Я бежал уже вторые сутки, не зная отдыха. За мной по пятам шли люди с ружьями и собаки. Обезумевшая толпа, жаждущая моей смерти. Люди вообще, не любят таких как я и подобных мне...

Они невзлюбили меня за мои желтые глаза, за мои звериные повадки, за то, что я всегда один... Их цель: изловить всех мне подобных и, поставив их перед стеной, загнать каждому в сердце по серебряной пуле.

 

* * *

 

Грязные босые ноги, на мгновение увязающие в жухлых листьях; изрезанный сухими ветками лоб; грязные руки с запекшейся чужой кровью на них и на подбородке; воспаленные желтые глаза, жаждущие лишь покоя; изодранная черная кофта, из-под которой виднеется уродливый шрам на всю грудную клетку – это все я. Я, уставший от погони и изнуренный вечным непониманием со стороны людей.

– Он идет на запад! – слышу я голоса охотников и бегу еще быстрее.

Бегу куда глядят мои глаза.

 

* * *

 

Туман... Это хорошо, что туман. Сырость немного сбивает с толку собак. Да и меня в молоке им будет трудновато разглядеть.

А вокруг танец осенних листьев.

 

* * *

 

Дорога... Спасение и смерть в одном лице. Черт ее подери!

 

Вдалеке я увидел шагающий уставшей походкой путника силуэт. Здесь!? В этой чертовой глуши, где увидеть человека все равно, что найти снег в пустыне!

– Стой! – заорал я, что было мочи, но силуэт все шел и шел, не обращая на меня никакого внимания.

Внезапно осознав, что медлить нельзя, что если эта фигура скроется в тумане, то найти ее будет уже невозможно, я пустился вдогонку. Весьма странно в моем положении, когда догоняет беглец...

– Стой, - выдохнув, сказал я и схватил путника за плечо. Это была девушка. Девушка с необычайно красивыми грустно-серыми глазами...

 

* * *

 

По моим следам шли охотники. Собаки, брызжа слюной и издавая режущие рычащие звуки, метили все, что встречалось на их пути. Никто не потерпит чужака на своей земле...

Каждый раз, встречая на деревьях следы глубоких царапин от когтей, люди с ружьями были на сотни шагов ближе ко мне, волку в человечьем обличии.

 

* * *

 

...вскрыв ей грудную клетку, я увидел, как всегда, металлическую решетку, за которой было то самое, за что люди готовы перегрызть друг другу глотки.

Это было похоже на птицу в клетке. Она смиренно сидит в этой тюрьме и ждет, что кто-то откроет дверцу и выпустит ее на волю. И вот этот кто-то пришел и...

Разжав два ржавых зажима по краям решетки, я вынул сердце. Никогда еще я не видел такого большого и чистого сердца, как это... Оно было подобно рубину в красной шелковой ткани...

 

* * *

 

Я осторожно провел по нему тыльной стороной ладони и бережно вложил обратно, как в шкатулку. После я закрыл грудную клетку девушки и место разрыва тканей превратилось в уродливый шрам.

Она открыла свои глаза и теперь я разглядел в них что-то свое, родное, близкое... Она ничего не спрашивала и только произнесла:

– Спасибо...

– Беги, - ответил я ей. – Беги так далеко, как только сможешь и не позволяй никому себя поймать. Только так ты сможешь достойно меня отблагодарить...

 

* * *

 

Я смотрел, как она бежит по дороге в туман, и думал о том, что уже никогда ее не увижу...

– Беги... – подумал я, разглядывая ее алую кровь, оставшуюся на моих руках. – Всех нас не изловить...

Я пнул стальную клетку ее сердца, лежащую на асфальте и помчался на север, где тайга навсегда скроет мои желтые глаза от взора охотников...