Высоко в небе пики серебрились, Вокруг лежали вечные снега, В ущельях узких грозно реки бились. Людская редко проходила здесь нога. Здесь Адыл Су к Баксану с шумом мчалась. Шумели сосны мирно вдоль неё. Черёмуха цвела и распускалась. И Шхельда с грохотом рвалась через каньон. Вот в этот мир нетронутой природы. Под сень лесов, нагроможденье скал Явились, вдруг, какие-то "народы". И мир спокойный швами затрещал. Они явились, вдруг, во все, внося смятенье: Как в шум ущелья, так и в населенье лагерей. Взялись за топоры с огромным вдохновеньем, И песни зазвучали там всё громче и звучней. Кто это? Жители другой планеты? Иль чудо звери вышли из глухих лесов? В одних трусах, лишь солнышком пригреты, Они работали с восьми до двадцати часов. Стонали сосны, плакала природа. Но даже грохот бурной Адыл-Су Не мог остановить стремление "народа" Построить городок палаточный в лесу. Сначала лес рубили, ставили палатки. И прямо на земле прикидывали план, И хоть хотелось есть, и ноги были шатки. Но за баллонами ходили в Джан-Туган. Как для людей давным-давно водопровод Новинкой был и, вдруг, обыденностью стал, Так этот молодой и сметливый народ Зажег в горах Мосгаз, который вспыхнул и уже не угасал. Народ упорный эти альпинисты, Хотя сачки встречаются меж них, Коль захотят, в работе, как артисты, Работают с душой, едят за семерых. Но чтобы всё дело исправно вершилось, И все занимались полезным трудом, Начальство на крайние меры решилось: Нам "перья" вставлять, чтоб порхали потом. Нам "перья" вставляли и мы улетали, В полёте ведь легче вину осознать, Внизу ж кто остался, напрасно гадали: Куда полетели и где нас искать. Над Шхельдой ракетой взовьешься азартно, С пером на земле, как на шиле сидишь, Так вот и летаешь туда и обратно, И сверху на землю с надеждой глядишь. Вдруг, выпадет скоро "пёрышко" это, И ты приземлишься в палатку свою. Но. Нет, коли вставят, так держится крепко. И только судьба тут поможет тебе. Ерохин - вождь. Душа всего и сердце. Ты только гадай: полюбит или нет? Не подберёшь ключа к его заветной дверце, Гляди тогда - не оберёшься бед. Ведь всякий знает - коль начальник любит, Живёшь себе без горестей и бед. Он о тебе, как о других, не позабудет. Ты будешь сыт, обут и обогрет. Боб Волков стал у нас завхозом ярым, Хотя не он по штату им стоял. Борис нас одевал всегда, но чаще старым, А Скрипченко едою всех снабжал. Кузьмин следил за общими делами: Он строгие порядки наводил, А Адик Белопухов лишь руками И к месту, и ни к месту разводил. Туманов "Кот" занялся новичками: Следил за ними, нянчил и холил, А Иванов Вадим таскал носилки и, гремя бачками Для факелов спас-фондовских, форсил. Вот лагерь построен. Все думали - Баста! Теперь бы пожрать, да в поход уходить. Но есть же на свете чиновничья каста - Фролов тут явился, чтоб планы разбить. Начальник района на то и поставлен, За тем и назначен, чтоб всюду мешать: Живу, как задумаю, хочется - сделаю, Скажу - сразу станете скалы ломать. Линейку расширить, спецфонд обеспечить. Булыжник с дороги в сторонку убрать. Коль вздумает кто-то, хоть как-то перечить. Всю эту контору велю закрывать. И вот, обливаясь стами потами, Весь сбор под дубинушку камень катил: Две тонны свернули своими руками, Фролов же в сторонке за всеми следил. Так сбор был спасён, хоть потели немало. Спасфонд обеспечен, и начальство ушло. А время тем временем быстро бежало: В муках таких две недели прошло. Казалось, всё кончилось, впереди восхожденья. Так нет же, и тут стерегла нас беда: Жратвы не хватило - ведь вот наважденье, А с брюхом пустым не уйдёшь никуда. Ведь если б кормили обычных людишек, То им бы хватило с избытком всего, И даже остался б, наверно, излишек, А тут доходило вот до чего... Привозят три тонны продуктов отличных, Заложат в кладовку и только вздохнут, Как снова машина запасов различных Должна привозить. А иначе капут. И Женя Кудрявцев - наш повар бессменный, И Лёвушкин Юра - его консультант, Как утро - готовят нам завтрак отменный, Такой, что и сотни людей не съедят. А тут набегает всего лишь десяток, Минута, другая и варева нет. И можно сказать, коли хочешь быть краток, Что так же бывает и каждый обед. Как утро настанет - в палатках движенье. Дежурный гоняет людей из мешков. Как только утихнет сопротивление Весь лагерь , "почти", на зарядку готов. Всегда и повсюду есть люди на свете, Законы которым не пишут вовек. Инструктор в горах словно солнышко светит, Не бог он ещё, но и не человек. Но даже на солнце бывает затменье. Кузьмин то затменье у нас совершил. И в лагере вывешено постановленье: Зарядка для всех. Кем бы ты здесь ни был. Теперь и инструктор - гроза отделений По утру в палатке листочком дрожит. Его отучили от утренней лени, Он так же, как все, на зарядку бежит. Начальник инструктора лает, инструктор - стажера. Стажер же отводит всю душу в низах. Таков уж порядок спортивного сбора, Особенно если идёт он в горах. Коль нет дисциплины, спасаловка будет. Быть может, не станет кого-то из нас. Так пусть же никто никогда не забудет, Коль видел всё это хотя бы и раз! Альпинист, как минёр, ошибаться не может. Ошибка в горах часто к смерти ведёт. И если тебе только друг не поможет, Слететь можно так, что никто не найдёт. Поэтому Игорь "пропеллеры" ставил, "Фитиль" заправляли нам всем, и тогда Он нас по серьезному думать заставил, О том. Как ходить безопасно всегда. И вот, наконец, начались восхожденья. Бывали тут дни, что все группы в горах. Тогда у начспаса начинались волненья. Но это забота была, а не страх. На "двойки", на "тройки" уходят ребята. Одни уж вернулись, других ещё нет. У новичков же великая дата- На Гумачи все уходят в обед. Вот группа с "пятёрки" вернулась удачно, Пожила денёк, да и снова ушла. Те весело смотрят, другие же мрачно: Идти, видно, очередь их не пришла. Лагерь пустой, лишь десяток оставлен: Они в спасотряде.... Да кухня дымит. Здесь каждый к делам непременно приставлен, Кто чистит картошку, кто посудой гремит. Вот день весь прошел, скоро вечер настанет, Ну, чем тут заняться, чтобы скуку прогнать? И выход один: в Джан-Туган подаваться На танцы. В кино иль в пинг-понг поиграть. Пусть тут не Москва, всё же все приодеты. Хоть эти наряды не наших веков: Ковбойка, штормовка или свитер помятый, В штанах ли, в тирольках - почти без штанов. Фонарика луч, да голос соседа. Тропинка таится там где-то средь скал. Высоко в горах след от лунного света - Таким этот путь в мою память запал. Да, лагерь не сбор наш всегда молчаливый. Здесь свет электрический ярко горит, Гремит радиола, движок говорливый Там где-то внизу монотонно стучит. Придёшь и танцуешь, иль смотришь на танцы, Покличешь ребят, чтоб идти по домам. Ведь если проспишь, не избегнуть тут кары: Работать на кухне достанется вам. А эта работа совсем неприятна: Картошку ли чистить, иль воду таскать. Так вот и спешили мы дружно обратно, Чтоб лишний часок этой ночью поспать. Так смена прошла, а за нею вторая. Уже сделана Ушба прямо в лоб по стене. И вот уж последний костёр, догорая, Нас сразу приблизил к родимой Москве. Прощайте же горы, мы уезжаем Штаны протирать и науки учить. Но вас ненадолго мы все покидаем. Никто нас не сможет совсем разлучить. Вы будете сниться нам часто ночами. О вас разговоры пойдут каждый час. И это продлится, скажу между нами, Пока не сойдёмся мы все среди вас. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
