он не болезный, а пьяный в доску. Пропил получку, и домой на четвереньках пополз. Корми, дескать, жена. Она ему – на какие шиши? Ты деньги принес? С какого перепоя тогда мясо требуешь?

Он ее в сердцах за косы. Натешился, и на улицу к дружкам. Занял на два пузыря и снова в стельку.

А вы тут слезами исходите. Последняя скотина он, а не сердечник вовсе. Накостылять бы ему за все.

Скоро за ним из вытрезвителя приедут. Кое-кто позаботился о том, - поднял глаза.

На третьем этаже рядом стоящего дома за оконной занавеской мелькнуло женское лицо.

- Екатерина Семеновна радеет. Расходитесь граждане, ничего интересного уже не будет. Кончился цирк. Разве только… минут через пять опростается парень, это зрелище не из приятных.

- Чтой-то он сказывает, не осилю? – одна бабка к другой с расспросами.

- Не болесть в ем, грит, хмель бродит! - охотно поясняла хорошо слышащая. - Винная ягода, грит.

- Откуда ты это все… извлек? – любопытствовали из толпы. - Собутыльник ему?

- Нееет! – тянул кто-то. - Не сказать, в ем культура видна. Из колдунов он, по новому – страсенс.

Валерий даже не улыбнулся, лишь брезгливо покосился на лежащего мужчину. Невольно напрашивалось известное:

"И все же, брат, трудна у нас дорога!

Эх, бедолага! Ну, спи, Серега!"

Так и есть: Серега и в Африке Серега.

Были у него дела не в пример серьезнее.

Надумал Валерий с подругой отдыхать на Азовском побережье. Ему хотелось непременно в Сочи, на Черное море. Но…кто-то полагает, а кто-то располагает – его сумели уговорить провести отпуск в маленьком приморском городке на Азове. Не нужен нам, дескать, берег турецкий! Жила там подруга детства его подруги, стало быть, аренда комнаты им не будет стоить ни копейки.

И вот они с Серафимой на месте. Первую неделю как положено, плановые возлияния с хозяевами. Потом незваные гости остепенились, стали предаваться водным утехам. Скоро им это надоело: Симу интересовали местные магазины, Валерия – живописные окрестности.

На очередной утренней прогулке, увидев на горизонте большой строительный комплекс, он направился к нему. У первого встречного поинтересовался.

- Что это тут?

В ответ услышал.

- Долгострой века. О Крымской атомной слыхали?

- Читал слегка, - Валерий приятно удивлен, будет о чем вспомнить.

- А много и не писали, – ответствовал разговорчивый прохожий. – Не в манере наших тогдашних бонз признавать себя лохами. А разобраться, лохи и есть. По всему электромагнитному спектру. Одни дали указание, другие раболепно выполнили его. Спустя рукава конечно, по-другому не приучены.

Строить атомную на карстовых пустотах… Надо же до такого додуматься! А ведь начали огород городить. Не думаю, что геологи одобряли идею, но что они могли сделать? Писать против ветра? Только себя забрызгаешь.

И пошел дальше.

Валерий подошел к неогороженной территории, перед ним открылась неприглядная картина: недостроенные здания, груды битого кирпича, кучи бытового мусора.

Судя по всему, Крымская атомная приказала долго жить. Как исторический объект. Как понятие. И виной тому не вселенская энтропия – шаловливые человеческие ручки, которые разобрали ее по кирпичику.

А это никак часть пресловутого РБМК – 1000, деаэратор.

Нержавеющий цилиндр диаметром пять - шестьдесят, длиной двенадцать -двадцать, покоился на открытом воздухе. Нержавейка…

К любопытствующему экскурсанту подошел человек в камуфляже.

- Проездом, или корни пускать надумал? – спросил строго, как и положено в его положении.

Много вас, охочих до народного добра…

- Приезжий я, – стушевался Валерий. – Интересно тут. Что ни говори, история у Щелкино громкая.

- Было дело! - охранник не спорил. - Предупреждаю, фотографировать нельзя, брать что - либо на память – тоже. Хватит, половину станции уже растащили как пирамиду Хеопса.

Валерий хотел порадовать охранника: пирамида, мол, на месте, ничего с ней не случилось. В смысле - не разобрали по камешку. Передумал.

- У меня и в мыслях такого нет, – ответил искренне. - Почему деаэратор не увезут отсюда? Сколько нержавейки пропадает, – смотрел с сожалением на толстостенную емкость с люками, патрубками и отводами. Какие деньги на земле валяются! Сказать, сколько он стоит?

- Ладно вам! – махнул рукой сторож, пренебрегши ценной информацией. - У нас другие заботы – автотрассу здесь пробросили. Только вот до сих пор не могут ее закончить. Эту бы проблему решить.

- Сдвиньте, о чем разговор?

- Легко сказать! Кантовать деаэратор нельзя - федеральная собственность. А дорога – муниципальная. Да и бак тяжелый, нет крана для него. Восемьдесят четыре тонны, подумать только! А в нашей области всего один сорокатонник. Борису Буткееву не побить Моххамеда Али.

- Вот как! – усмехнулся Валерий, уже принимая решение. – И на сколько миллиметров надо сдвинуть?

- Метра на четыре, не больше.

- А если на пять смещу, – хмыкнул гость, - пузырь поставишь?

Охранник подвоха не чувствовал.

- Ящик коньяка! Не сойти мне с этого места! От всех моих собутыльников по роте.

- Свой интерес в том есть? – Валерий вопросительно покосился на мужчину в хаки.

- А то! – у стрелка рот до ушей. - Дорожников только это и держит. Обещали охранять котел за свой счет, если с дороги уберут. Возвели бы ангар, нас не обидели…

- Ладно, – Валерий спешил, - как скажешь.

Вдел руку в петлю троса, толщиной с руку, закрепленного на входном патрубке, и легко сдвинул его конец метра на полтора. То же самое он сделал с другим концом. И так несколько раз. Закончив, "Илья Муромец" замерил шагами колею, оставленную фланцами деаэратора.

- Беги за коньяком Илья. Одна нога здесь, другая там. Да и дружков своих прихвати, нам с тобой ящика не осилить.

От увиденного у охранника отвалилась челюсть и отнялись ноги. На фоне чуда чудного, осведомленность гостя уже имела мало значения. Ишь ты, имя знает…

Вернулся Валерий к своим хозяевам за полночь. Дверь он открыл своим ключом. Исполнил свой любовный танец перед подругой.

"Сим – сим откройся,

Сим – сим отдайся,

А ты не бойся и не стесняйся,

Я не насильник, поверь мне Сима,

Но жить так больше…".

- Посмотри на часы гулена, Симафор уже закрыт! – подруга строга. - Где был, что делал, почему на рогах?

Знала бы она подробности его вояжа…

Утром в городке переполох: кто–то на АЭС сдвинул с места махину деаэратора. К нему асфальт подходил с двух сторон, здесь начиналась изрезанная колеей и проклятая водителями петля объездной дороги, удлинявшей путь на целый километр. Теперь проблема чудесным образом решена, но у местных властей вопросы. Кто позволил? Почему без согласования? Какой техникой работали? По каким технологическим картам? А если колонна повреждена, и ее повторное использование невозможно? Кто за это ответит? Кого сажать? Кому лоб зеленкой мазать?

Виновных, разумеется, не нашли. Нельзя же принимать всерьез показания местного охранника: какой-то прохожий, у него на глазах руками передвинул колонну. Чего только спьяну не померещится!

Бойца уволили, хотя сбивала с толка его убежденность… Впрочем, объяснение этому нашли быстро: "белая горячка" у работничка, не иначе. Такая охрана на станции не нужна!

Первое время Валерию льстили возложенные на него обязательства. Но по мере того, как перед ним ставились все более сложные задачи, в его душу холодком вползал страх. За себя, свое здоровье, жизнь, в конце – концов. А ну как отважится он на деяние, противное принципам опекунов? Где грань между добром и злом? В понимании людей, его понимании, их?

Известно, яд в малых количествах – лекарство, но стоит превысить дозу… Головная боль и удаленный здоровый зуб по сравнению с возможными последствиями – цветочки! Сделал что-то не так, и никакой ты уже не миссионер, а разбитый параличом авантюрист в инвалидной коляске. Или на своих ногах, но слепой. Кого после этого винить в "производственной травме?" Сам себя высек!

А ведь он хочет как лучше: помочь, вылечить, наказать. Кому пальцем погрозить, кого осмеять, кого до сумы довести. Где она, соразмерность деяния и платы за него? Как определить ее величину, кому определять?

И все это в "боевых условиях", с ограничением во времени, без присяжных, и главное - соло.

И наряду с этим иные мысли, спокойные и рассудительные. "Оптимистическая трагедия" и только!

Пальчик он, видите ли порезал. Как без того. Кому много дано, с того много и спросится. Прародитель тоже ведь с этого начинал. Ему было сложнее, он к чужим советам прислушивался, своей головой не жил.

Он же, Валерий, принимает решения и сполна отвечает за них. Это ли не высшая справедливость. Вот и думай… Складывалось впечатление, его руками некто, пытается определить границы понятий "хорошо" и "плохо". Не принимая во внимание его собственные предпочтения и желания.

О Валерии росла слава, как о человеке, с поразительным ясновидением, воистину колдовской интуицией.

Он безошибочно указывал, где искать потерянную в тайге девочку. Его привлекали к самым безнадежным делам силовые структуры. Найти убийцу, вычислить насильника, найти выкраденный из музея раритет, определить истинность картины, здесь Сальникову не было равных.

Его привозили на военный аэродром, водили по полю, просили указать неисправную технику. По его совету, безоговорочно списывался или перебирался заново стратегический бомбардировщик. Много времени отнимала и гражданская авиация.

Всеми этими делами, он занимался охотно, в свободное от работы время. Ему предлагали лучшие условия, другое содержание, он от всего отказывался. Руководствуясь при этом принципами, пренебречь которыми не мог, если бы и хотел.

Ему поступали и другие частные предложения: устроить на денежную работу, наслать порчу на разлучницу, изменить внешность. Его соблазняли, пытались купить, были даже угрозы…

Особо настойчивым и бесцеремонным, он мысленно внушал всю пагубность такого поведения. Не доходило, принимал меры.

У кого-то угоняли «инфинити». Находили машину через несколько дней… сгоревшей дотла. У другого, неведомо как, на три четверти суммы облегчался банковский счет. Попытки найти утраченное, ни к чему не приводили. У третьего, по анонимному звонку, ФСБ находила в подвале особняка склад оружия. Хозяин в истерике, знать ничего не знаю.

Рассказывай, на "Стингерах" отпечатки твоих пальцев.

Людям, на которых сваливалось такое, не до Валерия. Никому из потерпевших, не приходило в голову связать эти факты, со своей манерой поведения.

Случалось, он сам попадал в истории. Взять Вильму. Появление в доме этой таксы, разговор особый.

Мчался он как-то ранним утром по тротуару в ближний универсам. Людей на улице в этот час - единицы. Вдруг, из подворотни, с лаем выскочила собачка. Валерий, ничего предпринять не успел, та оказалась под колесами, он переехал ее.

Остановился. Такса лежала на боку, судорожно сучила лапами, глаза ее были закрыты.

- Не дай Бог, что-нибудь с позвоночником! – первая его мысль. - Собаке тогда не жить!

Сам ли подумал, Кто-то подсказал… И… принял меры.

Валера взял теплый комочек на руки, песик открыл глаза и заскулил.

Какой-то прохожий стал его поучать.

- Нет, что бы по дороге ездить, устраиваете тут гонки по тротуарам. Бедным пешеходам податься некуда. Там машины, здесь – велосипеды. А если бы ребенок выбежал? Его бы отец вас тогда по стенке размазал. Была бы наука таким. И вроде не молодой, а туда же.

Валерий не оправдывался, виноват.

Собачка с ошейником, ухоженная, значит домашняя. Он прошел в подворотню, заглянул во двор. Никого. Уложил пострадавшего в багажную корзину. Дома, в гостиной, постелил коврик. Судя по всему, песик пришел в себя: положив голову на лапки, грустно смотрел на Валерия.

- Будешь у меня жить? – хозяин, как виновник происшествия, ласков и предупредителен. – На руках тебя буду носить. Закормлю. Лишь бы простил. Простила, - поправился, увидев признаки пола.

Назову - ка я тебя Вильмой, как ты на это смотришь? Впрочем, соловья баснями не кормят.

Стал предлагать пострадавшей жареную рыбу, ветчину, сметану. Та же, лишь воды попила.

Собака приживалась, на следующий день от пищи уже не отказывалась, на третий, стала ходить. Через неделю, впервые лизнула его, лежащего на диване в нос.

Утром и вечером Валерий собаку выгуливал. Уходя на работу, оставлял дверь лоджии открытой, та могла ходить по нужде в ящик с песком.

- Сенна! – раздался детский девичий голосок. – Сенна, это ты!

Валерий прогуливал Вильму, вблизи места их трагического знакомства.

Такса дернулась и замерла, уставившись на школьницу с портфелем. Девочка, счастливо смеясь, присела перед собакой на корточки, растянула ей уши в стороны, замахала ими. Процедура, судя по всему, хорошо знакомая обоим.

- Полетели, полетели… Ты куда пропала? Я уже потеряла надежду тебя найти.

Собака, повизгивая от радости, норовила лизнуть хозяйку. Валерий, в процесс не вмешивался, сознавая теряет четвероногого друга. Наигравшись, девочка подняла глаза.

- Откуда у вас Сенна?

Валерий рассказал.

- Спасибо, что не бросили в беде. Я бы не пережила если бы с ней что-то случилось.

Взяла собаку на руки, отстегнула поводок,

- Зачем он мне? – Валерий покачал головой.

- У нас есть свой! – заупрямилась девочка. – До свидания.

Такса растерянно смотрела на него из-за плеча хозяйки, не понимая, происходящего. Ей, как и Валерию, грустно.

- Не переживай! - бросил он вслед уходящим.

Думая не о Вильме - о себе. Секундная концентрация внимания, и… Сальников шел домой, с сознанием, не отягченным потерей песика. Откуда у него в руке поводок? Нашел на улице. Дома тоже найдется отговорка и на коврик и на посуду в углу.

Или вот случай. Он никак не отразился на здоровье миссионера, что говорило о верно выбранной тактике. Эта резонансная акция не на шутку взбудоражила город, страсти не утихли до сих пор. Валерий довольно потирал при этом руки: "что и требовалось доказать!"

Сохраняя спортивную форму, он взял за правило каждое утро "промчаться с ветерком" на байке по лесопарковой зоне. Неширокая зеленая полоса отделяла спальные микрорайоны города от его промышленной части. Четыре километра в один конец – как одна "копеечка". В будние дни он делал две "ходки", в выходные дни удваивал, а то и утраивал расстояние. Свои выездки он проводил на максимальной скорости.

В утренние часы прохожих на аллеях прохаживалось немного, в основном выгуливали собак. Рядом идущие асфальтированные дорожки давали Валерию поле для маневра. Завидев впереди собачника, он сворачивал на соседнюю полосу.

Единственное, чего опасался велосипедист – битого стекла, его здесь было вволю. Ни "Зеленому хозяйству", ни вышестоящему начальству за два десятка лет не приходило в голову навести здесь порядок. Не проходило и дня, чтобы какие-нибудь отморозки не разбивали три-четыре бутылки. И не просто разбивали, а дробили на мелкие осколки камнем, разбросав по середине асфальта. Фадеевские молодогвардейцы осложняли жизнь немецким захватчикам, доморощенные – своим собственным соплеменникам. Вот, дескать, какие мы!

Сворачивая в очередной раз на соседнюю аллею, Валерий проехал по такой кучке битого стекла, проколов обе камеры. Горестно сидел он на траве, переживая случившееся. Потом… Потом он вспомнил о своих безграничных возможностях, и сосредоточился. Через несколько минут он как ни в чем не бывало, продолжал свой путь, обе камеры вновь стали упругими.

Покидая парк, Сальников притормозил. Задумчиво смотрел он на аллеи, края которых были усыпаны битым стеклом, окурками и пластиковыми бутылками.

О чем он думал в тот исторический момент трудно сказать. Однако, часа через два город вздрогнул и остолбенел от напасти, которой подверглись сотни квартир, комнат общежитий, аллеи парка.

Вдоль них, через каждые пятьдесят шагов невесть откуда появились металлические щиты с надписью: "наши местные дебилоиды". Чуть ниже поясняющй текст.

"Граждане! Родина должна знать своих героев! Никому из нас не возбраняется выпить бутылку - другую пива на травке под деревом. А что бы не положить порожнюю тару в пакет и выбросить в первый попавшийся мусорный ящик? Надо непременно разбить бутылку после того, как пиво выпито?

Даже животное не гадит там, где принимает пищу. Наши местные уроды, фотографии которых вы можете увидеть ниже, не такого поля ягоды. В момент своего богатырского замаха, когда он превращает целую бутылку в сотни опасных для жизни осколков его никто не видит. Отсюда и его фашистская "удаль". Вот такие ублюдки и становились полицаями в отечественную.

Эту практику надо прекращать, по крайней мере, в нашем отдельно взятом городе. У всех изображенных на этих фотографиях, отныне возникнут проблемы особого рода, вы о них узнаете в любом случае. Все 386542 человека, причастные к плачевному состоянию почвы этой парковой зоны дорого заплатят за свой пьяный беспредел. Пусть они до конца жизни слышат упреки от близких и окружающих. Почти половины из этого количества уже нет в живых, их вина перекладывается на оставшихся. О приезжих и уехавших речь не идет, с ними особый разговор".

Цветные фотографии личностей, в том числе и женского пола, сопровождались их полными координатами: фамилия, имя, отчество, место работы, адрес, номер телефона.

Идущие с работы люди удивленно останавливались у щитов, бурно обсуждая прочитанное. Были и такие, кто обнаружив на стенде свою фотографию, торопливо уходил прочь, матерясь и недоумевая. Как его вычислили? Как нашли других? Откуда взялось это итоговое число? Взбешенные, они возвращались к щитам под покровом темноты, пытаясь сорвать свою фотографию. Это им удавалось, и они уходили прочь успокоенные. А зря. Спустя время, на этом пустом месте вновь появлялась такая же фотография и тот же самый текст, от него избавиться не удавалось в принципе.

Всякого рода пьянь и быдловатые молодчики свернули свою "деятельность" почти до нуля. И совсем не из-за "доски почета", публичное клеймение вывешенных на ней было лишь частью праведной акции. Автором которой, как можно догадаться, был ни кто иной, как Валерий Сальников.

Какой-нибудь Васек или Колян явившись домой с работы, терял дар речи. Все жилое пространство его квартиры, исключая прихожую кухню и туалет, было завалено по грудь битым стеклом и разным мусором. Это не укладывалось ни в какие рамки, и первые полчаса хозяин пребывал в ступоре.

Въедливая вонь от рыбных объедков и мельчайшая стеклянная пыль висела в воздухе. Кто и как сумел занести в квартиру несколько тонн мусора?

Вопрос повисал в воздухе, и разумного ответа на него не находилось. Как бы то ни было, следовало как можно быстрее избавляться от свалки. Неведомым образом об этом узнавали соседи пострадавшего, донельзя пораженные, они робко заходили в квартиру. Как в доме умершего стояли молча, покачивая головами и тихо перешептываясь. Уходили на цыпочках, не давая совета, нисколько не сочувствуя.

Васек или Колян, наняв самосвал, ставил его под окна, и до поздней ночи освобождал свою квартиру от дерьма. Вызывая нарекания соседей звоном стекла и летящим по сторонам мусором. Не считая громогласных проклятий нарушителя общественного порядка.

Как вороны на падаль слетались "зеленые", озабоченные вопросом – куда водитель собирается отвозить стеклянный бой? Попытки шофера отмахнуться от домоганий экологов привычным ненормативом, наталкивались на яростный и жесткий отпор. Тому ничего не оставалось, как ехать в сопровождении настырного представителя за шестьдесят километров от города. Все это обходилось хозяину в копеечку, и он, и его скандальная жена, проклинали все на свете, лишь к утру худо-бедно освободив квартиру от "грязевого селя".

Такая беда одновременно пришла в дом еще нескольким сотням товарищей. "Доски почета" появились в местах скопления людей, и через несколько дней мыслящая часть общества поняла суть проблемы. И возрадовалась.

Виновники помалкивали, поскольку их квартиры еженедельно заваливались мусором. Их жены быстро смекнули, где зарыта собака, и на головы несчастных "стрелков по тарелочкам" непрестанно сыпались упреки близких.

Несколько человек, слабых духом ушли из семьи, не выдержав ежедневного прессинга. Освободив семью от своего никчемного присутствия, они дезодорировали тем самым обстановку в квартире – полтергейст с мусором прекращался.

Весь город, что называется, "стоял на ушах". СМИ и местное телевидение не переставая твердили о вмешательстве пришельцев в городские дела. Мэр неожиданно для себя получил не только всероссийское – мировое признание. Город заполонили иностранные корреспонденты, моментально оказываясь на месте очередной трагедии. Виновники событий, против обыкновения, не стали объектом сочувствия, напротив – их сторонились, и отказывали в доме.

Что и требовалось доказать!

- Хочешь за границу? – как-то неожиданно предложил начальник отдела Сальникову. – В Америку, в Силиконовую долину?

Валерий подумал, что ослышался.

- Я серьезно! – тот и в самом деле не шутил. - Вся статья лететь Севостьянову. Он же, ты знаешь, лег на обследование в онкологию. Таким образом, Костя выходит из игры, остаешься ты. Состав событий примерно такой:

А. Три месяца в Америке. Симпозиум, и последующая работа по германию, его технологиям выращивания в раствор – расплаве.

Б. Командировка на предприятия "Джева" в Швейцарию. Симпозиум. Тема: корунд и гранат.

Не мне тебе рассказывать, - продолжал руководитель, - какая из поездок для нас важнее. Мы с тобой ученые, и должны думать не о шопинге и драйве - о деле.

Хочу, что бы ты поехал в Европу. Лелею мысль: используя свои способности, ты можешь привезти оттуда бесценный материал. Если захочешь. Называй мое предложение как хочешь, только в печь не ставь, согласись на командировку. Все материальное обеспечение беру на себя.

Предложение было заманчивым, Валерий просил у шефа час на раздумье. С самого начала зная – согласится.

Перед поездкой, надо же тому случиться, он подхватил воспаление легких.

Почему? Что он такого сделал? Всего то и проучил уличное хамье.

Шел он вечером с работы. Решив спрямить путь, свернул в сквер. Проходя мимо одного из павильонов, Валерий вздрогнул от окрика.

И через несколько секунд.

В тени деревьев маячили две тени, выходить на освещенное пространство ночные разбойники избегали. Валерий размышлял мгновение. Подошел. Его покорность молодчики приняли за испуг. Рассчитывая: теперь его можно брать голыми руками.

Мужчинам под тридцать, оба с незавидным прошлым. Один с ходкой за разбой, и другой к тому тяготеет.

- Все ценное, что есть, - процедил ближний, не выпуская сигареты изо рта. – Чем больше, тем лучше. Рассердишь, пеняй на себя.

- Может не надо парни? – Валерий давал молодым людям шанс. – Я не так богат, мне деньги трудно достаются.

- Ладно, – вмещался второй, не тяни хмырь резину, нам некогда, - полез в карман брюк. - Знаем вас бедных.

- А куда вам торопиться? – смелел Сальников, – вас никто не ждет. Инна с Вовой в "Кавказе" гудят, у Галины санитарный день. Скукотища. Здесь же, на асфальте и отдыхайте.

- Что ты там мелешь? – надвинулся на него один.

Валерий извлек из кармана портмоне. Кто-то потянулся за ним. В ответ получил свернутые вчетверо бумажки в оттопыренный карман куртки.

- На досуге почитаете, - торопил события Валерий, – я спешу, мне не до вас.

И… начал действовать. В полном соответствии с данными самому себе указаниями. Быстро и точно.

Через минуту он уходил с поля боя. Поверженные противники следуя его рекомендациям, приняли позы отдыха: лежали крестом друг на друге.

А ведь он о восточных единоборствах и представления не имел…

Кто-то, наблюдающий издали за потасовкой, вызвал милицию. Работать с безвольными телами блюстители порядка не смогли, вызвали скорую. Часа через два пострадавшие пришли в себя настолько, что могли отвечать на вопросы старшего лейтенанта.

- Что случилось?

Их избили, разве не видно.

- Кто? Какой был для этого повод?

Пьяные прохожие. Начали задирать, по карманам шарили, деньги требовали.

- Сколько их, приметы?

Друзья путались, один говорил три, другой четыре. Описать их внешность не могли.

У старлея глаза округлились, когда он прочитал записки, найденные при обыске у одного из потерпевших.

"Откуда это у него?"

"Представления не имеет!"

Тексты были распечатаны на компьютере.

Игорек! – писалось в одном, - тебе говорила мама, что ты плохо кончишь. Так оно и вышло: у тебя сломана ключица, ребро, ты стал импотентом. Честно говоря, ты мог бы сделаться инвалидом первой группы. Держи себя в руках.

Другое письмо.

Валентин! С тобой чмо серьезнее. У тебя уже было одно правонарушение, чалился четыре года. Еще хочешь? Нет проблем!

Твой ущерб: выбиты четыре зуба, сломаны три ребра, отбита правая почка, ее придется удалять. Ты, Валя оглохнешь, ослепнешь на правый глаз. Хватит?

А всего-то и хотел - пожить за чужой счет. Ан нет!

После этого у Валерия и случилось воспаление легких. По окончании болезни обнаружилось: он потерял нюх. Ацетон, вода, одеколон… нос уже не различал этих жидкостей.

Обидно. Но… он тоже платит за свои поступки, за превышение пределов обороны. Одно утешало, что нечисть получила наглядный урок: случай в сквере отобьет у них охоту искать теперь приключения.

Не знал Валерий: то ночное избиение, закончилось не так, как он хотел, Кто-то, внес коррективы в его замыслы.

На бумаге было одно, на деле все выглядело иначе: Игорек и Валентин отделались сломанным ребром и выбитым зубом на двоих. Они горели желанием разыскать своего обидчика, одна беда - никак не вспоминалась внешность прохожего.

И вот она, Швейцарская Конфедерация, город Монте, завод по выращиванию синтетических камней: бериллов, топазов, изумрудов, сапфиров. Легендарная фирма "Джева", названная, по имени ее основателя - Хранда Джевахирджана.

Валерия встречали. Его определили в гостиницу, и со свойственной европейцам деловитостью, тут же оговорили график встреч. Гость заикнулся об экскурсии на "Джеву", но его опекуны переглянулись, и от ответа ушли. Сальников загрустил, ничего не получается, ему уготовано лишь представительство. И только. Чужой монастырь…

"Нет!" - воспротивился он своему внутреннему соглашателю. – "Зачем было тогда огород городить, ехать за тридевять земель? На него рассчитывают, в него вложены деньги, он должен оправдать доверие коллег любой ценой".

Поминутно расписанный график соблюдался только два дня. На третий ему решили показать свое тщательно оберегаемое сокровище - "Джеву".

Цех по производству корунда. В бесконечно длинном помещении около четырех тысяч печей. Более полутора сотен цветовых разновидностей. Були безукоризненного качества весом до двух килограммов.

Чистота, порядок, полная компьютеризация процесса. Провели Валерия и за "кулисы", познакомили с разобранной для ремонта установкой. Факт, по своей открытости потрясающий.

Были и другие цеха. Валерий знакомился с производством граната, шпинели, изумруда. От него ничего не скрывали, он проходил в строго охраняемые зоны, имел доступ к документам. Был и там, где электролизом воды получали водород, ознакомили с процессом. И все с пояснительными записками, цифрами, графиками.

"Код доступа" в действии!" - довольно потирал руки Валерий. После посещения очередного цеха, он получал в подарок его готовую продукцию – булю. То бариевый титанат стронция, то что – нибудь из ниобатов. Одарили даже изумрудом. Четыре карата бриллиантовой огранки. Фантастика!

Хозяева предусмотрительно снабжали каждый подарок сертификатом – с ним у таможни не будет вопросов. У Валерия их скопилось множество, дома его будут на руках носить, никому еще не удавалось так глубоко проникнуть в тайны "Джевы".

Красоты Женевского озера и Альпы его не волновали, он считал оставшиеся до отъезда дни. Гостеприимные хозяева говорили ему много хорошего, приглашали к себе домой.

Командировка заканчивалась, у Валерия оставался один свободный день. Он и представления не имел куда его потратить, вся его душа пела от ощущения неслыханной удачи. Благодаря этой поездке, может набраться материала и на его докторскую диссертацию.

В свой последний день он решил прогуляться в городском саду, это была чуть ли не единственная его праздная прогулка по городу. На одной из скамеек он увидел одинокую молодую женщина. Она сидела с опущенной головой, что-то рассматривая под ногами, и нервно говорила с кем-то по мобильному телефону.

Валерий присел рядом и открыл вино. Сентиментальный настрой, пришедший к нему с третьим глотком хорошего французского, расположил его на нежности, он стал говорить их даме. Монолог свой вел естественно на русском языке, другого кандидат наук не знал.

- Красивая ты. Ушки у тебя на загляденье маленькие. Ротик чувственный, так и хочется… Носик правильной формы. Шейка лебединая, многообещающая. То, что ниже, просто глаз не оторвать. О прочем не говорю. С характером твоим разобраться бы, жаль времени нет.

Женщина испуганно смотрела на Валерия, и что удивительно, не уходила.

Это у тебя такой зазывный приемчик? – спросил он незнакомку. – Так ты привораживаешь к себе? "Шпрехе зи дойч?" "Парле ву франсе?" Как насчет итальянского? А должна бы знать, если здесь прописана. У вас четыре языка, и все государственные. Выходит ты приезжая, вроде меня? Рассказал бы я тебе о своей непростой жизни - не поймешь ведь. Лучше ты меня потешь, у тебя голосок переливчатый, так бы слушал, слушал, слушал…

Вдруг, перед Сальниковым возник полицейский, он что-то спросил у него. Сначала на одном языке, потом на другом. Нарушитель, судя по всему, дело шло к тому, поднялся со скамьи, и не придумав ничего лучшего, сунул недопитую бутылку в карман пиджака.

Блюститель порядка, обратился к женщине. Та стала что-то ему громко объяснять, показывая на свои ноги. Только сейчас Валерий увидел, у соседки сломан каблук "лодочки". Вот почему она не уходила.

Тут же из небытия возникла престарелая дама. В осуждении указывая на него пальцем, она что-то лопотала полицейскому. Тот недоверчиво покачивая головой, строго смотрел на Сальникова.

"Свидетель, не иначе", - огорчился Валерий. "Теперь только держись!"

Его отвезли в участок, долго искали переводчика, и вскоре предъявили обвинение в домогательстве. В памяти всплыло английское обозначение этого противоправного деяния - "harassment".

И тому есть свидетели. По законам страны, по этому факту должен состояться суд, и это дело четырех дней. Он примет во внимание гражданство арестованного и его временный статус. Но в любом случае, гость не должен вести себя похотливо и разнузданно, пользуясь правом сильного.

- Сильного? А если девушка владеет приемами контактного каратэ? Вы это выясняли?

- А как же. У мадам нет даже газового баллончика, она беззащитна. Вы же…

- Среди бела дня?

- Отчего же, у маньяков манера нападать, когда никто не ждет.

- Вот тебе раз! Маньяк. Нападать. Меня уже записали в насильники? – возмутился обвиняемый.

- Ни в коем случае, мы просто строим догадки, - осторожничал полицейский.

- Если на то пошло, держите свое мнение при себе. - гнул свою линию Валерий, - должностное лицо не вправе оказывать давление на окружающих. - Мы не в лесу.

- Простите! – полицейский вежлив, но суров, – вы задерживаетесь у нас на несколько дней. - Суд справедливо расставит все точки в вашем деле, не сомневайтесь.

Кто бы сомневался! Сальникову определили двадцать восемь месяцев тюремного заключения. Вот тебе бабушка и "юрьев день!" Ничто не помогло: ни вмешательство консула, ни характеристики с места работы. Не Россия.

Валерий в глубоком раздумье. Как все случилось, что стало причиной его ареста? Распитие спиртного на улице? Приставание к женщине? Может быть, все дело в его попытке завладеть коммерческой тайной? Кому-то это не по нраву, и Валерия поставили в ситуацию схожую с патовой в шахматах.

Сотрудники "Джевы" отрицали свою причастность к документам, изъятым у Валерия. Никто и никуда его не водил. Були? Пусть полиция разбирается, где он их выкрал? Сертификаты? Подделка, не иначе.

Задержание и последующий арест Сальникова - предприятие, в высшей мере отточенное и молниеносное. Он не успел сориентироваться, и принять действенные контрмеры.

Ничего не стоило внушить полицейскому - законных оснований для его задержания нет. Нашептать милой незнакомке: ее сосед по скамье душа-человек, а совсем не опасный для общества преступник. Обязать даму преклонного возраста дать удобные для него показания.

Освободиться позже сложнее, поскольку действующих лиц больше. Кроме того… Жизнь показала, его "праведные" акции всегда плохо заканчивались: зуб, воспаление легких, потеря обоняния. В этот раз такой мелочью не отделаться.

Вовлеченные против своей воли в водоворот событий люди, станут в одночасье нарушителями закона. Один его "подельник" организует ложный вызов к судье, другой снимет с него наручники сажая в машину, третий остановит ее в глухом переулке, четвертый откроет дверь, предлагая распить баночку пива на газоне. После чего уедет, напрочь забыв о нем.

Нет, такой сценарий не годился. Парням, которые приняли бы участие в неправом деле, досталось бы потом на орехи. Не исключено: он освобождается, а они – садятся. Кроме того - выйти из тюрьмы полдела. Документов нет, денег тоже, билета на самолет не купить, жить негде. Опять кого-то брать в сообщники?

Даже если он чудом улетит из Швейцарии, и чудом пройдет обе таможни… Спустя время здесь потребуют его экстрадиции, у них осталась уголовная незавершенка. Условно говоря дело № 306! Им тоже хочется поставить в нем точку.