Миханя бил по стеклу с краткого размаха, умело, тяжелым белым кирпичом, резко и с силой. В этом было нечто странно торжественное, от Мендельсона или даже от Баха.

Чтобы не слышать грохота, он воткнул в уши дорогие штатовские наушники, украденные с витрины магазина, набитого техникой до самого потолка. Миханя это умел. Он ненавидел три вещи – капитализм, предательство и Зильду – девушку, заблудившую к нему полгода назад.

Но сейчас Миханя впал в экстаз от помпезного рок-марша в исполнении Foreigner. Это единственное, что он признавал, как что-то стоящее, в западном прогнивающем мире

Быстро вбежав в светлое пространство небольшого маркета, Миханя ловко открыл мешок и стал закидывать туда колбасы, ветчину, консервы, водку и, напоследок, две большие бутылки пива. Это заняло у него ровно минуту. Уже через мгновение он был на улице, далеко от места преступления, боковыми тропами возле темных заборов с запахом плесени летел со скоростью звука в небольшой дворик, где был спрятан велосипед.

Весь маршрут им был отработан заранее, еще днем. Миханя предусмотрел все. Он так воевал с действительностью, которую считал несовершенной. На себя же он смотрел, как на охотника в лесу, где нет правил, а есть только условности, которые можно при должном умении ловко обходить.

Через час Миханя уже был дома. Зильда спала и ничего не заметила. Ее не интересовали философские задачи построения общества, где бы вначале решались воспитательные вопросы, а затем все другие. Зато ей очень нравилась дикая энергетика Михани, дававшая возможность познавать такие вещи в постели, о которых даже не приходилось мечтать, живя у Арни…

…………………………………

Арни был крупным предпринимателем, бывшим бандитом и потомственным евреем. Некрасивым, но очень добрым. Когда-то у Арни был единственный друг – Миханя. Они вместе, по мере сил, меняли образ жизни во время зажигательных речей генсека, из-за которого полстраны спилось, а полстраны перестало верить в светлое будущее. В этих речах Арни увидел перспективу, а Миханя – конец своей надежде вырваться в люди по комсомольской линии - его душа рвалась к равенству, а кошелек к вечному достатку.

С тех пор дороги двух друзей разошлись по разные стороны понимания добра и зла.

Миханя стал очень злым внутри и добродушным снаружи. Арни тем временем злость потратил на конкурентов, став, в конце концов, внутри себя кротким буддийским монахом. Но об этом никто не знал. Кроме Зильды.

Друзья однажды даже встретились на праздновании десятилетия после окончания вуза. Посидели, выпили и окончательно разругались. Они по-разному смотрели на движение человечества от Спинозы к Марксу.

………………………………....

Утром Зильда встала с дивана, посмотрела на добытый Миханей скарб. И, хотя всего того, что горкой было сложено на столе, явно хватало для сытой и безобидной жизни, она вдруг поняла, что больше не может жить в хижине охотника за минимальными ценностями. Зильда с ужасом представила себе, что вот, красота через энное количество лет слиняет – хрен знает куда, а перспектив заменить ее чем-то более важным, как не было, так и нет.

Она тихо собрала вещи и пошла «тормознуть» красивым телом попутку, чтобы вернуться к Арни. Ей захотелось немедленно компенсировать месяцы напрасного простоя в образе Золушки, увлеченной кандалами и плеткой на рвущемся от напряжения диване.

Но мы думаем – Зильда просто сдулась как шарик любви, испытав в жизни все, что только можно было себе представить.

………………………..

- Почему ты за мной не приехал? Почему не отбил у Михани? – спросила после мелкой гонки трусцой Зильда у Арни. Она вытащила из яркой пачки длинную дорогущую сигарету, разлеглась удобно и чуть вульгарно. Приготовилась поговорить о жизни, в которой навсегда лишалась орального секса. Арни такие вещи не уважал.

- Миханя – мой друг, хоть и бывший. К тому же я очень добрый внутри. Меня доброте научила мама. Она всегда говорила – «Арник, не беги, задыхаясь, за жизнью. Она того не стоит. Когда увидит, что ты равнодушен к ней, сама превратится в собачку, прыгающую перед тобой в экстазе». Я маме всегда верил. Она была замечательная, так как выросла в гетто.

- А ты знаешь… - Зильда задумчиво посмотрела на потолок, облепленный странной чепухой, - когда ты мне закрыл все счета на карточках, я дико обижалась. Как ты мог? Но теперь вижу – ты был прав. Каждая вещь имеет цену по мере использования. У меня была подруга. Она тащилась от куннилингуса. Прямо до бешенства. Было у нее что-то непонятное с потенцией. А потом она попала в аварию, и после этого у нее начисто отрубило все. Она была в шоке. Ей больше неоткуда было брать приятные ощущения. Пришлось здорово напрячься. Теперь она пастор в какой-то успешной церкви. Говорит, что счастлива. Но я почему-то не верю…

- Фигня это все! – зевнул Арни. – Просто жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно. Тут писатель прав. На все сто. Только последнюю часть фразы о бесцельно прожитых годах напрасно вклинил. Наверное, он переставил от усталости в жизни полюсы магнита. Есть просто боль. Или же ее нет. У кого она есть – тот несчастлив. У кого нет – у того есть план. Много плана! Целая партия на днях пришла. Пора образовывать свою партию. Выборы скоро.

Арни захохотал.

……………………..

Миханя к двенадцати часам встал, обошел свое холостяцкое жилище и, поняв, что Зильда слиняла, перекрестился. Открыл бутылку водки, налил полный стакан и опрокинул резко содержимое внутрь себя. После этого стал размышлять о том, насколько неправильно устроен мир, в котором люди счастливы только тогда, когда что-то теряют. Миханя, честно скажем, не любил социальный базис. Он соглашался только на беспорядочные половые отношения.