ПОЭМА "Свалка" Глава IX Полёт в прошлое Старый двор Я вижу странный экипаж с весёлым кучером на пару лошадок белоснежных пара, вершит по улице вояж. Вдыхая, воздух голубой, внутри, не замечая тряски, сидят мальчика в коляске, беседуя между собой. Пол века минуло с тех пор, как наше кончилось соседство. По тихой улице Советской мы заезжаем в старый двор, Старый дом и видим двухэтажный дом, двух деревянных лестниц горки и галерею на подпорках, вторым идущей этажом. Оттуда с высоты перил, от рук и от локтей блестящих, мир открывался настоящий, в котором каждый из нас жил. Публичная порка или урок трезвости Без репетиций и декор всё выходило на натуру. Когда пороли дядю Шуру смотреть повысыпал весь двор. Хватило нескольких секунд, чтоб кончить пьяное веселье. Над Шурой в качестве похмелья уже свистел тяжелый кнут. Экзекутор Работу выполнял сосед по Шуриной жены заказу. Веревками по пояс связан бедняга выл ударам вслед. В широком синем галифе по пояс голый экзекутор тряс голубым весенним утром кудрявый чуб на голове и предавался весь кнуту, как лошадь, раздувая ноздри, казалось: иссечённый воздух не возвращался к его рту. Обвинитель (Жена) Толпа, составив полукруг, заняла все места в партере. На полной и мясистой сфере, горели золотом от дуг в оправе золотой очки, на гладких, как булыжник щёках. Сквозь них, посажены глубоко, смотрели серые зрачки. Обвиняемый (Муж) Почти без слов досталась роль бедняге за его страданья. Все ждали слова покаянья сквозь обжигающую боль. А он жене наперекор молчал как связанная кукла и глазом озирал припухлым меня, толпу и старый двор. "Олежка принеси мне нож: я этих всех блядей зарежу" услышал я зубовный скрежет меня мальца, вогнавший в дрожь. Конец экзекуции Тогда, явив ребячью прыть, я сбегал за ножом на кухню. Мне не хватило тогда духу позор двора остановить. И кучер, наконец упал, от боли потеряв сознанье. Закончились его страданья, спектакля наступил финал. Жена "героя" несла таз чтоб он омыться мог от крови. Горели преданной любовью огни больших оленьих глаз. Девочка Я помню флигель во дворе, в нём проживал военный летчик с женою рыжею и дочкой в послевоенной той поре. Я вижу окна в палисад и девочку в оконной раме. Большими карими глазами она смотрела на ребят. Первое чувство Из-за болезни старый двор был для нее тогда запретом. Но осенью, зимой и летом она несла немой дозор. Я ощущал как по спине струятся теплые потоки ее симпатии глубокой и видел девочку в окне. Любить кого-то без причин больная девочка умела и в жизни краткой той успела дать чувству моему почин. Смерть девочки О единение сердец! не знал я глупый пятилетка, что комната в еловых ветках её означила конец. Лежала тихая в гробу моя нехитрая подружка на белой вышитой подушке, в веночке кружевном на лбу. Рыдала над могилой мать. ушёл в себя военный лётчик, когда отправилась их дочка, к высоким ангелам летать. Побег в Турцию Сияет солнцем майский день, блестит булыжная дорога, по склону вверх скользит пирога, бросая на заборы тень. В пироге царственный Харон вершит подъём урочный в гору, и мальчик в пионерской форме идёт на Митридата склон. Я узнаю себя: стратег по битвам легендарной Трои, я шёл с портфелем, полным двоек, и мыслил в Турцию побег. Митридатские улочки Иду сквозь тихие дворы, меж стен, увитых виноградом. Булыжных улиц эстакады на бюсте Митридат - горы как бусы извлекали шум, из плит ракушечных заборов, в тени раскидистой софоры, волнуя неокрепший ум. Пантикапей Был гнев отца не справедлив, и я бежал ремня отцова. Внизу широкою подковой два мыса выдались в пролив; гадаю: за каким страна, что называется турецкой, лежу на атласах советских, глазею в небо – ширь без дна! И памятник, и мавзолей с широкой полосой раскопок, здесь дремлет на покатых сопках мой старина Пантикапей. Сон школьника или праздник 9-го мая на горе Митридат Мечей тяжёлых слышу звон, дышу полыни увяданьем… Средь мшистых валунов собранья в здоровый погружаюсь сон. Я вижу склоны в скатертях, и праздник на горе народный и толпы жителей свободных и пушки в праздничных цветах. В шпалерах стройных тополей и пене кружевных акаций, встречает городок рыбацкий Победы славный юбилей. Подъём по митридатской лестнице Девятым майским синим днём, уступы лестницы широкой людей нарядные потоки плывут на митридатский холм. В булыжник скользкий мостовой, в широкой лестницы ступени текут, сменяя поколенья, потоки памяти живой. Войною обожженный склон достался им по эстафете. На переправе через Лету хлопочет царственный Харон. Живые и мертвые В его огромный дирижабль вошли бойцов немые тени, к местам, не вставшим на колени, спешит из прошлого корабль. И старец смотрит сквозь ладонь: гора, как стол многоэтажный, весёлых наблюдает граждан и слышит звонкую гармонь; за ним отдавшие живот, стоят шеренгами солдаты, и облака плывут, как вата, и тает их небесный флот… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
