Жили - были старик со старухой.

Жили-были старик со старухой. Им почти под восемьдесят. Хорошо жили. Нечего Бога гневить. Детей народили, по местам определили. Дети живут славно. Вроде живи не тужи на старости лет. Однако стал старик дурить.

-Анька, от кого Алешка? – сварливо спросил дед.

- Ты чего старый, сдурел? От кого же, как не от тебя?

- Не ври старая! Не девкой тебя замуж брал. Кто поле запахал?

- Господи, до сих пор простить не можешь мой грех?

-Николка вспахал. Говори грешница. Алешка вроде, как сын мне, однако чую, кровь не моя. Задарма не слушал мамку. Говорила мне она: «Даже если возьмешь Аньку бездетной. Шибко не радуйся. Николай ее первый мужик. Первым поляну засеял. Так что,Николаево семя первородно. Потому люби ты ее не люби, а дети уже не твои».

-Эх, старый. Я прокляла тот день, когда с Николаем была.

- Проклясть, ты прокляла. Однако всю жизнь чуял…, проклинала ты его на словах, а ведь глаза не обманешь. Видел, какими глазами его провожала. Думаешь, я совсем слепой.

Тут старику совсем плохо стало. Он заохал, повернулся на правый бок. Глаза закатились.

-Аня! Прости меня грешного! Хоть на смертном одру, признайся, дети мои?

- Гриша, прости меня, грешницу. Прости! Однако, дети не твои! Любила только Николая и все дети от него.

- За что ты так меня наказала Аннушка!

- А Господь его знает. Судьба наказала.

- Аннушка, затепли мне свечку и дай в руки. Молится, буду, за здравие детей моих, за твое здравие и за упокой моей грешной души.

-Гриша, прости меня, окаянную.

-Бог простит, Аннушка, Бог простит. А я прощаю тебя.

- Гриша, Бог – то всемилостив, ты простишь ли меня?

- Я, то прощу, дети простят ли?

Старику совсем заплохело. С трудом повернулся и откинул одеяло и замер.

Смертная мука началась. Цвет лица от бледного до багрового сменялось непостижимой быстротой. Дыхание то убыстрялось, то замедлялось. Наконец-то дыхание выровнялось, лицо забледнело. Пальцы расслабились, судороги прекратились. Старик выправился, приподнялся и с улыбкой сказал:

- Анечка, Господь меня простил. Простил за чужих детей. А тебе Аннушка тяжело будет. Боженька спросит за обман. Не взыщи, тут я не властен.

- Гриша! Помолись за меня!

Рука старика приподнялась перекрестить, однако сил не хватило, безвольно упало на одеяло. Душа отошла к Богу. Убедившись, что старик и вправду помер, старуха от неожиданности всплакнула, успокоившись, повязала черный платок на голову. Выдохнула остатки слез встала и пошла по соседям.