Мужики сидели внизу на лавке под домом. Растерянно смотрели в мир, где ласковое светило не было достаточным условием для просветления. Их было двое. Соседи. Я наблюдал за ними, я впитывал все, что несли мне в мозг чувства.

Напротив Борька, малолетний отпрыск убежавшего в мировой океан моряка-капитана со стажем, крутил "Скорпионз", за который я его уже тихо ненавидел. А снизу слышны были патетические восточные крики. Мурген (или Пурген, хрен его знает) делал гимнастические упражнения. Каждодневные. Старательно ругал свою жену за предполагаемые измены.

Жизнь в нашем доме всегда кипела громко и основательно, так что в нынешнем вечере ничего особенного и не было. Да... чтобы никто меня не заподозрил в очернительстве наших светлых дней, поспешу уведомить читателей, что не все так безнадежно крутилось вокруг меня.

Например, слева, в квартире, обитал дядя Миша, мужик - совсем что надо, без лишних френделей в голове. И сын у него такой же. Правда, где-то в слишком дальнем конце Родины.

А на третьем этаже у отшельника - одного из сидевших внизу мужиков (того, что повыше ростом и чуть благоразумнее другого, совсем ушедшего в уныние) росла чудная дочь - пятиклассница Катя, кудрявый ангел, всегда вежливая и запоем читающая все, что я ей давал из своей библиотеки.

Набрав в кулек яблок, что привезла сестра из села, находящегося в двадцати километрах от города в удобно журчащей тихой природе, я спустился вниз. Подошел к ним. Протянул.

Мужики посмотрели на меня осуждающе.

- Время загрузить работой изнывающую плоть! - весело крикнул я.

Худенький, совсем вроде доходяги, посмотрел на меня жалобно и сказал:

- И зачем над созданиями из праха изгаляться?

- Ешьте-ешьте! Мне не жалко, - подзадорил я мужиков, - чего сидим?

Тот, что покрупнее, с кличкой Джанго, волочащейся за ним из отвратительной (из-за слабой связи с культурным наследием) юности, внимательно разглядывал яблоки. Неохотно ответил:

- Его ждем!

Я призадумался. С ними никого не было. Точно. Я полдня смотрел в окно, все хотел Борьке крикнуть, что в таком нежном возрасте "Скорпионз" не слушают.

- Кого его?

- Ну... его. Ушел, сказал - подождите, а сам пропал. - ответил Джанго.

- Так, а зачем ждать-то? Любите городской периметр без привязки к социальной личности. В нем еще остались кой-какие наслаждения.

Мужики посмотрели на меня совсем нехорошо. Более хилый даже тихонько вздохнул. Под его ногами сиротливо валялось пустое средство от безнадежного настроения, действие которого давно закончилось и перестало делать угол зрения на мир приемлемым. Мужичок вытянул из пиджака мятую цигарку, прикурил волнующимися руками и неожиданно выпалил:

- Он говорил, что каждый может из жизни взять лишь то, на что тянет. И если тебе, например, дали зарплату в пять штук, а потянешь внутри только на сотню, то излишек не превратишь себе в радость. Сам отдашь туда, откуда приходят лишь жалобы.

- Кто он? - опять не выдержал я.

- А... - безнадежно махнул рукой Джанго, - Плюнь. Его видим только мы, больше никто. Он сказал, что у нас к этому дар имеется. А все потому, что направление надо обнаружить в жизни. Правда, Кать?!

Катька выглянула из окна и весело крикнула:

- Что, папа?

- Я говорю, цель должна быть у исчадий всех этих на земле. Вот ты зачем хорошо учишься, зачем по ночам читаешь? А?

- Зачем? Так хочется же читать - вот и читаю. Не знаю, в общем - засмеялась из окна Катька.

Джанго махнул, наигранно сердясь, рукой. А я подумал - "Устами младенца глаголет истина!".

Мои богатые родственники долго воспитывали свое единственное чадо. Чадо изнывало от нагрузок и в конце концов сорвалось во все тяжкие. Жизнь полна указателей. Они повсюду. Джанго или Катька эта. У всех можно поучиться, было бы желание.

Я поднялся в квартиру и включил телевизор. В его утробе несчастливые люди отчаянно рассказывали, как другие несчастливые люди отбирали возможность жить.