Машина («самая надежная модель, вам будет жалко возвращать ее назад») заглохла «на ровном месте». Впрочем, на высоте более двух тысяч метров идиома о ровном месте явно «не к месту». Олеся еще раз попыталась запустить двигатель. За окном в быстро подступающей тьме проносились и ныряли в бездну полчища отчаянных снежинок. А что, если бы мотор не заглох, а, напротив, взревел и всеми своими лошадиными силами увлёк автомобиль вместе с Олесей за ненадежную оградительную полосу? Может, это - желанный выход?

Странно, но больнее всего Олеся переживала не измену мужа, а банальность случившегося и несвойственные ей, умной, сильной, деловой женщине, слепоту и наивность. В Швейцарию она сбежала не от сочувствующих или злорадных взглядов знакомых и коллег, а от себя. Но десятидневный отдых в альпийских декорациях не дал желаемого результата. Она по-прежнему вела нескончаемый диалог с призраком мужа и не могла выкинуть из памяти фотографию в Фейсбуке: двадцатилетняя хорошенькая худышка старательно выпячивает разрисованный «под арбуз» округлившийся животик. «Художник-декоратор» с умилением смотрит на результаты своей работы: картинку на животе и, собственно, сам живот. И не поверишь, что это он на протяжении семи лет брака уговаривал Олесю повременить с продолжением рода, пока…

Олеся вздрогнула от стука в окно автомобиля.

- Вам помочь? – средних лет крепыш, судя по акценту – американец, приветливо улыбался Олесе. Помочь, как выяснилось через полчаса, так и не смог, зато любезно предложил место в машине, на переднем сидении которой устроился хмурый подросток в наушниках.

- Вы не знаете, куда попали и где находитесь? Я тоже, - сообщил американец, осторожно ведя автомобиль по горной дороге, - навигатор не работает, мобильной связи нет. Может, дело в непогоде? Но дорога вроде расчищена, значит, где-то поблизости деревня или шале. Меня зовут Билл, а это Кевин, мой сын, ему скоро четырнадцать. Трудный возраст.

Через час совсем стемнело, непогода родила настоящую вьюгу. Снег почти скрывал дорогу, и Олеся уже не верила, что они доберутся до жилья прежде, чем движение станет невозможным. И тут они выехали на развилку. Неширокая полоса разделялась на две узкие, одна из которых уходила влево и немного вниз, а другая, правая, явно устремлялась вверх.

Билл остановил машину. Задремавший Кевин встрепенулся, посмотрел в окно, потом на отца, оглянулся на Олесю и снова погрузился в параллельную рок-реальность.

- Я думаю, нам нужно ехать по левой дороге, - сказал Билл. Олеся промолчала, почувствовав вдруг, как страшно устала. Она уже не могла что-то доказывать мужу, укорять себя или размышлять о возможности окончательного решения всех проблем с помощью альпийской бездны. Хотелось лишь обжигающе горячего чая и постель, пусть не мягкую, но тёплую.

Не дождавшись от спутников ответа или совета, Билл повернул влево. И тут же ударил по тормозам, ослепленный светом фар. Встречный автомобиль тоже остановился. Стекло поехало вниз. Холодный ветер кинул горсть снежинок в и без того белые, как воротник дедморозовой шубы, волосы водителя.

- Там тупик! – выкрикнул незнакомец по-французски. – Нужно ехать вверх! Сен-Либрари в трех километрах отсюда.

Жерар (так звали водителя встречной машины) не обманул: не прошло и получаса, как Олеся сидела в тёплом кресле у камина с чашкой горячего шоколада в руках. В маленьком отеле быстро справились с нашествием гостей. Правда, Жерару и Олесе пришлось подождать, пока Мари, хозяйка, приготовит к заселению одноместные номера. Биллу и Кевину повезло больше: их уже повёл в двухместный номер Морис, муж Мари.

Олеся не заметила, как задремала. А, проснувшись, не сразу смогла понять, куда попала. Комната у камина, румяный здоровяк за стойкой колдует над коктейлем и тихо беседует с седым мужчиной в синем свитере с зимним орнаментом. За окном, разрисованным морозными узорами, черная ночь и белый снег. Ах да, отель в деревушке…как там её? Впрочем, какая разница. Нужно узнать, куда позвонить, чтобы вызволить и починить заглохшую машину, и утром уехать назад, в город.

- К сожалению, мобильной связи и интернета всё еще нет, - сказал, виновато улыбнувшись, Морис, - не волнуйтесь об автомобиле, мой сын займется этим, как только утихнет буря.

- А утихнет она нескоро, - подал голос Жерар.

- Да, обычно такие бури длятся не меньше трех дней. Сегодня – первый. Вы можете пройти в номер, - Морис протянул Олесе ключ, - по лестнице на второй этаж, комната справа. Раковина и туалет в номере, ванная в конце коридора. Но не волнуйтесь, кроме вашего на втором этаже лишь один номер, там живет мадам Ван, очень спокойная дама.

Три дня в деревушке в горах? Без связи и интернета? Наверное, Олеся должна была расстроиться, но, как не странно, перспектива альпийского плена её не пугала.

- Мадам Ван – из Китая? – почему-то поинтересовалась она происхождением незнакомой соседки по этажу. – Много ли еще постояльцев в гостинице?

- Отель полностью заполнен. Мадам Ван из Шанхая, - Морис протянул коктейль Жерару, - кроме неё, вас, мсье Жерара и мистера Уилсона с сыном у нас сейчас гостит господин Гафур. За ужином, через полчаса, все соберутся.

«Прямо как в старых анекдотах, - думала Олеся, оглядывая собравшуюся за столом компанию, - встретились в швейцарской деревне русская, китаянка, француз, американцы и араб…»

Языком общения стал английский. Морис и Мари объяснялись на английском вполне прилично, Жерар, смешно коверкая слова, сыпал байками наперегонки с румяным после бокала глинтвейна Биллом. Мадам Ван с удовольствием слушала и улыбалась. Гафур, похожий на принца из арабской сказки, если бы не глаза, мрачные, как у уставшего от жизни старика, молчал и ел всё, что подавала на стол Мари, жестом отказываясь от предлагаемых Морисом напитков.

- Мой друг однажды проторчал у вас, в Сен-Либрари, неделю. Вы помните ту бурю, в 2011-м? - спросил у Мориса Жерар. - Друга зовут Рене, это он посоветовал мне ваш отель.

Друг посоветовал отель? Выходит, хотя бы один из них попал сюда неслучайно. Олеся хотела спросить, чем же так запал в душу друга Жерара Сен-Либрари, но не успела. Её опередил Кевин, до этого пребывающей в привычной нирване, источник которой, тяжелый рок, пробивался наружу из словно приросших к ушам подростка наушников.

- Это что ж, мы тут и неделю сидеть можем? Я сдохну в этой дыре без интернета! Что тут вообще можно делать?!

- Читать, - никто не ожидал, что возмущенному Кевину ответит молчаливая Мари, - в Сен-Либрари прекрасная библиотека. Мадам Ван, месье Гафур и месье Жерар тому свидетели.

- Библиотека? – в голосе Кевина отчетливо слышались нотки презрения, чуть ли не брезгливости. - Вы бы еще предложили заняться вышиванием.

- Если ты предпочитаешь вышивать, я с удовольствием дам тебе свои иголки и нитки, - спокойная доброжелательность Мари была язвительнее самого изощренного сарказма. – Мсье Жерар, вас не затруднит проводить мистера Билла, Кевина и мадам Олесю в библиотеку?

В библиотеку, так в библиотеку. Не в номере же сидеть. К тому же Олесе стало любопытно, каким собранием книг может похвастаться швейцарская глубинка. Французский она знала плохо, но, может быть, тут найдутся книги на английском?

Однако Кевина перспектива похода в библиотеку не устраивала. Реакция подростка оказалось столь бурной и неадекватной, что потрясла всех, кроме Билла. Олеся вспомнила, как в машине Билл что-то говорил о трудном возрасте. Похоже, это была не фигура речи и не добродушное ворчание счастливого отца, а прорвавшаяся на минуту сквозь привычную маску боль. Сейчас, когда Кевин запустил своим мобильником в стену и вылетел из комнаты, выкрикивая ругательства, Билл молча встал и пошёл за сыном. Олеся вдруг подумала, что неизменная улыбка Билла – вовсе не свидетельство хорошего настроения, а источник багрового румянца, скорее всего, не здоровье, а повышенное давление.

- Они вернутся, - ответила на не заданный никем вопрос Мари, - подождите немного, пойдете все вместе.

И они вернулись. Первым пришел Билл. Взял чашку у Мари, сел на своё место за длинным столом и, глядя на огонь в камине, сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:

- Полтора года вот так. Всегда был нормальным ребенком, спокойным, весёлым, никаких проблем. А как тринадцать исполнилось, началось. Грубость, воровство, наркотики. Психологи говорят, нужно терпение. Психиатры не видят патологий. У нас еще трое младших, оба работаем. Жена на пределе. Нет, уже за пределом. Я повёз его в Европу не потому, что надеялся… Я жене хотел дать передохнуть.

Билл замолчал, прислушиваясь. В глубине дома хлопнула дверь, и через несколько секунд на пороге гостиной показался Кевин. Подошёл к столу, допил колу из своего стакана, подобрал все еще валяющийся у стены мобильник и, не проверив, работает ли он, обратился к отцу:

- Ну, мы идем в эту чертову библиотеку, или будем тут торчать?

Здание библиотеки находилось в двух шагах от отеля, на противоположной стороне маленькой площади. Однако преодолеть даже столь небольшое расстояние оказалось непросто: ветер сбивал с ног, снежинки, вдруг превратившись с ледяные пульки, ранили щеки и лоб. Жерар шёл впереди, за ним – Кевин, Билл и Олеся. Замыкал шествие так и не сказавший ни слова Гафур. Мадам Ван отказалась составить компанию: она взяла книгу из библиотеки перед ужином.

Жерар потянул массивную дверь одноэтажного каменного дома. Раздался мелодичный звон колокольчика, дверь распахнулась. Олеся не удивилась бы, увидев, что внутри здание освещается свечами. Но нет: и небольшую прихожую, и читальный зал заливал электрический свет. Почему-то Олеся ожидала, что их встретит колоритный старик а-ля Дамблдор. Однако с деревянной стремянки у дальнего стеллажа спрыгнула невысокая стройная девушка, на вид чуть старше Кевина.

- Я как раз нашла вашу книгу, – девушка протянула Жерару увесистый том в кожаной обложке.

- А я привёл тебе новых читателей, Элиз.

- Отлично! – девушка улыбнулась Олесе, Биллу и Кевину, кивнув, как старому знакомому, Гафуру. Удивительно, но араб кивнул в ответ, и на его лице Олеся успела заметить слабое подобие ответной улыбки. Гафур и Жерар уселись в удобные кресла в противоположных концах читального зала и погрузились в чтение. Олеся не заметила, какую книгу и откуда взял Гафур.

- Книг на английском у нас много, они в соседней комнате, - обратилась Элиз к Биллу, - а вот обилием литературы на русском мы похвастаться не можем, всего один шкаф, вон там, у окна справа.

Заметив изумление на лице Олеси, Элиз звонко засмеялась и пояснила:

- Во-первых, в нашей деревне живет тридцать семь человек, и скрыть тут невозможно даже вскочивший в самом укромном месте прыщик. А во-вторых, мне о новых постояльцах рассказали родители за обедом. Так что я знаю, что вы приехали из России, а Билл с Кевином – из Аризоны.

Ну конечно, родители! Элиз – утонченная копия Мориса, только не с черными глазами, а с голубыми, как у Мари.

- Я другому удивляюсь, - добродушие Элиз располагало к откровенности, - тому, что в деревушке, где живет тридцать семь человек, есть книги на разных языках. Кстати, мадам Ван и Гафур, они…

- Китайских книг у нас всего двадцать шесть, - не дожидаясь конца фразы, ответила Элиз, - а вот арабских больше, почти столько же, сколько русских. Есть даже старинное издание Корана, очень ценное. Ваше удивление вполне понятно. Библиотека Сен-Либрари – уникальна. Её начал собирать мой прапрадед, Кристоф. Никто не знает, откуда он приехал, и я думаю, что Кристоф – не настоящее имя. В конце девятнадцатого века тут жила только большая семья пастухов. Кристоф быстро подружился с главой семьи и сумел стать его незаменимым помощником. Он мало смыслил в животноводстве, зато умел буквально из ничего мастерить разные полезные в хозяйстве приспособления. А еще он посоветовал моему прапрапрадеду построить гостевой дом. Тогда-то и появился в Сен-Либрари (так Кристоф назвал это место) наш семейный отель. И он редко пустовал и пустует, хотя когда-то мой прапрапрадед сильно сомневался, что найдутся чудаки, которые приедут смотреть на горы и коров.

Рассказ Элиз прервал Билл. Он вышел из соседней комнаты с двумя книгами в руках:

- Вот, мы выбрали. Можно взять книги с собой в отель?

Хм, выбор Кевина можно было предвидеть – «Гарри Поттер». Название второй книги Олеся не разглядела.

- Конечно, берите, - ответила Элиз.

Билл направился в прихожую, но тут из комнаты английской литературы выглянул Кевин:

- Пап, я останусь. Иди в отель, а я буду здесь читать.

Кевин забрал у отца свою книгу. Он не смотрел на Элиз, но Олеся не сомневалась в причине его нежелания уходить из библиотеки.

Когда входная дверь звоном колокольчика проводила Билла, а Кевин, чуть помедлив, исчез в «английской» комнате, Элиз продолжила рассказ:

- Кристоф привёз с собой в горы большой сундук. Дети, их в семье было много, тут же решили, что в сундуке – сокровища. Но там были книги. Мой прапрапрадед сказал жене и старшему сыну, что только блаженный потащит в горы сундук с книгами. А Кристоф в первый же вечер своего пребывания в семье уселся у очага и начала читать, вслух. Мне так и не удалось выяснить, что за книгу он читал. Но точно знаю, что уже через несколько минут чтение Кристофа слушали не только дети. С тех пор до самой смерти Кристофа каждый вечер вся семья собиралась вместе и слушала его чтение.

Вскоре Кристоф женился на дочери пастуха, у них родились дети. Старый пастух умер, хозяйство перешло к его старшему сыну, ставшему к тому времени лучшим другом Кристофа. Хозяйство, кстати, процветало, во многом благодаря нововведениям Кристофа. И книгам по сельскому хозяйству и сыроварению, которые он выписывал. Но куда больше Кристоф закупал для библиотеки других книг.

Да-да, настоящая библиотека, появилась в Сен-Либрари в самом начале двадцатого века. Этот дом был построен специально для книг. С тех пор кто-то из членов семьи всегда работал библиотекарем. Сначала книги выдавал сам Кристоф, потом – его дочка, потом – мой дед. Получается, я – четвёртый библиотекарь Сен-Либрари.

- И все эти книги приобретены на средства вашей семьи?

- Да, - кивнула Элиз.

- Но…Я не понимаю. Вы же выдаете книги бесплатно? И цены в отеле, я поинтересовалась, вполне демократичные. А книги стоят дорого. В чем же выгода?

- Скажу, не хвастаясь: наша семья, точнее, наш клан – достаточно богатые люди. Мои многочисленные дяди-тёти, кузены, братья и сёстры получили хорошее образование. Я, между прочим, окончила университет в Женеве. Некоторые наши родственники уехали из Швейцарии, но многие продолжают работать на семейное дело. А книги…Они и не должны приносить доход. Это – совсем другое. Впрочем, - Элиз улыбнулась, - я отвлекаю вас от главного. Выбирайте книгу, она вас давно ждёт.

Олеся еще о многом хотела расспросить Элиз, но девушка явно дала понять, что разговор закончен. Последняя фраза, о книге, которая ждёт Олесю, прозвучала как заклинание или напутствие.

Олеся послушно подошла к «русскому» шкафу. Семь полок плотно заставлены русской классикой: Достоевский, Чехов, Пушкин, Лермонтов, Толстой. Олеся выбрала «Войну и мир». В первый раз она жадно проглотила «мир», перелистывая, почти не читая, «войну», лет в одиннадцать. А потом перечитывала несколько раз.

Дома, в старом собрании сочинений, четыре коричневых томика с «Войной и миром» несколькими поколениями читателей были зачитаны до потертостей. Но в библиотеке Сен-Либрари томики благородного густо-красного цвета, похоже, еще никто не открывал. И почему-то «Война и мир» состояла не из четырех, а из пяти томов. Наверное, пятый том – комментарии, может быть, критика и прочий «гарнир» к бессмертному творению великого старца.

Олеся села неподалёку от Жерара в кресло-качалку возле электрокамина (жаль, что не настоящий, как в гостиной отеля, но книги и живой огонь – опасное соседство) и начала чтение с последнего, пятого тома. Её ожидания не оправдались: никакого «гарнира». Перед ней – продолжение истории Наташи и Пьера, Николая и Марьи, их детей и внуков. Какой полоумный издатель отважился включить в собрание сочинений классика сиквел неизвестного автора?

Олеся подавила желание отбросить книгу. Нет, не так: как только она справилась с удивлением и возмущением и прочитала первую страницу, она вдруг снова почувствовала себя школьницей, навстречу которой с пожелтевших страниц старой книги выбежала кудрявая девочка в кисейной юбочке и кружевных панталончиках. Только теперь к ней пришла не юная графинюшка Ростова, а тридцатилетняя Мария, дочь Наташи и Пьера.

Олеся точно знала, что Толстой не писал продолжения великого романа. И при этом она могла бы поклясться, что каждая строчка в красном томике, лежащем на её коленях, написана Толстым. И точно так же, как когда-то Наташины мечты, наивные рассуждения и странные с точки зрения взрослых поступки непостижимым образом оказывались созвучны мыслям и желаниям девочки, разминувшейся с героиней Толстого на двести с лишним лет, так и сейчас тревоги и надежды Марии трогали самые сокровенные струны Олесиной души.

И душа отзывалась. Олеся вдруг поняла, нет, не поняла, а почувствовала, что душа её, после измены мужа сжавшаяся и иссохшая, как забытый на пляже под безжалостным солнцем кусочек морской губки, с каждой минутой, с каждой прочитанной строчкой набирает живительную влагу веры и любви. И оживает.

Голос Кевина разорвал библиотечную тишину так неожиданно и грубо, что Олеся вздрогнула и чуть не выронила из рук книгу.

- Я чё то не понял, это какой Поттер? Я читал первую книгу, там всё по-другому было.

- Всё? Совсем всё по-другому? – Элиз спрашивала очень серьёзно и немного таинственно.

- Не, ну не всё, конечно. Но вот этот парень, в Хогвартсе, Смокки, его же не было раньше. Я не мог его забыть, других, может, и забыл бы, но такого – нет.

Олеся подумала, что сейчас Элиз спросит: «Какого такого?». Но девушка лишь пожала плечами, словно потеряв интерес к разговору и, отворачиваясь к полкам, на которых что-то искала, бросила безразличным тоном:

- Может, новая версия, точно не могу сказать.

Кевин еще минуту-другую постоял, глядя, как Элиз то ли перебирает корешки книг, то ли гладит их узкой сильной ладонью, и снова скрылся в «английской комнате». Жерар, тоже ставший невольным свидетелем разговора, хмыкнул. Пожалуй, впервые после их встречи на горной дороге, он не улыбался и выглядел лет на десять старше. Почувствовав взгляд Олеси, Жерар повернулся к ней.

- А какую книгу читаете вы? – Олеся сомневалась, можно ли в библиотеке Сен-Либрари задавать подобные вопросы и ждать на них ответа, но не могла не спросить.

- Нгози Адичи Чимаманда "Половина желтого солнца".

- Я слышала про этот роман. Он на английском, ведь так?

- У меня – в переводе на французский.

- Тут и переводные книги есть?

- Конечно. Мадам Ван, например, выбрала «Элегантность ёжика» на китайском.

Олеся, не решившись задать другие вопросы, перевела взгляд на Гафура. Случайно или преднамеренно он сел так, что свет от лампы падал лишь на книгу, оставляя лицо скрытым в густой тени. Какой надлом или преступление привели его в Сен-Либрари? Как и чем ударила жизнь по записному оптимисту Жерару? Героиней какой трагедии или драмы стала скромнейшая мадам Ван?

Олеся была почти уверена в том, что любой читатель попадал, попадает и будет попадать в библиотеку Сен-Либрари неслучайно. И выбор книг, и содержание «версий» предопределены. Кем? Может быть, тем, кто наложил семь печатей на Книгу, «написанную внутри и отвне». Когда-нибудь она попытается понять, какие пути ведут сюда людей. Но сейчас ей нужно успеть прочитать пять красных томов. С начала, вроде бы известного, но кто знает…И до конца, до последней точки.