Простой выбор.

 

 

 

 

В тишине темной комнаты звук телефона звучал угрожающе и опасно. Он разносился по всей квартире, заглядывал в самые дальние и темные углы, и после каждой длинной трели в темноте начинал ворочаться страх, протягивая свои полупрозрачные щупальца к человеку, неподвижно застывшему в кресле. По его напряженной позе и кулаках, стиснутых на подлокотниках, становилось понятно, что он не спит. Но и на призывный звон телефона он не реагировал, только мускул на лице немного дергался после очередного звонка.

За окнами закатная серость сменилась мертвым дрожащим светом неоновых ламп. На улице стал нарастать шум – рев автомобилей смешивался с поднимающимся глухим ропотом толпы. Для них начинался новый день, новые развлечения и новые ощущения жизни, замершей в вечном празднике. Здесь все отдыхают и тратят праведно и неправедно заработанные деньги – кто-то в игорных домах, кто-то в казино, кто-то в кварталах красных фонарей. Здесь живут ночью, днем весь город застывает в неподвижности и сонное марево опускается на ценителей и охотников ночных развлечений.

Только один человек не поддался сегодня атмосфере праздного веселья и со все возрастающим страхом вслушивался в мерные трели телефона, стоящего в темноте. Он звонил уже два часа, без перерывов и пауз. Тот, кто звонит, знает, что человек дома, и вскоре поднимет трубку. Вот застывшее изваяние в кресле немного пошевелилось, стряхнуло с себя налет призрачной отрешенности. Протянулась в темноте рука, легла на журнальный столик, стоящий рядом с креслом и, как бы нехотя, стала шарить по полупрозрачной поверхности. Наткнувшись на продолговатый округлый предмет, в темноте похожий на большую пулю, и аккуратно взяв его рукой, дрогнувшей от неожиданности прикосновения, человек продолжал шарить дальше. Когда в руке оказалась небольшая коробочка, тускло блеснув отраженным светом, он немного расслабился.

Под продолжающийся настойчивый звон телефона в комнате вспыхнул огонек и потянуло терпким запахом дорогой гаванской сигары. С каждой затяжкой из темноты выхватывался нос, немного длинный и острый, нависающий над гладко выбритым волевым подбородком с зияющим черным провалом рта, из которого торчала медленно тлеющая сигара. Уже седые бакенбарды в сполохах света казались тонкой паутиной, сотканной искусным пауком в прихотливом узоре. Только глаза, скрывающиеся за толстыми стеклами очков, казалось, не принадлежали человеку – из-за скачущего огонька на кончике сигары они казались неестественно черными, как два бездонных провала, затянутых хрупкой матовой пленкой линз. Свет, словно камень в колодец, падал в них, не оставляя на поверхности изменений. Складывалось впечатление, что зрачки расширены не от нехватки света, а от нестерпимого ужаса, который холодной рукой сжимал медленно стучащее в груди сердце.

Наросший на сигаре столбик пепла с легким треском полетел вниз, разбившись о колено человека, затянутое в дорогой банный халат. Он даже не обратил на это внимание, и все так же продолжая смотреть остановившимся взглядом в темноту, туда, где телефон сверлил мертвую тишину.

Прошел еще один час… Наконец человек тяжело поднялся из кресла, выронив потухшую сигару из дрожащих пальцев, и осторожно стал пробираться через комнату, слепо выставив вперед руки. Обогнув изящную итальянскую софу и тумбочку с незажженным торшером, он вышел в холл. Старинный аппарат, покрытый золотом и платиновыми завитушками, с трубкой инкрустированной брильянтовой крошкой, с гранатовыми цифрами диска, издавал приятный мелодичный звон сорока маленьких звоночков. Звонок был глубоким и гармоничным, только для подошедшего человека он был противным скрежетом приближающейся смерти.

– Да, – хриплый голос человека был похож на карканье. – Кто это?

– Ты знаешь, кто это, – ответил твердый холодный голос. – Пришло время.

– Но я не успел сделать все, что надо, – рука человека стала липкой от пота.

– Меня не волнуют твои дела, ты и так заставил меня ждать.

– Что значат для тебя каких-то два часа, ведь в твоем распоряжении вечность?

– Но ведь для тебя значили каких-то сорок лет, когда в твоем распоряжении была вечность? – на другом конце провода невидимый собеседник усмехнулся. – Или тебе напомнить, как ты лежал раздавленный грузовиком, в окружении полукруга зевак и молил меня дать тебе еще времени? Я выполнил твою просьбу.

– Лучше бы я умер тогда, – горько воскликнул человек. – Ты же знаешь, чем грозит теперь моя смерть? Еще не поздно спасти всех, дай мне время!

– Снова ты просишь у меня время, но два раза я не даю отсрочку. Ты прожил сорок не принадлежащих тебе лет. Я должен восстановить равновесие.

– Равновесие заключается в уничтожении всего живого? Ведь человечество на грани вымирания. Ты этого добивался, спасая меня от подземного царства?

– Какая тебе теперь разница, кто останется на земле после твоей смерти? Ты сделал выбор, зная, между чем выбираешь. Пришло твое время. Помнишь, как тогда… На стены пролетающих мимо несущейся машины домов ложатся мигающие огни. Тревожно красные и мертвенно фиолетовые – они разлетаются в разные стороны, отражаясь в мертвых безразличных глазах прохожих. Несущиеся навстречу дома осторожно расступаются над человеком, которому суждено очистить этот мир. И слезы радости на глазах двадцатилетнего парня, лежащего на носилках, который чудом спасся от холодного объятия смерти… Пришло твое время.

Человек схватился за грудь. Угасающим сознанием он чувствовал под рукой медленно затихающий стук сердца. Он облокотился на стену и медленно стал сползать на холодный кафель пола. В стиснутой руке была зажата мертвая трубка никогда не звонившего телефона…

 

Холодный ветер крутил кучи мусора, жавшиеся к стенам домов. Встающее над горизонтом солнце пронзало кристально чистый воздух и, еще холодными лучами, осторожно щупало тротуары и мостовые замершего города. Небо из серого превратилось в прозрачно голубое, простершись на недостижимой высоте. Трубы заводов, как черные округлые пальцы упирались ввысь, перестав черным дымом травить воздух. Лениво по мостовой летел клочок газеты с выцветшими буквами некролога. «Сегодня научный мир скорбит о преждевременном уходе лауреата Нобелевской премии, светлого ума XXI века, медицинского светила, профессора У. К. Сандора. Мастера, подарившего человечеству генные вирусы и мутации, нашли сегодня в его квартире мертвым. Причина смерти – сердечная недостаточность…» Тишина казалась ощутимой, словно прозрачный студень, она притаилась между домами, между городами, между материками. Мир блаженно отдыхал от вредоносного вируса – вируса, которому впоследствии дадут гордое имя «Человек».

 

 

22.03-23.03

2005г.