Снова дует неистовый ветер -

Быть кровавому, злому дождю.

Сколько дней, сколько длинных столетий

Я тебя, мой единственный, жду.

 

Выйду в поле, - то едешь не ты ли

На запененном верном коне?

Я ждала тебя в древнем Путивле

На высокой на белой стене.

 

Я навстречу зегзицей летела,

Не страшилась врагов-басурман.

Я твое богатырское тело

Столько раз врачевала от ран.

 

Проходили согбенные годы

Через горы людской маеты,

И на зов боевой непогоды

Откликался по-воински ты.

 

Не считал ты горячие раны,

И на землю не падал твой меч.

Откатилась орда Чингисхана

Головою, скошённою с плеч.

 

И остался на вечные веки

Ты грозой для пришельцев-врагов.

Омывают российские реки

С рук твоих чужеродную кровь.

 

...Снова ветер гудит, неспокоен,

Красный дождь прошумел по стране.

Снова ты, мой возлюбленный воин,

Мчишься в бой на крылатом коне.

 

Труден путь твой, суровый и бранный,

Но нетленной останется Русь,

И тебя я, твоя Ярославна,

В славе подвигов ратных дождусь.

 

В стихотворении Людмилы Татьяничевой «Ярославна», написанном в 1943 году, рисуется образ русской женщины, ждущей с победой своего «возлюбленного воина», звучат патриотические мотивы. Автор обращается к актуальной для военного времени теме утверждения идеи победы над врагом.

Многими отечественными философами (Н.А. Бердяев, И.А. Ильин) было отмечено, что национальная стойкость как сущностная сила народной души не может быть до конца осмыслена без признания исключительной роли, которую сыграли в перенесении тяжких страданий и испытаний русские женщины. В рамках любого народа женщине принадлежит ключевое значение в сохранении самобытности народа, его национальных традиций и духовных ценностей. Однако в истории русской нации значение и роль женщины в указанном процессе неизмеримо выше. Объяснение коренится в специфике исторической судьбы России и, в частности, в военном характере её истории. Стихотворение «Ярославна» лишний раз убеждает нас в этом. Если мы посмотрим на организацию художественного времени в произведении Л. Татьяничевой, то увидим, что автор рисует Русь-Россию «военной», тем самым, подчёркивая вневременность происходящих событий: так было раньше, и так есть сейчас.

Мы можем выделить в стихотворении два временных пласта: прошлое и настоящее, однако вправе говорить и о гораздо большем числе временных отрезков, которые реализуются в произведении как «мыслимые», подразумеваемые сами собой. Употребление наречия «снова», выступающего в предложении в роли обстоятельства времени, свидетельствует о том, что происходящие сейчас события, кода-то были – они не новы для нашей истории. Первое «снова» относит нас к 1185 году и неудачному походу на половцев Новгород-Северского князя Игоря Святославича; за этим историческим эпизодом следует XV век и мысль об освобождении Руси от татаро-монгольского ига; второе «снова» вводит нас в мир Великой Отечественной Войны. Стоит отметить, что наречие, употреблённое в самом начале стихотворения, подразумевает наличие третьего временного пласта, более древнего, о котором нам ничего не известно, но который вне всяких сомнений имел место в истории России, как, впрочем, и в истории, как таковой.

В первой строфе употребляются глаголы настоящего времени («дует», «жду») несовершенного вида, которые указывают на то, что события происходят в настоящем, и они ещё не завершены. Инфинитив быть указывает на будущее событие, являющееся следствием тех, что происходят сейчас. В следующих пяти строфах преобладают глаголы прошедшего времени несовершенного вида. С одной стороны, они свидетельствуют о том, что события происходят в прошлом, с другой, лексико-грамматическая «незавершённость» этих событий пролангирует их действия и в настоящее. Группе этих глаголов предшествует глагол будущего времени совершенного вида, употреблённый в значении настоящего времени «выйду» и глагол настоящего времени совершенного вида «едешь», а завершает её (а также и первый временной пласт, о котором идёт речь в стихотворении) сначала глаголы совершенного вида прошедшего времени («откатилась», «остался») и настоящего несовершенного вида («омывают»). Таким образом, мы вправе предположить, что автор не просто описывает события, когда произошедшие – он видит эти события в настоящем. Тем самым, лишний раз подчёркивается вневременность происходящего.

Второй временной пласт описан с помощью двух типов глаголов: настоящее время несовершенный вид («гудит», «мчишься») и будущего времени совершенного вида («останется», «дождусь»). Употребление совершенного вида выражает идею утверждения того, что ещё только произойдет: автор как бы говорит нам о том, что это обязательно будет.

Протяжённый характер времени в стихотворении также реализован в следующих образах: «древний Путивль», «проходили…годы», «остался на вечные веки».

Столетиями мужчина уходил на войну, а женщина брала на себя роль хранительницы семейного очага, несла на себе тяжелую ношу хозяйственных забот и воспитания детей. Затем ей нередко приходилось выхаживать раненого или больного мужа и при неблагоприятном исходе заменять его в доме. В России, отмечает И.А. Ильин, женщины становятся хранителями веры, преданности нации и культуры, резервуаром национальной мощи.

В стихотворении Л.Татьяничевой на первый план выходит именно образ русской женщины, ждущей на протяжении многих столетий своего возлюбленного с победой. Не случайно в название выносится имя (учитывая вневременность происходящих событий, мы можем говорить о собирательности его значения) – «Ярославна», означающее в «переводе» со славянского «яркая» или «солнечная слава». Имя лирической героини, таким образом, является своеобразным символом полной победы над врагом, ведь слава, а тем более яркая, является следствием полной победы.

У национальной стойкости русского народа явно обнаруживается женское лицо, что не означает слабохарактерности и безвольности русских мужчин. Но если внимательно всмотреться в русский национальный образ, то приходится признать более волевое и организующее начало именно у русских женщин.

Мужчина, на долю которого, в связи с русским военным прошлым, выпадают войны и связанные с ними страдания, хочет видеть в женщине не просто возлюбленную и приятную спутницу жизни, но и твёрдый характер, ему нужен ангел-хранитель, спасающая и оберегающая сила.

Всё это находит своё выражение в «Ярославне»: лирическая героиня ждёт своего любимого бесчисленное количество дней, «не страшится врагов-басурман», врачует раны любимого.

Лирический герой в стихотворении описывается через восприятие лирической героини. В описании можно выделить следующие характеристики:

– значимость для лирической героини: обращения («мой единственный», «мой возлюбленный воин»);

– внешний вид (герой видится героине «на запененном верном коне»), «богатырское тело», покрытое ранами, «мчишься в бой на крылатом коне»;

– личностные качества героя: «откликался по-воински», «не считал горячие раны», «на землю не падал твой меч»;

– его «будущее»: «остался грозой для пришельцев-врагов», реки, омывающие кровь с его рук и т.д.

Посредством женского восприятия мужчины-воина автор не просто раскрывает положительные стороны личности лирического героя, его натуры, характера, но и утверждает эти качества на том основании, что в них Верит любимая героем женщина. Мы уже говорили о том, что на первый план в стихотворении выходит героиня, но благодаря этому именно лирический герой становится полноправным действующим лицом, сюжетообразующим центром этого произведения.

Ведущим приёмом организации текста является лексический повтор. Наиболее ярко он проявляется в мотиве ожидания, который проходит через всю ткань стихотворения:

 

Сколько дней, сколько длинных столетий,

Я тебя, мой единственный, жду. (1 строфа).

Я ждала тебя в древнем Путивле

На высокой на белой стене. (2 строфа).

И тебя я, твоя Ярославна,

В славе подвигов ратных дождусь. (Последняя строфа).

«Жду» – в настоящем времени, «ждала» – в прошлом, «дождусь» - в будущем. Ожидание любимого длится для героини неисчислимое количество «дней» и «столетий». Сопряжение этих разных по длине временных отрезков говорит о том, что ожидание бесконечно.

Кроме того, в тексте встречаются следующие лексически повторы, связанные с категорией времени: «сколько» (дней и столетий), «снова» (3 раза).

В среде лексических повторов наиболее частотны употребления местоимений. Личное местоимение «я» встречается в стихотворении пять раз. Оно как бы обрамляет текст: содержится в первых трёх строфах и последней. Между этими строфами употребляется местоимение «ты» (оно также встречается в тексте пять раз) и его вариант «тебя» (два раза). Данная расстановка местоимений грамматическим (можно сказать, что и графическим) способом подчёркивает оберегательную функцию лирической героини: она как бы вмещает в себя героя, тем самым, охраняя его от бед и несчастий. Также частотны и притяжательные местоимения: «твой» и «мой» употреблены два раза, «твоих» и «твоя» - один раз. В данном случае, мы имеем дело с явной акцентировкой внимания на лирическом герое: даже местоимение «мой» касается его (героиня таким образом «определяет» своего возлюбленного).

Сравним начало описания двух временных пластов стихотворение:

 

Снова дует неистовый ВЕТЕР –

Быть кровавому, злому ДОЖДЮ.

 

Выйду в поле, – то едешь не ты ли

На запененном верном КОНЕ?..

 

...Снова ВЕТЕР гудит, неспокоен,

Красный ДОЖДЬ прошумел по стране.

Снова ты, мой возлюбленный воин,

Мчишься в бой на крылатом КОНЕ.

 

Мы видим, что события, имеющие место в прошлом, повторяются и в настоящем.

В стихотворении реализован один из центральных концептов культуры: концепт СВОЕГО и ЧУЖОГО. Оппозиция «своё – чужое» принимает здесь форму «мирное – воинственное» и проявляется в образе войны.

«Свой» – означает собственный, особенный, личный, отдельный, значимый «сам собой», имеющий «собь» – «существо». Возможно, что слово «чужой» пришло в русский язык как заимствование из готского языка, означающего в переводе на русский «народ». «Чужой», таким образом, принадлежит иному народу. «Чужой» не имеет личности, собственного лица, отдельности. «Чужое» – не вычлененное, лишенное существа.

В стихотворении Л.Татьяничевой оппозиция «своего» и «чужого» выражается через идею единичности и множественности. Русские люди, сражающиеся за свою свободу и независимость представлены в произведении собирательным образом одинокого воина на коне и ожидающей его возлюбленной, которая в высшей степени персонализирована благодаря звучащему в стихотворении имени «Ярославна». Враг в стихотворении рисуется посредством образов, выражающих идею множественности: «врагов-басурман», «орды Чингисхана», «пришельцев-врагов», «чужеродной крови». В последнем метафорическом эпитете реализована «схожесть» концептов «свой» и «чужой»: «чужеродная» – значит, «чужого рода».

Предвестниками битвы в стихотворении являются дождь и ветер, причём в разных временных пластах произведения они рисуются по-разному: так, если в первой части стихотворения, ветер «дует», предвещая «дождь», то во второй «дождь» уже «прошумел» и ветер не «дует», а «гудит».

Образ дождя в стихотворении Л.Татьяничевой символичен по своей природе. Обратимся к «Слову». В нём дождь рассматривается с двух позиций: дождь как природное явление (чёрные тучи, синие молнии) и как метафорическое представление битвы, в основе которого лежит привычная нам метафора: «дождь стрел».

 

Другаго дни велми рано

кровавыя зори свњтъ повњдаютъ;

чръныя тучя съ моря идутъ,

хотятъ прикрыти 4 солнца,

а в нихъ трепещуть синии млънии.

Быти грому великому,

Идти дождю стрњлами съ Дону великаго!

 

Сама битва определена через образ «боевой непогоды», «суровый и трудный путь» воина, его «ратные подвиги». Её атрибутами являются «меч», «голова» врагов, «скошенная с плеч», «горячие раны» (слово «раны» употреблено в произведение два раза, что подчеркивает мысль о нелёгкой победе, победе, требующей определённых жертв от человека).

В стихотворении присутствует элемент цветописи: война рисуется через сочетание белого («ЗАПЕНЕННЫЙ конь», «на БЕЛОЙ стене») и красного («КРОВАВЫЙ дождь», «КРАСНЫЙ дождь»). При этом белый цвет, являясь символом невинности и чистоты, указывает на то, что русский народ является в этой войне жертвой, защищающейся от врага, а красный цвет прямо символизирует «войну, агрессию и опасность». Реки, смывающие кровь с рук героя, являются символом возрождения его к новой жизни и новым подвигам.

Для передачи грохочущего звука битва автор использует аллитерацию на «р»:

 

И остался на вечные веки

Ты гРозой для пРишельцев-вРагов.

Омывают Российские Реки

С Рук твоих чужеРодную кРовь.

 

Мы знаем, что подразумеваемый в первой части стихотворения, поход Игоря Святославича на половцев был неудачным и закончился поражением войск русского князя. Л. Татьяничева в «Ярославне» не заостряет внимания на этой неудаче и обращает внимание читателя на XV век: время освобождения Руси из под татаро-монгольского ига:

 

Не считал ты горячие раны,

И на землю не падал твой меч.

Откатилась орда Чингисхана

Головою, скошённою с плеч.

 

и память об этой победе не только «своих», но и «чужих», для которых русский воин «на вечные веки» остался «грозой». Именно через образ когда-то случившейся победы было легче всего перейти в настоящее время для того, чтобы окончательно утвердить идею победы над врагом.

Стихотворение написано в 1943 году, ставшем благодаря Сталинградской битве, переломным в истории Великой Отечественной войны. Не случайно во второй его части звучат более спокойные, радостные нотки, нежели в первой, касающейся прошлых событий. С одной стороны, это связано как раз с коренным перелом в войне, с другой желанием поддержать дух русского солдата. Понятно, что, не смотря на изменение ситуации на фронте, победа была ещё далека и тяжела, но перед литературой (и в частности поэзией) того времени стояла важная задача утвердить в сознании людей неоспоримую идею победы, тем самым, приблизив эту победу в реальности.

Если в первой части стихотворения ветер предстаёт перед нами «неистовым», то во второй он всего лишь «гудит», в первом случае ветер является предвестником дождя, то есть войны, битвы, во втором – дождь уже «прошумел» и мы можем говорить о том, что самое страшное – позади. Во второй части стихотворения, рисующего время Второй Мировой войны, присутствует только позитивное начало: дождь из «кровавого и злого» превращается в «красный», воин не «едет», а «мчится» на коне, да и сам конь уже не «запененный», а «крылатый». С образом крылатого коня пересекается и образ зегзицы (кукушки), с которой сравнивает себя героиня стихотворения: «Я навстречу зегзицей летела…». Врачую раны своего любимого, она тем самым придаёт ему сил для новых подвигов и передаёт ему свою «крылатость». Кроме того, во второй части стихотворения отсутствует как таковой образ врага. Мы можем только догадываться о нём по «намекающим» образам, таким как «суровый и трудный путь», «слава ратных подвигов».

Национальная стойкость реализуется в стихотворении через идею отрицания: лирический герой «НЕ СЧИТАЕТ горячие раны», его меч «НЕ ПАДАЕТ на землю» (падающий на землю меч является символом поражения), лирическая героиня «НЕ СТРАШИТСЯ врагов-басурман», ветер является «неистовым», «неспокойным» Русь в финале остаётся «нетленной». С помощью частицы и приставки «не», утверждается незыблемость русского духа.

В стилевом отношении стихотворение представляет собой своеобразную компиляцию стилей. Для придания повествованию торжественности, необходимой для утверждения правоты своего боевого дела, автор использует устаревшие слова, часть из которых относится к высокому стилю, а также слова высокого стиля: «согбенные» (устар., высок. Ожегов) годы, «нетленной» (перен., высок), врачевать (устар.), «бранный» (старин. и высок.), «ратные» (высок.).

Сильно в стихотворении и народное начало. Так в первой части стихотворения довольно часто встречаются элементы, которые мы можем встретить в фольклоре: просторечное слово «маета», так называемый «постоянный эпитет» – «ВЕРНЫЙ конь», инверсированный порядок слов, придающий тексту напевность: дует ветер; едешь не ты ли; проходили годы; откликался ты; не считал ты; на землю не падал; не падал твой меч; откатилась орда; головою, скошённою с плеч; остался ты; омывают реки; с рук твоих; ветер, неспокоен; путь твой, суровый и бранный; останется Русь; подвигов ратных, употребление «лишней» приставки: «НА высокой, НА белой стене». Л.Татьяничева обращается к народным истокам с целью приблизить стихотворение к простому русскому воину, солдату.

Ассонанс на «а» придаёт повествованию протяжённость:

И тебЯ Я, твоЯ ЯрослАвнА…

Говоря об образном строе стихотворения, мы не можем не отметить его живописную изобразительность, достигаемую путём использования различных эпитетов. В стихотворении встречаются, как обычные эпитеты: НЕИСТОВЫЙ ветер; ДЛИННЫХ столетий; на ЗАПЕНЕННОМ коне; в ДРЕВНЕМ Путивле; на ВЫСОКОЙ на БЕЛОЙ стене; БОГАТЫРСКОЕ тело; ЛЮДСКОЙ маеты; РОССИЙСКИЕ реки; врагов-БАСУРМАН; для пришельцев-ВРАГОВ; ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ воин; ТРУДЕН путь; путь СУРОВЫЙ; путь БРАННЫЙ; НЕТЛЕННОЙ останется; подвигов РАТНЫХ, так и метафорические: КРОВАВЫЙ дождь; БОЕВОЙ непогоды; ГОРЯЧИЕ раны; ЧУЖЕРОДНУЮ кровь; КРАСНЫЙ дождь; на КРЫЛАТОМ коне, а также и метафорические эпитеты с оттенком олицетворения: ЗЛОЙ дождь; СОГБЕННЫЕ годы; ветер, НЕСПОКОЕН.

Метафоры в стихотворении стёртые, с элементом олицетворения: ПРОХОДИЛИ годы; ГОРЫ маеты. Сравнений также немного: летела ЗЕГЗИЦЕЙ; откатилась орда Чингисхана / ГОЛОВОЮ, СКОШЁННОЮ С ПЛЕЧ; остался ГРОЗОЙ.

Стихотворение написано трёхстопным анапестом.