Так назвал нашего земляка Григория Муравина писатель Юрий Дойков. В этой статье он сравнил его с Жаном Вальжаном, героем романа Виктора Гюго "Отверженные", который за кражу булки отбыл двадцатилетнюю каторгу.Чем дальше бег времени уводит нас от революционных событий 1905 -1917 гг., тем все сильнее влекут к себе биографии людей, отдававших все силы борьбе с царизмом. Воспитанник Горецкого земледельческого училища Декабрь 1911 года. Успешно завершилась голодовка политических заключенных каторжной тюрьмы в Пскове. И вот покачивающихся от голода заключенных, подозреваемых в руководстве голодовкой, построили в тюремном дворе. Их решили перевести в каторжные тюрьмы еще более сурового режима и строгой изоляции. — Муравин Григорий Моисеевич, из мещан, 1883 года рождения, — громовым голосом объявил начальник тюрьмы, — в Шлиссельбургскую крепость. Потянулись томительные дни ожидания перевода. Будущие тяготы и лишения не страшили революционера. У Муравина в 28 лет за спиной был уже большой опыт борьбы. Он родился в Горках в многодетной семье Моисея Муравина. Отец мечтал, что старший сын выбьется в люди, и поэтому в семнадцать лет Григорий — ученик земледельческого училища. Днем – занятия, работа на учебной ферме, а вечерами члены группы искровцев, переросшей затем в организацию РСДРП, собирались тайком, читали подпольную литературу, сами печатали листовки и прокламации. На всю жизнь запомнилась ему демонстрация протеста 16 января 1905 года, когда погибли боевые товарищи — Петр Бруцер и Фома Ерофеев. В августе 1905 года с «волчьим билетом» — без права поступления в учебные заведения России — он уехал к родственникам в Екатеринослав. Школа классовой борьбы не прошла даром Школа классовой борьбы, пройденная в Горках, не прошла даром. В октябрьские дни 1905 года Г. М. Муравин сражается на баррикадах вместе с екатеринославскими рабочими с полицией и казаками и выполняет ответственное поручение местного комитета РСДРП: участвует в организации побега товарища Артема. Активного участника революционной борьбы полиция взяла на заметку, и он в 1906 году переезжает в Самару, где революционера избирают секретарем Самарского комитета РСДРП. Руководствуясь указаниями ЦК РСДРП не уклоняться от военной службы, а идти в казармы для пропаганды революционных идей среди военных, в сентябре 1906 года он приезжает в Горки, где и был призван на службу. Солдатом служил в Финляндии. В 1907 году за принадлежность к Выборгской организации РСДРП и революционную пропаганду среди солдат был арестован. В 1908 году по судебному процессу 32 солдат «Выборгской крепости» он был приговорен к 10 годам каторжных работ с последующей ссылкой на вечное поселение в Сибирь. Пока был суд, Муравина как активного организатора группы РСДРП среди солдат царские жандармы пытали одиночеством: 16 месяцев держали на гауптвахте без права выхода на прогулку и 3 месяца – в подземелье Выборгской крепости. Каторгу он отбывал в Финляндии и Пскове. И вот теперь — Шлиссельбург. Об этом зловещем месте он много слышал от товарищей по революционной борьбе. Внезапно открылось окно в двери камеры. –Муравин, с вещами на выход, — послышалась команда дежурного жандарма.И в жизни революционера начался новый этап борьбы и испытаний. «…Здесь вас услышат только камни и волны…» Шлиссельбургская крепость. Наряду с Петропавловской она занимала главное место в карательной системе царизма. «Безысходный, каторжный остров» – так называли эту тюрьму.Полное одиночество. Прогулка — 15 минут в сутки. Ни книг, ни переписки, ни свиданий, ни физического труда. Пища – черный хлеб да каша. Надзиратели – испытанные жандармские унтер-офицеры, лишенные права покидать остров без особых надобностей. И в эту тюрьму 26 января 1912 года привозят бывшего учащегося Горецкого земледельческого училища Григория Муравина, закованного в кандалы. Он хорошо знал о порядках, царящих в этой крепости. Об этом ему ещё в 1904 году рассказывал Сергей Сидоров, член подпольной организации РСДРП, ученик Горецкого земледельческого училища, отец которого был надзирателем в Шлиссельбургской крепости ещё при народовольцах (о судьбе С. Сидорова, к сожалению, ничего не известно). В 1967 году в Ленинграде в издательстве «Лениздат» вышла книга «На каторжном острове». В ней помещены дневники, письма и воспоминания политкаторжан Шлиссельбургской крепости. И среди этих воспоминаний — мемуары Г. М. Муравина «Пять лет в Шлиссельбургском централе». Раскроем их... Григорий Моисеевич вспоминает, что начальник тюрьмы речь, полную угроз, сказанную вновь прибывшим каторжанам, закончил словами: «Здесь вам не где-либо, здесь вас услышат только камни и волны». В мемуарах Муравин подробно рассказал о том, как претворялись в действительность эти угрозы, о его пребывании в одиночной камере, строгой изоляции, о той повседневной борьбе, которую вел революционер. С особым интересом читаются страницы, рассказывающие о голодовке, к которой в первые недели заключения присоединился Муравин. В наказание Григорий Моисеевич был помещен в карцер на хлеб и воду, лишен постели и вынужден был спать на холодном каменном полу. После этого наказания, вспоминает он, не действовали ни ноги, ни руки, и его долгое время в лазарете кормили с ложки. Но в результате борьбы положение заключенных улучшилось. Им разрешили чтение книг, увеличили время для прогулок. На одной из прогулок Г. М. Муравин и познакомился с Г. К. Орджоникидзе и Ф. Н. Петровым — соратниками В. И. Ленина.В январе 1917 года закончился срок пребывания Г. Муравина в крепости и его по этапу отправляют в бессрочную ссылку в Сибирь. В феврале 1917 года в России произошла буржуазно- демократическая революция. И 3 марта 1917 года его освобождают из Иркутской пересыльной тюрьмы. Первый редактор "Правды Севера" После Февральской революции 1917 года бывший политкаторжанин, меньшевик – интернационалист, Григорий Муравин приезжает в Архангельск. Из архивных документов известно, что Архангельский Совет восторженно приветствовал его. Во втором номере Архангельских "Известий" за 1917 год в отчете об общем собрании только что созданного Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов читаем: "Председатель оглашает приветствие только что прибывшему Г. М. Муравину, десять лет томившегося на каторге и теперь амнистированного. Собрание восторженно приветствует Г. М. Муравина. По предложению А. В. Папилова постановлено кооптировать Г. М. Муравина в состав Совета Рабочих и Солдатских Депутатов(СР и СД). Среди присутствующих собрано в пользу Муравина 112 рублей". На заседании Исполкома от 30 марта Муравин был кооптирован в редакционную комиссию "Известия Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов" и, начиная с четвертого номера газеты, играл в её издании ведущую роль. Многие годы имя Муравина вообще не упоминалось в истории Архангельска и его печати, так он был меньшевик, хотя подпись "ответственного редактора Г. М. Муравина" стоит во всех номерах газеты, начиная с 19 августа 1917 года (до этого газета выходила также под его редакцией, но без указания имени). Поэтому первым редактором газеты было принято считать большевика Я. Тимме. Его именем названа и улица в Аргангельске. Кроме того, он был членом Архангельского губисполкома (секретарь его президиума), Временного губернского комитета, Военно- промышленного комитета, Архангельского комитета РСДРП (меньшевиков), губкомиссаром финансов. Делегат Второго Всероссийского съезда Советов В сентябре 1917 года Г. М. Муравин избирается делегатом Второго Всероссийского съезда Советов, провозгласившего победу Советской власти. Из Центрального государственного архива Российской Федерации нам сообщили, что в списке делегатов съезда Г. М. Муравин числился за номером 44.1 ноября Муравин вернулся в Архангельск, а 17 ноября состоялось экстренное заседание Архангельского Совета. В своём выступлении он говорил: "На II съезде я присоединился к фракции меньшевиков-интернационалистов. Наш лидер – товарищ Мартов. Он повторил ваши и наши требования. Вы дали нам (делегатам) вашу волю на организацию власти со всей революционной демократией, а не одной из её частей. Большевики отказались от этой программы. Мы ушли со съезда". И в заключении он сказал: "Я призываю вас голосовать против признания власти одной партии большевиков, возглавленной Лениным и Троцким". Но большинством голосов (135 – за, 46 – против, 7 – воздержались) переход власти в руки Советов был санкционирован Архангельским Советом. Еще через день состоялись выборы председателя Архангельского Совета РСиСД. Было предложение избрать Муравина на этот пост. Однако он снял свою кандидатуру и заявил: "Я 10 лет отбыл каторгу, и мои руки и ноги были закованы в кандалы 2 года, и я был 6 раз под расстрелом. Но все это, все ужасы, мною пережитые, не вынудили меня уклониться от моих убеждений. Я с ними приехал к вам и 8 месяцев без единого часа отдыха, без устали, стоял на своем посту. Честно проводил свои убеждения в своей работе. И теперь, оставаясь в Исполкоме, я вам открыто заявляю, что ни на йоту не отступлю от них. Вы предлагаете меня в председатели? Но это значит подписываться под вашими постановлениями, которые я считаю, по моим глубоким убеждениям, ведут страну и революцию к гибели. Нет, я этого не сделаю. Я от своих убеждений не откажусь. И во главе этого Совета, который стоит на такой позиции, не стану". Комиссия М. С. Кедрова, посланная В.И. Лениным в мае 1918 года для укрепления местных органов власти, арестовала его, как и многих других, в том числе, более сорока членов городской Думы, действия которой были признаны после ревизии Кедрова контрреволюционными. Правда, долго в заключении он не был. Как сообщили нам из Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории, Муравин с сентября 1918 года по январь 1919 года учился в Социалистической академии общественных наук в Москве, затем работает зав.орготделом Архангельского губпродкома. В сентябре 1919 г. - январе 1925 г. – секретарь губернского отдела труда и социального обеспечения, секретарь губернского профсоюза государственных, кооперативных и торговых служащих , заведующий отделом труда в Архангельске, секретарь Вологодской конторы Северолеса, г.Вологда. Известно, что в 1922 году он опубликовал заявление о разрыве с меньшевизмом. В 1925-1927 гг. – ревизор Моспо, г.Москва. В 1927-1930 гг. – бухгалтер артели портных, член Общества политкаторжан и ссыльных поселенцев, г.Москва. В 1930-1938 гг. – плановик артели "Технохимик", г.Москва.Был активным членом Общества политических каторжан и ссыльных поселенцев. Власти не забыли его меньшевистское прошлое 3 марта 1938 года он был арестован в своей квартире в "Доме политкаторжан" в Москве. Власти не забыли его меньшевистское прошлое. Сохранились воспоминаниях Григория Муравина "Из мрака культа личности", которые хранятся в Санкт-Петербургском филиале общества «Мемориал». Перелистаем их страницы… Из них видно, что арестованным предъявлялись разные чудовищные химерные обвинения, но больше всего в шпионаже, в организации восстаний против Советской власти для восстановления капиталистического строя, в организации убийств членов Центрального комитета Коммунистической партии и членов правительства, а также в намерении убийств отдельных руководителей правительства и партии. Вызовы на допросы следователями производились почти исключительно по вечерам. "Обработка", т.е. избиение арестованных, шла по ночам. В тюрьме ему было предъявлена выписка из протокола постановления "Тройки" Московского областного управления НКВД от 29 мая 1938 г. СЛУШАЛИ: Дело Муравина Григория Моисеевича, гражданина Горок Могилевской области, еврея, рождения 1883 года, обвиняемого в антисоветской деятельности. ПОСТАНОВИЛИ: Муравина Григория Моисеевича, гражданина г. Горок Могилевской области, еврея, рождения 1883 г., за антисоветскую деятельность приговорить к исправительному принудительному труду в концлагере на 10 лет». 20 июня 1938 года его вместе с другими 3000 осужденными в пульмановских вагонах, как и почти ровно 20 лет назад, повезли в Сибирь. Лагеря – Свободный, Хабаровск, Известковый, Тактамыгда – этапы заключённого Г. Муравина. Жизнь «на свободе» В 1948 году срок заключения Муравина закончился. На вокзале в Москве его встречали жена и два сына. Он вспоминал: «С нарочитой предосторожностью старший сын с моими вещами пошел пешком домой, а затем, немного выждав, пошли и мы втроем. Приблизились к "вдовьему подворью", так наименовали дом № 37 по Б. Покровке, так как чуть ли не две трети жен политкаторжан после 1937-1938 гг. оказались вдовствующими. Жена с сыном отделились от меня и пошли вперед, а я сам поплелся за ними, держа дистанцию. ...Мой большой и длительный опыт времени царского подполья "заметать следы" мне очень пригодился почти полвека спустя. ...При всей нашей осмотрительности, через три дня после моего прибытия в семью, нас уведомили друзья по телефону, что представители милиции рыскают по двору и, несмотря на то, что жена моя очень серьезно заболела скарлатиной и находилась в полуобморочном состоянии, я вынужден был спешно скрыться у родственников в другом конце Москвы. Так началась моя жизнь "на свободе"и продолжалась она в течение 7 лет 8 месяцев. Сверх десяти лет лагерей, дополнительно, я не мог быть мужем своей жены и отцом моих детей, так как не имел права проживать там, где они проживали, я не мог находить себе работу по своей квалификации, так как никто не хотел рисковать и давать политическому преступнику работу по силам и умению моему. Даже лечиться, когда мне потребовалась срочная и весьма серьезная операция, приходилось мне с сокрытием своего имени и звания, т. е. нелегально, устраиваться в Боткинской больнице». Известно, что в это время Г. М. Муравин жил в городах Кострома, Галич и Покров.Только в октябре 1955 года Григорий Моисеевич был полностью реабилитирован и ему была назначена персональная пенсия союзного значения. Умер в 1969 году и похоронен на Новодевичьем кладбище. О нашем земляке подробно рассказала газета “Правда Севера” в публикации Ю. Дойкова “Архангельский Жан Вальжан”. Материал о Г.М. Муравине помещён в книге «Памяць. Горацкi раён» и в экспозиции Горецкого районного историко-этнографического музея. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
