Ночное такси.

 

Конец девяностых.

Середина лета. За полночь.

Широкий проспект. Огни и шум большого города создают атмосферу если не праздника, то передышки от напряжения и суеты перед следующим трудовым днём.

 

Тротуар отделён от проезжей части рядом больших крупных деревьев.

Под знаком «стоянка такси» - несколько машин с зажжёнными «гребешками». Последней стоит серебристо-белая «альфа-ромео». Постепенно стоящие впереди автомобили разъезжаются, забирая пассажиров, и «альфа-ромео» занимает место первого.

Водитель - худощавый мужчина средних лет, одетый в джинсы и джинсовый жилет поверх клетчатой рубашки с закатанными ниже локтя рукавами. Он сидит, откинувшись на спинку и положив руки на затылок.

Его лицо - лицо человека пережившего или переживающего какую-то драму, и при этом явного интроверта: чуть сдвинутые тёмные густые брови; плотно сжатые губы; взгляд, направленный в себя. У него приятная мужественная наружность, его жесты размерены и скупы.

Тихо звучащая из приёмника музыка сменяется тирадой ди-джея, а та - песней со словами «...что никто никогда не любил тебя так, как я...»

Голос мужчины - тихий, низкий, почти без эмоций, бесцветный - обращён к себе. Речь прерывается долгими паузами.

 

«И меня никто не любил, как ты... И я никого не любил, как тебя... А теперь я не знаю, люблю ли?.. Правда, не знаю.

Раньше знал - я люблю, ты любишь... мы любим. Порой дыхание перехватывало... И привыкнуть невозможно было. День начинался тобой... я начинался тобой... жизнь начиналась тобой.

Теперь - тебя нет, меня нет... И только жизнь начинается каждый день. А к этому, оказалось, привыкаешь... Инстинкт самосохранения, как сказала бы ты... Чтобы не сойти с ума, не покончить с собой... Просто принять и привыкнуть.

Только почему?.. Почему!?. Кто это придумал? Для чего?.. За что?.. Бог, есть ли Ты?.. Если есть, куда же Ты смотришь? Или мы заслужили это? Чем? Объясни!..

Есть надежда... А стоит ли цепляться за неё? Может, лучше не расслабляться?..

Скоро твой праздник... Неужели последний?..»

 

Мужчина встряхивает головой, пытаясь прогнать тяжёлые мысли, проводит ладонями по лицу.

Снова жизнерадостный голос ди-джея молотит какую-то чепуху. Он выключает приёмник.

 

К машине подходят четверо подростков - обритых наголо и одетых по-спортивному в майки и кроссовки.

- Шеф, свободен?

- Куда?

- На Озёрную и назад. Только быстро, шеф!

- Без «шеф» и без «быстро». И деньги - вперёд.

- А чё это - вперёд? Вернёмся - заплачу.

- Я знаю, как вы платите, когда вернёмся.

Один из них достаёт несколько купюр и показывает водителю. Тон его несколько любезней, чем вначале:

- Вот. Деньги есть, если не верите.

- Вот и заплати вперёд. А повезу только одного.

Другой напирает, но тоже сбавив тон:

- А чё за правила? Ехать надо. Да поскорей. – Он пытается открыть дверцу.

- Ладно, только вон того милиционера прихватим... Это я себе безопасность обеспечиваю.

При этих словах подростки заозирались и быстро скрылись.

 

«Неужели, побалуются и бросят?.. Женятся, детей заведут?..

Не верится. Откурят мозги, или отколют, и кончат, в лучшем случае, в тюрьме.

Когда я узнал впервые про наркотики? Пожалуй, вместе со страной... Хотя, нет, раньше - в армии. Да и то - намёками. Ходили слухи, что двоих в дисбат турнули, за то, что курили что-то не то...»

 

Издали приближается стройная, ярко одетая девица. Раскованной походкой направляется к машине.

 

«Что, длинноногая, красивая, кто ж тебя одну посреди ночи бросил?»

 

- Шеф, свободен?

- Куда Вам, девушка?

- Да могу и с тобой, если деньги есть. Тачка-то твоя - ничего себе.

- А... сколько мне надо иметь?

- Если у тебя на хате - стольник. Если ко мне - полтора... Можно в машине, по-быстрому, тогда - полтинник.

- А ты дорогая девочка!

- А ты дешёвку предпочитаешь? Езжай на вокзал. Там за банку белой - без проблем. Только руками не трогай, - грубо смеётся, - а то потом лечиться будешь, не вылечишься. А я со справочкой... Ну, давай. Ты мне уже понравился - грудь у тебя волосатая и руки большие... Я это люблю. Заведусь - не отпустишь! Я денег зря не беру. А?

- Уговорила. Вот только за деньгами смотаюсь - весь год на отпуск копил. Гуляем на все пятьдесят зелёных. Жди. Я вернусь!

Он заводит мотор и медленно трогается с места.

- Козёл! - Девица уходит.

 

«Конечно, козёл. Сразу не понял, что в таких нарядах среди ночи к маме в гости не ездят. И домой к мужу тоже...»

 

К стоянке приближается прилично одетый мужчина средних лет с длинной розой в руке. Он изрядно навеселе, но держится. Машет рукой. Машина останавливается.

 

«А вот... вот к жене - в любом виде можно вернуться, и в любое время. На то она и жена...»

 

- И куда нам?

- Д-друг... Дай сяду, потом скажу... Ой, моя роза! Не сломай... - Он с трудом усаживается и откидывается облегчённо на спинку.

- Где обитаем?

- А-а?

- Где ждут тебя? Куда едем?

- Г-главный Проспект...

- Мы и так на Главном.

- В конец... сосорок... ссо сорок семь - и-ик! Прости, друг. Прости, шеф... Сто сорок семь а-а-а-ик! А - в смысле, дом «а». Сто сорок семь «а». - Наконец удаётся ему вся фраза.

- Деньги есть?

- Обижаешь, ше-е-еф... Во - видишь? – Тычет водителю в лицо цветком.

- Это роза, а я за деньги работаю.

- Да... Правильно... Это роза. А ты знаешь, скока она... и-и-к! стоит? Не-е-т, не зна-а-аешь... Шеф, будь другом, угости сигаретой, я враз протрезвею...

- На, держи... Извини, не мальборо, к твоей розе не очень подходят... Так что у нас с деньгами?

Пассажир с наслаждением затягивается раз, другой и на глазах приходит в себя.

- Шеф, вот... кошелёк, возьми сам. Можешь зелёными. Мы сегодня объект сдали. Так нам по договору нашими дали, а премию - зелёными... Я вот жене розу купил... Хороша, а?

- Хороша. Положи сзади, а то поломаешь. Кошелёк возьми. Приедем - по счётчику заплатишь.

Заводит мотор, трогается с места.

- Спасибо, шеф. Это ты здорово с розой сообразил...

- Если не затруднит, не называй меня шеф.

- Ну, мне же надо тебя как-то называть. Ехать нам далеко, ха-ха!.. - Пассажиру явно полегчало, он расположен к общению.

- Лев.

- Класс! Шеф по имени Лев. Жене расскажу. Ну, ты прости, это я так - забавно... Вишь, я уже рифму чувствую, трезвею, значит. Может, к дому совсем... и-и-к! протрезвею. Жену жалко... Я - сволочь! А как тут, ёлы, по-другому?.. Ты, шше... то есть - Лев, знаешь, что такое стройка? А-а-а... Не знаешь! А я уже двадцать два года строю. Раньше-то было - страх. А сейчас - просто ужас! Материалы дорогие, заказчики - звери: им еврокачество подавай! А работяги-то у нас те же остались! А их как учили: плюс-минус пол-лаптя на допуски-припуски... Да что я тебе рассказываю! Ты, поди, на потолок иногда смотришь? Или всё жена больше? А? Ха-аха-ха... Ты прости, Лев, это я по-нашему, по-простому пошутил... Ты-то человек интеллигентный, я ж вижу... А у тебя жена есть? А, ну да - кольцо вон... Хорошая жена? А?

- Хорошая.

- Прости, Лев, я лезу к тебе с базарами. Мне-то хорошо – я поел, выпил. Банкет у нас был. Заказчик нас гулял, доволен остался... Ты-то небось голодный?.. Слушай, у меня идея! Пошли в ресторан, я угощаю. Едем! Около моего дома есть ночной. Я, правда, там не ел, но заходил - красиво... Только не говори «нет» - обидишь. А прораба обижать нельзя. Прораб и так жизнью обижен... Знаешь, у нас в институте шутка гуляла: было у отца три сына, двое умных, а третий в строители пошёл!.. Ах-ха-ха!.. Ну что, Лев, гуляем?

- Конечно, нет.

- Ну, просил же, как человека...

- Моя жена не поймёт. Да и твоя тоже. Волнуется, наверняка. Ты вон ей розу везёшь, она ж завянет.

- Мы и твоей купим!.. Я куплю... Ну, как бы, от тебя.

- Уговорил. Только сперва заезжаешь домой, отдаёшь розу, а потом едем кутить.

- О кей, Лев! Вон там - направо, во двор. Вот к этому дому... Хороший ты мужик, Лев. Наш мужик. Кто прораба понимает - наш мужик!.. Стой! Мы кутить идём, так? Жена с нами не пойдёт - не любит она рестораны. Я должен ей купить бутылку амаретто. Просто обожает амаретто... А я - нет. Шампунь какой-то... Давай, друг, мотнёмся, я плачу. Это как раз около ресторана нашего с тобой...

Машина разворачивается, выезжает из двора. Подъезжает к небольшому магазину.

Пассажир выходит более уверенной походкой, чем прежде. Направляется к магазину. Возвращается с двумя плоскими тёмными бутылками.

- Всё о кей, Лев. Вот это - моей, а это - твоей. Твоя любит амаретто? Я купил, думаю, все бабы амаретто любят... И розу я отдам твоей, а своей завтра ещё куплю.

Машина возвращается во двор. Около подъезда нервно ходит женщина в накинутой на плечи кофте, в брюках и тапочках.

- О! Тормози, Лев. Что это моя во дворе делает? - Он выходит и неуклюже обнимает женщину. - Марин, ты чё это тут делаешь?

...

 

Полный текст публикуется в сборнике Ю.Добровольской «Голос ангела», издательство Центрполиграф, Москва.