Что хочет автор. Литературные конкурсы

Чтобы разобраться в западной политике Юстиниана, надо отметить, что подчас падение Западной Римской империи понимают схематично. Мол в 476 году это государство исчезло. Ещё пишут, что император Фалес окончательно разделил империю на Западную и Восточную. На самом деле всё было не совсем так. Это гораздо более поздняя схема, мешающая понять логику действий исторических персонажей, а по большому счёту и саму суть событий.

Дело в том, что Римская империя разделялась на Западную и Восточную (оставаясь при этом единой) неоднократно задолго до Фалеса, а его разделение воспринималось современниками вовсе не как окончательное — да по сути, так оно и было. И правление Юстиниана, императора Восточной империи, отвоевавшего большую часть Западной — прекрасное тому доказательство.

Также свержение одного из западных римских императоров Ромула Августа (прозванного Августулом, то есть Августёнком) зачастую подаётся, как падение Западной римской империи. На самом деле, в представлении современников это было не совсем так, а точнее — совсем не так. Дело в том, что свергнувший Ромула Одоакр, отослал знаки императорской власти в Константинополь. Поэтому конец власти императоров Равенны скорее походил на восстановление единой Римской империи, а не на конец существования её западной части.

А то, что фактическая власть на территории Италии принадлежала не константинопольскому императору, а вождю одного из «варварских» племён — так к этому давно привыкли. Кстати, этих вождей традиционно в нашей науке именуют королями. Короли — это государственное учреждение (король — и личность и учреждение в одном лице) более позднего времени, но так как мы давно привыкли называть «варварских» вождей поздней античности этим словом, то в данной работе их именуем королями, понимая при этом, что данные правители не совсем короли в традиционном смысле этого слова (точно так же, как цари древней Ассирии, например, не совсем цари, но терминология прижилась и ничего с этим ни поделать).

Итак, ко времени вступления Юстиниана на престол, та же Италия, например, считалась частью империи, которую император не контролировал. Хотя, как будет показано ниже, византийские императоры, под влиянием тех или иных обстоятельств, порой заключали с «варварами» договора с обязательством не вмешиваться в их дела, фактически признавая их независимость, но общей тенденции это не меняло. Всю бывшую территорию единой Римской империи византийские правители считали своей территорией, это касалось не только Италии, но и Африки, Испании и других частей Западной римской империи.

Понятно, что честолюбивый монарх Юстиниан хотел восстановить реальный контроль над теми землями, которые он по праву (слово «право» здесь используется в формальном смысле) считал своими.

Это важное психологическое уточнение позволит нам правильнее понять западную политику императора Юстиниана. Что касается восточной политики — там несколько проще. На восточных границах Византии велась давняя борьба с Персией.

Вместе с тем дипломатию Юстиниана нельзя рассматривать отдельно от его общей политики, которую схематически можно показать так — Юстиниан хотел: а) оружием вернуть Римскую империю, воспринимая её как всемирную; б) дать ей единый закон; в) дать ей единую правильную веру, причём император выступает в этой схеме как фактический глава церкви, то есть речь шла как бы о построении Царства Божьего на земле.

И ещё одно важное уточнение без которого нельзя понять психологию ситуации — внешняя политика Юстиниана была результатом продуманной на много лет вперёд стратегии, или формировалась как ответы на те или иные вызовы текущей ситуации? В историографии много лет идут споры по этому вопросу.

Правильным на наш взгляд, будет совместить оба подхода. Разумеется, Юстиниан, который до восшествия на престол помогал своему дяде Юстину управлять империей имел общий план восстановления её в прежних границах. Но конкретные действия в том или ином направлении предпринимались в ответ на вызовы текущей политики.

Современники также по-разному трактовали причины тех или иных внешнеполитических действий Юстиниана. Иногда один и тот же человек давал разные трактовки.

Например, Прокопий Кесарийский, секретарь одного из ближайших сподвижников Юстиниана полководца Велизария (Велисария), в разное время давал различные трактовки причин, по которым Юстиниан начал войну на Западе.

По одной версии Прокопия Юстиниан начал войну для того, чтобы покарать узурпатора Гелимера за его предательство, а также чтобы отомстить за своего сторонника – Хильдериха (Ильдериха). Согласно другой версии, Юстиниан начал войну ради помощи православным христианам Ливии. По третьей версии Прокопия Кесарийского, причины западной политики Юстиниана стоит искать в корысти и властолюбии. Согласно четвёртой версии, Юстиниан хотел освободить римлян, проживающих в Африке от вандальских беззаконий.

Отдельно надо подчеркнуть религиозную составляющую внешней политики Юстиниана. Как упоминалось выше, судя по его поступкам, этот император видел своим идеалом восстановление единой Римской империи, но уже не на языческой, а на христианской основе. А в христианстве в его время шла активная борьба между различными религиозными направлениями. Поэтому войны Юстиниана на Западе, например, велись среди прочего под знаком борьбы с арианской ересью.

Внешнюю политику Юстиниана довольно чётко можно разделить на западную и восточную. Причём восточная была в большей мере оборонительной, а западная — наступательной.

Для того, чтобы проводить политику на восстановление границ Римской империи на Западе, Юстиниан постарался быстро закончить войну с империей Сасанидов на Востоке, которая досталась ему в наследство от дяди Юстина I. После этого императору оставалось ждать удобного момента для реализации своих честолюбивых замыслов.

Первым государством, которое завоевал Юстиниан на Западе (точнее на Юго-Западе) было государство вандалов. Это завоевание ниже рассмотрим отдельно и более подробно.

Сразу после падения Вандальского государства взор Юстиниана обратился к другому «варварскому» государству — Королевству остготов (хотя королевств, как указывалось выше, как таковых в строгом смысле этого слова тогда ещё не было мы применяем этот термин, ставший в историографии традиционным).

Как уже говорилось, когда в 476 Одоакр сверг западноримского императора Ромула Августула, он объявил себя правителем Италии — rex Italiae, где слово рекс, можно перевести, как царь или король, другими словами монарх. Но так как слово царь зачастую ассоциируется со словом император, особенно в описываемый здесь период, когда в Константинополе правили императоры, то логичней было бы переводить слово рекс, как король. Хотя собственно королевский титул, как уже упоминалось, появился гораздо позже. Тем не менее, провозгласив себя королём, Одоакр признал номинальный сюзеренитет константинопольского императора Зенона и даже получил от последнего сан патриция. Хотя фактически правил как независимый монарх.

Ничего не изменилось в этом плане, когда остготы, под предводительством Теодориха Великого разбили Одоакра. Хотя Теодорих признавал над собой номинальную власть константинопольского императора — реальная власть в Италии принадлежала ему.

После смерти Теодориха, правителем был объявлен его малолетний внук Аталарих, при регентстве его матери Амаласунты, дочери Теодориха, которая проводила провизантийскую политику и покровительствовала проживающим в Италии римлянам. Это не понравилось многим представителям готской знати и после преждевременной смерти своего сына, Амаласунта была свергнута и вскоре убита, хотя Юстиниан через своих агентов пытался спасти ей жизнь. Новым королём стал Теодахад, двоюродный брат Амаласунты, который подло предал её. Смерть правительницы дала повод Юстиниану выступить мстителем за неё и объявить остготам войну, что облегчалось тем, что его полководец Велизарий разгромил к тому времени Королевство вандалов и установил господство над ближайшими к Италии морскими коммуникациями.

Главнокомандующим в войне с остготами, как и следовало ожидать, был назначен Велизарий, хотя армия в его непосредственном подчинении была относительно небольшой — всего семь с половиной тысяч человек. Но в Далмации ему в помощь был назначен магистр армии (высшая военная должность в Византии) Мунд, который быстро овладел этой остготской провинцией в 535 году. А сам Велизарий тем временем покорил принадлежащую остготам Сицилию, где ему легко сдавались города, так как там было множество приверженцев Византии. Потеря Сицилии сильно осложнила продовольственное обеспечение остготской армии. Сардиния и Корсика также покорились Византии. Казалось, что государство остготов обречено и король Теодахад согласился по сути на подчинение своего государства Византии. Но византийцев поджидали две неприятности — поражение Мунда в Далмации и восстание в Карфагене, которое побудило Велизария покинуть Сицилию для подавления бунта в Африке.

Однако уже в 536 году византийский флот вновь захватил Далмацию, а Велизарий, подавивший восстание в Африке высадился в Южной Италии. Вскоре король Теодахад был убит, так как готам не нравилась его трусливость и нерешительность, а новым королём стал храбрый и энергичный военачальник Витигес (Витигис). Тем не менее Велизарий сумел взять Рим, что произвело огромное впечатление на итальянское население и осложнило положение остготов.

Прокопий Кесарийский, свидетель и непосредственный участник описываемых здесь событий, указывает, что жители Рима сами хотели сдать город византийским войскам, поэтому готскому гарнизону пришлось добровольно покинуть город, так как защищать его и от византийских войск, и от местного населения у них не было никакой возможности.

Вот как описывает Прокопий, что предприняли готы, когда узнали о намерении римлян сдать город:

«Когда готы, которые составляли гарнизон Рима, узнали, что враги находятся очень близко, и заметили намерение римлян, то они стали тоже беспокоиться о судьбе города и, не имея возможности вступить в сражение с приближающимся неприятелем, не знали, что им делать; но затем, с разрешения римлян, они все вышли из города и удалились в Равенну, кроме их начальника Левдериса, который остался там, стыдясь, думаю, постигшей его судьбы. Случилось, что в один и тот же день Велизарий с императорским войском входил в Рим через ворота, которые назывались «Азинариями» (ослиными), а готы уходили оттуда другими воротами, носившими название «Фламиниевых». Таким образом, Рим вновь был взят через шестьдесят лет <римлянами>, в девятый день последнего месяца, называемого у римлян декабрем; это был одиннадцатый год, после того как император Юстиниан получил императорский титул. Начальника готов Левдериса и ключи от ворот Велизарий отправил императору, сам же занялся исправлением стен, во многих местах обвалившихся» (1) (примечания см. в конце текста).

И хотя Витигес сумел собрать огромную армию для осады «Вечного города» — вернуть Рим ему не удалось.

А Велизарий в 539 году осадил столицу остготов Равенну. Витигес попытался заручится поддержкой франков, но они, вторгшись в Италию выступили лишь в качестве грабителей, воюя не только с византийцами, но и с готами и вскоре покинули государство остготов поражённые непонятной эпидемией и обременённые богатой добычей.

Тогда Витигес начал переговоры с персами, понимая, что возобновление войны на востоке Византийской империи сильно осложнит ей боевые действия в Италии. Это побудило Юстиниана к переговорам. В результате было достигнуто соглашение, что Витигес сохранит власть над небольшой территорией и в целом подчинится императору. Но Велизарий, надеясь завоевать для империи большего не ратифицировал предварительные условия договора, как того требовал тогдашний обычай.

Вот что сообщает Прокопий Кесарийский по этому поводу:

«Тогда пришли и послы от императора, Домник и Максимин (оба были они сенаторами), чтобы заключить мир на следующих условиях. Витигис получает половину всех императорских сокровищ (в Италии) и управление той страной, которая по ту сторону реки По; другая же половина сокровищ принадлежит императору, и те области, которые находятся по сю сторону реки По, становятся подчинёнными императору и платят ему подать. Показав Велизарию эту императорскую грамоту, послы отправились в Равенну. Узнав, с какой целью они пришли, Витигис и готы с радостью на это согласились и готовы были присягнуть. Услыхав это, Велизарий очень огорчился, считая для себя великим несчастием, если ему не позволят, тем более без всякого труда, одержать полную победу и ввести в Византию Витигиса как военнопленного. Когда послы из Равенны пришли к нему, то он решительно отказался поставить под этим договором свою подпись. Когда это заметили готы, они стали подозревать, что римляне заключили мир с обманными целями, и стали относиться к ним с большим недоверием и прямо им говорить, что без подписи Велизария и без присяги с его стороны они никогда не заключат с ними договора» (2).

Этот факт привёл некоторых готских вождей к мысли, что Велизария можно уговорить выступить против Юстиниана на стороне готов, если предложить ему титул короля вместо Витигеса. Но византийский полководец сохранил верность своему императору, хотя для начала сделал вид, что согласен обдумать предложение готов. В результате они сдали ему в 540 году свою столицу Равенну.

Но Велизарий забрав с собой Витигеса, его жену, королеву Матасунту (дочь вышеупомянутой Амаласунты) и некоторых знатных готов, а также королевские сокровища, отправился в Константинополь. Причём Витигеса там не казнили, а дали ему имения в Малой Азии, титулы патрикия и сенатора, а сам бывший король остготов перешёл в ортодоксальное христианское вероисповедание.

Хотя покорение Италии не закончилось этим. Остготы упорно продолжали борьбу, последовательно избирая друг за другом новых королей, взамен погибших — Ильдебада, Эрариха, Тотилу, которому в 546 году удалось взять Рим. Правда вернувшийся в Италию Велизарий в следующем 547 вновь занял «Вечный город», но Тотиле уже после отбытия выдающегося византийского полководца, вновь в 550 году удалось овладеть Римом. Последний остготский король Тейя погиб в 552 году. Но сменившему Велизария, другому знаменитому полководцу Юстиниана Нарсесу пришлось ещё несколько лет добивать оставшиеся в Италии многочисленные готские отряды и в числе прочего пришлось в очередной раз брать Рим в том же 552 году.

Характерно, что Юстиниан для Италии издал в 554 году закон под названием Прагматическая санкция, которая утвердила на территории бывшего королевства остготов византийское право, то есть Кодекс Юстиниана.

В результате война Византии с остготами продолжалась с 535 по 554 год и, хотя закончилась победой Византии, но эта война подорвала силы империи, а Италия, ставшая почти на два десятилетия театром военных действий, была разорена.

И уже в 568 году новое «варварское» племя — лангобарды начали новую изнурительную борьбу за Италию с Византией, в результате чего империя стала терять свои территории на Апеннинском полуострове. Хотя самое своё последнее владение в Италии, город Бари, Византия утратила аж в 1071 году.

Говоря о западной завоевательной политике Юстиниана в войнах с вандалами и остготами, надо добавить не столь успешную войну с Королевством вестготов в Испании. Но тем не менее часть этого государства (юг Пиренейского полуострова) византийский император завоевал в 552 году, воспользовавшись гражданской войной в вестготском королевстве.

Это ещё раз свидетельствует о попытке Юстиниана восстановить Римскую империю во всём её величии.

2. Войны Юстиниана на Востоке

Что касается войн Юстиниана на Востоке, то они объясняются давним противостоянием Римской и Персидской империй. Даже с учётом того, что в этих государствах менялись как отдельные правители, так и целые династии — соперничество между двумя крупными государствами продолжалось веками. Войны Византии с персидской империей Сасанидов, можно считать продолжением войн с Сасанидами, которые вела Римская империя, а в более широком контексте продолжением древних Римско-парфянских войн.

Первая война Юстиниана с Персией (Иберийская война 526-532 годов), как говорилось выше, досталась ему в наследство от предшественника на престоле дяди Юстина I. Персидские правители насаждали зороастризм в христианской Иберии (современное Картли, восточная Грузия), что и послужило поводом для войны. Поначалу успех имели персы, подавив восстание в Иберии и потеснив византийскую армию. Но Велизарию, который в 529 году был назначен стратилатом Востока (главнокомандующим на восточных рубежах империи), удалось в 530 году разгромить иранскую армию в битве при Даре.

Численность византийской армии Прокопий Кесарийский, непосредственный участник событий, оценивает в 25 тысяч человек, а персидской — в 40 тысяч, причём добавляет, что в ходе противостояния, персы получили подкрепление ещё в 10 тысяч человек.

Тот же Прокопий оставил яркое описание самой битвы («бессмертными» в нижеприведённом тексте называются солдаты персидской гвардии):

«Как только наступил полдень, персы начали сражение, отложив столкновение до этого срока по той причине, что сами они привыкли есть на исходе дня, а римляне до полудня; поэтому они решили, что условия окажутся неравны, если они нападут на голодных. Сначала и те, и другие пускали друг в друга стрелы, которые своим множеством, можно сказать, совсем затемняли свет; и с той, и с другой стороны многие пали, но со стороны врагов стрел неслось гораздо больше... Однако и при этом римляне не оказались в худшем положении: ветер, поднявшийся с их стороны, дул прямо на варваров, сильно ослабляя действие их стрел. Когда, наконец, у тех и у других истощились все стрелы, они начали действовать копьями и всё чаще и чаще вступали в рукопашный бой... Персы, которые стояли на левом фланге во главе с Варесманом, вместе с бессмертными стремительно бросились на стоявших против них римлян; те, не выдержав их натиска, обратились в бегство. Тогда римляне, находившиеся в углу фланга, вместе с теми, которые стояли позади них, спешно двинулись против преследовавших. Нападая на врагов сбоку, они разрезали их отряд надвое: большинство персов оказалось у них с правой стороны, некоторые остались с левой. В числе этих немногих случайно оказался и тот, который нёс знамя Варесмана; напав на него, Суника поразил его копьём. Те персы, которые первыми преследовали римлян, заметив уже, в какую беду они попали, повернули назад и, прекратив преследование, пошли на нападавших на них римлян, но тут они попали под перекрестные удары врагов. Ибо убегавшие римляне, сообразив, что происходит, повернулись против них. Остальные персы и отряд бессмертных, видя склонённое и почти лежащее на земле знамя, во главе с самим Варесманом бросились на находившихся там римлян. Римляне встретили их удар. Первым Суника убил Варесмана и сбросил его с коня на землю. Тогда варваров охватил великий страх, и они, не помышляя больше о защите, в полном беспорядке обратились в бегство. Римляне, окружив их, убили около пяти тысяч человек. Таким образом, оба войска полностью покинули свои места: войско персов для отступления, войско римлян для преследования. Во время сражения пехотинцы из персидского войска побросали свои длинные щиты и пребывали в полном беспорядке, враги же нещадно избивали их. Однако римляне недолго продолжали преследование. Велисарий и Гермоген ни в коем случае не позволяли им заходить очень далеко, опасаясь, как бы враги по какой-то случайности не повернули назад и не обратили бы в бегство их самих, ведущих преследование безо всякой осторожности. Они считали, что для них достаточно удержать победу. Ибо в этот день римлянам удалось победить персов в сражении, чего уже давно не случалось» (3).

Однако следующее крупное сражение — битва при Каллинике в 531 году, оказалась неудачной для византийцев. В результате в 532 году был заключён, так называемый, Вечный мир, между Византией и Персией. Как и большинство других зафиксированных в истории перемирий с таким названием, Вечный мир 532 года продлился недолго — всего восемь лет. Но тем не менее он вскоре позволил Юстиниану вести успешные войны на Западе, а новому персидскому правителю Хосрову I укрепиться на престоле. Так, что мир был выгоден обоим правителям, которые юридически признали себя равными друг другу (такое не в первый раз было в истории Византии и Персии). Хотя в целом Персия выиграла больше чем Византия, которая выплатила контрибуцию золотом, хотя формально эта контрибуция была обставлена как плата за оборону иранцами кавказских горных проходов от «варваров», поэтому такая дань не была унизительной. Противники обменялись друг с другом захваченными крепостями, а иберийцам было разрешено по желанию — либо вернуться домой, либо остаться на территории Византии.

Следующая война Византии с Персией началась в 540 году, хотя, как говорилось выше, за год до этого в 539 король остготов Витигес отправлял послов к Хосрову с поручением объяснить персидскому владыке опасность для его страны в усилении Византии на Западе. Формальной причиной войны было то, что обострилась вражда между поддерживаемыми Византией гассанидами и лахмидами, поддерживаемыми Персией. Хосров вторгся на территорию Византии, граничащую с его государством, однако не предпринимал попыток завоевания этих земель, как говорится, «всерьёз и надолго», а предпочитал ограничиваться выкупом с осаждённых городов.

Прибывший на Восток Велизарий сумел собрать большую армию и действовал более-менее успешно, но эпидемия, так называемой юстиниановой чумы, подкосила его силы. В результате в 544 году между Византией и Персией было заключено перемирие на пять лет, при уплате Византией небольшой контрибуции. И хотя столкновения между народами подвластными персидскому шахиншаху и византийскому императору продолжались, перемирие продлевалось несколько раз до заключения мира в 562 году.

К восточной политике Юстиниана можно отнести также завоевание Боспорского государства (в отечественной историографии традиционно именуемого царством), которое оказалось в сфере влияния византийской политики ещё при дяде и предшественнике Юстиниана императоре Юстине при котором на Боспоре высадился небольшой византийский отряд и началась миссионерская деятельность. В результате чего один из вождей (риксов) утигуров (местного тюркского племени) Грод (Гордас) принял христианство.

Как писал современник событий Иоанн Малала:

«В то же время и находящийся близ Боспора предводитель гуннов по имени Грод присоединился к тому же императору. Он пришел в Константинополь и был [там] крещён. Сам император стал его восприемником и, богато одарив, отпустил его домой с тем, чтобы он охранял области римлян и Боспор» (4).

Однако вскоре Грода убили мятежники, византийский отряд был перебит, а город Боспор (Пантикапей) был захвачен «варварами». После этого Юстиниан послал на Боспор войска, состоявшие в основном из готов под командованием трибуна Делматия и в 530-е годы Боспорское царство было включено в состав Византийской империи.

3. Африканская кампания Юстиниана

Итак, первым из «варварских» государственных образований против которого Юстиниан начал войну оказалось государство вандалов, которое в историографии традиционно называется Королевством вандалов и аланов. Вандалы, прославившиеся разграблением Рима в 455 году (после чего их имя стало нарицательным), основали своё государство в Северной Африке после захвата Карфагена в 439 году. В отличие от нынешнего времени климат на севере Африке в то время был очень благоприятным для растениеводства, особенно для выращивания пшеницы, благодаря чему этот регион являлся в определённым смысле «житницей» всего Средиземноморья.

Ещё при правлении своего дяди Юстина, Юстиниан установил хорошие отношения с королём вандалов Хильдерихом, который даже на некоторых монетах чеканил портрет императора Юстина, чтобы показать единство империи и зависимость своего королевства от Константинополя.

Неудачи в войне с североафриканскими племенами берберов (маврусиев) привели к тому, что Хильдериха в 530 году свергла другая группировка королевской семьи, во главе с его двоюродным племянником Гелимером, которая выступала против сближения с Византией. Хильдерих вместе с племянником Оамером и братом Евагеем были заключены в тюрьму в Карфагене.

Юстиниан выразил дипломатический протест и потребовал восстановить Хильдериха на троне, хотя бы в качестве фиктивного правителя. «Если ты поступишь так, то и от Всемогущего получишь милость, и от нас дружбу» – написал он Гелимеру (5). Но король Гелимер не выполнил просьбу императора — наоборот, он ужесточил условия содержания Хильдериха, а его племянника Оамера — так и вообще ослепил. Но Юстиниан и в этом случае проявил дипломатическую выдержку, он потребовал всего лишь выдачи пленников. «Ты же пошли к нам Ильдериха, слепого Оамера и его брата, чтобы они получили утешение, какое могут иметь люди, лишённые власти или зрения» — писал он Гелимеру в следующем своём послании (6). Гелимер, опасаясь, что бывший король в руках императора будет для него слишком опасен не только ответил отказом, но и начал дерзить Юстиниану, поставив себя с ним вровень. «Хорошо бы, чтобы каждый занимался управлением своей собственной страной и не брал на себя чужих забот. Так, что и тебе, имеющему собственное царство, не пристало вмешиваться в чужие дела. Если ты хочешь нарушить договор и идти против нас, мы встретим вас всеми силами, какие только у нас есть» — писал вандальский король византийскому императору (7). Естественно такое послание лишь ускорило войну.

Хотя большинство византийских иерархов опасались воевать с далёким и казавшимся могучим королевством. Например, эпарх двора Иоанн Каппадокийский, по свидетельству Прокопия Кесарийского заявил императору:

«Ты намереваешься воевать с Карфагеном, до которого, если, идти сухим путем по материку, сто сорок дней пути, а если плыть по морю, надо отправиться на самый край его, пересекая всё водное пространство. Поэтому, если что-то случится с войском, гонцу с известием потребуется целый год, чтобы добраться сюда. Допустим, что ты победишь врагов, но закрепить за собой обладание Ливией ты не сможешь, пока Сицилия и Италия находятся под властью других. И если, о Василевс, после расторжения тобой мира произойдёт с тобой неудача, то всю опасность и бедствия ты навлечёшь на нашу землю. Одним словом, от победы тебе не будет никакой пользы, а всякое изменение судьбы в худшую сторону принесёт бедствие теперешнему счастливому положению» (8).

Но Юстиниан уже принял решение. Тем более, что произошли события, которые давали надежду на благоприятный исход предстоящей кампании. Кроме вышеупомянутого мира с Персией к ним относятся — выступление наместника Сардинии гота Года против короля Гелимера; нормализация отношений с Королевством остготов в Италии.

Немалую роль в том, что Юстиниан начал войну сыграл и религиозный фактор. Прокопий Кесарийский сообщает о встрече императора с неким епископом, который рассказал о своём сне, где Бог призвал к освобождению африканских христиан от власти ариан-еретиков, коими являлись вандалы.

Командовать операцией Юстиниан поручил своему лучшему полководцу Велизарию, который 21 июня 533 года во главе армии и флота отплыл в Африку торжественно провожаемый императором и патриархом.

Продвижение армии Велизария было довольно сложным — только в городе Гераклее-Перинф она провела пять дней в ожидании лошадей, плюс ещё четыре в Абидосе из-за того, что не было попутного ветра.

Армия Велизария насчитывала около десяти тысяч пехотинцев и около пяти тысяч всадников, а также несколько отрядов «варварских» войск, среди них около четырёхсот герулов и шестисот массагетских (гуннских) конных стрелков. Имелся большой запас военной техники тех лет и был задействован довольно большой флот, включавший около девяноста дромонов (быстроходных парусно-гребных судов) и пятисот транспортных кораблей с двадцатью тысячами гребцов.

Вначале флот Велизария двигался очень медленно. Пять дней он провёл в Перинфе на берегу Мраморного моря в ожидании пока подойдут предназначенные для военной кампании лошади. Ещё четыре дня провели в Абидосе в проливе Дарданеллы из-за отсутствия ветра. Из Дарданелл флот вышел 1 июля и переплыв Эгейское море вошёл в порт Метони, где к нему присоединились последние воинские контингенты. Из-за нового штиля пребывание там затянулось. Велизарий не терял времени зря, он потратил его на то, чтобы обучить свои войска и познакомить друг с другом разрозненные части. Тем не менее из-за дизентерии армия потеряла около полутысячи солдат, что было немало исходя из общего количества войск. Тем более, что это были не боевые потери. В них обвинили высокопоставленного чиновника вышеупомянутого Иоанна Каппадокийского, сократившего расходы на армию, который тем не менее не был наказан. Из Метони флот по Ионическому морю достиг острова Закинфа, откуда отплыл в Италию, а позже остановился в порту Катании на Сицилии.

Главный информатор об описываемых здесь событиях всё тот же Прокопий Кесарийский рассказывает, что Велизарий отправил его на разведку для сбора информации о деятельности вандалов в Сиракузы, где разведчик встретил одного знакомого купца и тот поведал ему, что король Гелимер не только не знал о византийской экспедиции, но и отправил значительную часть войск для подавления восстания на Сардинии, а сам находится не в столице (Карфагене), а в глубине страны.

«Прибыв в Сиракузы, Прокопий неожиданно встретился со своим земляком, с которым ещё с детства был дружен; по делам морской торговли он уже с давних лет поселился в Сиракузах; Прокопий стал его расспрашивать о том, что ему было нужно узнать. Этот человек показал ему своего слугу, который после трёхдневного плавания вернулся в этот день из Карфагена и сказал, что нет никаких оснований подозревать, что вандалы устроили римскому флоту засаду. Ни от одного человека они ещё не слышали, чтобы на них шло какое-либо войско; все боеспособные вандалы незадолго до этого отправились в поход против Годы. Поэтому Гелимер даже не помышляет о войне и, оставив без должной защиты Карфаген и другие приморские укреплённые пункты, живет в Гермионе, которая находится в Бизакии, в четырёх днях пути от берега. Так что они могут плыть, не опасаясь никаких неприятностей, и пристать там, куда их пригонит ветер. Услышав это, Прокопий, взяв слугу за руку, пошёл с ним к гавани Аретузе, где у него стоял корабль, расспрашивая этого человека обо всём и стараясь выведать все подробности. Взойдя с ним на корабль, он велел поднять паруса и спешно вплыть в Кавкану. Хозяин этого слуги стоял на берегу и удивлялся, что ему не возвращают его человека. Тогда, уже после отплытия корабля, Прокопий громким голосом просил извинить его и не сердиться на него, ибо необходимо представить этого слугу стратигу. Когда же тот приведет флот в Ливию, он, получив большие деньги, вернется в Сиракузы» (9).

Получив столь ценные сведения, Велизарий немедленно погрузил свою армию на корабли и отплыл в Африку.

Перед высадкой на флагманском корабле византийский полководец провёл совещание с подчинёнными ему военачальниками, большинство из которых высказались за немедленный штурм Карфагена. Тем более, что в то время только столица Вандальского королевства была хорошо укреплённым городом, а стены большинства других городов были разрушены самими вандалами для предотвращения восстаний. Тем не менее осторожный полководец решил не рисковать, помня о силе вандальского флота. Согласно Прокопию, Велизарий сказал своим военачальникам:

«Давайте вспомним о том, что ещё недавно солдаты говорили открыто, что они боятся опасности на море и что, если вражеские корабли пойдут на них, они обратятся в бегство... Если мы сейчас поплывём к Карфагену и наш флот встретит неприятельский, и наши солдаты обратятся в стремительное бегство, то в конце концов они не заслужат порицания: проступок, наперёд указанный, сам же в себе несёт оправдание; нам же, даже если мы спасёмся, не будет никакого извинения» (10).

Хотя скорей всего Велизарий полагал, что по обычаю того времени мандракий (искусственная бухта порта) Карфагена перекрыт железной цепью, а выход из него в город перекрыт железными воротами, поэтому высадка в столице вандалов ничем кроме катастрофы для армии не обернётся. То, что Велизарий был прав, показали дальнейшие события — после того, как он разгромил армию вандалов под Карфагеном жители вандальской столицы убрали железную цепь и открыли ворота, впустив византийский флот.

31 августа 533 года армия Велизария высадилась у мыса Капут Вада (ныне Рас Кабудия на территории Туниса) в пяти днях пути (около 200 километров) к югу от Карфагена. По примеру древнеримских армий Велизарий приказал сразу же построить укреплённый лагерь, чтобы обезопасить свои войска от внезапного нападения, а для охраны транспортных кораблей оставить на каждом по пять стрелков, окружив транспортный флот дромонами.

Особо стоит отметить меры, принятые Велизарием для завоевания симпатий местного населения. Византийский полководец знал, что несмотря на многолетнее господство вандалов многие местные жители сохранили свою римскую идентичность и ортодоксальное вероисповедание. Поэтому среди населения Африки проводилась, если выразится современными терминами, пропагандистская кампания, направленная на то чтобы убедить местных жителей, что византийцы (не забываем, что они официально назывались римлянами) прибыли лишь в качестве освободителей от «варваров» и еретиков. Велизарий даже наказал своих солдат, укравших фрукты из местного сада и приказал войскам вести себя сдержано, чтобы не потерять симпатий местного населения.

«Я высадил вас на эту землю, полагаясь только, на то, что ливийцы, бывшие прежде римлянами, не чувствуют преданности к вандалам и с тяжёлым чувством выносят их гнёт, и поэтому я думал, что у нас не будет недостатка ни в чём необходимом и что враги внезапным нападением не причинят нам никакого вреда» — сказал Велизарий солдатам (11).

Такая политика дала свои плоды, вскоре небольшой византийский отряд без боя, с согласия местных жителей взял небольшой город Силлект и в тот же день, как сообщает Прокопий попечитель государственной почты перешел на сторону византийцев, передав им всех казённых лошадей. Удалось даже захватить королевского курьера, с которым Велизарий попытался передать представителям вандальской знати письмо от Юстиниана, с тем чтобы переманить их на сторону византийцев и побудить выступить против своего короля. И хотя гонец доставить письмо побоялся, показав его лишь своим близким друзьям, содержание его примечательно:

«У нас нет намерения воевать с вандалами, и мы не нарушаем заключённого с Гейзерихом договора, но мы хотим свергнуть вашего тирана, который, презрев завещание Гейзериха, заковал вашего царя в оковы и держит в тюрьме; который одних из ненавидимых им родственников сразу же убил, у других же отнял зрение и держит под стражей, не позволяя им со смертью прекратить свои несчастия. Итак, соединитесь с нами и освободитесь от негодной тирании для того, чтобы вы могли наслаждаться миром и свободой. В том, что это будет предоставлено вам, мы клянёмся именем Бога» (12).

Как видим, здесь Юстиниан, ссылаясь на мирный договор 474 года с тогдашним королём вандалов Гейзерихом (где Византия, под бременем обстоятельств, фактически признала независимость королевства вандалов) пытается перетянуть вандальскую знать на свою сторону.

Высадившись и освоившись на африканской земле армия Велизария начала марш на столицу Королевства вандалов, продвигаясь по прибрежной дороге. А по морю параллельно наступающим сухопутным войскам, прикрывая их правый фланг, следовал флот. Левый фланг прикрывали около шестисот гуннов (массагетов в терминологии Прокопия Кесарийского), а в авангарде (в четырёх с половиной километрах впереди основной армии) двигались триста всадников под командованием Иоанна Армянина. Сам Велизарий со своими букеллариями (личными телохранителями) шёл в арьергарде (или «в тылу войска», как пишет Прокопий). Но арьергард в том марше был не менее, а даже более важен, чем авангард или защита армии с флангов. Как говорилось выше, Велизарий знал, что король Гелимер с войском не находится в столице и может напасть на византийцев сзади. Так, что несмотря на то, что сам полководец находился как бы позади своей наступающей армии, он был на самом ответственном и самом опасном участке.

Узнав о высадке Велизария, Гелимер приказал своему брату Амматасу (Аммате) организовать сопротивление в Карфагене, а также казнить свергнутого короля Хильдериха и его родственников. Также Гелимер, предвидя возможное поражение, приказал приготовить королевскую сокровищницу к отправке на корабле в Испанию.

Гелимер не напрасно предвидел возможное поражение — лучшие его войска подавляли восстание в Сардинии, а местное население сочувствовало византийцам. Но ни вандалы, ни византийцы не предполагали, что война будет закончена всего в двух битвах сокрушительной победой Велизария.

План генерального сражения, в котором вандалы намеревались разгромить захватчиков, хорошо и очень кратко описал Прокопий Кесарийский:

«В тот день Гелимер приказал своему племяннику Гибамунду с двумя тысячами вандалов опередить остальное войско и двигаться по местности, расположенной слева, с тем расчётом, чтобы Аммата из Карфагена, Гелимер с тыла, а Гибамунд слева, сойдясь вместе, без особого труда окружили неприятельское войско» (13).

Но из-за нескоординированных действий вандальских военачальников, в целом здравый, план Гелимера провалился.

Битва при Дециме произошла 13 сентября 533 года у 10-мильной (лат. Ad Decem) отметки в 16 километрах к югу от Карфагена. Отряд Амматаса подошёл раньше других и был разбит при попытке разведать местность до того, как подошли другие вандальские части. В этом бою с авангардом армии Велизария Амматас погиб. Та же самая участь постигла отряд Гибамунда — он был уничтожен охранявшими фланги массагетами. В этом ключе неудивителен и разгром отряда самого Гелимера. Вступив в бой, он сумел рассеять столкнувшиеся с ним византийские части, но вскоре пришли известия о разгроме других вандальский войск. Это сильно снизило боевой дух вандалов и особенно их вождя, который узнал о гибели брата, поэтому отряд Гелимера был разбит, а сам король бежал с остатками своих войск в Нумидию.

А Велизарий вступил в Карфаген. Но вступил далеко не сразу после победы. И здесь выдающийся византийский полководец проявил свою осторожность. Задним числом, мы знаем, что армии Велизария ничего не угрожало. Но знаем мы это лишь задним числом. На самом деле при вступлении относительно небольшой армии в большой город эту армию могла ждать смертельная для неё засада. Тем более эффективная, так как войска византийского полководца после победы должны были входить в Карфаген ночью. Понятно, что обитатели города знали Карфаген, по образному выражению, «как свои пять пальцев», а солдаты Велизария не знали его совершенно. Поэтому византийский полководец расположил свою армию в лагере перед воротами поверженной столицы врага, хотя карфагеняне, многие из которых сочувствовали византийцам распахнули ворота города и празднично осветили его.

Правда у Велизария была ещё одна причина, кроме опасения за безопасность армии, не вступать в Карфаген ночью. Он боялся, что под покровом темноты некоторые его солдаты предадутся грабежам и насилиям, а он не сможет ночью проконтролировать их. Велизарий очень дорожил лояльностью рядовых обитателей вандальского королевства, ради этой лояльности он уже много дней жёстко удерживал своих солдат от грабежей и насилий и не хотел потерять с таким трудом доставшиеся ему симпатии основного населения вандальской Африки в самый ответственный момент. Важно также, что в это время к столице вандалов подходил византийский флот.

Только утром 15 сентября Велизарий выстроил своё войско перед стенами Карфагена как бы для осады. Полководец, через нижестоящих военачальников ещё раз приказал своим войскам не обижать местных жителей. Надо подчеркнуть, что, употребляя выражение «через нижестоящих военачальников» мы знаем, что микрофонов и громкоговорителей тогда не было, поэтому сообщения древних историков о том, что полководец говорит напрямую с десятками тысяч людей, надо, если мы принимаем подлинность данных сведений воспринимать именно так. Даже если армия выстроена на поле, то слова полководца могли услышать несколько сотен близстоящих людей, а остальным его приказы должны были доносить нижестоящие командиры.

Итак, 15 сентября 533 года Велизарий вошёл в Карфаген. Его войска были с восторгом встречены большинством жителей, а оставшихся в городе вандалов византийский полководец приказал на всякий случай взять под стражу. Он занял дворец Гелимера, по свидетельству Прокопия, сел на его трон и даже съел обед, который вандальский король велел приготовить к своей несостоявшейся победе.

Но понятно, что такие символические действа были целью Велизария не сами по себе, тут важен их психологический эффект. Может для нашего времени сидение на кресле поверженного врага и поедание его обеда, выглядят смешными, однако в то время это был очень важный психологический жест, который должен был показать врагам, что их сопротивление бесполезно.

Но Велизарий не только «съел обед». Сразу же после своей победы он послал уведомление о ней императору, и самое главное, укрепил обветшалые стены бывшей вражеской столицы на случай нападения вандалов. Несомненно, в то время Велизарий считал Карфаген своим городом — не только потому, что он был захвачен его армией, но и потому, что большинство населения бывшей вандальской столицы в то время симпатизировало византийцам.

Показательная история, характеризующая состояние дипломатии того времени случилась с послами Гелимера, которых он направил в Испанию к королю вестготов Теудису (Февдису). Послы добирались довольно долго и Теудис узнал от купцов о захвате византийцами Карфагена ещё до прибытия посольства. Сами послы не знали, что их столица захвачена. Тем не менее они были тепло встречены, но когда начали говорить о заключении военного союза, Теудис посоветовал им сходить на берег моря и узнать положение на родине. Намёк они поняли только на следующий день, после очередной встречи с королём вестготов. Послы решили отбыть домой, но были захвачены византийцами. Хотя по свидетельству Прокопия с ними обошлись хорошо.

«Дело в том, что одно грузовое судно, плававшее по торговым делам, в тот самый день, когда римское войско вступило в Карфаген, вышло из гавани и с попутным ветром прибыло в Испанию. Так Февдис и узнал о случившемся в Ливии; он запретил купцам кому бы то ни было рассказывать об этом для того, чтобы это не стало известно всем. Когда спутники Готфеи на его вопрос ответили, что дела у них обстоят очень хорошо, он спросил их, зачем они прибыли. Когда же они начали говорить о заключении военного союза, Февдис велел им пойти на берег моря: «Там, — сказал он, — вы точно узнаете о положении дел у вас на родине». Послы, решив, что эта речь не вполне разумна, поскольку исходила от человека подвыпившего, промолчали. Когда же, встретившись с ним на другой день, они повели разговор о союзе, а Февдис вновь ответил им теми же словами, они сообразили, что у них в Ливии произошли большие перемены; тем не менее, ничего не подозревая о событиях в Карфагене, они поплыли туда. Оказавшись совсем близко от города, они попались римским солдатам и сдались им на их милость. Их отвели к главнокомандующему, и они, рассказав ему всё, ничего плохого от него не испытали» (14).

Тем не менее, Гелимер не оставлял надежд вернуть власть в королевстве — он вызвал свои войска из Сардинии, где они одержали победу (не забываем, что это была самая боеспособная и сильная часть армии вандалов); он начал заигрывать с местным населением, раздавая людям деньги, тем более, что власть византийцев для многих жителей вандальской Африки оказалась не столь благой, как казалась вначале выступления Велизария и; самое главное, к королю вандалов потянулись неарестованные вандалы с захваченных Велизарием земель. Эти три фактора очень сильно укрепили армию Гелимера.

Младший брат Гелимера Цазон к тому времени подавил восстание в Сардинии. По приказу своего старшего брата, он немедленно вернулся в Африку с пятитысячным отборным вандальским войском и при полутора сотен транспортных кораблей.

В начале декабря того же 533 года Цазон со своей армией присоединился к войскам старшего брата. Гелимер почувствовал, что он снова может бросить вызов Велизарию. Он укрепился в городе Булла-Регия. Массовой раздачей денег, Гелимер сумел добиться лояльности местного населения. Обезопасив свой тыл и получив серьёзные подкрепления, Гелимер предпринял попытку отвоевать свою столицу. Подойдя к Карфагену, он перекрыл снабжавший город водой акведук и попытался отрезать город от снабжения продовольствием. Особое внимание Гелимер обратил на восстановление лояльности жителей Карфагена — он активно засылал в город своих агитаторов. Причём, по сообщению Прокопия Гелимер так же пытался разложить и византийскую армию, ведя агитацию среди солдат, придерживавшихся арианства. Среди «римских солдат, исповедовавших арианскую веру», как пишет Прокопий (15).

Наверное, для истории этот пример можно назвать классическим, когда население того или иного региона, которое не относится к этносу или политической группе, активно принимающей участие в той или иной войне, включая гражданские, вначале с нетерпением ждёт войска противника господствующей этнической или политической группы, надеясь улучшить своё положение, а потом, увидев, что противоположная сторона не лучше, а подчас даже и хуже предшественников — разочаровывается в новых властях. Понятно, что и среди невандальского населения Карфагена были разочаровавшиеся в византийцах люди. Велизарию пришлось даже устроить показательную казнь одного из таких местных жителей (его звали Лавр), который намеревался присоединится к вандалам.

Хотя Гелимеру удалось внести смятение даже в ряды войск Велизария. Самым слабым звеном в этом плане оказались гуннские наёмники (массагеты), они боялись, что их оставят в Африке в качестве гарнизона и Велизарию с большим трудом удалось их разубедить в этом. Он торжественно поклялся, что после окончания военной кампании гунны с богатой добычей вернутся в свои дома.

Решающая битва между византийцами и вандалами произошла 15 декабря 533 года в Трикамаре — так называлась местность в 26 километрах (140 стадий, как сообщает Прокопий) к юго-западу от Карфагена.

Очень примечательным и даже комичным фактом, зная о том, что слово «вандалы» считается сейчас у многих народов оскорбительным, выглядит отрывок из напутственной речи Гелимера своим военачальникам, где он говорит (согласно Прокопию) вдохновляя своих воинов на победу: «имени же вандалов дадим возможность оставаться вечно славным» (16).

Но так или иначе, та битва для вандалов была неудачной. Они были разгромлены, король Гелимер с немногими приближёнными бежал, а его лагерь со всеми богатствами, женщинами и детьми достался Велизарию; брат Гелимера Цазон был убит в бою. Причём голову этого Цазона, недавнего покорителя Сардинии, Велизарий, если верить Прокопию, отправил на этот остров вместе с подчинённым ему военачальником Кириллом:

«Прибыв на Сардинию, Кирилл показал тамошним жителям голову Цазона» (17).

И благодаря такой психологической атаке, византийцы установили власть не только над Сардинией, но и над близлежащей Корсикой.

Как пишет Прокопий — Кирилл «оба эти острова вернул в состав Римской державы и обложил их налогом» (18). Приводим эту цитату, чтобы ещё раз подчеркнуть, что византийцы (которые в трудах Прокопия неизменно именуются римлянами), считали территории бывшей Западной римской империи своими землями.

Гелимер хотел бежать в Испанию, но это у него не получилось, поэтому он укрылся в горах Туниса, но не выдержав осады войск Велизария, Гелимер, сдался в конце марта или в начале апреля, следующего 534 года. Важно отметить, что вандальский король получил от византийского полководца гарантии безопасности для себя и своей родни, более того, ему был обещан сан римского (византийского) патрикия и безмятежная старость в собственном имении со своими родственниками. Это важно подчеркнуть, потому что многие популяризаторы науки, описывая милость императора Юстиниана по отношению к королю Гелимеру, показывают это как факт какой-то невероятной доброты (или слабости) Юстиниана, забывая о том, что данный акт был частью договора. Без этих гарантий Гелимер ещё долго мог бы вести партизанскую войну и серьёзно досаждать византийцам.

Осаждал Гелимера германец Фара со своими войсками. А Гелимеру помогали мавры (маврусии). Описывая положение осаждённых Прокопий дал изумительную сравнительную характеристику вандалов и мавров. Понятно, что она несколько утрирована, но хорошо показывает, что вандалов в то время уже не воспринимали, как грубых брутальных воинов, как это было за несколько десятилетий до того — наоборот — даже византийцы считали их неженками:

«Гелимеру и находившимся с ним родным и двоюродным племянникам, также, как и другим благородным вандалам, пришлось испытать такие страдания, что если бы кто захотел рассказать о них, он не нашёл бы слов, способных описать их положение. Из всех известных нам племён вандалы были самыми изнеженными, самым же закалённым было племя маврусиев. С того времени, как они завладели Ливией, все вандалы ежедневно пользовались ваннами и самым изысканным столом, всем, что только самого лучшего и вкусного производит земля и море. Все они по большей части носили золотые украшения, одеваясь в мидийское платье, которое теперь называют шёлковым, проводя время в театрах, на ипподромах и среди других удовольствий, особенно увлекаясь охотой. Они наслаждались хорошим пением и представлениями мимов; все удовольствия, которые ласкают слух и зрение, были у них весьма распространены. Иначе говоря, всё, что у людей в области музыки и зрелищ считается наиболее привлекательным, было у них в ходу. Большинство из них жило в парках, богатых водой и деревьями, часто между собой устраивали они пиры и с большой страстью предавались всем радостям Венеры. Маврусии же живут в душных хижинах, где тяжело дышать и летом, и зимой, и во всякое другое время года, но заставить их уйти оттуда не может ни снег, ни солнечная жара, ни какое-либо другое неизбежное зло жизни. Спят они на голой земле, самые богатые из них — подостлав под себя, если попадётся, овечью шкуру. У них нет обычая менять одежду, сообразуясь со временем года: в любое время они одеты в толстый плащ и в грубый хитон. Нет у них ни хлеба, ни вина, ни чего-либо иного хорошего, но только полба, пшено и ячмень, и то не поджаренный, не молотый или обращённый в крупу, но совершенно такой, каким едят его животные. Находясь долгое время с этими маврусиями, окружение Гелимера переменило привычный образ жизни на такое убожество, и поскольку они уже давно испытывали недостаток в самом необходимом, у них больше не было сил бороться с бедственным положением, и они считали смерть исходом самым приятным, а на рабство не смотрели как на нечто очень позорное» (19).

Неудивительно, что в таком положении Гелимер решил сдаться, променяв тяжелую долю беглеца, на сытую жизнь византийского вельможи, получив предварительно гарантии безопасности для себя и своих родственников.

Велизарий не ограничиваясь полумерами предпринял активные действия к полной ликвидации Королевства вандалов — знатные вандалы брались в плен, захватывались вандальские крепости в Африке, а также небольшие византийские гарнизоны занимали опорные пункты вандалов на Сардинии, Корсике и Балеарских островах.

В связи со столь убедительной победой, Велизарию был устроен триумф в Константинополе, куда он возвратился с огромной добычей и множеством пленных. Это был первый триумф в Константинополе со времён его основания и первый, который был устроен не правителю империи более чем за пять с половиной столетий. «Среди пленных во время триумфа шёл и сам Гелимер, одетый в накинутую на плечи пурпурную одежду, были тут и все его родственники, а из вандалов те, которые были особенно высокого роста и красивы» (20).

Принимал триумф Велизария Юстиниан. Он восседал высоко на престоле на ипподроме, возвышавшись над толпами присутствующих там зрителей. Гелимер и Велизарий (за компанию с бывшим королём вандалов) устроили заранее продуманное представление, пав ниц перед императором и как бы вымолив (вместе победитель и побеждённый) прощение для Гелимера. Как уже говорилось выше, о прощении и богатой жизни для короля вандалов обе стороны договорились заранее — таким образом, то что происходило на ипподроме было не более чем спектаклем устроенным Юстинианом для подданных.

И несмотря на то, что триумф был дан Велизарию — настоящим триумфатором выступил всё же Юстиниан. Он во время этого действа выставил себя как бы организатором всех побед и верховным властителем судеб побеждённых.

В честь данного триумфа Юстиниан даже отчеканил монету, где он изображен вместе с Велизарием и с надписью — «Велизарий — слава римлян».

А Гелимер, как ему было обещано получил прекрасное имение в Галатии, где он безбедно жил в окружении слуг и родственников примерно ещё два десятилетия и умер в старости, перейдя семидесятилетний рубеж, что по тем временам было очень много.

Дело в том, что у многих «варваров» правителями становились, как правило не сыновья, а младшие братья (не всегда родные) предшественника. Это позволяло избегать наличия младенца на троне, что в те времена было опасным для государства, но с другой стороны такая система наследования сама по себе могла вызвать нестабильность. Поэтому королём Гелимер стал, когда ему было около пятидесяти лет. А от звания византийского патрикия бывший король вандалов отказался, так как не хотел менять свою арианскую веру на ортодоксальное христианское вероучение, а еретикам, к которым относились ариане, согласно Кодексу Юстиниана, запрещалось иметь звания и титулы.

Пленных вандальских воинов зачислили в византийскую армию, разбросав их по различным отрядам. В бывшем Вандальском королевстве были введены (или по восприятию того времени — восстановлены) византийские порядки. Правда для окончательного подчинения этих земель византийцам пришлось ещё подавлять восстания местных племён, а также своих взбунтовавшихся солдат.

А Велизарий стал консулом в 535 году, что позволило ему провести ещё одну триумфальную процессию.

4. Дипломатия Юстиниана

Говоря о дипломатии Юстиниана в целом, можно отметить, что она сочетала в себе —искусство ведения переговоров, умение вызвать рознь между противниками, умение находить себе союзников, разумеется всё это на фоне опоры на военную силу и материальные богатства империи. Таким образом, дипломатия Юстиниана, являлась продолжением внешнеполитической традиции древней Римской республики и Римской империи, особенно правила — «разделяй и властвуй», которое если не и было зафиксировано письменно, но широко использовалось римлянами на практике.

Например, на Западе к войне с вандалами Юстиниан привлёк остготов, а в борьбе с остготами использовал франков.

А вот пример того, как византийцы «разделяли и властвовали» на Востоке:

«В то же время присоединилась к римлянам Боа, предводительница гуннов-савиров, женщина по мощи и разуму подобная мужчине, вдова, мать двух малых сыновей, имевшая под своим началом сто тысяч. Она после смерти своего мужа Влаха управляла областями гуннов. Император Юстиниан, подарив ей много царской одежды, различной серебряной посуды и немало денег, побудил её захватить в плен двух других царей гуннов, которых Коад, царь персов, склонил к союзу с ним против римлян. Эта самая предводительница Боа настигла их, направлявшихся на персидскую территорию к Коаду, царю персов, с большим двадцатитысячным войском, которое полностью погибло в схватке. Захватив одного из этих предводителей по имени Тиранкс, она отправила его связанным в Константинополь к императору Юстиниану, который повесил его на той стороне [Золотого Рога], вблизи св. Конона. Другой вождь тех же самых гуннов Глом был зарублен в битве воинами предводительницы» (21).

Из вышеприведённого свидетельства следует, что Юстиниан публично казнил одного из вождей «варваров». А теперь вспомним, что поверженных королей вандалов и остготов — Гелимера и Витигеса, как было описано выше, Юстиниан не только не казнил, но и обеспечил им вольготную жизнь. Причём, как и с казнью Тиранкса, милость к бывшим правителям вандалов и остготов, Юстиниан проявлял публично, так чтобы это было широко известно.

Это означает, что в своей дипломатии он проявлял, как сейчас говорят, метод «кнута и пряника». Понятно, что данный психологический ход был рассчитан на то, чтобы колеблющиеся правители «варваров» быстрее прекращали сопротивление. В этом случае их и их родственников ждала вольготная обеспеченная жизнь. В противном случае — публичная казнь.

Дипломатические связи Византии при Юстиниане охватывали огромное пространство от Атлантического океана до Индии и Китая, от Внутренней Африки до степей Причерноморья и германских лесов.

Отдельно надо отметить роль императрицы Феодоры, которая оказывала большое влияние на внешнеполитическую деятельность своего мужа.

Немаловажное значение в дипломатической практике Юстиниана имело получение точных сведений о положении в том или ином государстве, поэтому послы направлялись не только для ведения переговоров, но и для получения таких сведений, которые они были обязаны указывать в своих отчётах императору. В Византии по сути было создано внешнеполитическое ведомство, занимающееся обработкой, полученной от послов, миссионеров, купцов и военных информации, а также помогающее императору планировать те или иные действия в области внешней политики. Это ведомство возглавлял один из самых влиятельных вельмож — магистр оффиций (magister officiorum) — начальник дворца и дворцовых служб, руководивший внешней политикой империи. При Юстиниане этот пост целых 26 лет (с 539 по 565) занимал искусный дипломат Пётр Патрикий.

Одним из существенных методов применяемым Юстинианом во внешнеполитических делах являлись пышные приёмы иностранных послов, призванные поразить их величием и богатством империи.

Важную роль в дипломатии Юстиниана имела религиозная политика, а именно распространение христианства, когда перед послами отправлялись миссионеры, или наоборот. Особо важно, что в отличие от папского Рима, Константинополь не препятствовал, а даже способствовал использованию в богослужении местных языков, а не только латыни. Евангелия переводились на готский, гуннский, болгарский, абиссинский языки. Много позже, но как продолжение той же религиозной политики, Библия была переведена и на язык, который называется ныне старославянским, причём появилась славянская письменность — глаголица и кириллица, которой мы пользуемся и сейчас.

О том, как крещение правителей «варваров» использовалось для достижения внешнеполитических целей свидетельствует вышеупомянутый Иоанн Малала:

«Присоединился к римлянам рикс герулов по имени Греп, который со своим войском пришёл в Византий, пал в ноги императору Юстиниану и просил сделать его христианином. Он принял крещение в праздник святого Богоявления, [причём] восприемником его при святом крещении был сам император Юстиниан. Вместе с ним приняли крещение его приближённые и родственники, всего 12. Император, обильно одарив, отпустил его, и он ушёл с войском в свою страну. При этом император римлян сказал ему: «Когда пожелаю, дам тебе знать»» (22).

Таким образом, из текста Малалы можно узнать, как Юстиниан приобретал себе будущих союзником. Одаривая того или иного «варварского» правителя, он не всегда требовал от него сразу выполнения тех или иных своих распоряжений. Нередко он делал это с дальним прицелом. А крещение «варварских» правителей психологически усиливало подобную зависимость — ведь они становились единоверцами с византийским императором.

Немаловажную роль отводилась в дипломатии Юстиниана купцам. Купцы приносили в Константинополь сведения о народах, с которыми торговали, а вместе с византийскими товарами, постепенно распространялось и политическое влияние этой державы.

Большинство окружающих их народов византийцы называли «варварами». По отношению к «варварским» племенам у них выработался ряд внешнеполитических приёмов («наука об управлении варварами»), которые они применяли более-менее успешно.

Во-первых, «варваров» пытались купить и поставить на службу империи, используя их для защиты границ (это касалось приграничных племён). Другие получали земли внутри империи и служили ей в качестве федератов. Причём все «варварские» государства на территории всей бывшей Римской империи понимались в Византии, как федераты, как поселённые племена, которые всё равно так или иначе являются подданными императора. А руководители этих государств периодически из той или иной политической выгоды признавали себя в качестве подчинённых императора.

Во-вторых, Византия старалась, если так можно выразиться, «приручить варваров». Им не только проповедовали христианство, но и выдавали за их вождей знатных византийских девушек, которые не только должны были воспитывать своих мужей в духе преданности империи, но и сыновей, с тем чтобы новые вожди чувствовали себя хотя бы наполовину византийцами. С другой стороны сыновей других вождей воспитывали в Константинополе, видя в них не только заложников, чтобы не допустить измены отцов, но и людей, усвоивших византийские нравы, которые в будущем смогут привить своим подданным верность империи, любовь к её религии и культуре. К тому же вождям «варварских» племён присваивались высокие византийские титулы с тем, чтобы они ощущали свою причастность к Византии.

Таким образом большие внешнеполитические достижения Юстиниана, выразившиеся рельефнее всего в значительном расширении границ империи, оказались возможными не только благодаря мощной армии, ведомой умелыми полководцами; но и благодаря искусной продуманной дипломатии.

Примечания:

1. Прокопий из Кесарии. Война с готами

Книга первая, XIV, с. 123-124

Текст воспроизведен по изданию: Прокопий из Кесарии. Война с готами. М. АН СССР. 1950. (пер. С. П. Кондратьева)

2. Прокопий из Кесарии. Война с готами

Книга вторая, XIX, с. 252

Текст воспроизведен по изданию: Прокопий из Кесарии. Война с готами. М. АН СССР. 1950. (пер. С. П. Кондратьева)

3. Прокопий Кесарийский. Война с персами

Книга первая, XIV. с 44-46

Текст воспроизведён по изданию: Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. М. Наука. 1993. (пер. Н. Н. Чекаловой)

4. Иоанн Малала. Хронография

Книга XVIII, с 131

Текст воспроизведён по изданию: Иоанн Малала. Хронография. Книги XIII-XVIII // Мир поздней античности. Документы и материалы, Вып. 2. Белгород. БелГУ. 2014. (пер. Н. Н. Болгова)

5. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, IX, с. 201

6. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами… — там же.

7. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, IX., с. 202

8. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, X, с. 204

9. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, XIV, с. 213-124

10. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, XV, с 216

11. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, XVI, с 218

12. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, XVI, с 219

13. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, XVIII, с 221-222

14. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга первая, XXIV, с 235-236

15. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга вторая, I, с 238

16. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга вторая, II, с 241

17. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга вторая, V, с 250

18. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами… — там же

19. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга вторая, VI, с 252-253

20. Прокопий Кесарийский. Война с вандалами

Книга вторая, IX, с 260

21. Иоанн Малала. Хронография

Книга XVIII, с 131

22. Иоанн Малала. Хронография

Книга XVIII, с 127

Автор: Сергей Иванович Аксёненко

Список литературы:

1. Прокопий из Кесарии. Война с готами. М. АН СССР. 1950. (пер. С. П. Кондратьева)

2. Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. М. Наука. 1993. (пер. Н. Н. Чекаловой)

3. Иоанн Малала. Хронография. Книги XIII-XVIII // Мир поздней античности. Документы и материалы, Вып. 2. Белгород. БелГУ. 2014. (пер. Н. Н. Болгова)

4. Серов В.В. О времени формирования юстиниановской идеи реконкисты // Известия Алтайского Государственного Университета. — Серия история, политология. — 2008. — № 4/3

5. Николай Болгов. Между империей и варварами: финал античности на Боспоре Киммерийском

Между империей и варварами: финал античности на Боспоре Киммерийском (статья) // Україна в Центрально-Схiднiй Европi. – Вип. 4. – К.: ИИУ НАНУ, 2004. – С. 39-76

Дата публикации: 22.12.2023 18:45

Предыдущее: Вправе ли мы выставлять мумии в музеях

Следующее: Как брали Митрофана Карабинеску

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Светлана Якунина-Водолажская