Когда Дарья Петровна была маленькая и приезжала на летние каникулы к

бабушке, та не раз брала её с собой в православную церковь.

Девочка наблюдала, как нарядно одевалась бабушка, выбирала самый

красивый платок, особенно аккуратно повязывала его. Даша видела явное

изменение родного лица, строгость каждой морщинки и радостный блеск

глаз. Бабушка уверяла, что идёт на встречу с Богом, в его дом. Может, она

просто хотела так думать.

 

Хотя каждое утро, просыпаясь, внучка заставала бабушку стоящей на

коленях и шепчущей молитвы, посещение церкви было для пожилой

женщины особенным праздником. Когда уже не могла вставать с кровати от

неизлечимой болезни, бабушка переживала не столько за себя,

убеждённая, что пожила достаточно и вдоволь перенесла нищеты, голода,

прочих тягостей войны, сколько от невозможности сходить в церковь.

 

До мельчайших подробностей помнила Даша удивительное состояние,

когда при входе в храм всё то, что тревожило до этого, оставалось за

дверями, на улице. Душа сразу погружалась в сладкое, приятное,

восхитительное, что исходило от удивительно расписанных стен и потолка,

от тихой музыки, полумрака и даже от совершенно иного воздуха. И в

сердце что-то восторженно переворачивалось и настраивалось на радость,

даже на чудо. Девочка не знала, что чувствовали остальные люди, но сама

наполнялась именно этим.

 

Дарья Петровна каждый день испытывала эти эмоции, входя в свой храм с

табличкой над входной дверью «Средняя школа номер 67 Октябрьского

района». Она, мать двоих детей, переступая порог школы, в которой

проработала уже пятнадцать лет, полностью забывала о себе и о том, что

было до этого, включая даже возможное плохое самочувствие вроде гриппа

или ангины, словно кто-то проводил чёткую линию между «до порога» и

«после порога». И моментально оказывалась частью какого-то живого

водоворота, которым жила и дышала школа. Этот воздух ей нравился. И

школа была её любимым местом.

 

Иногда зимой, когда именно в морозы случались аварии теплотрассы,

бывало холодно в классах. Дарья Петровна, расписываясь в дневнике

ученика на шестом уроке, с удивлением отмечала, что пальцы не

сгибаются.

- Что случилось? – встревоженно думала и только поэтому

концентрировалась на себе. - Да я замёрзла до последней степени! - как

озарение, мелькала мысль. – Как принеслась и сняла пальто, так и забыла

про себя.

Если бы пальцы не выдали, она бы до окончания самого последнего в тот

день, седьмого, урока и не вспомнила о себе. Но, накинув пальто,

понимала, какое приятное тепло разливалось по телу. Почему она раньше

не сделала этого, как почти все ученики? Однако на следующий день всё

повторялось.

 

Школа, иногда красивая и просторная городская, а иногда скромная и

тесная сельская, - самая настоящая пороховая бочка. Каждую минуту

какое-нибудь невероятное событие способно взорвать учебный процесс

так, что учитель даже не чувствует пола под ногами. Зато очень редко

случаются приятные моменты, которые оправдывают все печали,

разочарования и обиды.

 

Дарья Петровна - классный руководитель в восьмом классе. Перед первым

уроком забежала к ним. Первый шаг в класс совпал с прыжком долговязой

фигуры с подоконника вниз. Мелькнули подогнутые к телу ноги и

раскинутые в стороны руки с растопыренными пальцами.

Мысли понеслись вскачь от страха за подростка и неотвратимости

совершающегося на её глазах несчастья. Это Славка Колдыш выпрыгнул

со второго этажа.

Однако взамен её почти помешательству услышала... смех мальчишек.

- Да вы, Дарья Петровна, не переживайте, – успокаивали они. – Мы просто

поспорили, что Славка сможет выпрыгнуть и, видите, живой и невредимый,

довольный, что выиграл спор.

Действительно, Славка махал снизу рукой и улыбался, совершенно

счастливый: он теперь герой дня.

- Обезьяны всегда хорошо прыгают с высоты, - усмехнулась,

поворачиваясь к классу, заглушая этим пульсацию в висках и дрожь в

ногах и не позволяя выдать своё потрясение. Но голос всё-таки немного

подвёл.

После уроков оставила Славку одного в классе и вместо нудных поучений

просто смотрела на него глазами, полными страха за него, и тех

мучительных опасений, и укора. Парень понял и скороговоркой зачастил:

- Никогда больше не буду, Дарья Петровна. Простите. Ну дурак был.

Учитель направилась к выходу, а ей навстречу заскочили девчонки и

накинулись на Славку. Она краем уха услышала: «Ну, ты, Славка, и мерзко

же поступил: у «Дарьюшки» (так звали её между собой ученики) чуть

приступ не случился. А мы, думаешь, меньше за тебя переволновались?

Славка поднял вверх руки:

- Сдаюсь! Каюсь! Вот вам слово, что больше - никогда.

 

В прошлом году, когда её ребята были в седьмом классе, на 23 февраля,

как всегда, девочки приносили мальчикам подарки: будущие солдаты, как-

никак. Обычно покупали пластмассовых солдатиков, пистолеты, книжки.

Но в тот раз Настенька Краснова подарила своему соседу по парте Витьке

набор из красивой коробочки с дорогой зубной пастой и так же красиво

оформленного кусочка дорого мыла. Тогда эти предметы были дефицитом.

Они с мамой подумали, что это очень нужный, полезный и красивый

подарок.

-Ты, Краснова, с дуба рухнула? – мальчишка захлебнулся от гнева и

швырнул по столу пакет, отчего он, проскользив, упал на пол.

Настенька не была готова к такой реакции, растерялась и, обвинив в том,

что произошло, себя, едва удерживала слёзы.

Дарья Петровна видела, что Коля Шувалов сидел с отсутствующими

глазами, пытаясь не выдать своё огорчение: его соседка по парте уже

неделю болела, а потому он, Коля, остался без подарка. Она быстро

подняла брошенный подарок Настеньки и от её имени преподнесла Коле с

самыми приятными словами.

- Мне нравится твой выбор, Настя! – паренёк смущённо вскинул глаза. –

Спасибо.

Настя зарделась и несмело улыбнулась ему, показывая ямочку на правой

щеке.

Витька, ничего не поняв, только фыркнул и отвернулся. Воображаемый

рюкзак за спиной учителя должен быть наполнен, кроме знаний, и

умениями быстро среагировать на любую ситуацию со школьниками, что, в

свою очередь, идёт, конечно, от душевных качеств человека и его желания

работать.

 

Второй урок у Дарьи Петровны был свободный; так иногда бывало. Она

села на первую к выходу парту в пустом кабинете математики и принялась

проверять тетради. Вдруг вздрогнула всем телом: сильный удар в дверь

откинул её так, что даже стена, похоже, зашаталась. В проёме стоял

Владимир Черкашин, ученик одиннадцатого класса, с исказившимся от

злости лицом. «Блин, кто же знал, что она сидит в пустом классе, - так на

пару секунд и застыл парень с поднятой после удара ногой. - Я вообще

думал просто вдарить по закрытой двери, плюнуть и уйти».

 

Он не ожидал, что учитель увидит его. И потому сразу съёжился и притих.

Дарья Петровна моментально поняла причину его поступка: на экзаменах

по математике в десятом классе она поставила ему двойку. Заслуженную.

Весь год сидел на уроках, как пустое место, никогда не проявлял ни

малейшей инициативы, ничего не учил. Но за двойку обиделся.

Учитель понимала: нельзя допустить, чтобы парень ушёл в жизнь с

обидой и ненавистью на школу. Это было бы неправильно.

 

«Он всё-таки писал мои лекции, - привела мысленно доводы в его пользу, -

также старался списать, а не нагло являться без домашнего задания. Сам

что-то решать не мог, потому что запустил материал. И раз переживает за

двойку, значит, не пропащий он человек».

Дарья Петровна практиковала небольшие лекции для старшеклассников.

Она долго сидела дома, выбирая самое нужное в параграфах учебника,

чтобы облегчить ученикам понимание сложного материала. Добавляла то,

чего не было в учебнике, но было необходимо. Посещая уроки других

учителей, что входило в обязанности каждого, она ни у кого не видела

подобного. Но это не останавливало. Главное, что она сама старается

улучшить всё, что можно, и творчески подходить в любому делу. Иначе

работать она не умела, даже, если бы захотела.

- Вова, зайди, - пригласила.

Парень вошёл.

- Ты же по-своему старался, годовая тройка тобой заслужена, – обратилась

к нему. – Это не суть важно. А важно то, чтобы ты вспоминал родную

школу с тёплым чувством! Пойми, в жизни у тебя может быть несколько

работ, и жить ты можешь в разных городах, даже жён может быть

несколько, а школа никогда не повторится. Вслушайся – никогда. Вот я

вижу во сне не только свою школу, но и каждый коридор, каждый кабинет,

каждый кусочек лестницы. И такое счастье при этом испытываю. А когда

приезжаю в город детства, первым делом иду в мою школу. Я уверена, ты

тоже поймёшь это щемящее чувство. Да?

 

Она увидела: ученик размяк. Согласен. Eго злость ушла «в песок», он

проникся её эмоциями. «А тётка-то ничего. Думал, орать начнёт. Видно,

душевная. И наивная. Как я на уроках не узнал её характер? Может,

слушал бы и, глядишь, полюбил бы математику». Учитель почувствовала,

что не зря приходила в это здание каждый день. Такие маленькие кусочки

школьного бытия, как награда.

 

А как она обрадовалась, заметив изменения Владимира к её предмету: он

выучивал то, что можно было просто выучить. Это уже труд, нельзя

оставить без внимания. Учитель спокойно и терпеливо объясняла ему

простые моменты, которые он раньше игнорировал, думая, что ерунда, и

тем самым болото «ничегонепонимания» затянуло почти по горло, причём

очень быстро. Шаг за шагом он понимал всё больше, сам загорался, не

скрывая удивления, и наконец получилось самостоятельно решить

несложную задачу. На радостный блеск глаз Дарьи Петровны и её

поднятый большой палец ответил смущённым взглядом, с трудом веря, что

это на самом деле он смог, что не всё в чёрном свете. А для учителя

возродить уверенность ученика в свои силы было лучиком света,

благодатным теплом.

 

Мама Дарьи Петровны проработала в школе учителем математики

тридцать пять лет. Дома она делилась с дочерью маленькими секретами,

которые можно постичь только практикой:

- Старайся не ставить двойки! Эта мера не принесёт пользы ни тебе, ни

ученику. Всегда можно привлечь любого ученика к посильной для него

задаче. Тем самым он не будет чувствовать свою никчемность на данном

уроке, что очень важно, а, глядишь, войдёт во вкус и полюбит предмет. А

это уже твоя победа!

Если тебе задали вопрос, с ответом на который ты сама затрудняешься,

пообещай в конце урока разобраться с ним, а тем временем переведи

обсуждение на другую тему. Но, придя домой, первым делом найди ответ. И

на другом уроке вернись к тому вопросу. Авторитет учителя

нарабатывается и на таких «мелочах» в том числе.

Знаешь, я давно поняла, что школу можно сравнить с айсбергом. Почти все

люди, придя домой после работы, забывают о ней, отдыхают душой и

телом. А для учителя выходные дни, наоборот, самые насыщенные. То, что

учитель выдаёт в школе, - это верхушка айсберга, а основную глыбу он

готовит дома в виде написания конспектов, придумывания интересного

построения урока, разработки внеклассного мероприятия, решения задач,

оформления пособий и так до бесконечности. Эта подводная, никому

невидимая внутренняя работа идёт ежеминутно, днём и ночью, и нет от неё

ни отдыха, ни спокойствия, ни спасения.

 

Дарья Петровна понимала, что её предмет - математика и начала мат.

анализа – на таком высоком уровне сложности мало кому практически

пригодится в жизни. Поэтому, она старалась не столько давать знания,

повседневная ценность которых сомнительна, сколько стараться учить, а

вернее добавлять к тому, что уже до неё заложила семья, правильному

восприятию жизни, хорошим поступкам, умению размышлять,

анализировать, всему тому, необходимость чего бесценна. Это так трудно,

что почти невозможно. Спасает и вселяет уверенность только слово

«почти». За него она и держалась, как тонущий за соломинку.

 

И наконец третий урок, алгебра в седьмом классе.

На перемене, проходя по коридору к своему кабинету, учитель краем глаза

в приоткрытую дверь кабинета истории увидела, как две девчонки из

седьмого класса, сцепившись за волосы, катались по полу и пытались

ударить друг друга куда попало.

Снова сердце Дарьи Петровны подпрыгнуло, и она в доли секунды

оказалась между ними:

- Юля, Лена, да вы что!

Девчонки поднялись, пряча красные лица и отряхивая юбки.

- Стыдно! – с чувством отчеканилаучитель. – Низко и недостойно! – и

вышла.

В тот временной промежуток по школе, как заразная инфекция,

прокатилась волна драк в седьмых классах, примитивных, несерьёзных,

показушных, но всё-таки драк. На улице, в том месте, куда выходили окна

спортивного зала, и где никто не мог видеть, собирались в круг ученики, а

двое по центру мутузили друг друга. Эти, в центре, были не только

мальчишки, но, как ни странно, и девчонки (а чем мы хуже! – как будто

старались доказать они). У наблюдающих сверкали от азарта глаза, в

каждой позе читалось удовольствие, наслаждение зрелищем.

Видимо, пришло такое время для этого возраста, чтобы самоутверждаться,

находить своё место в коллективе, понять, на что вообще способен. Это

уйдёт в прошлое и останется воспоминанием и опытом.

 

Но до чего приятно удивилась, увидев Юлю с Леной, поджидавших её у

кабинета.

- Дарья Петровна, - засмущались, - мы, как две дурочки, не смогли

нормально поговорить. Начали сначала просто махать руками, и как-то

сама завязалась потасовка... Нам стыдно теперь... Вы не думайте, что мы

серьёзно.

- Это вам опыт на будущее. Не забывайте только, - улыбнулась учитель, а

сама даже руки к груди прижала, удерживая сердце, готовое выскочить от

радости.

 

Дарья Петровна считала, что, образно говоря, глаза учеников закрыты

повязкой и каждое новое впечатление или открытие в их жизни делает

прореху в этой повязке. Свою миссию она видела в том, чтобы та повязка

стала совсем рваная и отпала бы за ненадобностью, а взамен они бы

увидели мир, в котором уже умеют правильно жить.

 

И вот она на уроке в седьмом классе, где программа, на её взгляд, самая

восхитительная. Такие уроки доставляли ей сплошной восторг! Когда после

одиннадцатого класса по расписанию заходил седьмой, так и хотела

проскакать козочкой между рядами. Отличалась учитель весёлым нравом и

лёгкостью в движениях. Кроме того, в ней жила постоянная готовность

отзываться на малейшие изменения настроения детей, пусть и взрослых.

Чувствовала она их, как себя.

Итак, трое учеников работали у доски по карточкам, остальные – решали

номера из учебника. Тишина. Все сосредоточены. Внезапно в середине

урока от рывка едва не слетела с петель дверь, заскочила неизвестная

женщина примерно среднего возраста и, задыхаясь от возмущения, не

глядя на полный класс учеников (похоже, и не видела никого отдельно,

просто тёмная масса перед глазами), обратила к Дарье Петровне всё более

краснеющее лицо и... закричала - безобразно, грубо. Первые слова

скомканы, смысл не разбирался. Да и учитель, признаться, ошарашена. Что

происходит? Может, дамочка перепутала здания? Тогда - зачем кричит? Уж

не плохо ли ей? Но поняла по уверенным движениям и гордой посадке

головы, что проблем со здоровьем нет. И речь вполне обозначилась.

- Ты знаешь, кто я такая! Да я тебя в порошок сотру! Как ты смеешь с моей

дочерью так разговаривать! – она махала то левой рукой, имитируя

ударное движение, то двумя кулаками показывала, как разорвала бы

учителя пополам.

А учитель между тем совершенно не понимала ситуацию. Кто её дочь? В

каком классе её дочь? Ладно, но причём тут этот класс? Тридцать учеников

– в шоке. Все словно забыли, что они на уроке, затихли и превратились в

слух и зрение.

«Какая неприятная ситуация», - радужное настроение, с которым всегда

проводила уроки, улетучилось. Похоже, надвигалась чёрная туча, готовая

пролиться спором на повышенных тонах.

«Ну нет, этого я не смею себе позволить. Да и что даст словесная

перепалка? Мы же не на базаре. Мы в храме. А храм облагораживает».

Всё-таки в душе разлилась горечь. Чувствовать себя без вины виноватой,

оплёванной не известно зачем и не известно кем – это так унизительно.

Особенно, когда отдаёшь всю энергию, заботу, тепло, а тебе – раз и

пощёчину.

В голове пульсирует только одна мысль: «Ничего плохого я не могла

сделать по определению. А посему, надо игнорировать эти нападки и

спокойно продолжать урок. Моего решения и моей реакции ждёт весь

класс».

А крики сплелись с угрозами в единый упругий клубок, отскакивающий

подобно мячу от одной стены к другой.

«Да у неё глаза сейчас выскочат из орбит, - подсознательно опасаясь за

физическое состояние незнакомки, учитель с неприязнью отмечала белую

пену в уголках рта незнакомки. - Что же за ужас? А нормальна ли она?» -

второй раз закрались сомнения.

Однако скомандовала себе: «Быстро взять ситуацию в свои руки! Не

бежать же за помощью».

Имитируя спокойствие, зажав при этом в кулак негодование, обиду,

непонимание, обратилась к классу:

- Посмотрите, как Таня Петрова решила у доски свою задачу. Вот на этот

момент, - вожу указкой, - обратите внимание…

Тут неожиданно вскочила Надя Сазонова и, покраснев от возмущения,

воскликнула: «Как вы смеете обвинять в чём-то Дарью Петровну? Кто вам

дал право? Это наш лучший учитель. А вы кто такая?». Обернувшись к

классу, продолжила: « Чего уткнулись в парты? Мы что, пустое место: без

своего мнения, без своего голоса? Говорите!».

Ученики взволнованно загомонили. «Не мешайте нам! – строго заключила

Надя, повернувшись в женщине. – Выйдите из класса».

- И не указывай моей маме, - закричала Ксения, - ты сама кто такая?

- Ах, так это твоя мамочка? Ну и семейка!

- Уметайся за ней, мы хотим учиться, а не разбираться с вами, - загалтели

почти все разом.

Дарья Петровна не ожидала такой яростной защиты, и с радостью поняла,

что не зря она по своей инициативе проводила в конце каждой четверти,

когда оценки уже выставлены, уроки нравственности, как она их называла.

Что-то отложилось в сердцах. Это и есть та редкая награда за труд.

Женщина опешила, словно отрезвела. Увидев, что уже не она – главная

героиня на сцене, грохнула дверью(!) и убежала. Если бы осуществились

все её угрозы, Дарья Петровна просто исчезла бы с лица земли.

- Спасибо, ребята, что заступились. Надя, ты умница, я одобряю твоё

поведение.

«Уф, неужели это закончилось?» – мысль несмело постучалась в сознание.

Но оказалось, что до финала ещё ой как далеко, потому что минуты через

три таким же способом бесцеремонно ворвалась директор школы, Анна

Семёновна, и тоном, не терпящим возражения, вызвала учителя с урока.

- Что она тебе говорила? Повтори при директоре, – требовала мать от

дочери, которую тоже привели сюда с урока алгебры. Благо, кабинеты

соседние.

- Она сказала, что я хожу по помойкам и собираю объедки. Ещё она

сказала, что мы все в семье бедные и что у нас нет даже одежды.

«Как же Ксения смеет так врать, при мне и про меня?! – Дарья Петровна

чувствовала себя ужасно оскорблённой. – “Она” – как грубо и неприятно!

Неужели не понимает? Хороша семиклассница! Далеко пойдёт».

Не верить своим ушам Дарья Петровна не имела оснований, но и слушать

их бред не могла. Тогда, не вытерпев безобразия, резко встала:

- Я вам заявляю, что не имею ни малейшего понятия о том, что тут

происходит, - чувствуя, что может и сорваться (такое кого угодно выведет

из себя), - к тому же у меня урок, который я не имею права прерывать.

Давайте разберёмся позже.

- Анна Семёновна, - зашла в кабинет директора на большой перемене, -

вы поставили учебный процесс на второе место, а во главу угла –

необоснованную ложь невоспитанной мамаши, - пережёвывать про себя

вызывающее поведение директора и молчать учитель не собиралась.

«Наша Анна», как называли за глаза директора, отличалась истерическим

характером, по любому поводу принималась визжать, становясь красной

как рак и чуть не топая ногами. – Это не делает вам чести. И приказной

тон при учениках не позволителен культурному человеку.

- Кто это меня учит? Проработайте тридцать пять лет, потом и указывайте.

- Я не могу работать с вами. Напишу заявление об уходе.

Вслед нёсся традиционный визг и топание ногами. Такая она – эта

пороховая бочка.

 

Придя домой, Дарья Петровна заставила себя вспомнить вчерашний день

до мельчайших подробностей: не на пустом же месте возникло всё это.

И вспомнила!

Позавчера вечером забежала к дальней родственнице, а та плачет на

кухне.

- Иду по базару, смотрю – моя сестра, наша Зойка, пьяная валяется в

компании таких же пьяных мужиков. Ладно она, алкашка неисправимая,

так ведь рядом и дочка! Светке уже двенадцать, школу стороной обходит,

шляется по помойкам с мамашей. Там и питаются. Зойка продаёт кое-что с

мусорных куч, на это напивается. Девчонку жалко. Сколько раз забирала к

себе, но её тянет к матери. Может, такой образ жизни уже пришёлся по

душе: с пяти лет вместе с матерью шатается, свобода как-никак, никто не

командует?

- Ну как так можно жить? –дома сжимала голову, вытирала слёзы и

жаловалась мужу. – Дай мне совет, как я должна сеять разумное, доброе,

вечное, когда рядом такое?

- Не рви себе сердце. Помни, у тебя двое своих детей, ты нужна им живая и

здоровая, - обнимал, гладил плечи, и на какое-то время женщина

успокаивалась.

Вчера на последнем уроке Дарья Петровна объявила, что будет

родительское собрание. Когда все ушли, осталась Ксения, как дежурная в

тот день по классу. Девочка спросила:

- А если моя мама не сможет прийти на собрание?

- Знаешь, в моей родне есть девочка почти твоего возраста, у которой мама

пьяница, - она умышленно решила рассказать девочке, какие есть матери и

семьи. - Девочка не ходит в школу, а проводит всё время с матерью,

перебирая мусорные кучи и выискивая что-нибудь, что можно поесть или

продать, – не могла остановиться, снова предстала вся картина, как

живая, и терзала душу. – Вот её мама не пришла бы на собрание просто

потому, что каждый вечер пьяна. Да и одежды у них нет приличной.

Ксения уже домыла полы, села сверху стола и, болтая ногами, слушала,

словно вовсе и не торопилась уходить домой.

Кто бы мог подумать, что в голове тринадцатилетней девочки всё сложится

диаметрально противоположно. Дома девчонка заявила, что… это она ходит

по помойкам, и что это у них нет одежды. Чем, конечно же, потрясла и

разобидела родителей.

И больше того, это оказалась семья, в которой папа - весьма крепкий

бизнесмен, а потому мама считает себя чуть ли не светской дамой.

«У мамаши, конечно, сработал инстинкт защищать своё дитя и свою семью,

- размышляла Дарьюшка. – Но почему же таким ужасным способом?

Пришла бы, деликатно высказала недоразумение и выяснила, в чём дело.

Значит, она просто не воспитана. А может, и правда психически

неуравновешена? Выставила себя на посмешище, а заодно и дочери

оказала медвежью услугу: одноклассники будут знать, что мать у Ксении

словно базарная торговка. Девочку теперь в классе избегают. Но ей и дела

нет, вон, сияет, спокойна, уверена в себе. Завидую. Я бы на её месте долго

не пришла в себя, изводилась бы самокопаниями.

Печально, что, скорее всего, и Ксения станет в своё время действовать по

образу и подобию матери, - вспоминала лекции по психологии. – Я не

забыла, что, согласно психологии, дочь повторит поведение матери с

большой долей вероятности. Это модель поведения, привитая с детства.

Чтобы хотя бы сдвинуть такую установку, уж не говорю, поменяться

кардинально, какие усилия над собой нужны».

 

Неожиданно её словно ткнули острой спицей: «А ведь девчонка всё поняла

правильно. Она слушала внимательно, я говорила простым русским языком,

стоя рядом. Не понять было нельзя. Но дома специально выдумала дикую

историю. Зачем ей это? Да просто захотела и сделала. Может, я когда-

нибудь чем-то не угодила ей, и она запомнила, а вот теперь и выдала в

виде мести? Разве мало таких людей? Принимай, Дарья Петровна. Учись».

 

Никто не знает, когда школьная пороховая бочка взорвётся, надо просто

достойно стоять на ней и достойно делать своё дело. В полсилы тоже

можно. Но где-нибудь в другом месте, среди неодушевлённых предметов.

Или, если ты сам - неодушевлённый предмет.

 

Уволиться из школы ей не пришлось. Не судьба. Анна Семёновна при всей

истеричности понимала, что если разгонит всех учителей, представляющих

опору, то с кем останется? Поэтому, признала, что поступила некорректно,

и просила забыть этот инцидент. Дарья Петровна нисколько не

раскаивалась в том, что рассказала Ксении ту историю. Заодно узнала, что

сердцевина ученицы с гнильцой. Но выгребать гнилые «детали» и заменять

их на добротные ей не по силам да и уже бессмысленно: мама всё

расставила там по полкам и плотно приколотила, на всю жизнь. А сколько

учительских нервов потрачено, кто это подсчитает? Но всё-таки, нет худа

без добра. Учитель увидела, что большинство семиклассников – вполне

достойные люди. А это для учителя самая большая награда.

2.

Буквально черед пару-тройку месяцев незабываемый случай подтвердил

догадки Дарьи Петровны о мести. В пятом классе был мальчишка Витька

Чернышов. Как семьдесят процентов других мальчишек, учился плохо,

поведением хорошим не отличался, ходить в школу ему не нравилось.

Устроилась на работу молодая учительница по русскому языку и

литературе, и Витькин класс достался ей в классное руководство.

Промучилась две четверти с этим учеником и вызвала для собеседования

мать. Посоветовала перевести его в другую школу для таких же детей, как

он, там и программа легче, и ему будет интересно. Думала сделать, как

лучше и для парня, и для матери.

- Спасибо, - благодарила мать, - мой сын, не спорю, лентяй ещё тот.

- Не забудьте: двадцать вторая школа.

«Что за школа такая, где легче учиться? Вот ведь как интересно. А схожу-

ка я к соседке, она работает в райОНО и наверняка всё знает».

- Что-о-о? Для умственно отсталых? – так и вскочила, словно кто-то

больно-больно ударил.

Забыла даже сказать «спасибо», прибежала домой в ужасном

беспокойстве. Ах ты, дрянь такая, моего Витьку к дуракам решила

запихнуть. Не сойдёт тебе это просто так. Я за сына – в огонь и в воду».

И родился в её голове план мести.

Сына, конечно, не перевела, он доучился до восьмого класса и только

тогда ушёл, но обида не только никуда не ушла, а даже крепла, затаённая

и пестуемая злобными мыслями по ночам. Пролетели ещё три года, и

настал выпускной вечер после одиннадцатого класса. Та молодая

учительница уже вышла замуж и перешла работать в школу поближе к

дому, но на выпускном появилась и с мужем, и с цветами: по одной розе на

длинном стебле для каждого из её бывшего класса. Витькина мамаша как-

то пробралась к столам после торжественной части и вела себя, как все

родители, хотя её никто не приглашал.

В разгар праздника встала, попросила слова и сказала в микрофон, глядя

на ту молодую учительницу:

- Сидишь, улыбаешься? Я тебе испорчу хорошее настроение. Мой сын не

дурак. Ты своих нарожай и отправляй их в школу для отсталых. Пришла

тут, умная такая, думаешь, мы дурнее тебя? Да мой сын получше многих.

И в таком духе, с каждой фразой всё оскорбительнее. Учительница в слёзы,

а мамаша сияла от того, что добилась своей цели свести счёты. Момент её

триумфа состоялся. Глаза сверкали радостью, щёки раскраснелись, улыбка

цвела, вызывающая и нахальная. Уже родители не выдержали и силой,

взяв под руки, вывели из зала.

 

Дарье Петровне при всей неприятности ситуации не было жалко ту

молодую учительницу. Она оценивала учеников по импортной этикетке на

их одежде, открыто выворачивая на них кофты, чтобы узнать, откуда

импорт. В такое время жили. Одеваться красиво хотели все, а в магазинах

видели пустые прилавки, хотя торговые связи в соц.лагере никто не

отменял. На тех крупицах импортных поставок расцветала подпольная

торговля и... зависть одних на одежду других.

«Однако поведение матери просто изумляет, – диву давалась Дарья

Петровна. – На такое могла решиться только женщина скандальная, без

комплексов, совсем необразованная. И ведь подумать только: шесть лет

ждала момента отомстить и способ выбрала весьма изощрённый", – Дарья

Петровна, не способная на похожее ни при каких обстоятельствах, не

могла понять таких людей. У неё они вызывали даже какое-то чувство,

похожее на гипертрофированное уважение, как обладатели того, чего она

лишена начисто.

 

Историй о том, как неразумные матери и отцы, ослеплённые неразумной же

любовью, защищают своих детей, часто не стоящих и крупинки этой

защиты, в практике Дарьи Петровны наберётся сотни.

«А сколько историй о неразумных учителях, - волновалась она, -

которые часто хуже самого плохого ученика и в плане знаний, и в плане

духовных и моральных качеств. Потому что, школа ведь не исключение.

Абсолютно в каждом месте, где работают люди, 80% не знают то дело, за

которое получают зарплату. От этого никуда не денешься. Почти две сотни

лет назад Герцен писал: “Учителя …гимназии были (…) люди большею

частию обленившиеся, огрубевшие (…), отданные тяжёлым материальным

привычкам, и усыпившие всякое желание знать что-нибудь”. С тех пор, как

ни странно, ничего не изменилось».

 

В учительской однажды рассказали анекдот: «На уроке учительница

обращается к классу “Если вы найдёте мешок с деньгами и мешок с умом,

какой из них вы возьмёте себе?”. На что ученики, не раздумывая, отдали

предпочтение мешку с деньгами. А учительница сказала: “А я бы взяла

мешок с умом”. Дети немедленно выдали: ”Ну, это кому чего не хватает”».

Все учителя смеялись, уверенные, что к ним это не относится. А зря.

Однажды Дарья Петровна по своему желанию присутствовала на уроке в

четвёртом классе. Начальная школа - не её епархия, тем не менее, ей

хотелось узнать поближе молодую учительницу, Софью Валентиновну,

добившуюся того, что родители всего класса ежемесячно платили ей

дополнительную к государственной зарплату.

- На этого не обращайте внимания, - посоветовала Дарье Петровне Софья

Валентиновна, видя её сидящей на последней парте вместе с мальчишкой и

смотрящей в его тетрадь. – Он совсем балбес (это уже доверительным

шёпотом и с брезгливым взмахом руки).

Дарья Петровна взяла дневник у девочки с соседней парты и прочитала

обращение Софьи Валентиновны к родителям: «Уважаемые родители!

Извените, но Ваша дочь сегодня пришла в школу без учебников». Хотелось

бы не верить своим глазам, но от двух ошибок некуда было деться.

- Ребята, сегодня мы поговорим о героях, - начала Софья Валентиновна. –

Как вы думаете, кто может быть героем?

Ученики молчали.

- Ну, подумайте. Космонавт полетел в космос, там опасно, он рискует, но

делает свою работу. Можем мы назвать его героем?

- Да-а!

- А разве может быть героем уборщица в нашей школе?

- Не-ет! – тут уж дети уверены, подведённые вопросом учителя к ответу.

После урока Дарья Петровна не смогла удержаться от вопросов: «А как же

государственные награды лесорубу, токарю, ткачихе? И разве на геройский

подвиг не способен любой человек, совершенно вне зависимости от

профессии? К примеру, та же уборщица нашей школы».

Уходила с того урока с тяжёлым чувством, чего нельзя было сказать об

уверенной в себе и в своих супер способностях Софье Валентиновне,

только кивавшей головой на замечания, тогда как по нетерпеливым

движениям угадывалось, что даже слушала вполуха, ослеплённая

гордостью от чудесно проведённого урока.

И снова, как в случае с Ксенией, Дарья Петровна с огорчением понимала,

что изменить что-либо не в её силах: человек Софья Валентиновна

взрослый, с устоявшимися взглядами, с ярко завышенным самомнением. Да

и учителей не хватает. А потерпевшей стороной невольно оказались

именно эти тридцать мальчиков и девочек, которых никто не спрашивал,

отправляя в школу и к данному педагогу. И самое страшное, что эти

ученики – не последние, сколько их ещё будет.

 

Коротая как–то пустой урок в учительской, Дарья Петровна услышала по

небольшому телевизору фразу: «Считается, что двадцать пять процентов

людей всегда делают свою работу хорошо, другие двадцать пять

процентов - всегда плохо, а оставшиеся пятьдесят процентов – ровно так,

как им платят». И конечно же, отнесла себя к первым двадцати пяти

процентам, потому что даже без зарплаты она бы не смогла работать спустя

рукава.

В той же передаче ведущий рассказал диалог певцов Льва Лещенко и

Иосифа Кобзона:

- За границей певец получает за концерт тысячу рублей, а мы пятнадцать.

- Вот если бы у нас были такие же расценки, то я бы давал один концерт в

месяц и был бы счастлив, - сказал Лещенко.

- А я бы давал по три концерта каждый день, – заявил Кобзон.

Тогда она решила, что можно об этой теме, теме труда и его оплаты,

поговорить на очередном уроке нравственности.

Первым делом важно, какой ты человек, а уже потом, какой ты инженер,

врач или строитель. Потому что плохие человеческие качества непременно

вылезут и испортят любую работу. Это убеждение самой Дарьи Петровны.

3.

Дарья с мужем пригласили в гости подругу Елену с детьми и, пока дети

играли, Елена поведала историю, которая задела их троих до глубины

души. Это было по их общей теме: дети, педагогика. Елена руководила

большим детским танцевальным коллективом.

«Пришла как-то ко мне в гости знакомая - Людмила. Она работает

помощником в хранилище костюмов нашего танцевального ансамбля.

Хорошо посидели, душевно поговорили.

Людмила в тридцать пять лет не была замужем, с трудом крутилась на

свою маленькую зарплату, чтобы и одеваться прилично и в квартире

создать уют. И потому откровенно сказала:

- Вот смотри, всего два рубля в кошельке, а до получки пять дней.

Моему мужу за неделю до этого пригнали заказанную в Южной Корее

машину. Там, чтобы заполнить пустоты в упаковке, закладывали их

качественной туалетной бумагой в рулонах, то есть тем, чего близко не

было у нас.

Я насыпала ей грецких орехов, дала два рулона той бумаги. Попрощались

на приятной ноте.

Вечер того дня я провела у соседки и, между прочим, рассказала про

Людмилу:

- Такая молодец, но вот трудно у неё с деньгами! Жалко женщину!

В комнате с нами сидел восьмилетний сын соседки, которого та водила на

танцы в наш ансамбль.

Через день я на работе шла по коридору и встретилась с Людмилой,

которая вдруг отвернулась от меня и даже не поздоровалась.

Это был удар ниже пояса, но я знала, что время всё расставит на свои

места. К слову, и подруги Людмилы, с которыми у неё были доверительные

отношения в коллективе, тоже стали холодны со мной. Вот уж поистине,

без вины виноватая.

А ларчик просто открывался! Сын соседки на следующий же день перед

началом разминки на танцах громко при всех детях заявил Людмиле,

принёсшей костюмы для примерки:

- А вот Елена Сергеевна сказала, что вы совсем бедная, что у вас нет даже

рубля денег!

Конечно, приятного мало услышать такое в присутствии тридцати детей.

Отсюда и обида.

Но каков мальчик! Ему зачем это было надо?! Это выходит за рамки

понимания. Счастлив тот, кому не выпало в жизни встретить и узнать таких

детей. Мне не повезло.

 

Через неделю, возвращаясь домой, встретила на улице знакомую, которая

рассказала, как факт, не подлежащий сомнению, что мой сосед по

подъезду, имея жену и троих детей, регулярно посещает одну даму,

приносит ей продукты и проводит у неё почти все вечера.

Я была просто потрясена! Да не может такого быть! Я всех считаю

хорошими и хочу пребывать в таком убеждении всегда.

В этом состоянии я зашла к той же соседке и поведала ей только что

услышанное:

- Не могу поверить! Как же он может!

И в волнении не заметила, что мы не одни, что восьмилетний сын соседки

тоже слушает.

 

Никто никогда не мог бы подумать, что ребёнка надо опасаться. Но

пожалела об этом чуть позже, когда узнала, что этот маленький гадёныш

тем же вечером пришёл к тому мужчине домой, как будто поиграть с его

сыном, а сам его жене заявил:

- А вот Елена Сергеевна сказала, что ваш муж…

Такое поведение для маленького ребёнка – абсолютная аномалия!

Жена не подозревала ничего, была, естественно, неприятно удивлена,

накинулась на мужа. Сцена ревности. Скандал. Разоблачение.

Но виноватыми вышли не столько муж - изменник и не подлый мальчик, а

я!

 

В конце учебного года в ансамбле произошли кадровые перестановки. Я со

следующего сезона буду вести группу, в которой занимается «наш

мальчик». И дети тоже уже прослышали про смену руководителей.

Так вот, в один день я подошла к детям своей будущей группы с просьбой

помочь перенести костюмы в другую костюмерную. «Наш мальчик» стал от

имени всех отговариваться, что, мол, они устали.

И вдруг, у него в голове что-то щёлкнуло, он легко вскочил и быстро

убедил всех, что им ничего не стоит помочь. И все нагрузили на себя

костюмы и с радостью перенесли.

 

Ребёнок думал, что взрослый человек не сможет его просчитать. А читалось

легко: к будущему руководителю надо заранее подмазаться, показать себя

с хорошей стороны.

У того подлого мальчика есть старший брат, но мать любит младшего. А

младшему хорошо удаются только подлости, в школе он еле-еле тянет

программу. Так мать, представьте, заставляет старшего сына, который

хорошо учится, специально не получать высокие оценки, чтобы этим не

травмировать младшего».

 

- Вот даже как! – почти разом воскликнули Дарья и её муж.

- В принципе, дети, нормальные дети, такого не совершают, - убеждена

Дарья - Но дети, оказывается, бывают и ненормальные, в которых с

молоком матери уже вложена подлая сущность. Они, может, и не виноваты,

но это начало толкает их даже без их желания. Может, бездумно, то есть,

без какого - либо плана, без продуманной линии поведения.

- Потому что очень не хочется верить, - подхватила Елена, - что в восемь -

девять лет можно уже преследовать какую-то мерзкую цель и добиваться

её. Иначе в этом случае, - уверена Елена, - вырастет монстр, который

пойдёт по головам с приятной улыбкой и с правдивыми, ясными глазами.

- Помните слова Беллы Ахмадулиной «К предательству таинственная

страсть», - рассуждала Дарья, - так вот это как раз тот случай. В некотором

смысле нам повезло, ибо наши представления о жизни сегодня

расширились. Лично я такого никогда не встречала, к счастью.

- А вам не кажется, что ребёнок не виноват, - высказала противоположное

мнение Елена. – Просто взрослые слишком болтливы, а мальчик всего – то

и сделал, что покрасовался перед другими своей осведомлённостью и

наверняка получил от этого удовлетворение и радость: ещё бы – знать

такие важные взрослые тайны! Мой муж даже меня и обвинил!

- Я думаю так, - вступил в разговор муж Дарьи. – У писателя Николая

Леонова есть слова: «Что делает женщина, получив информацию? Она

несёт её другим. Это называется “делиться”». У человека вообще есть

потребность поделиться тем, что он узнал сам. Это заложено на

генетическом уровне. Я считаю поведения Елены абсолютно нормальным, -

он одобрительно посмотрел на собеседниц, - а вот ребенок - с явными

склонностями к подлым поступкам, он уже умеет хитрить, принимать

нужную ему личину, высчитывать выгоды. Если бы он поделился со

сверстниками, что владеет такой информацией, это было бы более-менее

понятно: похвастался, горд, что вот другие не знают, а он знает. Но таким

из ряда вон выходящим образом поступить и не раз – абсолютная

аномалия. И что хуже всего, так это поддержка матери, ослеплённой

любовью к сыну.

- А ведь, скорее всего, - осенило Дарью, - что мать и есть пример для

сына. В Библии написано: «Не бывает гнилого дерева, которое приносило

бы хорошие плоды. Каждое дерево узнают по его плодам». Я склоняюсь к

тому, что мать с высокими духовными качествами непременно разглядела

бы зачатки порока в сыне и боролась бы с ними, а не защищала. Что

касается старшего сына, который не болен подлостью, то нет правил без

исключения.

- С большой долей вероятности, мать в будущем поплатится за то, что

взрастила такого сыночка, - высказала предположение Елена, - следуя

мудрым словам поэта:

И ты будешь волков на земле плодить

И учить их вилять хвостом,

А то, что придётся потом платить,

Так ведь это ж, пойми, потом.

(А.А. Галич)

- Я помню, - добавила Елена, - как у нас дома собирались подруги мамы и

та, которая только что вернулась с курорта, непременно рассказывала о

своём курортном романе, хотя все они - замужние женщины с детьми.

Слушали с интересом, без осуждения, даже, скорее, с некоторой завистью.

Считалось, что иногда женщине надо развеяться, что это никак не

отразится отрицательно на семье, а, наоборот, внесёт свежесть в

отношения. Когда на душе у женщины светло, она и к мужу относится с

большей радостью и к детям более внимательна и заботлива. Мужья ни

сном, ни духом не знали об этом. Сейчас я не думаю, что это правильно, но

речь о другом. Я специально рассказала, чтобы показать, что никто ни из

взрослых не шёл и не докладывал мужу, ни, тем более, я с братом, хотя мы

всегда слушали все истории. Такое действие даже не приходило в голову! А

почему? – задалась вопросом Елена. – Потому, что в каждого человека

изначально заложена модель правильного поведения, что-то с самого

детства уже руководит рассудком: это можно и нужно, а вот это –

недопустимо. И гармоничная семья вносит огромную лепту в морально-

нравственные качества детей!

- Но из каждого правила есть исключения, как мы знаем, - подытожила

Дарья, - а потому и встречаются иногда такие мальчики и девочки, которых

обделили при раздаче норм и правил поведения, да и с родителями им не

повезло.