СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ, ПАСМУРНЫЙ ВЕЧЕР Повесть. Часть первая. Я заметила его в первый же день, в день приезда. Ничем особенным он не выделялся – в смысле внешности или одежды. Чуть выше среднего роста, широкоплечий, худощавый… И всё, пожалуй. Не совсем, нет. Его лицо… какое-то не наше. Не знаю. Женщина рядом - совсем обычная. Невысокая, полная, всё время улыбается. А он словно отстранён от неё… от всех. Потом, через несколько, дней я снова его увидела. Я сидела за столиком кафе в саду. Мы с мужем обнаружили, что здесь замечательно готовят кофе по-восточному. Я сидела одна – муж уехал на три дня в горы. Их отвезут к перевалу, который они преодолеют, и спустятся сперва на лыжах, а после – на лошадях, назад к морю. Я осталась по двум причинам: не переношу горных серпантинов и отсутствия элементарных удобств. Этот поход входил в программу путёвки, и муж предвкушал его заранее. Когда я сообщила, что остаюсь, он готов был пожертвовать удовольствием, и мне стоило больших трудов уговорить его отправиться без меня. И вот я сижу с чашкой кофе и смотрю на улицу, где начинается карнавал по случаю дней города, который продлится неделю. Народ подтягивался к решётчатой ограде сада, и вскоре я видела одни только спины. От нечего делать я оглянулась по сторонам. Тогда-то я и заметила его. Он сидел через два столика от меня и тоже потягивал кофе. И тоже один, вероятно, поджидая жену, отправившуюся за покупками. Его лицо было обращено ко мне, но за зеркальными стёклами очков не было видно глаз. Я отвернулась. Меня тянуло снова посмотреть в его сторону. Я выждала и, как бы ища кого-то, скользнула взглядом по нему. Я надеялась, что он уже не один. Но он по-прежнему сидел в одиночестве. Точнее – рядом сидели два парня с бокалами пива, но жены его не было. Он поставил чашку. Снял очки и посмотрел на меня. Взгляд был прямым и словно немым: он ничего не выражал – ни вопроса, ни приветствия. Если бы он улыбнулся, я бы ответила, а так… Я смутилась и не знала, как себя вести. Всё, что подсказывало мне моё неискушённое в вопросах отношений с мужчинами воображение, это не дать ему догадаться, что он меня каким-либо образом потревожил. Я посмотрела в чашку, сделала последний глоток и поднялась с места. За решёткой и перед ней началось оживление, послышались звуки марша. Я подошла поближе, мне уступили место. В конце улицы показалась колонна марширующих барабанщиц. Они были как на подбор – стройные, хорошенькие, в неимоверно нарядных костюмах. Они выделывали своими палочками замысловатые движения, извлекая из узких сверкающих барабанов сложные ритмические пассажи. Это завораживало. Сзади перестали толкаться и напирать. Я заметила две мужских руки, опиравшихся на прутья решётки по сторонам от меня: смуглая кожа, густые тёмные волосы на запястьях и широкие рукава рубахи в знакомых ярко-синих пальмах. Повернув голову, я поймала устремлённый на меня всё тот же немой взгляд. Мне ничего не оставалось, как продолжить наблюдать за происходящим. Но интерес к уличному действу был потерян. А по мостовой уже двигался цирк: акробаты, жонглёры, дрессировщики с животными – всё это ярко и шумно. Народ бурно выражал восторг. Мой добровольный телохранитель видимо больше не в силах был сдерживать натиск любопытных. Я почувствовала спиной его тело: мышцы груди, живот, бёдра, колени. Его кофейное дыхание на своём плече. Это привело меня в смятение. Спокойную, выдержанную женщину приводило в смятение нечто совершенно непонятное… Этого не может быть, просто потому, что этого не может быть никогда. Во всяком случае, никогда не было прежде. Поэтому, что с этим делать, я не знала. В голове всплыл разговор с дочерью, который произошёл у нас несколько месяцев назад. Даже не всплыл – он постоянно крутился в моей голове – сейчас мне показалось, что тема его как-то перекликается с ситуацией. Часть зрителей потянулась за процессией, другие возвращались за столики. Мы остались одни - он и я. Я повернулась к нему лицом. Он опустил руки и отступил. Мы медленно пошли вдоль ограды к выходу. Есть только здесь и сейчас, говорила дочь. Здесь – в маленьком южном городке, спускавшемся к синему морю узкими улочками и окружённом зелёными горами, утопавшем в цветах и дивных пряных ароматах буйной растительности – было лето, середина июля, полдень, и я рядом с незнакомым мужчиной. Я не испытывала ни обычных для меня рефлексий по поводу затянувшихся пауз, ни необходимости что-либо объяснять. Я постаралась «быть прозрачной» – это тоже цитата из моей дочери. - Где Ваша жена? – Вопрос прозвучал неожиданно. Я словно услышала его со стороны. - Там же, где и Ваш муж. – У моего спутника был низкий голос. Очень подходящий к его внешности, подумала я. - Откуда Вы знаете, где мой муж? – Я посмотрела на него. Он словно ждал, когда я повернусь, и тут же накрыл меня своим взглядом. - Я провожал их сегодня утром. - Правда?.. А я не нашла в себе сил встать в пять часов… - Вы не любите раннее утро? - О, нет. Не представляю, что могло бы заставить меня встать раньше девяти утра... кроме работы. - А рассвет над морем? - Я люблю только закаты... В любой точке горизонта. - Вы только поэтому не поехали с мужем в горы? - Не только. Я не люблю гор. - А море? - Море я предпочитаю всему на свете. - И карнавалу? - В первую очередь. Карнавалы и цирк я даже в детстве не любила. - Тогда, может быть, пойдём на море? - С удовольствием. - На городской пляж или на дикий? - Я не знаю пока диких пляжей, мы здесь впервые. - Это не близко. - Я хороший ходок и никуда спешу. Мы шли почти молча – трудно было разговаривать, пробираясь по узким скалистым тропам – и минут через тридцать вышли к небольшой лагуне: крутые берега, жёлтый песок и множество кустов, торчащих из расселин. - Осколок рая… Возможно, один из последних. – Сказал мой спутник. - Очень похоже. – Сказала я. Я попросила его дать мне возможность переодеться в купальник. Он сказал, что в раю не носят купальников, и вообще, море и солнце нужно принимать в обнажённом виде. - Я ещё не настолько свободна. – Сказала я и добавила: - Увы. - Ваше «увы» вселяет оптимизм. – Он посмотрел на меня и впервые открыто улыбнулся. - Моя дочь сказала бы то же самое. - Ваша дочь воспитывает Вас в духе отказа от условностей и прочей чепухи, мешающей жить здесь и сейчас? - Откуда Вы?.. Моё лицо, вероятно, отразило неподдельное удивление. Он засмеялся. - У меня есть сын. Ему двадцать два. Я тоже засмеялась: - Моей двадцать пять. ............... Полный текст публикуется в сборнике Ю.Добровольской «Голос ангела», издательство Центрполиграф, Москва. |