Глузман Вадим Исаакович Мой дед (Баллада) Время ракетою мчится, Всё чаще мне снится мой дед, В памяти где-то хранится Мастера автопортрет. И хоть писал в девяносто, Не дрогнули глаз и рука: Жизнь свою прожил - не просто, Есть за что чтить старика. Стал уж и я узнаваем, Многое в жизни успел. Очень по деду скучаю, И в мыслях - к нему улетел. Век позапрошлый суровый, Гениев вызрел букет. В семидесятые годы Дед появился на свет. Народники власти клеймили, Ульянов родился тогда, И тенью за ним Джугашвили - Знатные были года. С тех пор разошлись дороги, Кто в ссылку, а кто под арест, А дед в Мировую, за подвиг, Примерил Георгиев крест. Кончились битвы, сраженья, И НЭП отбивает чарльстон. Празднует день свой рожденья Художник Семён Левинсон . Бант, как в Дали Сальвадора, Пышно расцвёл на груди, Рядом богиня-сеньора (Сердце его пощади!). Круглая дата сегодня, Торт и полсотни свечей. Воля на то есть Господня, А не указы вождей. Годы неспешно бежали, Изменчива мода, фасон. Вожди за вождями ветшали, Один лишь Семён Левинсон: С мольбертом по горам скитался, Из камня скульптуру тесал. Над образом девы терзался, В Бакинском театре писал. ...Все помнят в Баку довоенном, Как Бог, с козьей ножкой во рту, Семён своей жизнью богемной Друзьям рассыпал щедроту … Как после дождя на опушке Картины росли - что грибы, Семён, как от доброй старушки, Талант заимел от судьбы. А годы неспешно бежали, И шёл за сезоном сезон. Многое в мире менялось, Лишь только Семён Левинсон: Этюдами жил и палитрой, Пейзаж заменял на портрет, Ну, и «конечно », пол-литра ... Для женщин Агдам и щербет. Картины Семёна, как дети, Взрослели, умнели, росли. Надев золотые багеты Людей в галереи влекли. Но вдруг, погрустнели картины, И Родины жизнь на кону. Со свистом посыпались мины - Фашист объявил нам войну. И первый в Баку доброволец, Не молод, но духом силён, В осаду берёт военкома, И это, конечно, Семён... «Читал ли ты, дед, Кибальчиша?»,- Семёна спросил военком. «Воюют бойцы, ребятишки, А вы, старики, уж потом.» Ну что ты докажешь штабистам ? Семён уж мечтал о другом: Войну объявил он фашистам, А фюрера - личным врагом. Признал и поставил задачу Разгрома фашисткой орды. Приблизить Победы удачу И свет над рейхстагом звезды Зажечь, и на купол забраться - Вот вещий и радостный сон. Потом на стене расписаться « Здесь был сам Семён Левинсон » Победа, Победа, Победа! Звучало и ночью, и днём, И лишь табачок из кисета Курил и всё думал Семён. Из «Правды» узнал он подсчёты - Бокситов нехватка в стране. Должны быть легки самолёты, Не больно взлетишь на броне. Взялся сначала за химию, И физику сам изучал. Звали соседи алхимиком, А он всё ночами - читал. Дорог металл,.. не годится ... Он знает : большое - в простом. Понял , что лак бакелитовый Основа в открытии том. Папье-маше все забыли, Ответ до простого смешён... Смесь получилась отличной , И автор Семён Левинсон. Уж кто гениален, как Плиний, То он гениален во всём. Придумал, где взять алюминий Художник от Бога - Семён. «Москва. Лично Сталину. В руки» Ушла из Баку бандероль. Ходили по городу слухи. - Ну как вам такой карамболь? В ЦК зашушукались тихо, Видать , не сносить головы, Погоны посыпятся лихо, Гроза к нам придёт из Москвы. В ночной тишине кабинета Хозяин всё трубкой пыхтит. « А ну, зачытай мнэ анкэту! Кто он, и чего он хотыт?» «Художник! Не был! Не замешан! Вот только... креста кавалер.» «Ну крэст нам в барбэ не помеха, знать был он и впрямь грэнадэр» « А ну-ка включы мнэ дынамик, Пускай переводчык зайдёт. Да чаю покрэпче с блинами, Ну что бэсноватый там врёт?» Пил чай, переводчика слушал, «Ну ладно, давай, выключай. Адольф, как всегда, бьёт баклуши, Послэдную сводку давай!» Хмурил лицо, нервно слушал, Трубкой стучал по столу. «Дай истрэбител им, пушки, А гдэ я всё это возьму?! Ну ладно, а что там алхимик, Портрэт для мэня рисовал?» Да нет, тут как раз алюминий, Старик всё для нас рассчитал. «А ну-ка подать мнэ бумаги! Вот видишь, гдэ спрятан металл Пойдут и такие вот фляги» И дальше расчеты читал. Листал за страницей страницу, Давно на часы не смотрел... «Что ж, срочно доставить в столицу!» И вечером транспорт взлетел. С Семёном летит пол горкома, Охрана и просто никто. И мысли всех гложут как раны, Стучит в голове долото. Вернёмся живыми мы к дому В свой мирный и славный Баку? Ну, что не сиделось Семёну, И что он втемяшил в башку? Один лишь мой дед был спокоен, Хотя неудобства всё ж есть - Не свыкся с почётным конвоем... Но к Гитлеру личная месть Даёт ему силы в полёте, Приблизить скорее мечту, Чтоб мир воцарил на планете, И снова вернуться к холсту. В Кремле тишина гробовая, В коврах тихо тают шаги. Звонки за стенами трамваев, Да скрипнут в углу сапоги. Пришлось вновь одеть гимнастёрку, Как в ту Мировую войну. А шею натёрло, как тёркой, Милее всё ж банты ему. А очередь всё чередою, Идёт, исчезает в дверях. Одним это светит бедою, У других - светит грудь в орденах. Подходит полковник к Семёну, «Прошу Вас, а свита - домой!! Вам десять минут для приёма!» С порога вейнуло махрой. В дверях его ждёт сам Хозяин, Пожатье стальное в руках. «Бэсэдовать будэм за чаем, Почти одногодки никак. Скажите, а как настроенье, Людэй там, в далёком Баку? И нэт ли в народе волнэнья?» Тут чай принесли по кивку. И сыпал вопрос за вопросом, И чашку за чашкой менял. Открыл деду план Барбаросса И Геббельса с Гессом проклял. Минуты неспешно бежали, Как будто несбыточный сон. У Сталина ночью за чаем Сидел два часа Левинсон. ...Калинин вошёл и Булганин, Зашли все держащие власть, Военные, шаг свой чеканя , Хозяину карты раскласть... Не дал он: «Внымание! Тише! У нас адын срочный вопрос!» И слышно, как, кто и чем дышит, Исчез даже дым папирос. Он взгляд свой тяжёлый бросает, Сурово лицо в рябизне. «Таких вот лудей не хватает Сегодня Совэтской стране! Пишите приказ: Лэвинсону! Сэмэну! Тэ Дэ и Тэ Пэ! Прэмию лично прысвоить! Мэдаль и дыплом Тэ Чэ Кэ! Но в трудное время такое Ты дэнег, конечно, нэ жди, Сэйчас наше дэло святое, Побэда!- за то нэ суди. Но всё же подарок за мною : Дадут тэбэ краски, холсты. Рисуй свой Баку на здоровье, А наша работа - фронты! Да, кстати, сэйчас твои срэдства Направят на Нижний Тагил, Танки там самые крепкие Дашь имя своё. Я рэшил! С тех пор разошлись их дороги, Судьба тяжела у вождя. А дед мой Урала отроги В теплушке уже проезжал. На митинге в армию запись, А в цехе пыхтит пуансон. На танке белилами надпись Рисуют — Семён Левинсон. А рядом танкисты — герои, Опять им дорога на фронт. - Сынки! Вам ни мин, ни пробоин! - Желает Семён Левинсон. В ответ командир экипажа: «Вы с нами - четвёртый танкист, Напишем на стенах рейхстага: Семён Левинсон — Портретист!» Легенды по фронту ходили, У русских есть призрачный танк. И немцев при виде знобило, Был ас там старик - ветеран. И что у него свои счёты, А Гитлер ему личный враг. У Сталина был он в почёте, И флаг водрузит на рейхстаг. Танк глыбой летел многотонной, У «Опеля» квакнул клаксон. Подмял под себя всю колонну Геройский «Семён Левинсон». «Войска наши вышли к границе» Обрадовал всех Левитан. Но дальше умчался, как птица , Отважный и призрачный танк. И миля за милей бежали, Бежал и Адольф-солдафон. А танк наш уже под Варшавой Бесстрашный «Семён Левинсон» Ни пушки, ни фаустпатроны не могут ему навредить. Эсэсовцев слышатся стоны. Молитва Семёна хранит До самого логова зверя И танк, и его экипаж. Такая вот сильная вера!!! Раздавлен последний блиндаж... Рейхстаг ощетинился зверем, Но всё ж, несмотря на заслон , Написано будет «ПОБЕДА! ДОШЛИ МЫ! СЕМЁН ЛЕВИНСОН» На площади перед рейхстагом «ПОБЕДА» - висит транспарант. Вручает медаль « За отвагу» Бойцу генерал-лейтенант. Вдруг видит танкистов ватага В салютах горит небосклон, У главного входа рейхстага Рисуют - Семён Левинсон. Неужто же после ухода С Баку военкома на фронт Ушёл вслед за ним добровольцем Художник-старик Левинсон. Но вот из рассказов танкистов Всю правду узнал генерал. Они говорили о письмах, Которые дед им писал. Ну что же? Наш дед - победитель В кровавой и страшной войне. Фашисты и Гитлер разбиты. А имя его на стене. Ну вот и закончился праздник , И мирная жизнь впереди, Дед Сталинским лауреатом С медалью на гордой груди. Рисует бесплатно портреты Героев, пришедших с войны. А в мыслях : картины, багеты, Музеи, театр Низами. Закончились битвы сраженья, Как страшный, немыслимый сон. И празднует день свой рожденья Художник Семён Левинсон. Круглая дата сегодня - Художнику - семьдесят пять. Воля на то есть господня, Но это вождям не понять. Годы неспешно бежали, Менялись мода, фасон. Вожди, как перчатки, менялись, Один лишь Семён Левинсон Как прежде с мольбертом скитался, Из камня скульптуры тесал. Над образом девы терзался, В Бакинском театре писал. А главная гордость Семёна- Своя галерея скульптур. Чтоб вылепить бюсты героев не надо капризных натур. Всё вождь за вождём умирали, И сразу лепил их Семён. Кто в очередь будет поставлен , Решал лишь один Левинсон. Все помнят в Баку предвоенном, Как наш вечно юный Семён На чай собирал всю богему В свой полный картинами дом. И пел там сам Бейбутов песню Любимая - Селигилим, А также ещё не известный, Но Бог, Магомаев Муслим. Смотрели картины, и пили, Смеялись, курили, дрались. И снова за рюмкой мирились, Вповалку к утру улеглись. Но что бы у них не случилось, Там был неизменный закон. Как Сталин поил его чаем , Всегда вспоминал Левинсон. Встречались не часто мы с дедом, Когда в Сабунчи прилетал. Но с южными фруктами летом На взлётной меня он встречал. А годы неспешно бежали, Девятый десяток Семён отпраздновал вместе с друзьями, Душой молодой Левинсон. По просьбе друзей, как обычно О Сталине он рассказал, И вдруг, как-то так непривычно, Для всех наш Семён заскучал. Собрался он вскоре тихонько И в гости в Москву прилетел. Одет по Бакински легонько, По жизни умён и умел. Нельзя рассказать без волненья, Как встретились дед, дочь и внук. И снова гостинцев цветенье, И не было долгих разлук. Пошли погулять по Неглинной, Затем на Сретенский бульвар. Купил деду краски, холстину. И всё, что любил, показал. И вдруг, с криком - « Сеня! Не верю!» Такой же старик подбежал..... -Ты вовремя! В цирке премьера! И крепко нам руки пожал. Тут дед нас представил друг другу : - Знакомьтесь. Мой внук. Это Марк. Местечкина разве не знаешь ? - Теперь только я угадал. Зашли по пути к « Елисею », Купили армянский коньяк. Ну, внук ! Ты увидишь премьеру На встрече трёх старых гуляк. Прохожие вслед им смотрели , А лётчик и два старика Смеялись, о чём то, шумели, Застряв у пивного ларька. Они и в подъезде шалили, Военный и два старика. Глазок коньяком заслонили, Откройте, к вам гости, Чека ! Просунулся в двери хозяин, Решив проучить шутников, Как будто сошёл он с экрана Прекраснейший из пастухов. Вдруг гнев поменял он на милость. Знакомой улыбкой с кино. -Семён! Левинсон! Мне приснилось! Неужто и впрямь суждено Нам встретиться здесь в этой жизни. Сейчас мы устроим концерт. Я вижу, вы всё притащили, За мной остаётся десерт. Прошу, Леонид, это внук мой, Вадим, ну ты слышал о нём. Летун, истребитель, военный. - Приятно! За встречу, нальём! И начались живо расспросы. А помнишь! Неужто и впрямь! - А вот посмотри это фото! - Ну, Лёня, забыл ты, увянь! Внезапно в разгаре визита Влетает Утёсова дочь. Как фурия в гневе Эдита, Характер отцовский точь-в-точь. Но вот уж Эдит за роялем, И песню о сердце поют Седые, как Боги, древляне И в душах любовь и уют. Прощались в слезах, целовались, Все знали, в последний ведь раз. Великие вместе встречались, На этом закончен рассказ... А дед мой в Баку возвратился, Но жить до ста лет не хотел. Однажды мы встретились в небе, Он ввысь навсегда улетел... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
