Ни много ни мало побалансировав на грани, она рухнула в реальность, прихватив воспоминания о ночном кошмаре.

К бурному эмоциональному множеству добавились мучительные физические составляющие: пульсация в голове, холодок в животе и экстракт ужина во рту. Сделав над собой усилие, она пошевельнулась, облизала пересохшие губы, растерла виски и, спасительно осознав, что это был всего лишь сон, облегченно вздохнула, освобождаясь от муторного наваждения. Разблокированный мозг, не мешкая, в противовес гнетущему видению, выдвинул свои контраргументы, из чего следовало, что в налаженной жизни все тип-топ, волноваться нечего.

- Фу-ты, приснится же такое!

Угомонив бунтующие системы жизнеобеспечения, пытливая девица загорелась желанием узнать, что сие безобразие означает. Но как расшифровать загадочность, если под рукой нет «Сонника»? От безвыходности она открыла толковый словарь, нашла слово «сон» и прочитала: «Наступающее через определенные промежутки времени физиологическое состояние покоя и отдыха, при котором прекращается работа сознания».

- Ни фига себе отдохнула! - Хихикнула издерганная страхами Зоя и задалась очередным, не менее интересным, вопросом, - если сознание не работает, тогда какой такой архитектор кошмаров соорудил в моем сне бредовую историю о безнадежно зависшем «хвосте» по высшей математике?

* * *

Зоя была смышленой, но совершенно немотивированной на познание наук, и, тем более, углубленное их изучение. Совокупность взаимообусловленных качеств позволяла студентке первого курса «нархоза» преодолевать трудности учебы усредненно, без желательного блеска, но и без изнуряющих провалов. Наличествующие черты характера вступили в противоречие, когда дело дошло до разрушительной высшей математики. С ней у Зои случился полный облом.

Помусолив учебник накануне сурового жизненного испытания, она, признавшись себе в скудоумии, поняла, что с таким малоэффективным агрегатом, хоть сдохни, не осилить пятьсот страниц матричных уравнений, квадратичных форм, локальных экстремумов и прочих изысканных математических «вкусностей». Тут не схватишь на лету, тут нужно было загодя интенсифицировать мозг и натереть мозоль на мягком месте. Но до этого ли было ей, молодой и в меру привлекательной, с неустоявшимися приоритетами и отсутствием перспективного видения. А теперь о чем кумекать? Время безвозвратно упущено, и от неизбежности прилюдного осмеяния не спрячешься и не убежишь. Хочешь не хочешь, придется-таки стать пред очи недружелюбного профессора, подрагивающей рукой взять листок с приговором, пережить минуты позора, получить справедливую оценку своих «выдающихся» знаний и, в итоге, вылететь из института. Этого Зоя допустить не могла.

- Надо что-то придумать, - горемыка, отложив учебник в сторону, приступила к мозговому штурму.

В назначенный день покарания мрачные ожидания оправдались с лихвой. От издевательских вопросов в наудачу вытянутом экзаменационном билете румянец спал, в пустой голове заухало, и правильность единолично принятого вечером решения стала воодушевляюще очевидной. На костыльных ногах Зоя дотащилась до стола, где восседал экзекутор, схватилась рукой за зону, где предположительно умирало трепетное сердце, опустилась на стул и с максимально возможной для его скромного таланта реалистичностью изобразила страдание прощающейся с жизнью обреченности.

Пузатый дядька-педагог, до того холодно безучастный, впечатлился представлением и, залившись неделанным состраданием, аж привстал со своего насиженного места.

- Вам плохо?

Зоя с намеком кивнула и тут же (все было продумано до мелочей) проникновенно обронила: «Я... буду отвечать».

- Не надо... Не надо, идите домой. - Окинув девушку жалостным взглядом, ученый муж, проявив похвальное милосердие, вписал в зачетку «удов.» (кстати, одной из немногих счастливиц) и глазами проводил скукоженную фигуру до дверей.

- Прокатило! - Полыхнула радостью нерадивая студентка. Чудодейственный «трояк», а на большее она, откровенно придуриваясь, и не рассчитывала, оградил ее от бед и дал передышку до следующего экзамена (садюги растянули пытку недоступной уму высшей математикой аж на два семестра).

- Не дрейфь, Зоя, - подбодрила она себя, - потом что-нибудь придумаешь.

 

Весной, когда размягченный мозг соглашается впитывать исключительно романтичные любовные флюиды и противится вбросу наукоемкой белиберды, Зое пришлось мобилизовать расхлябанный ресурс и призадуматься, ведь повторить приступ хворости было стыдно и безвкусно. Да и кто опять проверит?

Решение пришло внезапно и удивило простотой исполнения. Для реализации задуманного требовалась ерунда-ерундовская: скомкав гордыню, униженно броситься в ножки сверхумной подруге (студентки мехмата) и умолить математического гения сдать экзамен вместо нее. Затем, получив согласие, наклеить фотографию дублерши в зачетку, и вуаля — дело в шляпе!

- Прокатило! - Хлопнув в ладоши, взвизгнула Зоя, и, как ей тогда казалось, попрощалась с высшей математикой навсегда.

* * *

Зоя Николаевна, отбарабанив положенный срок, ушла на заслуженный отдых, а чудаковатые весточки с картинками яркого прошлого, вопреки здравомыслию, кем-то и зачем-то засылались в ее мирные сны, нешуточно пугая и основательно досаждая пенсионерке. Докучливые видения о «хвосте» по изморной высшей математике повторялись с удивительной регулярностью и долбили, долбили окостенелый мозг.

- Что, опять? - Поутру спросил Лев Борисович, посвященный во все явные и тайные переживания супруги.

- Опять! - Зоя Николаевна обреченно вздохнула, но заметив ухмылку на губах того, кто, по идее, должен был понимать ее и поддерживать, вспыхнула, - смешно, да? Я скоро кончусь от всего этого, а ему смешно!

Предчувствуя бурю, обвиненный в жестокосердии спрятался в тени сострадания: «Успокойся, давление подскочит... Мне тебя жалко, но что я могу?»

- Можешь, Лева. Если ты не дурак, то скажи что-нибудь умное, например, кому это надо? Казалось, что на тупиковый вопрос ответа нет по определению, но тот, который не собирался прослыть дураком, дал толковое, на его взгляд, разъяснение: «Тебе». - Чушь несешь! Мне нужен покой, я заслужила, а от этих снов душу выворачивает. - Дорогуша, раскинь мозгами — тебе талдычат о грехе... Кто-то ждет от тебя покаяния.

- Ты больше, чем дурак, ты — дубина стоеросовая. Какой такой грех? Какое покаяние? И, вообще, иди ты к чертовой матери.

- Я туда дороги не знаю, - огрызнулся прозорливец и поспешно удалился в ванную, предоставив жену самой себе.

А покинутая Зоя Николаевна разошлась ни на шутку. Проклятия посыпались на голову вредоносного автора настырных сновидений, перепало и Леве, который был ни сном ни духом к этом делу не причастен. Мысленно осудив виновного вкупе с невиновным, она нервически подобралась к животрепещущему вопросу: «Что делать?» - Удивительно, до чего простым может оказаться решение сложного, если правильно этот вопрос поставить и огласить его во всеуслышание. Отзывчивый Высший Разум непременно запеленгует сигнал, переработает сообщение, сделает верные выводы и даст ценные указания, нужно только, настроившись на его волну, выслушать ответ и не возбухать, если не пришелся по вкусу. Зоя Николаевна выслушала и, отправив благодарственную обратку «Мерси вам», поехала на книжный базар за учебником по коварной математике.

- Ну и чертовня! - Уличенная виновница, решив усидчивостью искупить свой давнишний неприглядный поступок, листала страницы в надежде найти хоть пару абзацев мало-мальски вразумительного текста, чтоб выучить без особого напряжения. Зря старалась! В глазах пестрило от уймища многообразных формул и условных значков, от которых неподготовленный к перегрузкам организм раз за разом сигналил о бедственном своем положении. Как оказалось, у прилежания вместе с многотрудным жизненным опытом не хватает ресурса мощности для закачки в мозг дифференциальных пикантностей высшего порядка.

- Надо что-то... - Зоя Николаевна осеклась и заменила слово «придумать» на «хоть что-нибудь запомнить». Проведя неделю в предубежденной борьбе с премудростями, ей удалось-таки кое-что вызубрить, да еще, составить детальный план спасения и подготовить все для этого необходимое.

- Лева, иди сюда... садись... сделай умное лицо, будешь принимать у меня экзамен.

Исполнительный муж от последней директивы выкатил глаза и дурашливо хихикнул.

- Прекрати! - Рявкнула Зоя Николаевна. - Вот учебник, будешь проверять. Вот билеты... разложи и перемешай.

После нехитрых приготовлений женщина уверенно взяла один из листков и, прочитав: «Производное обратной функции», - зарделась, что недвусмысленно означало — этот вопрос она знает назубок. - Ну шпарь, даже интересно, - сказал Лев Борисович и передернул плечами, настраиваясь на трудную для него роль строгого экзаменатора. -Если функция y=φ(x) непрерывна, строго монотонна в некоторой окрестности точки xᵒ, дифференцируема в этой точке и φ̾ ͯ (х͓ͦ ) ≠ 0, то обратная функция х= … , - и далее по тексту тексту без запинок и ремарок. - Это все? - Лев Борисович, находящийся в состоянии потрясенного внимания, получив утвердительный ответ, облегченно вздохнул.

- Ужас какой-то, честное слово. Эти заклинания могут вызвать дождь.

- Это точно, - откликнулась испытуемая и, горделиво вздернув подбородок, спросила, - ну, как?

- Что тут скажешь, ты — молодец. Отлично!

Трудно сказать, кто больше радовался окончанию процесса интенсификации мозга. Участники действа улыбнулись друг другу и пожали руки. - Это надо обмыть. Ты как, Лева? - Кто б возражал. Иди накрывай, а я тут приберу.

В то время, как за стенкой зазывно гремели приготовления к обещанному возлиянию, Лев Борисович, педантично собирая разбросанные по столу бумажки, переполнялся не абы какой гордостью за свою толковую супругу.

- Ай да Зоя, ай да голова! Я бы так не смог. Все такое муторное, капец. По мере самоуниженному, но без меры любопытному проверяющему вдруг захотелось узнать, какие еще выкрутасы науки удалось освоить башковитой жене. Движимый подспудными силами, он пересмотрел билеты и обнаружил факт ухищренной изворотливости — во всех, без исключения, знакомым мелким почерком было написано одно и то же: «Производное обратной функции».

Лев Борисович, хмыкнув по поводу злоупотребления доверием, подумал: «Ай да Зоя, ай да Лиса Патрикеевна», и в это же время был громогласно приглашен отужинать. Решив действовать по обстоятельствам, он заторопился на зов, не имея ни малейшего желания уличать и, тем более, осуждать.

Далее все шло соответственно торжественному моменту: сели чинно, разлили, скромно взяли по бутерброду с икрой. - Лева, ты только не перебивай, - Зоя Николаевна, собираясь сказать что-то важное, встала. - Я неделю корпела над этим чертовым учебником... Я честно хотела выучить все. Но смогла — только одну теорему, на большее меня, увы, не хватило. Скажи, это что — сделка с совестью? - Лев Борисович отрицательно мотнул головой. - Правильно, Лева, это просто предел возможностей... Этот предмет дается исключительно богоизбранным, куда там такой дуре, как я... Каюсь и прошу прощения за прошлый и нынешний грех, я больше никогда...

- Ты только не волнуйся. Главное — поняла. Тебе зачтется, - подбодрил жену Лев Борисович и опрокинул рюмку.

Где-то, кто-то отслеживающий и карающий улыбнулся, простил покаявшейся грехопадение и вычеркнул ее из списка наказуемых. Отныне и вовек Зоя Николаевна спала спокойно, ей больше не досаждали сны о зависшем «хвосте» по высшей математике.

 

P.S. (для тех, кто не кликнул мышкой и дочитал до конца). Признаюсь, эта история (а в ней только чистая правда) приключилась со мной и многому меня научила.

Автор